– Я не женюсь на мусульманке, никогда! – отрезал я и ответил взглядом на взгляд. Прямо и откровенно. – Дома у меня осталась невеста. Женюсь я только на ней.
С утра Шамиль спустил в яму лестницу и крикнул, чтобы я вылезал. Я вылез и пошёл туда, куда он указал винтовкой.
Шамиль отвёл меня от аула подальше, остановил недалеко от ручья. Вскинул винтовку и приставил ствол к моей голове.
– За тебя отказались платить, – произнёс он могильным голосом.
Я закрыл глаза, приготовившись к смерти. Сердце звенело в висках, голова кружилась, как не своя. Я едва не лишился чувств и чуть не свалился на камни без всякой пули.
Но Шамиль не выстрелил.
– Скажи спасибо Малике. Ей ты обязан жизнью. Она умоляла не убивать тебя, и я уступил. Мне жаль её, она потеряла под русскими бомбами всю родню.
Шамиль отошёл и крикнул:
– Выходи, Малика!
И Малика вышла.
– Уговаривай его сама, – проворчал Шамиль, по-старчески недовольно. – Но учти, я убью его, если он откажется. Это всё, что я могу для тебя сделать.
Шамиль взглянул на меня хмуро, потом посмотрел на Малику и отошёл подальше. Не хотел мешать нашему разговору.
– Раньше я ненавидела русских, – призналась Малика тихо. Она подошла совсем близко, с опущенными глазами. Не хотела, чтобы я увидел в них правду. – Всех русских ненавидела, без исключения. Мой муж погиб на этой войне, а теперь и родные. Но ты спас мне жизнь, и я благодарна тебе за это.
Малика говорила с надрывом. Я ненавидел чеченцев и саму Чечню, но понимал её горе и даже жалел, пожалуй.
– Раньше я хотела пойти в шахидки и взорвать себя где-нибудь в вашей Москве. Я желала этого больше всего на свете, когда корчилась с осколком в ноге, потеряв в разрушенном доме дедушку и сестру. Желала убить как можно больше русских людей, беспомощных и невинных, таких же, как мои родные. Отомстить кровной местью за всех чеченцев. Но ты меня спас, ничего не попросив за это. Просто спас, как человек человека, и после этого во мне изменилось что-то...
Я не ответил ей, я молчал. Понимал её, не взирая на все различия между нами. И Малика продолжала:
– Ты должен принять ислам, только в этом случае останешься жив. За тебя отказались платить, а значит дядя-Шамиль обязан тебя убить. Ты русский солдат и потому враг. А врагов чеченцы не оставляют в живых. Ты для чеченцев не человек, пока ты не мусульманин. Но стоит тебе принять нашу веру – всё сразу изменится в твоей жизни. Ты смоешь этим с себя все грехи и грязь иноверия. И даже сможешь жениться на мусульманке...
Она смотрела пристально мне в глаза, как будто взгляд её говорил о чём-то. Женщина-мусульманка не должна смотреть так откровенно в глаза мужчине, но она сейчас об этом не думала. Язвительная и жгучая чеченская ведьма. Красивая, до стона в сердце.
– Я не женюсь на мусульманке, никогда! – отрезал я и ответил взглядом на взгляд. Прямо и откровенно. – Дома у меня осталась невеста. Женюсь я только на ней.
Малика отвернулась, порывисто и с обидой. В её лице я прочёл сожаление и униженную женскую гордость.
– В таком случае – тебя убьют. Ты выбрал свою судьбу сам.