Глава вторая
Часть первая: пятью годами раньше
Итак, двадцать второго декабря 2017 года в своем загородном доме в Серебряных Ключах, что под Тулой, генерал-лейтенант Госбезопасности Российской Федерации Владимир Борисович Пореченко всю сегодняшнюю половину рабочего дня был занят исключительно тем, что чрезвычайно внимательно читал старую, я бы даже сказал, древнюю книгу в толстом кожаном переплете. Затем он поднял трубку телефона и произнес в нее только:
- Максим? Давай ко мне!
- Ты в Бога веришь, Максимушка? – как-то совсем по-дружески и медоточиво произнес генерал после того, как Максим Петрович Степанов, полковник тех же самых, не к ночи будь помянутых войск, вошел в его рабочий кабинет.
- Нет! – глядя тому прямо в глаза, произнес коротко Максим Петрович.
- Врешь! И правильно, я думаю, делаешь. Но - врешь. А теперь давай-ка, давай – вторая попытка.
- Не знаю, Володь! Не знаю, правду тебе говорю. Учили вроде одному, а на деле…
- Вот, вот, на деле! А тут еще этот пророк. И учти, не только он один. Вот, гляди! Пророк! Целитель! Дрема! Весь набор! Как тебе это? И в скором будущем! В скором! Молчишь? Хорошо! Смотри теперь, какой расклад: мы с тобой перед Ним, – генерал указал в потолок, – чернее черного, я думаю. И не отмоемся, видимо, вовек! Так что, какую сторону выбрать, у меня лично сомнений нет. А у тебя?
- Я тоже не сомневаюсь.
- Вот именно! Понимаешь, я считаю, что тогда, раньше, Он мог бы победить. Почти наверняка… нет – сто процентов! Но сейчас, когда у нас есть такое, о чем и подумать страшно, и будет, похоже, не оно одно, еще неизвестно: кто кого! А мы вовремя-то и подсуетимся! Прочел? Давай, давай, дорогой, посиди у себя, покумекай, а к утру мне записочку на стол. Ну, и я начну потихоньку. Есть тут одна задумка, да и люди недавно подходили. Деньги, Максим, и деньги немерянные! Понял?
- Да. Город, значит?
- Город. И место указано, видишь? Так что начнем. А я еще кое к кому загляну. Есть на примете. … ну, чего стоим? Вперед, товарищ полковник!
… Так, в тиши кабинета, в захолустье, стало известно о строительстве Города где-то на бескрайних просторах нашей страны, на ее степях, полях, окраинах. И хотя там, пока что, на этих самых полях и окраинах, все еще стояла первозданная тишина, все еще щелкал весною соловей, все еще текли хрустальные струи, пели райские птицы, но уже был разбит строительный лагерь, весьма оперативно размечено и определено все, что надо было разметить и определить, завезена строительная техника – и пружина новостройки, могучая и неостановимая, была взведена.
Максим Петрович видел, вернее, слышал, а еще точнее – кожей чувствовал эту готовность, эту напрягшуюся пружину, такую почти физически осязаемую, готовую развернуться во всю свою мощь в любой момент. И ему было триста раз начхать и на окружающую его благодать, и на проживающих в округе деревенских жителей, и на Российские власти, между прочим. Так что местным оставалось только слушать, как работают кирки и мотыги, да скрипят оси у тачек. Впрочем, позже к этим патриархальным звукам присоединились также и рев моторов, и долбежка копров, и шумы прочих строительных механизмов. Работа шла полным ходом, и местный тракторист Сема мог бы поклясться, что видел фигуры крепких, очень низкорослых людей, одетых в плотную, грубую кожаную одежду. Хотя, я думаю, врал наш Сема по пьяному делу, вот и привиделось невесть что впотьмах…
А тем временем, день за днем все росло и росло ограждение вокруг лагеря, охватившего площадь очень приличного города, а скоро и вовсе не стало видно ни работающих, ни самого лагеря, ни живущих в нем.
