Из-под выподверта

.

 
 
***Геракл. Кто не слышал о силе великого воина! О нём рассказывают греки уже почти четыре тысячи лет. Он убил немейского льва, который наводил ужас на всю округу. Вес взрослого льва может достигать до 190 килограмм.
* А кто-нибудь из вас слышал о Егор Степаныче? Да, да охотнике из Сибирской кержакской деревни, который в свои 65 лет один на один убил медведя топором? По справочной литературе вес медведя более 600 кг. Россия, может хватит тебе чужими героями восхищаться?
* Главный герой сцены - огромный медвежий череп прибитый к серой бревенчатой стене таёжной охотничьей избушки и правда смотрелся убедительно. О том, как попал сюда, на стену избушки этот рассказ.
** Была у меня пасека, - рассказывал Степаныч, - и повадился на неё медведь ходить. Ну, не понимал медведь что это не ему пасека поставлена. Пасека в лесу стоит? Да! Медведь хозяин леса? Тоже да!Вот с этого всё и началось. Конфликт на годы.
* - Он же соты не вытаскивает, а обнимет улик и раздавит. Потом ест всё подряд. Одной лапой нос прикрывает, чтоб пчёлы в нос не жалили - в единственное доступное место, другой жрет всё что зацепит. И мёд, и пчёл, и личинок, и соты. Больше мне вреда, чем ему пользы! Главное что сладко ему. Хоть бы и доска от рамки попадётся - жуёт! Ну, так один раз и застал я его за этим делом. Ульи-то стояли на полянке: во-он там, - пальцем показывает, где и сейчас стоят, - ажно возле леска, где цветов больше.  А я с этой стороны, от ручья вышел. Собаки мои сначала вперёд рванули, а как разглядели кто там - так за меня и попрятались. Мои собаки на соболя, кабаргу, да на птицу, - а медведя боятся.
* Тут шум "за столом" поднялся, - остальные охотники заговорили. До ругани дело! Есть молодые да бравые, есть такие кто смог ума нажить. На том сошлись, что если две собаки без команды хозяина побегут нападать на медведя - то их лучше сразу застрелить, а то и сам по их тупости погибнешь! Они должны понимать "кто в доме хозяин"! Иначе зимой горе-охотник сам обедом станет.
* Видел я, своими глазами видел, как один из охотников, в другой раз это было, свою собаку, лайку, застрелил. За нарушение закона. Того закона, что человек собаке дал. Дорогая собака, за большие деньги щенком купленная. Она со "стола" кусок колбасы украла. Он взял её за ухо, подвёл к дереву и привязал. А она даже не пробовала вырываться. И другие смотрели на неё. Во взгляде её только одурелость читалась какая-то, как под наркозом. И улыбка идиотская на морде. Такая, как у человека, когда он при множестве народа глупость какую сморозил. Могу поклясться чем угодно: и воровка и остальные собаки знали за что. И что дальше будет тоже знали. Не сможет, наверное, лицо человеческое выразить всё так явно. Человек на голос привык рассчитывать! Но нет внятного голоса у собак... И когда выстрел ударил и упала воровка, - на каждой морде собачьей без слов написано было: хозяин!, я так никогда-никогда не сделаю! Я хороший!
* - СтрельнУл я, продолжает Степаныч про медведя своего, - да далеко, ну и только ранил его в плечо. Я тогда думал, - на меня побежит, а я добью. А он в тайгу маханул. Я с собаками потом всё там разглядел. Кровь была. Только рана не большая, мало крови.
* - Вот с тех пор на участке у меня нелады пошли. Как меня нету, - он приходил и всё, что мог разворОчивал, разбивал. Про пчёл забыть пришлось. Все Улики поломал. Сети и то из ручья вытаскивал. Вредил. Не будешь же их круглосуточно караулить! Других дел полно! Хитрый был, знал как и собак перехитрить. За год двух порвал. Остальные его бояться сильно стали. Хошь-нехошь охоту на него затевать надо.  Надоел, - спасу нет. Как-то всё собрался, да поважнее дела находились. Так бы может и в тот раз  не пошёл, да однажды рядом, на той горушке, его увидел. Пасся он там. Спокойно сидел траву ел, да на солнце грелся. Теперь я думаю, что это он меня своей жизнью на поединок выманивал, на открытое место вышел.
* Слышу!, Слышу как многие читатели, а особенно те, у кого диплом поближе к биологии куплен, подхихикивают:  "Медведь пасся!" Ну, врезал афтор! Но Вы не верьте своему био факу.  Да и другие факи тоже держат в своих руках ленивые домоседы-дядьки с протёртыми на заду штанами, которые медведЕй в кино только видели. Мне верьте, вернее Степанычу. А Степаныч мне сказал про это дело так:
* - Медведь? Да почти то же ест, что и корова. О!, - нашёл он точное сравнение, -  Как свинья. Точно, как свинья. И роется так же.
* Степанычу в медведЯх я верю больше, чем всем биологам мира вместе взятым. Почему? Читайте!
* - Вышел я на гОрушку, залёг, всё кругом в биноклик просмотрел - нету медведя. Исчез! Прошел осторожно на то место где он сидел - следы ясные, чёткие. Как специально нарисованные. И как раз к избушке моей направлены.
* Степаныч начертил пальцем линию от гОрушки, мимо избы и за горизонт. Все слушатели провернули головы на 180 градусов, следом за пальцем. Это были угодья Степаныча, но и остальные охотники знали их хорошо. Вечер вошёл в силу, высыпали звёзды. Костёр на поляне только разгорался. Он выбрасывал нестройные языки пламени и снопы искр, отчего казалось: череп то выпрыгивал из сгущающейся тьмы прямо к столу, то укутавшись занавесом тьмы делал реверанс и отступал за кулисы срывая аплодисменты. Аплодисменты были в виде звона стаканов. Тень от костра зеницами круглилась в пустых огромных дырах, где когда-то были глаза. Поэтому казалось, что череп следит за тобой - тени двигались. Вряд ли такой череп купили бы коллекционеры. У него было несколько значительных дефектов. Сломана и раздроблена переносица, которая так криво и срослась. Глубокая и абсолютно прямая царапина меж глаз, по всей голове, которая тоже уже давно заросла свежей костью. И... Это не шрам, потому что он не успел зарасти, это не разрез, потому что нет тут мяса. Это дырка в толстенной кости черепа, косой прорУб, от топора человека. Этим косым прорУбом человек выплеснул мозги и перечеркнул жизнь хозяина тайги.
