– В жизни всё намного страшней. Я своими глазами видел, как новобранцы в первом бою в штаны накладывают. Совсем не в переносном смысле, а в самом прямом – в штаны!
Нам повезло, пещера в которой нас завалило оказалась сквозной. Мы на ощупь нашли второй выход и выбрались на свободу. Карабкались и спотыкались, словно слепые, натыкались на камни и падали, но путь наружу всё-таки отыскали.
В горах царила звёздная ночь. Стоял собачий холод, зуб на зуб ни разу не попадал. Не удивительно – на дворе конец октября. Мы тряслись, но искренне радовались, что остались живы.
– Давай костёр разожжём, – пришла мне в голову спасительная идея. – Иначе закоченеем насмерть. До восхода солнца ещё часов пять, не продержимся – кони двинем.
– Не боишься, что нас заметят? – поёжился Лёха с опаской.
– Не боюсь! – рявкнул я. – Лучше сдохнуть от пули, чем от мороза. По крайней мере, не так обидно будет. К тому же чеченцы по ночам не ходят. Они сами костров боятся и жгут только в крайнем случае. По огням в горах, кострам боевиков, работают наши бомбардировщики.
Я плюнул на осторожность и принялся собирать хворост. А Лёха, присев на кочку, похлопывал себя по бокам, пытаясь согреться. Боль от раны в ноге по сравнению с собачьим холодом казалась ему пустяком.
Спустя пару минут ему надоело молчание и он спросил:
– А как ты грелся, пока сидел в яме? По ночам ведь дубак.
– Нам скинули мешковину, – ответил я. – Мы вырезали дырки для головы и рук – получились самодельные телогрейки.
Набрав хвороста, я разжёг костёр. Разгорелось пламя и настроение поднялось.
– Я раньше думал, что целый батальон в плен взять нельзя, ведь это большая сила, – разговорился Лёха, понемногу отогреваясь. – Но после твоего рассказа понял, что на войне такое случается. Почему, вот скажи, так много наших в чеченский плен попадает?
– По статистике, если погибает четверть подразделения, то остальные сдаются, – ответил я. – Потому что из остальных – половина раненые, а вторая половина ещё хуже раненых, они сломлены духом – деморализованы. Очень страшно, когда вокруг товарищи гибнут, куда ни глянь. Вот и начинают сдаваться те, кто кишкой слабоват. А дальше, как цепная реакция – сдаются все. Потому что жить хочется.
– А как же кино "Девятая рота"? – не поверил Лёха. – Там все погибли, до одного. До последнего солдата рота сражалась.
Я только усмехнулся в ответ:
– Ты же сам сказал, что это кино.
– Да-а... – Лёха почесал затылок. – В жизни всё страшней, чем в кино. Я своими глазами видел, как новобранцы в первом бою в штаны накладывают. Совсем не в переносном смысле, а в самом прямом – в штаны!
– В бою побеждает тот, на чьей стороне численное превосходство, – сказал я. – Или какой-то другой определяющий фактор. Засада в ущелье или внезапность, как было в случае с нашим батальоном. Вторая сторона при этом обходится почти без потерь.
– Откуда ты всё это знаешь? – удивился Лёха. – На генерала из штаба ты не похож.
– В стратегию на компьютере много играл, – усмехнулся я. – Набрался там разных хитростей, теперь вот тебя учу.