Потом к стройке потянулись люди, шедшие и ехавшие не спеша, но, похоже, точно знавшие, зачем и куда они идут. Они были одеты в спецовки и комбинезоны, выдававшие в них строителей, они шли пешком, катили перед собой тачки с нагруженным на них инструментом, они ехали на автомашинах, грейдерах, экскаваторах, тракторах. И тогда строительство вырвалось наружу! Город стал необыкновенно быстро расширяться и за какой-то месяц с половиной приобрел и машинный парк с очень приличными дорогами, и железнодорожную сеть с вокзалами, и аэропорт! С этого момента дело пошло еще быстрее: люди прибывали не единицами и десятками, а сотнями, не семьями, а небольшими поселками. И в рост этот не то еще лагерь, не то уже город пошел быстрее, стали подниматься крыши домов, и подъем их был неудержим – за ночь чуть ли не по три-четыре этажа прибавляли они, а снизу в это же время трудилась группа отделочников, суетившихся днем и ночью. Здания вставали, будто из-под земли, поднимаясь к небу на пятнадцать-двадцать этажей. И красоты эти здания были необыкновенной, поскольку строители не жалели ни металла, ни дерева, кое-где было видно даже сусальное золото, а серебро присутствовало вообще сплошь и рядом.
Кстати, всякий смог бы войти в гостеприимно распахнутые ворота Города, и всякому там находилось и приветное слово, и еда, и крыша над головой. Если ты приезжал с семьей, то и семье твоей и тебе отводили не квартиры уже, как холостякам, а коттеджи, как правило, в пригороде, двух- а порой и трехэтажные, с лужайкой вокруг и полным уютом внутри недалеко от лужаек и озер, от боров и березовых рощ, сохраненных с большим тщанием и любовью. Понятное дело – ты подписывал какие-то бумаги, какие-то деньги ты становился должен, но цены были такие смехотворные, а сроки долга такие громадные, что странно было и подумать эти бумаги не подписать.
- Берите все, – кричали плакаты на улицах, – почти даром, почти за так! Берите все, что Вашей душе угодно! Никто в нашем Городе не останется обделенным!
И вправду, почти за бесценок жители Города покупали дорогие украшения и меха для женщин, сверкающие машины для мужчин, редкостные игрушки для детей. Работы в городе было навалом, зарплаты выдавались такие, что мир российский ахал от зависти, люди Города жили до такой степени хорошо, что остальное население страны бросало насиженные места и рвалось в него, лишь бы оказаться за заветными воротами. И нельзя также было сказать, что в Город не принимали, или принимали по большому конкурсу. Отнюдь! Туда попадал почти любой, кто хотел и мог работать, кто мечтал жить на полную катушку. (Москвичи, не забудем, в том числе).
Всем взрослым жителям Города днем предоставлялась работа, высокооплачиваемая, по интересу, выбранная для Вас специальным трудопсихологом, работа от души и для души, а вечером – казино, рестораны, бары. Для одиноких – лучшие, прекраснейшие женщины мира, одна из которых наверняка выберет вас сама, для семейных – уютные уголки, позволяющие на час или два забыться вдвоем среди роз и каштанов, среди вечной весны и благоуханных цветов. Увеселения всех мастей ждали на каждом шагу искателя приключений.
В городе, без сомнения, были вполне приличные заведения, в том числе и для семей, и для детей, и для мужчин, и для женщин. Но клубы и кружки по интересам заканчивали свою благопристойную работу в девять вечера, после чего зажигались огни над весьма не пристойными заведениями.
Да-да, там встречались и такие уголки, посещать которые состоятельный буржуа не мог себе позволить по причине не престижности таковых, мягко говоря. Однако мужчины, втихую от женщин, почти
ежевечерне пробирались туда, оглядываясь и вздрагивая поминутно, но все же шли, твердо веря, что его правоверная давно уж видит сладкие сны. А в то же время эта самая супруга, которой по правилам надлежало бы спать, тихонько кралась в свой запрещенный приличиями уголок, нисколько не сомневаясь, что любимый ее муженек давно храпит с газеткой биржевых новостей у телевизора. И, конечно, их детишки, оставшись дома одни, без зоркого родительского догляда, в сладкой истоме включали телевизор на той самой программе, которую детям смотреть нельзя было ни под каким видом, но они их, конечно же, смотрели, пока родительское недреманное око было занято лицезрением иных картин. Я при случае расскажу вам, своим любопытным друзьям, и о тех заведениях, и об этих, и о программах по телевизору, и о многом другом, но не сейчас. И не потому, чтобы я был уж таким поборником морали – вовсе нет! – но время, время! – нам так мало отпущено, господа мои, того тонкого и хрупкого, убегающего и сквозящего мимо, эфирного и неуловимого, что зовется временем, что я не хочу даже останавливаться на таких пустяках. Пробежимте же мимо этого, такого желанного, отложимте его на сей раз до тех, лучших, времен, когда за чашечкой доброго турецкого кофе, которое так славно готовит мой верный Альфред, мы сможем об этом и поговорить, и обсудить все до мельчайших подробностей.