* - Я уж думал, что он меня тут отвлёк, а сам избУ мою громить подался. Бегом к ней кинулся! Но нет... Так следы мимо избы и ручья и прошли. Заскочил я домой, верёвку в сумку бросил, да пару сухарей в карман и - за ним! Пока след "горячий". Собаки, конечно, всё понимают, метров десять, дальше вперёд на выскакивают. Идём мы ходко, только я смотрю и в следу медвежьем чем дальше, тем больше выброс идёт. Это значит он тоже всё быстрее идёт, ажно землю из следа назад выбрасывает. Не как раньше. Ускорился он. Шли мы за ним несколько часов, а не догнали. Откуда знает, побыстрей идти или помедленней?  Солнце клониться стало, а мы в тайге. И я ни разу его не видел, только следы. А если он не показался, значит знает где мы. Знает с какой стороны сторожиться надо. Что-то не так было, не чисто во всем этом. Надо бы уже на ночёвку становиться... А как становиться? Чувствовалось мне что всё это путешествие медведь затеял чтоб меня в тайгу выгнать и ночью напасть. Собаки его издаля чуять не смогут. Дым от костра мешать будет. Но и без костра ночью не шибко посидишь. А выскочить из укрытия и пробежать те же сто метров для него дело нескольких секунд. Так что перехитрил меня медведь, бежать отсюда надо! Ловушка это. И чем быстрее, тем лучше. А то вот-вот ночь подступит, а я без защиты! Хорошо что рядом скалка оказалась. Убежище. Подсадил собак на площадку каменную. Развёл внизу нодью и сам к собакам залез. Тёплый камень к утру остыл так, что зуб-на-зуб не попадал. 
* Нодья это одна из разновидностей костра, который используют охотники. Горит долго, до нескольких дней. Даже в небольшой дождь горит. Уход за нодьей не нужен. Подбрасывать ничего не надо.
* Как-то, ещё в начале знакомства с этими людьми, я взблеснуть хотел. Показать что читал много умных книжек по выживанию и сложил "пионерский" костёр. Шуток - на полдня было. В основном такое:
* - Ты его, афтора этой книги к нам приведи, я его хоть за ухо подержу!
Не делают они таких костров. Как мне сказали :
* - Такой костёр это детям поиграться, да комаров погонять, пока покурить сел.
Что такое эта нодья? Это три небольших бревна. Сантиметров по 10-30 в диаметре. Два лежат на земле, а третье прикрывает их  сверху. Любой длины. Чем длиннее, тем дольше горит. Поджигают с торца и горит эта конструкция долго и ровно. Можно пододвигать, а можно и самому к огню пододвигаться.
* Так всю ночь и просидел на камне в нодью глядючи. Собаки то в одну сторону рычали, то в другую морды поворачивали... Пару раз погавкали. Бродил он где-то рядом.
* С солнышком, как только оно встало, собрались мы обратно. Тут только понял я про вчерашнее. Он нас вчера из виду не выпускал. Пробежит вперёд, обопрётся на дерево, на двух лапах постоит-подождёт, посмотрит где мы и дальше идёт. По царапинам на дереве видать. Ох и высокие царапины! Хотел нас "на круг" вывести.
* Все, наверное, старую охотничью байку про зайца слышали? Заяц на пеньке сидит, а собаки по кругу бегают? Вот и медведь хотел Степаныча "на круг" вывести, чтоб сзади у него оказаться! Только эта бестия ещё хитрее оказалась. Не только это продумал, но и дальше рассчитал. И ждал Степаныча там, где и подумать нельзя. У избушки. Вернее в ручье у избушки. Прямо в воде и сидел по шею. Для того и гонял Степаныча с собаками по лесу, чтоб в засаду засесть.
* - Тут всегда ветер-сквознячок с горы по ручью дует, так что собакам его и не учуять. Тем более по воде зашёл. Зато он нас хорошо чуял. Идеально место выбрал. А когда подошли, он как водяной на нас и выскочил. Я ружьё и вскинуть не успел. Так, как ковбой в кино, из подмышки стрелял. Грохнулся медведь о землю, ажно земля под ногами вздрогнула! Как раз в лоб ему уцелил! Лежит он, а у меня душа не на месте. Не могу поверить что убил. Обхожу его с головы потихоньку, винтовку на него направил... Да только вижу - нет выхода у пули! Нету!, понимаешь. Спереди ошмётки кожи на лбу висят, а сзади нету. Так не бывает! Ещё сам не успеваю сообразить что бы это значило, тут он глаза открыл! Да не открыл, а сразу вытаращил! Пока я смотрел, он вскочил и за избушку! Быстро, как кот! Выскочил я ошарашенный за избу когда он уже за пасекой был. Быстро удирал! В тот год я его больше и не видел. Думал пуля в голове застряла, походит-походит, да и помрёт где. Я хорошо видел, что выхода пули не было. Там бы все разворочено было, где выход.
* Не в первый раз слышу я о том что лоб у медведя, да и у секача, такой, что пуля рикошетит. Так вот тут рикошет этот самый и был. Отлетела пуля ото лба.    
* - Следующий год я даже два улика сделал, пчёлок заселил. И никто его, мёд этот, не трогал. Вот я и решил, что нет медведя больше.
