ГЛАВА IX
ПРЕДВЫБОРНАЯ КАМПАНИЯ
Они продолжали встречаться: иногда за завтраком в ресторане, иногда в ночном кабаре, но чаще всего на крыше дома на сорок шестой Вест-стрит.
Между тем в Нью-Йорке, в Медисон-сквер-гарден, с двадцать четвертого июня по девятое июля проводился национальный предвыборный съезд демократической партии, на который был приглашен и Берлин. По просьбе Герберта Свопа, корреспондента газеты «Нью-Йоркский мир», Ирвинг написал песню в поддержку Альфреда Смита «Мы все пойдем голосовать за Ал». Избирательной кампанией Смита руководил Франклин Рузвельт. Будучи частично парализованным после болезни полиомиелитом, он не желал показываться в инвалидной коляске перед однопартийцами. Заранее, перед началом съезда, он взобрался на этаж, где находился зал политического собрания, по пожарной лестнице на одних руках. Ценой невероятных усилий Рузвельт вцепился в трибуну и произнес пламенную речь, выдвигая перед конвентом демократической партии кандидатуру Альфреда Смита.
В зале стояла невероятная духота и жара, вентиляторы не справлялись со своей работой. Между участниками съезда разгорелись длительные и не менее жаркие дебаты в отношении деятельности организации ку-клукс-клана. В конце концов, не хватило всего лишь одного голоса для включения в политическую декларацию партии пункта, осуждающего клан и любые его акции. В ходе ожесточенной борьбы ни Смит, ни его основной противник Макаду, поддерживающий ку-клукс-клан, не смогли получить две трети голосов, необходимых для победы, и кандидатом от партии был номинирован безвестный конгрессмен Джон Дэвис.
Тогда никто не мог предположить, что через несколько лет, в тысяча девятьсот тридцать третьем году, во время президентства Франклина Рузвельта, генерал-майор Смедли Батлер раскроет заговор трех промышленников, среди которых будет и выдвинутый на этом съезде кандидат в президенты Джон Дэвис. Заговорщики планировали свергнуть существующее правительство и установить в США американскую фашистскую диктатуру.
А пока шел тысяча девятьсот двадцать четвертый год и в Нью-Йорке по-прежнему стояли жаркие дни. На следующий день, после закрытия съезда демократической партии, Ирвинг и Эллин встретились в детском ресторане за завтраком — им нравилось, как здесь готовили блинчики и кофе. Ирвинг находился в подавленном состоянии.
— Эллин, дело не в том, что теперь нет смысла публиковать мою песню, я напишу их еще сотни, но Джона Дэвиса выдвинули в результате случайно сложившихся обстоятельств... Если этот человек станет президентом, то заведет страну в пропасть.
— Теперь все шансы победить на декабрьских выборах у республиканцев, а точнее у Кулиджа. В отличие от демократа Смита, пользующегося популярностью, Джон Дэвис — мало кому известная личность. К тому же на стороне Кулиджа будут индейцы, только при нем добившиеся полноправного американского гражданства.
— Возможно, вы правы, Эллин. А вы слышали речь Франклина Рузвельта?! — у Ирвинга оживленно загорелись глаза. — Его выступление произвело поразительный эффект на публику, зал просто взревел, — Ирвинг открыл утреннюю газету, лежавшую на столе. — Послушайте, что о нем пишут репортеры: «Словно кто-то бросил вам дикую кошку в лицо. Галереи пришли в неистовство».
— Я тоже слышала его выступление. В этом году предвыборный съезд транслировали по радио. Я уверена, что имя Франклина Рузвельта мы еще не раз услышим!