Но не сейчас, говорю я, потому что Город рос, разрастался как на дрожжах, и, надо сказать, не требовал от жителей никаких признаний в любви и лояльности, почти никаких клятв и заверений, почти никаких договоров! Нужно было всего лишь одно – по достижении трех лет жительства в Городе принести присягу его Президенту, получить Малую орденскую ленточку на рукав, продолжая служить верой и правдой своему новому Отечеству. Делов-то всего! Да на такого, замечу я, благодетеля рода человеческого, народ готов был работать и без всяких орденских ленточек, а уж с Орденом!.. И люди служили! Они ходили на работу днем, а вечером – в казино и рестораны, в дома свиданий и на зрелища, они вставали при первых звуках незатейливого, но прекрасного гимна, приложив руку к сердцу, сдерживая невольные слезы гордости и счастья. Многие через год или два уже были награждены большим нарукавным орденом, а кое-кто – и наголовным знаком величия, украшенным тремя бриллиантами среднего достоинства на приличном, замечу я, золоте. Все эти медали и регалии были разработаны, без сомнения, лучшими ювелирами мира и носить их считалось и большой честью, и, не будем скрывать, не меньшей выгодой.
Почти все свое время человек посвящал работе (с весьма приличным заработком, как я сказал) и семье. И слух о сказочном Городе ширился и рос, как цунами, и мало кто не просто хотел, нет – мечтал попасть в этот город, и мало кто уже явно или втайне не собирал чемоданы, готовясь переехать туда, желая там жить и работать.
Часть вторая: За несколько лет до этого
Известная в свете, простите за тавтологию, богачка Светлана иногда позволяла себе на короткое время (на капочку - как она любила говорить) сделать получасовой перерыв от непосильных занятий собой любимой. Тонкая холеная рука с браслетиком изящной работы, украшенная зеленоватыми камнями, так выгодно подчеркивающими ее глаза, перебирала маленькие ломтики засахаренных фруктов и было видно по всему, что Света размышляет о чем-то важном. Потом, видимо решившись, она протянула руку к телефону и нашла нужный номер.
- Танька!
- Нет, это не Татьяна Дмитриевна, - пробасил в трубке мужской голос.
- А кто? - растерянно задала Света вопрос, уже понимая, что порядочно сглупила. А мысли в это время бешено крутились в голове:
- Нашла овечка мужика, наконец-то. Ну Танька, не ожидала.
- Нет не нашла, - угадав ее мысли, ответил собеседник. - А уехала в путешествие. А я - ее теперешний секретарь, Андрей. Ее отец , академик Долженков, Ваш дядя, просил отвечать на звонки, если Вам интересно.
- В какое такое путешествие? - растерянно промямлила Света.
- В кругосветное, разумеется, прозвучало в трубке. - Еще вопросы будут? - Голос был ровен, спокоен, но Свете показалось, что насмешка - таки прозвучала в этом вопросе, - папа расщедрился, вот и ...
Трубку она отключила осторожно, так, будто боялась сломать.
-Да ладно - папа! Нашла мужика, и, похоже, мужика богатого. Слава те, разродилась! А какой мышкой серенькой прикидывалась! Так, но, тем не менее, подругу бросать в беде нельзя, она ж ни ступить, ни молвить не умеет. Она вспомнила свои первые выходы в свет и покраснела от стыда. То были годы такого труда над собой, таких разочарований... Многое, многое пришлось в себе поломать, пройти через такую грязь, познакомиться с такими сторонами жизни, о которых она и в страшном сне помышлять не могла. И очень ей не хотелось, чтобы ее Танька тоже прошла через все это. А для этого надо было "нашу дурочку" научить многому и многому, дать столько советов, показать такое... Она снова сняла трубку.
- Да.
- Андрей?
- Я слушаю.
- Это Танина сестра, Светлана...
- Я знаю, - перебил ее собеседник.
- Так вот, не скажите ли мне, на сколько она уехала?
- На полтора месяца.
- Благодарю Вас, - Света повесила трубку.
- И еще лучше. Пока она катается, а я пока соберусь с мыслями, поговорю кое с кем, зайду куда надо... - планы составлялись в Светиной голове сами собой.