И вот в один раз, ввечер, я с собаками возле избушки был, - вдруг рёв от леска: уоу-оу! - кричит! Собаки сразу в избушку - шасть! Я смотрю - он по поляне ко мне бежит. Бежит и орёт! Да быстро так бежит! Страх меня взял! И как раз с той стороны бежит, где я ружьё оставил. Не могу я вернуться за ружьём, нет времени! Я так думаю, что и про ружьё он всё понимал. И закричал, чтоб меня напугать. Мне б пришлось навстречу ему бежать, потом за углом винтовку взять, потом развернуться - не успеваю! Вот и скажи, что он это всё заранее не высчитал!
** Бегает "неповоротливый мишка" - будь здоров! Да вот раз было. Ехали на Таблетке, а он метров сто параллельно бежал. Мы по прямой, а он на взгорок. Скорость на спидометре шестьдесят была. Для сравнения: сядьте на горный велосипед и - по грунтовой дороге не жалея сил попробуйте. Сколько духу есть! Так, чтоб сердце изо рта выскакивало. И уши на ветру трепетали. Вас удивит, но больше, чем 30-40 км в час не получится. И то, если тренировка была. А тут - шестьдесят!
* -  Дверь закрыл, а ружьё снаружи осталось. Понял он, я думаю, про ружьё. Знал и где висит оно и как я побегу. И закричал чтоб напугать, чтоб я не сообразил про ружьё сразу... И что сам я, без оружья мало вешу. Я не удивлюсь.
Дверь во всех избушках наружу открывается. Из-за медведя. Не хватает у него ума когтями подцепить и открыть - вовнутрь толкает.
* - Рычал и толкал так, вся избушка ходуном ходила и по земле двигалась. Собаки мои не лают - криком кричат из-под стола!
 На двери - щеколда. Дверь старая, из колотых берёзовых досок сделана. От его ударов пружинит! Ударит он в дверь, а она от косяка отпружинивает, да так, что в щель кулак пролезет! Ну, думаю, - сейчас он догадается ударить, а как дверь спружинит, то когти свои в щель вставит и дверь тогда сорвёт! Повернул щеколду, чтоб не отпрыгивала - дух перевёл, да не надолго. Скоро от его ударов щеколда разболталась... Я рубаху снял, подвязал. Если бы он не толкал, а рванул - никакие рубахи не помогли бы. Да только и ему, наверное, бить плечом надоело. Обошёл он пару раз избушку, в щели подышал, посопел. Так посопел, что землю, а не только пыль сдувал. Ударил ещё в дверь и стены пару раз, - я в углу стою, подальше от двери, в дальний угол вжался, если уж честно. Собаки у ног жмутся. Тоже жить хотят. Затих он. С полчаса-час, наверное тихо было, собаки только ушами поводили, принюхивались и рычали. Я уж  и не знал, что думать. Что только страх не подсказывал! И тут перед лицом моим лапа медвежья мелькнула! Напугался я, на землю в углу упал. Как он меня учуял, в каком я углу? - не знаю.
* Окна в избушках охотничьих не просто так делают, а с расчётом на медведя. Вырезают кусок от одного бревна в середине стены, - в полметра-метр длинной. На такой высоте вырезают, чтоб когда он на четырёх стоит - высоко ему было в окно заглядывать. А на две встанет - низко: опять не так! Не сильно, но помогает.
Ждал, надо думать, тихонько ждал медведь все эти полчаса-час. Сидел под окном и терпеливо ждал, когда ненавистный человек хоть на миг из любопытства голову в окно высунет! Высунет, так лапой её отбить.
* Я, когда во время рассказа представлял что там, за окном прижался и притаился кто-то огромный с "тёмным разумом"... Все "инопланетяне" из ужастиков это просто дети малые.
* - После перерыву, он опять в окно щемиться начал. Воет, лапу то одну, то другую в пол-избы в окно засовывает, гребёт ею как веслом - на коготь схватить пытается. Потом лыч всунет, поорёт, губы презрительно покривит. Губы синие совсем. И вся пасть фиолетовая. Глаза маленькие из одной злобы сделанные, - глазами бы сожрал! Толкает избёнку плечом, так сильно толкает, что уж местами где дерево подгнило чуть-чуть, - вырываться скобы стали. А где уже и по живому вырывается.
* Степаныч то на Бога молился, то на скобы. Не было бы скоб - давно уже раскатал бы медведь избушку по брёвнышку! Всё со стены посрывал, куда лапой доставал, все полки-кружки-вешалки. Остались только две скобы, что оконные брёвна крепят. Одна совсем напрямую вбита, другая - нАугол. Как зацепит он её когтём а она - дын-н-н-н! - звучит. Он её когтём цепляет, изба гудит, а я смотрю - на скобе этой недоуздок старый висит. Ну, сама оброть, без вожжей.
* Поясню. Это то, что лошади на морду и голову надевают. Часть упряжи. Сделано из крепкой толстой кожи, скреплено стальными кольцами для прочности. С таким расчётом, что если лошадь заупрямится или испугается и "понесёт", - чтоб крепости этой оброти всю конскую силу удержать хватило.
* - Увидал я эту оброть и руки сами скользящую петлю сделали и на нижнюю челюсть ему накинули. Чтоб за два нижних клыка захлестнуть.
