Жила - была девочка Люся.
Умница, разумница, мамина послушница, румяная, пригожая, на солнышко похожая.
Конопушки на носу, челка рыжая на лбу, в куклы все играть любила, наряжала, как могла
, к кудрям марлечку крепила, говорила, что фата.
Ну в общем, ребенок, как ребенок, полноватенький, верно, но зато тугой, как кочан
и жизнерадостный. Одно обстоятельство, правда, несколько смущало, даже не смущало, а
так, умиляло и вызывало улыбку. Только замирала она каждый раз, когда жениха с
невестой видела, глазенок блестящих не отводила и тянула родителей за руку поближе,
рассмотреть получше, притронуться и восторженно, сложив губки бантиком, попытаться
выдуть марш Мендельсона. Селяви, хоть маленькая, но женщинка!
Со временем ребенок подрос, пережил угловатость и гормональные психи, расцвел,
округлился и приобрел рубенсовские пышные формы молоденькой продавщицы цветов с
полотен великих средневековых мастеров. Звезд с неба не хватала, но это не помешало ей
закончить педучилище и получить диплом педагога начальных классов. Нормальная,
среднестатическая девушка на выданье. Вот именно, на выданье. Люськина страсть к
свадебному наряду и фате со временем не утихла, а наоборот, приобрела черты какой-то
ноющей тоски по торжественным атрибутам свадебной церемонии и маниакальному желанию
побыть в белоснежной кипени королевы праздника. Вскоре сыскался и "королевич Елисей",
молоденький военный, хоть и в небольших чинах, но положительный, а может даже и
перспективный.
Люся властно взяла под свой контроль развитие событий и уже через пару недель
суровый армеец дрогнул, рассиропился и сдался, не выдержав жёсткого прессинга
пышнотелой красавицы. Натиск и быстрота принесли свои плоды. Был определен день
свадьбы и началось самое волнительное и сладостное, мучительное и выматывающее нервы
и душу - подготовка!
С женихом было более менее понятно. И мундирчик вкрай пойдет, а вот кружева,
бантики и рюшечки для невесты дорогого стоят. Люся твердо решила, замуж только один
раз и навсегда и никаких вариантов. Решимость будущей хранительницы домашнего очага все
оценили и одобрили. Люся выбрала себе свадебный наряд, в котором ей предстояло
блистать подобно сказочной принцессе.
Платье было потрясающе великолепно. Лёгкое, эфемерное, воздушное. Оно манило
своей открытостью и одновременно загадкой. Нежнейший шифон отливал перламутровым
блеском и обольстительно подчеркивал фигуру. Люся не могла на него насмотреться. С
трепетом и волнением, с утра пораньше, она начинала примерять это сияющее чудо,
крутилась перед зеркалом, изгибалась и выгибалась , кружилась, вальсируя, томно
закатывая глаза и изящно заламывая руки. А когда ещё надевала и фату, все домашние
восхищённо охали, цокали и всплескивали руками. Комильфо! Словом, свадебный наряд
был изумителен и неправдоподобно хорош!
Накануне священнодейства пришел и час строительства свадебной прически. Именно
строительства, ибо сложная свадебная прическа с распущенными и красиво уложенными
локонами подчеркивает образ современной невесты, а в сочетании с фатой - это усиливает
впечатление от красоты, женственности и романтичности хрупкого создания.
Расставаться с нарядом Люся категорически отказалась, и бережно уложив авантажную
спецодежду в чехол, отправилась в салон красоты, который, кстати, находился минутах в
десяти от дома. Колдовство и мастерство парикмахера, волшебника визажиста, сотворили
настоящее чудо. Люся была неотразима! Курносенькая конопушечка Золушка, словно по
мановению волшебной палочки, превратилась в элегантную, загадочную незнакомку. Успех
был ошеломляющий!
И тут начались события, которые имели в дальнейшем совершенно неожиданные
последствия. Люся возжелала облачиться в свадебный наряд. Желание ее было столь
велико, что никто не посмел ей возразить, как-никак завтра свадьба. Сказано-сделано. И
вскоре перед слегка ошарашенной публикой, шурша шелковым белым платьем и в фате,
предстала юная, счастливая, рыжеволосая невеста, которая прохаживались, приседала в
книксене и явно любовалась собой. Фурор был произведен и пора было бы вновь вернуться
с небес на землю, и прибрать знаковую вещицу до завтрашнего дня, но тут Люся
взбрыкнула.
- Пойду так! - решила педагогическая девушка - Пусть все обзавидуются!
Цирюльня ахнула!
- Люська, сдурела что ли? В таком наряде и по улице? Ты ещё коромысло с
ведрами возьми или мешок с картошкой на спину взгромозди. Засмеют! - попытались
отговорить витающую в облаках адептку свадебного вальса кудесники художественного
образа, рукастые стригали и креативные стилисты. Куда там!