И прошел месяц, и прошла неделя, и в трубке Света услышала Танин голос: - - Привет, сестренка!
- Слушай, надо встретиться, поговорить.
- Надо, надо Светик. Но не сейчас. Я немножечко занята, а вот, пожалуй, через месяц - это можно.
Но, увы, ни через месяц, ни через два эта встреча не состоялась. Танечка наша то болела, то занята была, то сдавала проект какой-то, а то Светочкины рауты и встречи мешали им поболтать и расслабиться, как предлагала Света... короче, прошло что-то около года и тогда Светлане надоела эта, как она выразилась, "игра в прятки", и вот уже утром во вторник 17 числа она стучала в дверь Таниной квартиры.
- И чего мы стоим? - неожиданно для Тани набросилась на нее вошедшая, - собираемся, быстренько, быстренько!
Она, не дав сестре опомниться, повлекла ее к выходу, чуть ли не насильно втолкнула на заднее сиденье своей красной машины, и не прошло и пятнадцати минут, как эта самая красная машина уже тормозила у дверей Светиного домика.
Зашли. Света потащила почти не сопротивляющуюся девушку в одну из комнат, открыла дверь, и взглядам обеих дам предстало такое разнообразие платьев, туфель, жакетов, корсетов, верхнего и нижнего, да простит меня читатель, белья и прочего всех мыслимых и немыслимых цветов, фасонов, покроев и еще невесть знает чего, о чем имеет представление только женщина, а я не знаю и знать не хочу! Не хватало еще мне, друзья, разбираться во всех этих рюшечках, сборочках, выточках и прочем, можно подумать у меня и без них голова не болит!
- Так, ну давай-ка мы тебе выберем. Что-нибудь неприхотливое, какой-нибудь коктейль, что ли, черненький. Пошли, ладно. - и повела в спальню.
Так вот, повторяю, не будем слишком долго увлекаться разглядыванием, нет - созерцанием этого - такого трепетного и интимного даже момента - выбора платья и туфелек для вечера, а пропустим пару - тройку часов, и вот - мы уже вновь садимся в ту же самую красную ладью счастья, и въезжаем в наш прекрасный и удивительный город, или, если угодно, его пригород. И вот уже идем по дому, где жила ее сестра... Дому? Это скорее можно было бы назвать дворцом, где прохладные анфилады сочетались с открытыми балконами, где золотые статуи провожали вас по длинным коридорам, где мейсенский фарфор обрамляли оправленные бриллиантами столовые приборы на огромное количество персон. Выйдя из этого дворца, можно было попасть в зеленые лабиринты, лесопосадки, на конюшни с арабскими рысаками... перечислять все не хватило бы сил. К вечеру Таня, оторвавшись от всего этого немыслимого великолепия, притащилась без сил к себе домой и повалилась на кровать. Вот сейчас мой любезный читатель ждет сцены, где Таня не спит всю ночь, вспоминая это великолепие и эту роскошь, что ей до боли завидно, что есть такие люди, кто может иметь такие дома-дворцы, небрежно рассуждая о свойствах скакунов или выращивании редчайших сортов орхидей, купающиеся зимой в подогретых бассейнах, напоминающих небольшие озера... короче, увы, мой любезный читатель, нашей Тане завидно не было. Ей просто очень хотелось спать, и, укрывшись тепленьким одеяльцем, она проспала без задних ног примерно часов до восьми.
Что поделать! Самой собой, у Тани не было таких денег. Сама будучи далеко не бедной дочерью известного академика, имевшего дачу под Москвой, которую все за глаза называли виллой, она и представить себе не могла, что может быть такая роскошь, что могут быть такие деньги, вложенные, по сути, в никчемные безделушки. Но даже бы если она и смогла сделать что-то в этом роде, то ведь, скажем честно, это было бы всего лишь повторение, пусть даже и в большем масштабе, но - повторение Светкиного дворца. И тогда накатило! Трое суток провела она над чертежами без сна, но ничего не получалось и вдруг в лихорадочном воображении ее стали рисоваться казематы глубоко под землей, пыточные, камеры, наполненные крысами, пауками! Стойте, граждане! - а ведь это идея - не вверх, а вниз, не залитые светом пространства, а пропитанные сказочным полумраком подземные ходы... воображение Тани разыгралось, она схватила карандаш, и на бумаге стали проступать очертания ее будущей мечты! Но через день, когда, казалось, все уже было готово и оставалось только приступить к строительству, ее пронзила горькая мысль, что все это зря, напрасно, что нет и не может быть таких денег, даже у очередного Светкиного мужа, миллиардера Еразова, вбухавшего немерянные средства в Светкин каприз!