* Может кто-то бы и посмеялся, мол, Мюнхгаузен!, на медведя оброть конскую накинул! Это ж не лошадь! Но это так посмеётся тот, кто про медведя мало знает. Есть у медведя особенность, на которую его порой ловят: Боль. Считается этот способ браконьерством. Только попробуйте представить, что это ВЫ браконьер. Ну понарошку. Из капа (особо прочный нарост на дереве) нужно сделать мячик, можно чуть меньше футбольного. И вбить в него лезвия, такие, как от ножей больших. Сантиметров по 15-30, остриём наружу. Штук восемь-двенадцать. А дальше всё просто! Надо найти медведя, раздразнить его, а как он на задние  лапы встанет, - бросить ему этот мячик  в район живота. Чуть ниже пупа. Где мягко. Не знает медведь про ножи, ловит мячик и прижимает к себе. Ножи режут брюхо. А медведь в ярости начинает когтями рвать рану. Боль пытается вырвать. Как занозу. Тут нужно подойти к нему и воткнуть нож в сердце. Такое вот браконьерство... Забыл сказать. Шарик весит как ведро воды. Так что далеко бросить не получится. Подпустить медведя надо. Метра на два-три, дальше не добросить. Если при броске мячик зацепится за Вашу одежду, если Вы бросите его слишком высоко или низко, если в конце-концов медведь забудет встать на две ноги, а вместо этого рванёт прямо к Вам и обнимет так, что ни одного целого ребра не останется, а позвонки из штанов посыпятся... - надпись "reboot" не выскочит. Нет "перезагрузки" в этой игре. Про то что: так не честно; что Вы подскользнулись; или что... - это всё потом святому Петру можно будет рассказать. Говорят что он в воротах рая стоит. И обязательно Вас выслушает. Вот такое вот браконьерство. Из Москвы-то оно видней что браконьерством считать. А с вертолёта с автоматом это не браконьерство.
* - Я и подумал, рассказывает, - накину ему петлю на нижнюю челюсть, авось рванёт и челюсть свихнёт, так хоть ни держать ни грызть не сможет! Да... или от боли челюсть вырвет... Прямо виделось, как он себе от злости челюсть рвёт!
 Только ничего такого не случилось. Уздечка прочная конская - только брызнуло от той уздечки! Лопнула кожаная уздечка, как струна басовая, только гул по избе, как по бочке пошёл. Ситуация и так запредельная была, а тут медведь вообще взъярился. Не оправдались надежды Степановичевы. Не вырвалась челюсть, - порвался недоуздок! Не сдержало медведя то, что коня на всём скаку должно было остановить.
* - Лопнула уздечка, изба вся гудит а мне кто-то по щеке затрещину ка-ак влепит! Хлёстко так. Опешил я. Нет же никого тут, я да собаки. Медведь ещё в окне... Смотрел-смотрел, но никого кроме двух моих Куколок на стене не увидал. Что ж Куколка ударила? Моя Куколка ударила? 
** Куколки Аловы в каждой таёжной избушке живут. С незапамятных времён. Ещё задолго, за тысячи лет, до того времени как нам евреи своего бога опального из Египта притащили. Кто такие эти Аловы Куколки? Да кто ж теперь вспомнит, тогдашние люди знали. Вроде домовых. Добрые духи, которые живут за печкой. В тепле и темноте любят. Днём спят, а ночью гулять выходят. Да, все их знают. То крышкой хлопнет, то половицей поскрипит. А то кот на неё зашипит. Коты их видят. Котов ведь раньше у нас не было. Встарь вместо котов по домам куницу, соболя или ласку держали. От крыс и мышей. И стоил котёнок дорого. Столько, сколько лошадь хорошая. Аловы с соболями да ласками очень дружили. А к котам так и до сих пор не привыкли.
** Были такие Лары и Пенаты в древнем Риме, духи домовые. Так наши Аловы им родня, так думаю. Потом их тоже Ватикан из Рима и окрест повыгнал, как и в России. Вот они теперь по тайге да кержакским деревням и живут. Вишь, иногда люди ошибочно принимают скромность за слабость. А Куколки нахальными никогда не были. Вот и потеснили их.
* Да знаете вы все эту Куколку! Может даже где в старой деревне, на чердаке и видели. Вспомните как бабушка сказку рассказывала: "... достала  Василиса Прекрасная из-за печки Куколку, покормила её, поясок новый ей подвязала и - спрашивает: Куколка-куколка! ..."  Ну? Вспомнили? Вот-вот, это та самая Куколка и есть. Та, которую нас усиленно заставляют забыть. Чтоб Род свой пореже вспоминали.
* Заболел ли кто в семье, несчастье ли, беда-забота, - покормить куколку надо, да спросить совета. Она и ответит. Кому без слов, а кому и со словами. Все было к куколке за спросом. До Бога высоко, до Царя далеко, а Аловы рядом! Была такая поговорка раньше. А вы, поди, окончания этой присказки и не знали?
* Вырезывали Куколок просто из расщеплённой дощечки в палец толщиной и ладонь шириной. Из берёзы. Русского дерева. У кого какая ладонь, - тот такую Алову Куколку и вырезАл. И жила Куколка. И была хранителем домашнего тепла и спокойствия. А когда умирал в семье кто-нибудь, то все хорошие качества, что в человеке были: любовь; доброта; красота сердечная;  - все в куколку уходило. И можно было спросить у Куколки : "...Бабушка, миленькая, ты меня слышишь? Плохо мне..." - и не могло такого быть, чтоб бабушка не ответила через Куколку, не помогла своей внученьке.
* - Вот эта бОльшая Куколка меня и ударила.- рассказывает Степаныч, - Обернулся я и вижу: Куколка глаза-то открыла! Свои, настоящие глаза и на меня смотрит. Сурово так глядит. И тут у меня перевернулось всё в душе! Что я? Червяк какой? И такую уверенность в себе вместо страха почувствовал... а перед Куколкой стыд. Прощения потом просил.  Нет! То, звериное, что в позвоночнике у каждого сидит, - осталось. Только это не совсем страхом правильно называть. Лучше назвать, предупреждением, опасением. 
* Раз уже про Куколок речь зашла, так надо всё рассказать. По порядку. А то не понятно почему и зачем они вдвоем у Степаныча появились.
* Родился Егорка на далёком Полесье. И ещё не обженился даже, а его уже Егор Степанычем все звали. За рассудительность и самостоятельность. Степенным был. Не родители, - сиротство на ум наставляло. Девушку по себе нашёл. Быструю, как ртуть, - красивую и добрую как лето. Замкнулся их круг несчастья, так две души сиротские думали. Колечком обручальным замкнулся. После отжинок, как хлеб убрали, сыграли свадьбу. Был Егор сам и женихом и гармонистом. Так про небогатые свадьбы говорят. Ладно, Бог с ним с богатством! Друг для друга богатством были! 