- Пойду! - решительно рубанула хмельная от счастья огненная рыжуха - Через
гаражи! Так ближе.
И приподняв подол роскошного великолепия, устремилась к дверям, навстречу новой
жизни и новым приключениям.
- Чумовая!
- Вот растаращило подругу!
- Совсем у девки крышу сорвало - загомонил изумлённый хор виртуозов
гидропиритового обесцвечивания граждан и гражданок тож.
Пустое! Двери хлопнули, мамзелька упорхнула, явив шокированному миру деваху с
чудиной. Уж замуж невтерпёж! То-то будет!
До гаражей триумфальное шествие экстравагантной девицы куда ещё ни шло.
Оборачивались, конечно, таращились, кто улыбался, кто усмехался, кто покручивал у виска,
но в общем люди с пониманием отнеслись к танцу белого мотылька, который деловым
размашистым шагом шуровал по известному только ему маршруту. Может неформалка какая
спешит на встречу поэтов имажинистов, может эпатажная бунтарка, больная на всю голову,
доедаемая тщеславием и бытовухой, а может просто за пивком решила сгонять, да
накинула на себя, что поближе лежало. Да мало ли какой закидон в голову заглянул, там и
остался. В общем, никто шибко и не удивился.
Лавирование среди гаражей больше напоминало КВНовскую разминку, лёгкую
пикировку и состязание в остроумии, призванными скрыть ошеломляющий эффект от
Люськиного появления. Все мужики, которые в тот момент ещё способны были адекватно
реагировать и удивляться, высыпали поглазеть на диво дивное и отреагировать на
невиданное в гаражном царстве. Посыпались комментарии.
- Опа-на! Глянь, мужики, глянь, кто к нам пожаловал!
- Мать честная! Невеста! Настоящая!
- С дороги, видать сбилась, заплутала чутка, ЗАГС - то в другой стороне!
- Жениха, что ли потеряла или наоборот, мужа себе ищет!
- А что, мы мужики видные, может и выберет кого!
- Осторожней, осторожней, красавица, туфельку не оброни!
- Девушка, а то заходи к нам, примем на грудь по соточке, да прямо здесь свадьбу сыграем!
- Сарынь на кичку, голота, умыкнем невесту за выкуп, как княжну персиянскую!
- Хватай за бока, у нас не вырвется!
- Стреножь, стреножь, девку, а то уйдет!
И все вокруг засвистело, заулюлюкало, загоготало.
Ошалевшая Люська, подхватив подол, и порыскав из стороны в сторону зигзагом,
распласталась белой птицей и пошла наметом к уже показавшимся домам военного городка.
И тут, как на грех, в низинке, обнаружился ручей, который отделял чумазую мужицкую
ораву, вместе с напуганной невестой, от спасительной тишины опрятного цветочного
спокойствия. И ручей - то был плевый, метра два, и брёвнышко аккуратно через него
положено, но переход по нему сноровки требовал или опоры какой. Заметалась будущая
матрона, пулеметной очередью взгляда прошлась вокруг в поисках подручных средств для
переправы и тут ее бешеный зырк лазерным целеуказателем упёрся в ручную косу для
косьбы, которая сиротливо притулилась к стене крайнего автомобильного убежища. То ли
хозяин, обкашивая бурьян, поставил и забыл, то ли была она выставлена в конспиративных
целях, мол знак подан, ко мне нельзя, но факт остаётся фактом, коса присутствовала.
Одним прыжком огонь - молодица махнула до стены, крепко ухватилась руками за косовище
и без раздумий ступила на скользкий путь избавления от кошмара собственного
безрассудства...
Гоп со Смыком, два обноска, два обморока, две тени, отброшенные на обочину
жизни, выцветшие и облезлые, медленно ковыляя, захлёбываясь одышкой и обливаясь
смердящим потом, совершали свою ежедневную вылазку по запутанному " критскому "
лабиринту гаражного " Минотавра " в поисках харча. И если гранитный Каллос вытягивал
жизненные силы из обречённых, то кирпичное стойбище железных коней делилось иногда
крохами и объедками недоеденного и недопитого. Вот и сегодня босяки, чалдоны бездомные
кружили по окраинам гаражей в надежде поживиться съедобным жоревом. От вчерашней
забродившей ханки привычно трещала голова, тряслись руки, ломило в висках и слезились
глаза. Размытая пелена мира и дрожание набрякших век причудливо корежили и искажали
очертания предметов, которые неожиданно, как-бы из тумана появлялись и исчезали, пугая
и тревожа гаражных клошаров. Шли осторожно, с опаской оглядываясь и сторожась.