- Ну так уж и не может быть! - произнес ленивый бас у нее за спиной.
Света обернулась, незнакомец сидел в кресле около камина, держа в одной руке невесть откуда взявшийся бокал с чем-то красным как кровь, протягивая другой рукой точно такой же Тане.
- Так-так, работаем. - Он подошел ближе, и Татьяна увидела, как по его одежде пробежали красные тени.
- Как всполохи, - вспомнила Таня давно забытое слово.
- Итак, город, значит. - Он бесцеремонно почти вырвал эскизы из рук девушки. - Город... вниз, значит, а ничего, неплохо, немного бы побольше воображения... но это поправимо... - он вертел чертежи в руках и цедил слова сквозь зубы, разговаривая явно сам с собой. - вот тут, ага, вот тут, тут, здесь мы добавим... - он вдруг стремительно подошел к Тане, - будешь строить Город?
- Ага, щас, бегу, волосы назад! Город. Угу. Вот сегодня и начну!
- Нет, пожалуй, сегодня не получится - даже тени улыбки не промелькнуло на лице незваного гостя. - А через недельку... - он огляделся, - не, так не годится, нужна приличная мастерская. Нужны инженеры-конструкторы, да не середнячки какие-нибудь, нужны художники, дизайнеры - много всего. Ок, вот адрес, - он протянул Тане визитку, - завтра перебирайся, будешь главным конструктором, архитектором ... короче, называйся, как хочешь, а коррективы в проект внеси. Пришлю пакет с документами, разберешься...
Он задумался, глядя на Таню, - зарплата, да. Старею, наверное, - тонкая, почти костистая рука коснулась Светиного плеча, стало жарко, как в печи, - два раза в месяц. Для начала - пятьсот
- Пятьсот чего?
- Проклятье! Девочка моя, нельзя быть такой дурой! пятьсот тысяч, разумеется!
- Пятьсот тысяч рублей! - с ужасом и восхищением прошептала Таня.
- Да-да, рублей? Не долларов же! Тебе квартира нужна, на время, пока... - Он не договорил, - машина приличная. Съезди за границу, покопайся в книгах, - он протянул карточку с адресом, - а через неделю - приступай! - он подошел почти вплотную, горячее его дыхание опалило девушке кожу, - и не подведи меня, - он отошел и с легкой насмешливой улыбкой протянул, - пожалуйста.
- А средства найдем, найдем, не сомневайся. Тем более, что и замысел, - он кивнул на стопку рисунков, - хорош. Признаю, я сам не ожидал найти в тебе талантливого архитектора. А? Какая мысль, какой размах! Я, признаться, был убежден, что тебя потянет на какой-нибудь Тадж-Махал, что было бы скучно до невероятия! А тут... - последовала небольшая пауза. - Вот карточка, - он протянул Тане еще один прямоугольничек, но уже черного цвета. - Вот конверт с кодами. Теле-банк не подключай, не советую: деньги не снимут, я ручаюсь, но последствия могут быть непредсказуемыми. Да, маленький подарок. Или два. Первое - это человек, всецело мне преданный. Он воплотит ваши идеи в жизнь. Скульптор, архитектор. Гениальный человек, гарантирую. И второй - Ваш, если можно так выразиться, директор. Снабженец и организатор - лучшего не сыскать. Вот эти двое и воплотят Ваши идеи в жизнь. И последнее - место. - Он достал из черного кейса свернутую в несколько слоев карту, расстелил на столе, обмакнул палец в бокал и поставил на этой карте крест. - здесь и начнете. Вот, пожалуй, и все. Пойду, прощайте, провожать не надо. - Встал, подошел к дверям - и растворился в воздухе.
Пошли, побежали, потекли дни, недели, месяцы Таниной жизни, жизни странной, двойной. До вечера - каторжное сидение над чертежами, расчетами, сметами, балансами - часы, заполненные телефонными звонками, связью всех видов и сортов с разными странами, организациями и людьми- вечером - коктейли и выезды, рауты и балы, приглашения, малые и большие кружки всех видов, сортов и мастей, и всюду подсовывала ей сестрица мужчин: молодых и не очень, красивых, знатных, богатых и прочих, но всегда Татьяне удавалось каким-то чудесным образом увильнуть от встреч, выскользнуть из не очень дружеских объятий, отказаться от рандеву... проще говоря - не поддавалась Таня ни на какие сестренкины уловки, не лезла ни в какие сети, оставаясь свободной и неприступной.