* - Нам теперь во всём везти должно, потому что наши несчастья встретились и минусы в плюсы превратиться должны. Из нашего горя мы себе сами счастье сделаем.
 * Так шептала ему Василиса, жена его молодая. Он гладил её маленький, но уже заметный животик в котором толклось их нерождённое ещё счастье.
* Но не стала жить красавица-Василиса с Егором. Ушла от него и дитё с собой забрала. На Ивана Купала это было. Никак от родов оправиться не могла. Неделя уже прошла, а она подняться не может. Говорить и то сил нету.
* Поманила-позвала ладошкой, пошевелила губами неслышными:
* - Воздуха... и света нету,... открой окно... и нас к окну положи... На стол, вот тут.
 Стёпку сюда... рядом, а то так и уйдет... Уйдёт и ни солнышка ни травку не увидит... И вспоминать ему про этот мир... нечего будет. Пусть небо увидит и деревья... А про тебя - я ему сама расскажу.
* Нельзя живого человека на стол класть. Страшная примета. Не хорошая. Да, видать знала она что говорит. Видать чувствовала, что ей уже можно. Поманила опять, прижалась сухими губами к Егоровым, улыбнулась и ушла... А через короткое время и мальчоночка не по младенчески глубоко вздохнул и за мамкой подался. Пошевелились занавески на окне, как от ветра,  пробежались по щекам двумя прощальными поцелуями и все утихло.
 Бросили они Егора одного. На горькое сиротство самого бросили. Он бы с радостью, с восторгом свою жизнь вместо них отдал, - да не спрашивал его никто. Не сложились минусы в плюсы, не вышло, не получилось радости из горя.
  2** Сделал гроб один на двоих Егор, соседи два креста принесли. Уложили Василису со Стёпкой вместе. Как на иконе, где мать Мария с маленьким Иисусом на руках. Всю ночь Купальную пролежал Егор обняв бугорок земли холодной. А с рассветом Тальянку свою мальчишке-соседу отдал, дом накрест забил и в район, в военкомат ушёл. Так вот с самых первых дней войны гонялся Егор по всем фронтам за Костлявой. Везде её искал, сам напрашивался. Вперёд лез. Вокруг видел смертей множество, а только свою не встретил. Уверен он был, что его должна забрать ТА ЖЕ САМАЯ, что и их. Всю войну за ней гонялся, но ни он её, ни она его не поймали. Один раз было уже почти, горячей пулей ударила она его в бок.
* - Да... - бормотал полевой хирург, - поленилась твоя пуля. На полсантиметра поленилась. Издалека летела, вот и устала.
 На западной Украине это было. А в другой раз смерть над ним вообще посмеялась: 
* - Ну, ты везучий, Егор!, - говорил военврач вытаскивая чешский штык все тридцать пять сантиметров которого насквозь проткнули левый бок Егора Степаныча. - На всю катушку влез, а кажись ничего важного не разрезал. Похоже, только раздвинул... Надо пару дней понаблюдать, может все-таки разрезал толстую... - бормотал доктор ковыряя в ране зондом. - Жажда не мучает? Пить не хочешь? - врач нюхал зонд, - Нет? Хорошо! Спирту будешь? Только не разводи и не ешь ничего. А курить можно. 
Понял тогда Егор: прячется она от него. Боль будет, а смерти ему не найти.
А как демобилизация вышла, поехал Егор на восток. Пол Европы проехал. А потом пол союза. Благо пиво и обеды на всех станциях для военных бесплатно были. Вышел на незнакомой станции.
* - Тут у нас всё просто, - говорил ему маленький и белый весь, как лунь, комендант станции. - Если от закона бежишь, всё равно найдут, тогда лучше дальше едь. А если от себя... - Поднял тут комендант глаза и осёкся. Слова поперёк языка встали. Через глаза увидел он у приезжего такую рану душевную, что не только прикасаться к ней или спрашивать, - смотреть в ту сторону нельзя. Глаза отводить надо.
* - Ты, это... Кхм... если хочешь, так завтра с утра машина от нас в деревню дальнюю пойдёт. С хлебом. Народ там хороший, места красивые... Люди все молчуны. Как раз по тебе.
** Так и попал Степаныч в деревню кержакскую. Приехал. С мужиками поговорил. Попросился в деревню. Приняли. Разве могли сибирские люди хорошего человека не принять? Как и другие мужики вступил Степаныч в артель. Стал охотником. Избу на участке подновил. Так и потекла жизнь. Не киселём и мёдом, но и не корой ольховой горькой. К горю его жизнь уже приучила, смирился теперь Степаныч и с радостью. Нашёл себе радость и утешение в малышне деревенской. Нарвет черемши, малины или черники и несёт в деревню детям. А уж как шишка пойдёт - подставляй карманы! Что у Егора Степаныча орех крупный самый это все знали. И что детям без меры сыплет - тоже. Вот и бежали наперегонки как только Степаныча видели. А он орехи в карманы им сыпал и по головенкам гладил...
* - А!, это у него глаза больные, от солнца сами плачут, - так говорили, если мамки спрашивали. 
* Мяса, рыбы всегда в деревню приносил, а денег не брал. И то сказать, деньги в Сибири никогда, ни в какие годА выше соседства не ценились. А вот если хозяйка пельменей или щец-борща наморозит это брал с радостью. На курятнике пельмени у хозяек, как солдаты тысячными войсками стоят и как дзоты - борщ в мисках замороженный. Хорошо это придумали. Бросил охотник в тайге в кастрюльку такой борщ и на огонь! Вот тебе и горяченькое с устатку похлебать. Вот в мешках Степаныча со всех дворов щи-вареники были. Как ты к людям, так и люди к тебе. Такой закон сибирский.
