Джоуль бродил по лесу уже третьи сутки. Предстояла самая длинная и легендарная ночь зимы. Мороз усиливался, ветви сосен еле слышно потрескивали, в воздухе едва уловимо сверкали мириады мельчайших частиц бриллианта и хрусталя.
Джоуль обошел лес вдоль и поперёк, наискось и вкось, все ледяные ягоды были растоплены, кроме последней, найденной у северной опушки, за которую люди не ходят. Ледышки эти – замёрзшая вода в гладких формах различных ягод. Этот мир взращивает их для Ледоедов, когда они идут через него куда-то ещё и неизвестно откуда. Предание знает только одно их пришествие, прохождение. И вот зимний лес наплодил ягод, легенда ожила, и верящие, небожеские люди решили поживиться неведомым. Охотники отравили все ягоды, которые смогли найти. А яд, сотворенный руками человека, могли обезвредить лишь теплые руки человека с теплящейся верой, но одного горячего стремления недостаточно.
Руки Джоуля тепло растратили, растопив десятки ягод, лишь душа и разум горячо искали способ обезвредить последнюю, что каталась в теряющих чувства ладонях. Разбивать нельзя, останутся крошки, и погибших будет больше. «Если хоть один погибнет – всё зря! Гадкие Люди победят». Случись этой победе быть, она, станет жестоким и мерзким убийством, утверждением людской невозможности быть иными. «И не спрятать ведь… Найдет же какой-нибудь…». С этими мыслями парень ощутил, что цена воплощения его рвения высока и равна, может быть, ему, его жизни. В душу проникал холод – Ледоеды близко. Невидимые и голодные, они уже разлетались по опустошенному лесу, их движение отрывисто звенело, от чего воздух потрескивал, словно костер. «Не насытятся, но не погибнут. По крайней мере, здесь». По легенде, съев яд, Ледоеды воплощались в умирающих лис со шкурой, покрытой россыпями бриллиантов и хрусталя, так манивших бесчисленных охотников. С разрастанием отчаяния в Джоуле крепло решение пожертвовать собой, искупить свою человечность и нечеловечность сородичей.
Его губы болезненно защипали от соприкосновения с ядом, челюсти, дрожа, впускали смерть, нёбо с болью придавливало ледышку к шипящему языку, ощущавшему остриё гладкого льда. Яд стекал внутрь, Джоуль немел согнутым под одной из сосен. «Только бы не замерзнуть, не стать самому отравленным куском… Надеюсь, я нашел все». И на мертвом лице застыла гримаса надежды.
На утро охотники не нашли в лесу ни одного бриллианта, ни одного кусочка хрусталя и ни одной смертоносной ягоды. Джоуля тоже не нашли. А стая ледяных лис без потерь прошла лес на север, пополнившись одной особью.