И часто эти рауты заканчивались громкими разговорами, порой даже и криками, со слезами, уговорами и прочими женскими хитростями опытной женщины, которой сил нет как хотелось "пристроить" свою сестру к нужному человеку. Но потом все завершалось, к счастью, мирным путем, и дни вновь текли, заполненные до вечера работой, а до ночи - развлечениями.
Так прошло два, или чуть больше, года. И вот свежим весенним утром Света, лежа на диване, вновь строила планы, чтобы обустроить жизнь, как ей казалось, своей дурочки-сестры. Тогда-то и зазвонил звонок и голос Андрея в телефоне объявил ей, что ее сестра, Татьяна Дмитриевна, приглашает ее на прогулку. Далее последовали гудки отбоя, оставившие без ответа все вопросы, что вертелись на языке Светланы. И вот уже Светкин Майбах нежно прогудел около дверей Таниного дома. И тогда открылась дверь, и вышли навстречу богачке двое в черных костюмах, и один из них не спеша подошел к машине и предложил Свете пересесть на место пассажира, сам же, прочно водрузившись на водительское кресло, плавно покатил девушку в неизведанное. Долго ехали с приличной довольно-таки скоростью, и девушка начала волноваться, потому что вокруг стала постепенно исчезать Тула, а все больше и больше вырисовывалась совершенно пустынная местность, заполненная редкими линиями лесопосадок, чахлыми кустарниками и травой. Но решив пока не беспокоиться и помня о травматике в сумочке, она молчала и, как бы со скукой, глядела в окно. Не прошло тем временем и пятнадцати минут после этого ее героического решения, как Андрей сказал: - "Приехали" и машина очутилась около маленького столбика, на котором обнаружилась совершенно здесь чуждая кнопка наружного звонка. На эту-то кнопку и нажала рука другого ее попутчика, которую он загодя высунул из окна. Зарокотали, загудели подземные моторы и все то, что Света приняла за приличных размеров полянку, начало отъезжать в сторону, открывая перед ее машиной здоровенную автостраду, сбегающую в глубины земли бесконечным серпантином. Только и помнила Светлана, что долго мелькали перед ее глазами светящиеся номера этажей, что постепенно становилось все темнее и темнее, автострада уходила все ниже и ниже и внезапно вырвалась в ... как сказать - в пустоту - вот самое подходящее название, потому что вначале не было видно ни верха, ни низа, а только чернота, слабо освещаемая дальними огнями. Но постепенно стал снижаться верх, (или приближаться низ), и Светлана увидела, что под ней и над ней - вода, а их машина едет как бы в стеклянной трубе. вода пенилась, бурлила, и под светом фар было видно, что она зеленоватого оттенка.
- Нарзан, - был ответ на ее молчаливый вопрос, - дальше пойдут другие минеральные воды.
- А потом куда он течет ? -
- Потом в лечебницы. Воон там. - Рука попутчика указала на дальние огни. - ванны, души, массажи, терренкур. Также грязи, солярии, соляные и карстовые пещеры - у нас все есть. Новейшее лечебное оборудование - это само собой. созданы минеральные озера, небольшие, правда, но купаться можно. С подогретой и прохладной водой. А еще, - гид монотонно талдычил: - бальзамическая струя целебная, бальзамическая струя тоническая, нарзан, ессентуки, краинка.
Перед Светой проплывали спортивные стадионы, кинотеатры, увеселительные заведения всех рангов и мастей ... казалось, всему этому не будет конца и края!
Мир вдруг стал перевернутым. Над ними, по стеклянному потолку, плыли реки лечебных вод, плыли куда-то вдаль, а на чудовищной глубине увидели ее глаза всполохи огня и услышали ее уши отдаленный гром.
- Вулканы. - пояснил Андрей, - спелеологические партии ученых занимаются. Опять же тепло, даровое, энергия. Там - я не знаю - чего-то с гравитацией, огнем, и другие научные заморочки. Чтобы сюда попасть в экспедицию, институты платят бешенные деньги - с гордостью проговорил другой. - И археологи, кстати, тоже - добавил он.
Пространство стало сужаться, и вот они уже мчались в тоннеле, освещенном теплым желтоватым светом и через пару минут выскочили на открытое пространство.