* Пообжился Степаныч , совсем местным стал.  Как и у других местных двух Куколок себе вырезал. Вырезал из двух дощечек. Головку кругленькую с глазами, носиком и губами и тельце с плечами. Одну большую, а вторую маленькую. И в избе повесил на колышек. Так и поселились Куколки в его доме. А изба с тех пор и им и ему натоящим домом стала.
* - Как ударила она меня по щеке, сразу всё по другому увиделось. Пощёчиной она мне голову на место поставила. Сунул медведь морду свою в окно, пасть вонючую открыл, орёт. Нижнюю губу презрительно закопылил, язык высовывает, попробовать - это он уже жрать меня собирается,  - а я ему вилку туда воткнул. До глаза не достать было. Далеко, а окно узкое. Даже не знаю чья такая вилка, на гвоздике за Куколками привязана была. Кто её там привязывал и кто ей зубы выпрямил? Не я, точно не я. Ни до, ни потом я её больше не видел.
* Заорал он от вилки!, только я слышу, голосить по другому начал. Вилка хоть и выпала почти сразу, выбил он её, а боль-то осталась! В крике его боль теперь чувствовалась!
** Я опять пробовал представить себя на месте Степаныча в избушке, с собаками визжащими от страха и грызущими ножки стола от бессилия. И огромной лапой, которая гребёт из окна в надежде ухватить когтём. И сознания абсолютной безнадёги. Никакой надежды на помощь. Неоткуда! Как будто и не было тысяч лет цивилизации. Пропала маленькая частичка этой цивилизации - оружие и охотник уже больше не охотник.
** Кто охотник, а кто жертва тут тоже не всегда сразу пОнять можно. Загнала собака соболя, например, в старый пень. И что, она уже охотник, она сильнее? А потом сунула туда морду, а соболь её межи глаз рванул! Залились глаза кровью, больно собаке! Убежала и скавчит. И кто теперь жертва? Так скажу: кто обороняется, - тот и жертва. И неважно большой он или маленький! Вон, ласка такого размера, что в пустую пачку сигарет помещается, а зайца убивает. Вес ласки до пятидесяти грамм. А зайцы и в пять килограмм бывают. В сто раз разница! А нападает и убивает.
* Перестал бояться Степаныч, перестал обороняться. Оно хоть и нечем, а надо нападать! Оглядывал всю избушку - нет ничего! Лампу керосиновую увидал.
* - Хотел было из лампы бензином плеснуть, да хорошо вовремя одумался. А то б и меня и собак моих ел бы медведь жареными.
* Смотрю, а маленькая Куколка на скамье лежит. Не снимал я её со стены! Большая - на месте  висит! А маленькая на скамье. И понял я, ЧТО мне маленькая Куколка подсказывает!! Как я и сам до такого не дошёл? Схватил я лавку и как только сунул он лапу я по лапе сбоку, как в ножницы! Эх как он заорал! Гар-арр-арр в том крике уже не слышалось! Только: Оу-оу! - как у медвежонка обиженного. Больно видать. И то, лавка-то из лиственницы! Только зря я поторопился. Если бы лучше целил, мог бы и лапу ему сломать. 
 * Долго ничего слышно не было. А потом собаки ушами задёргали, заприслушивались и... из угла к двери кинулись! И я за ними машинально ступнул. И этот шажок жизнь мне спас! Смотрю, - а угол избушки поднимается и оттуда лапа загребает! Как кот из-под кровати! Вот на этот шажок, и не хватило ему меня за ноги зацепить!
** В этом рассказе Степаныча поражал меня медвежий ум. Дяди "ученые" уверяют что животные умом не обладают. Так, инстинкты одни. Мол не понимают они "причинно-следственной связи". Ой ли, дяди? А когда медведь засаду делает?  Когда волки стаей охотятся и роли распределяют кому загонять, а кто резать будет? А комар, который сейчас только у Вас кровь пил а как обнаружен - понимает что бежать надо - скрывается под кроватью? А огурец? Попробуйте ус от огурца за его же стебель закрутить. А потом за чужой стебель. Огурец - и тот себя как "единое", как Я осознаёт! Так что я вам так скажу, дяди учёные. Это не у них инстинкт, это у вас инстинкт. "Инстинкт" писания". А они умеют думать. Как Степеныч про медведя сказал: Такой ум как у человека, только тёмный. Если ты кусок мяса привяжешь на нитку и дашь коту. Он будет есть, хотя и будет сердиться оттого что мясо ползёт. Собака, если умная, - скорее всего есть не будет: мясо ведёт себя неправильно. А вот медведь не только ниточку найдёт, но и тебя по ниточке, где ты там тянешь, вычислит. А то, что у коровы нету ума, это мы для того придумали, чтоб не стыдно было из неё котлеты жарить.
* - Повезло мне, сильно повезло, что он задний угол избушки поднимал. Тот, где окно. Если бы тот где дверь, то там поленицы дров лежат, могли бы подсыпаться дрова под сруб - тогда конец бы мне, залез бы он в щель. А так он избу поднимает, а как лапу отпустит чтоб лезть, так ему изба на морду и становится. До самого рассвета мы так игрались. Он угол подымает, а мы с собаками прячемся! Тут одна собака загавкала. Звонко, как на людей. Другая на неё поглядела и себе лаем залилась! Люди. Где-то люди тут! А медведь затих. Я обрадовался, как же - спасение пришло! А потом раздумал: это ж он может людей порвать! Не знают же они.
* Знаете, когда рассказывал этот человек о своих бедах, - он говорил как о борьбе. А про людей сказал с таким оттенком в голосе, как будто его вина в том, что на них может медведь напасть, как будто это его обязанность их уберечь, - а он не в силах.
* - Свистеть в окно начал. Понимаю конечно, что если он там прячется, то лапой мою свистелку на лохмотья порвать - раз плюнуть. Потом собаку на двор выкинул. Еле выкинул.  Удержать нельзя, назад так лезла. Это я её, если что, думал на смерть выкидываю. Для людей. Лучше уж собака, чем люди. А грызню услышу - знать буду, что тут он. 