Вообще-то в клан собирателей Гопа входила и Сима крашеная, но она, поправ святые устои
семьи и братства, польстилась на посулы областных нищебродов и на перекладных
перебралась в сердце края, где и статус повыше и кус послаще. Воистину, коварство
женщины сродни предательству!
Они уже дошли почти до ручья, как Смыку вдруг приспичило. Недовольно ворча, Гоп
продолжил свой путь в одиночестве, завернул за угол... и остолбенел. Навстречу ему по
бревну, оскальзываясь и шипя проклятия, полусогнутая и страшная своей бельмастой
белизной, безликая и неотвратимая надвигалась сама Смерть, обряженная в свадебный наряд
и с косой, судорожно зажатой в руке.
Утробно сглотнув, Гоп стал заваливаться набок. Он сразу обмяк и оглох и в этой
ватной тишине едва услышал свой горловой, полный ужаса голос, который будто шел
откуда-то изнутри, медленно и тягуче поднимаясь из проспиртованных глубин требухи.
- Уйди, курносая, я не твой!
Затем зарычал, пытаясь выдавить ещё что-то, но тщетно. Налитые кровью глаза
безумно вращались, ноги не слушались. Он набычился, замычал и перешёл на низкий рев
насмерть перепуганного парнокопытного.
Увлеченная переправой, девушка-оторва до поры до времени не реагировала на
агонизирующую жертву проказника Вакха и зловещей мрачной Жницы. Люся раскраснелась,
Вуалька упала и закрыла лицо бедовой молодки. Невеста ерзала на бревне, цепко
перехватив ручку косы, опасно раскачиваясь и балансируя, словно эквилибристика с картины
гениального испанца, подбадривая себя идиоматическими выражениями табуированной
лексики, что производило глубокое эмоциональное впечатление на чувствительную, ранимую
натуру сентиментального местечкового шатуна.
Истошный вой золоторотца застал одурелую Люську на переломе удержания равновесия
и погнал ее вперёд, к бережку, где заходился криком обезумевший от страха сталкер. Гоп,
как во сне, заторможенно начал поворачиваться вокруг своей оси, но движения его были
слепы и угловаты, остекленевший взгляд больше подходил зомбированному мертвецу и
нежити. Леденящее душу сумеречное сознание любителя мутной синьки дало сбой.
Неуверенными шажками, скособочившись, на заплетающихся ногах побирушник захромал
прочь от ручья.
Люся рванулась вперёд, и уже теряя устойчивость, вылетела на берег, сбила
потерпевшего и с размаху уселась ему на спину, победно размахивая косой.
Жуткая картина иррациональности, безумный сон сюрреализма, фантасмагория
символизма!
Вывернувшийся в этот момент Смык почти потерял рассудок. То, что предстало перед
его глазами, повергло беднягу в глубокий ступор. Его подельник, посиневший от ужаса и
натуги, с потухшим и равнодушным лицом, деревянно переставляя конечности, полз на
четвереньках ему навстречу, хлюпая ладонями по грязи и оставляя за собой две глубокие
борозды, а на его спине восседала беспощадная и грозная невеста Смерть, с ручным
сельскохозяйственным инвентарем.
- Бе-бе-бе... - забуксовал оглумевший ханурик, глянул с укоризной слезящимся
глазом в центр вуальки и как подкошенный упал навзничь, будто убитый выстрелом в
затылок. Ступни, обутые в разбитые башмаки,ещё несколько раз дернулись и он затих.
Ополоумевшая наездница свалилась с полумертвого ездового терпилы, отбросила косу и
скуля, и повизгивая, кинулась бежать наутёк.
Наступила тишина. Чуть слышно журчал ручей, басового жужжали шмели, нарядные
облака белыми шапками лениво скользили по небесной глади. В воздухе разливалась
умиротворенная благодать.
И только безучастный и безразличный ко всему страдалец Гоп продолжал утюжить
заболоченную низинку, нарезая круги с упорством пахаря, преисполненного своим
предназначением...
P.S. Люся вышла замуж, у нее растут прехорошенькие близняшки, муж успешно
продвигается по службе, в семье мир и покой. Они счастливы. Произошедшее с ней Люся
воспринимает как забавный случай, эпизод, смешной эпизод и не более. Она повзрослела и
остепенилась. Одним словом, превратилась в уважаемую и почтенную даму.
А Гоп со Смыком пропали, исчезли напрочь, сгинули где-то в глубинах
житейской круговерти, во всяком случае в гаражах они больше не появлялись и сведений о
них никаких нет. Развела их с Люсей судьба, а встреча была то ли случайность, то ли
ирония, то ли насмешка, а то ли знак, но нам этого понять не дано.
Горько быть изгоем, но и гибель свою и спасение мы творим своими руками...