- Странно, подумала молодая женщина, - разве мы наверху.-
- Подземный мир, - провозгласил Андрей
- А свет? - тихо сказала Света
Доставляем по световодам. С поверхности, - добавил он.
То, что она увидела... нет, услышала... одним словом, перед ней раскинулся самый необычный город, какой только она видела в мире! Все двигалось, переливалось, мерцало в нем. Вода тонкими струями разбегалась по городу, бежала, текла и казалось, что все вокруг движется, блестит и переливается. Это струи и образовывали стены зданий, потому что дома были не из камня, не из дерева и не из другого какого материала - из воды были стены в городе под землей. - Желаете войти? - прозвучал над ухом голос Андрея. - Она отшатнулась, испугавшись, что влага намочит ее. - Не бойтесь, - продолжал тот же голос, - вода Вас не тронет - ее держат мощные поля... не знаю - какие - я не силен в науке.
И правда, водяные стены не обдавали ее сыростью - только мерцание и переливы воды создавали эффект постоянной смены декораций, а прикоснувшись к этим стенам, можно было почувствовать под рукой твердую поверхность. - А ночью? - спросила она, - Андрей тут же подошел к одной из стен, провел рукой по какому-то месту -и вот - сияние огня и мерцание воды исчезло и в комнате воцарилась темнота.
- Пошли на улицу, - предложил Андрей, - сейчас будет феерия. - Он как-то странно посмотрел на Светлану, - не бойтесь ничего.
... И началось. Свет, шедший откуда-то сверху, внезапно потух, и по улицам потекли потоки лавы. Они, как и вода, похоже, сдерживались такими же полями, о которых говорил Андрей. Раскаленные добела потоки образовывали пешеходные дорожки, темно- вишневая лава текла по проезжей части, а между тротуаром и проезжей частью протекали золотистые ручьи. Внезапно они стали как волны выплескиваться вверх, они тянулись все выше, выше...
- Деревья, деревья! - закричала Светлана.
И правда - стволы огня рванулись кверху, и уже из этих стволов стали вырастать ветви, вначале толстые, они разветвлялись , становились все тоньше, и вот - на концах веточек стали распускаться огненные цветы, то огненно-рыжие, то малиновые, то темно-фиолетовые - они, вначале принявшие форму бутонов, росли, раскрывались - и огромными чашами смотрели на людей! Потом медленное увядание коснулось их, лепестки опали, и на месте только что качавшихся под дуновением невидимого ветра цветов, появились плоды самых невероятных форм и расцветок! Постепенно огненное свечение становилось все слабее, оставляя после себя лишь отблески огня, и при этих отблесках вода рванулась в город, побежала по стенам, заиграла под красными сполохами! И если на одних стенах шел дождь, то на других можно было увидеть то бесшумный снегопад, то бешенную вьюгу, то низкую поземку- где-то росли сталактиты и сталагмиты, достигая невиданных размеров, где-то волны - от нежной ряби до царственных цунами - являли себя взорам зрителей. На некоторых стенах можно было увидеть морозные узоры, прозрачно-зеленый лед заполнял другие ... и не было этому царству воды и огня ни конца, ни края. Временами огненные птицы проносились по городу, а то циклопические столбы огня пополам с водой возносились в неведомые дали - час или чуть более того вода и огонь соперничали друг с другом, а потом все угасло. И зажглись уличные фонари, и город стал как город - с темными стенами, серым асфальтом и горящими тут и там окнами. Но долго еще перед мысленным взором молодой женщины проносились сказочные картины, рожденные светом и влагой.
- Здравствуй, Света! - услышала она тихий голос сестры. - Оставайся с нами? Мне столько есть тебе чего показать!
- Да, - горделиво встрял в разговор Андрей, - есть еще праздники камней, света и тени, золота и серебра, земли и неба...
- Ну хватит, хватит, - также тихо перебила его Светлана. - Хорошего помаленьку. Видишь, гостья с ног валится. Я. помнится, просила отделать гостевой дом?
- Да, Татьяна Дмитриевна! Все готово. Пойдемте, Светлана Сергеевна.