* - Начал я кричать, свистеть, - не до себя уже! ГОлову в окно сую, чтоб слышней! И тут звук машины услышал: Шишига по ручью шла. От деревни. Не людей, а машину с людьми чуяли собаки. Понял медведь, клянусь понял все! Завыл, зарычал в бешенстве, нижний венец избы себе на морду поставил и начал лыч в избу засовывать! Кожу с морды до костей сдирает, а лезет!  Залез-то он уже далеко и нос с этой стороны хорошо показался. Ну, тут и я не оплошал. Торцом лавки, как ломом, лыч ему перебил. Попал. Ажно чвакнуло! Сколько силы было. Собака и лает и орет, от злобы ножки у стола уже чуть не перегрызла. Я кричу и свищу. Медведь ревёт!  Тут Шишига ещё подъехала. Выстрелы! Чужие собаки лают! Свои визжат от счастья. Люди кричат! Дурдом совсем.
** ГАЗ-66, так в паспорте зовут эту машину. А люди нарекли Шишигой. Заслужила такую честь машина иметь имя личное. Есть такой таёжный дух, который в болоте живёт. Шишига называется. А так как 66й в болоте как у себя дома, - то и называют так эту машинку. Как болотного духа. Да и звук совпадает. Вот с этой Шишигой и приехали косари-спасители.
* - Прошло время, опамятовал я. Увидел что стою возле избы, курю. Дал кто-то.  Люди подходили, спрашивали что-то, говорили что-то, в глаза заглядывали - ничего я не понимал. Я не там, я далеко был.
** Назавтра артель собралась про медведя решать. Я к тому времени уже связно говорить мог, не только глаза пучить, - смеётся над собой, - рассказал всё. Да, и так все всё знали. Кроме вот этого последнего, конечно. Решили что надо убить.
** В тайге всегда так. Охотники решают, что со зверем делать. Убить - или жизнь оставить. Суд. Но это честный суд. По справедливости. И не всегда смерть зверю выпадает, даже если он на человека напал. Вот был случай в тех краях: медведица напала на женщину и ударила её лапой, извиняюсь, по заднице. Не слАбо так, говорят, приложилась. Газеты все писали, а вот фото ни в одной не поместили. Жаль... Увезли молодуху в хирургию с синей попой. Там её специалисты в зелёный цвет зелёнкой перекрасили. Да что задница! Говорят синяк под коленками начинался. А на поясе заканчивался. Если не врут, конечно. Собрались охотники, поговорили. Обсудили. И вышло медведице полное помилование. Почему? А дело-то как было? Малину собирали. С одного края малинника медведица с медвежонком. С другого бабёнка с ведёрком. А друг про друга и не ведали, пока мелкий воришка ведро с малиной  не надыбал. Ну, женщина даже толком не сообразив что делает (я же сказал - женщина) сняла тапок и тапком этим по круглой медвежьей попенции, что из ведра торчала! Тресь!! Приложилась! Мелкий заверещал и к мамке. Жаловаться. А мать - есть мать! Да, так охотники и заключили: мать есть мать! Тем более что и ответила адекватно.   
** Но тут - совсем другой случай. Хотя, если честно, то откуда медведю знать, что ульи не ему, а человеку принадлежат? Читать-то он не силён.
* - Впятером вышли за его жизнью. На след сразу попали. Но след шел прямо, не сворачивая, в сторону к Енисею. Как будто он убегал сломя голову. На третий день и мы на берег Енисея вышли. Это километров шестьдесят-семьдесят прошли. Медленно шли потому, что сторожиться надо. А след как шёл, так и в воду ушёл. Даже на берегу не останавливался медведь, не потоптался. Ходом ушёл! 
* - Пошёл топиться твой медведь, - посмеялись мужики. Посидели, подумали. По берегу след поискали, конечно, может вернулся. Вверх на почти километр и вниз километра на три ходили - не нашли след. Так и решили тогда, что на другую сторону уплыл. Без лодки Енисей переплывать это только медведю под силу. Река с норовом. Быстрая, глубокая, водоворотов много. Об подводные скалы быстрое течение бьётся, затянуть может запросто. Пришлось вернуться ни с чем. Утешали себя тем, что он ушёл навсегда.
** Прошёл год и ещё пару месяцев. Верхушки берёз в тот год пожелтели сразу - значит ранняя зима должна быть. И снежная, потому прошлый год большой урожай на рябину был. По всем приметам этот год морозный да снежный должен быть. Снег выпал как раз на Покров. На мокрую, землю. С вечера дождина лил, а наутро - всё белым-бело. И мороз ударил. Ну, раз снег на мокрую землю лёг, - значит этот снег до весны долежит. Не потает. Так родилась в тот год сибирская красавица зима.   
* - Вот раз так чёт рыбки захотелось. С усталости, наверное. Ажно вкус её во рту появился. Пойду, думаю, парочку поймаю. Попробую. Так и выскочил раздетый. Без дохи. Если пойдёт рыбалка, вернусь и возьму всё. И на зиму неплохо наловить. Рыба в начале зимы хорошая. Жирная, сладкая. Зашёл вон, на ямку. Как раз туда, где медведь в воде прятался. Лёд прорубил, сижу на ящике. Рыбалю. Клёв такой - замёрз уже, а остановиться не могу. И хариус крупный, цветной, толстый. Плавник верхний большущий, как парус - красота. Только слышу щелчёк - лёд треснул.  Сижу и кумекаю себе, а что ему трещать? С чего вдруг? Не такой уж и мороз, чтоб ему трещать. И тут загривком своим, затылком  почувствовал: не так что-то! Пустил леску рыба на льду бьётся.  Рука сама топор взяла, без меня. Поворачиваюсь, а он, - вот он! Уже на задние лапы встал! Некогда пугаться было, - ответил Степаныч,  на немой вопрос, - если медведь на задние лапы встал, - то у тебя полсекунды жизни осталось. Бьёт он быстро, кот его скорости позавидует! Ну, я его топором по черепу быстрее успел. Из-под выподверта! - смеётся.
* - Как? Из под чего?
* -  Ну, вывернулся так и из-под выподверта. Из под его лап со всего маху - хрясь! Головёнку-то ему и раскромсал.  А сам упал сразу, чтоб он лапой в агонии не хватанул. Одного раза хватит, если зацепит. Так кишки на когти намотает и вытащит.
** Головёнку раскромсал... Говорил он так, как будто это обыденное дело, - медведя сам на сам топором убить. Но поразило меня во всём этом не геройская храбрость. Нет! Стоп, стоп! Конечно чтоб пережить такое и по меньшей мере не свихнуться - это уже подвиг. Но то, что он рассказал дальше, это не подвиг, это...это Голгофа какая-то! Сизиф, когда катал камни в гору делал лёгкую работу! Я не смогу описать, невозможно передать, послушайте как он сам сказал...
* - Лежит он, килограммов триста. А может и все четыреста. Это если ещё кишки выбросить. А с ними и поболе. И что мне теперь? Как быть? Мясо ведь. Шкура... Жёлчь... Как до дому дотащить? Если сейчас разделать, из шкуры вынять, оно полегче будет. Одно мясо увезти. А как потом тащить? На чём? То-то что не на чем. Саней-то нету. А хоть бы и были так по бездорожью на них только мУка. И всё снегом почти по пояс засыпало. Да и на разделку со всей округи и волки и рыси сбегутся, да те же лисы. Не только его, но и меня съедят!
* Тут "почтенная публика"- остальные охотники, начала подхихикивать и прятать лица в алюминиевые кружки с чаем. Вид делали что чай усердно студят. Чтоб Степаныч не видел, что смеются. А что его студить, чай этот?!, он уж полчаса как остыл!  А на лице Степаныча, деревенского хозяйственного мужика, такая жаль написана! Так явно тут его хозяйственная жилка выперлась! Мясо, шкура... Хотя, конечно. Правильно это. Убил зверя, нужно все использовать. По крайней мере не зря жизни лишил, а не то как убил, жёлчь или струю вырезал и бросил. И такие бывают.   
* Решение такое, как зверя забрать и волкам не попасться, мог только Степаныч выдумать. Гениальное решение, но для других людей невыполнимое. Только Степаныч мог с его силой и мощью!   
* - Поставил я его стоя под берёзой, подвязал верёвками. И лапы так вот, - показывает, - как обниматься привязал. Собак посадил, на случай лис-волков поганять и покемарить пошёл. Сил набраться.
Тут охотники вслух над ним уже смеются.
* - Да-да! Так в деревню и пришёл, с мороженым медведем на плечах!
* - А собакам какое удовольствие было! Я и не знал что у нас собак столько. Наверное и больные и дохлые сбежались!
* - Это не ты его тащил, это твоя жадность упиралась, Степаныч! - Молодые так рассуждали. Подвесил бы на соснах, да помощников привёл. Лабаз бы соорудил! Что сам упирался, - не себе ведь. Всё равно всё по деревне рОздал.
* - А я как их вдвоём увидел мне сразу фильм про войну вспомнился. Степаныч, ты его как с передовой выносил. Смеются. И Степаныч с ними смеётся. И хорошо на душе и весело.
** Костёр теперь горел ровно, на стреляя и не выкидывая столбы пламени. Он только бросал на сцену куски красок. То ночную чёрно-бархатную, то красно-оранжевую, как из преисподней. Поэтому казалось, что череп живёт: приоткрывает рот, чтоб сверкнуть клыками почти с мой палец величиной, щурит глазницы, всматриваясь тенью тебе в глаза.  Посреди лобной кости, той легендарной лобной кости медведя от которой "отскакивает пуля", посередине этой лобной брони - глубокий, косой рубленый разрез оставленный топором человека.
* Невозможно не чувствовать животного страха, глядя среди ночи, в тайге на этот огромный, пробитый топором череп. Это даже не ты боишься, это боится твой зверь по имени Инстинкт, с которым ты совместно пользуешься телом. 
* Звуки из тайги. Кто-то прячется, вон, там где темно, шорохи, вздохи... остальное дорисовывал величайший художник и фантазёр всех времён - животный страх.
* - А сколько, - спрашиваю, - отсюда до деревни по тропе?
* - Дак а чё, - отвечают, если по карте, по прямой, то километров пятнадцать. А он через лог - это все двадцать пять. По прямой-то через гору надо. Через гору по снегу не пройти. Я тоже посмеялся над "домовитостью" Степаныча. Сначала посмеялся. А уже потом, когда поразмыслил... Я сейчас даже не о том, что далеко тащить, хотя и это!, конечно и это тоже! И сама тяжесть неимоверная, неподъёмная тяжесть! Напряжение нечеловеческое. И в любой момент те же волки или рысь... Без дороги. Без без еды. И тащил он его почти трое суток.
* - Протопчу дорожку, снег поотброшу, потом за тушей иду.
*По морозу, по тьме...  Не себе, а чтоб людям роздать... И каждую минуту из этих трёх суток то около одного, то около другого уха чувствовать оскаленную, с замёрзшей кровью и мозгами морду зверя, которому месть не позволила лечь в тёплую берлогу на зиму.  Ненависть зверя требовала пойти против природы, против сущности рода медвежьего, для того чтоб отомстить. Чтоб убить за то, что он по своим таёжным меркам, своим же "тёмным умом" считал справедливым. Он думал что он в тайге главный. Оказалось нет.
Можно было поставить лабаз. Можно. Но Степаныч тащил его в деревню сам... Это, думаю, чтоб доказать, не всем, а себе в первую очередь, что он кому-то на этом свете нужен.