Долго еще Света не могла уснуть, ворочаясь на тонких и удивительно теплых простынях. И она еще имела наглость учить Таню манерам, знакомить ее с этими ... недоделками! Эта величина и сила власти ее младшей сестренки поражали, заставляли гордиться ею и одновременно бояться, да-да! - бояться до судорог, до дрожи... она с головой залезла под одеяло, как бы ища там убежища, но тихий звук заставил ее вздрогнуть. Дверь медленно отворялась! Таня вдруг представила за этой дверью пару-тройку молодчиков, пришедших отправить ее за дерзость и неуважение к хозяйке в " теплые" места поближе к земной пропасти на съедение лавовому огню, но тут дверь отворилась, и в комнату скользнула Таня, одетая в простенький халатик.
- Понравилось? - прошептала она, залезая как в далеком детстве с головой под одеяло, когда они хранили свои маленькие и страшно тайные секретики от вездесущих родителей. - Ты что вся дрожишь? Замерзла? - она нашарила на прикроватном столике пульт... - а хотя, - пошли ко мне, а? У меня тепло-тепло. Давай, потихоньку, как в детстве. Спать будем валетом - помнишь?
Светлане ничего не оставалось, как подчиниться, и они крадучись пробрались через длинный коридор, Таня толкнула какую-то дверь...
Светлана вдруг на миг представила апартаменты, которым позавидовали бы Клеопатра, русская царица, любимая жена великого султана и богиня Гера вместе взятые, но, к ее разочарованию, они оказались в маленькой однокомнатной квартирке, оснащенной просто и очень удобно. Правда, надо отдать должное, вещи в этой квартирке были из превосходного и, судя по всему, очень дорогого материала, пара эстампов подчеркивала тонкий вкус хозяйки, свет лился со стен, теплый, золотистый, приятный для глаз и Света вдруг поняла, что хозяйке этого - не богатства - нет, этому великолепию не было названия - да, хозяйке всего этого и не нужно было выпячивать ни свое состояние, ни свою значимость. Да, простота, удобство и комфорт - вот именно этим и должна была окружать себя владелица всего этого. И вместе с этим Света осознала, что ее Тане вовсе не нужны были мелочные обиды и распри, что по рангу своему она была выше, намного выше этого. Эта мысль заставила ее облегченно вздохнуть, она обняла свою подушку, нежно прижалась к ней щекой, и уснула как дитя.
Наутро тихий голос пропел-проговорил:
- Девочки! Таня! Света! Встаем, мои хорошие! Утро началось! - Света села на кровати, слушая эти слова. Голос явно шел из стен.
- Умный дом, ничего особенного, - потянулась, сладко зевая, Таня, - пошли делать зарядку.
Потом они привели себя в порядок, потом позавтракали чем-то очень вкусным, что подал старый мажордом в кастрюльках и тарелочках тонкого фарфора, и вышли на улицу. Уже к крыльцу подкатила машина, Андрей приветливо помахал Свете рукой, и они въехали в здоровый стеклянный стакан. Стены почти незаметно поехали вниз, скорость стала возрастать и прозрачный лифт вынес из на поверхность. Машина мягко тронулась с места, зазвучала какая-то легкая мелодия; и Таня стала рассказывать сестре о проплывающих мимо пейзажах.
Джинны арабских сказок сдохли бы от зависти, если бы увидели этот мир: сафари, где пустыня соседствовала с ледниками, а вода сменяла джунгли, где все было населено животными всех мыслимых и немыслимых видов и групп, прохладные парки, озера с чистейшей водой, и еще длинные гоночные автострады, и снежные поля с тысячами лыжников, катки с прозрачным льдом, парки, бассейны с купающимися. Въехали в город. Башенные краны медленно и величаво поворачивали туда-сюда длинные руки свои, грузовые машины-великаны сновали по улицам, подвозя строительный материал, грохали сваебойки, росли стены, над особенно высокими зданиями кружили грузовые вертолеты.
- Света! - раздался Танин голос, - ты ведь тоже кончала архитектурный? С красным дипломом,
- Да, - с оттенком гордости произнесла Света.
- И еще какой-то.
- И не один! - Она начала перечислять: - управление, дипломатия, крупное городское хозяйство.
- Отлично! Вот и давай, бери чертежи, финансы, людей и построй верхний город.
- Я? - растерялась Светлана.
- А кто еще? Ты умница, у тебя отличное образование, способности, умение управлять ... - она запнулась - людьми, чего тут бояться? Ладно, не тороплю, неделю подумай, походи здесь, посмотри. Там, - она указала рукой, - администрация. В помощь бери Андрея, - он тут все до камешка знает. Думай! И, если можно, быстрей.