- Звонил дядя Юра, приглашает нас на день рождения. Пропуска на нас заказал. Поедем? – спрашивает меня Саша.
Дядя Юра – муж Сашиной покойной тетушки.
Всю жизнь Терентьевы и Федоровы дружили семьями. У них было много общего.
Обе пары жили и работали в закрытых городах – одни под Томском, другие под Красноярском.
У тех и у других в почете были огород, лес, река.
В обеих семьях росло по два сына. Дети рождались синхронно и тоже дружили попарно.
В «почтовый ящик» очень трудно попасть. Но из «ящика» в «ящик» – довольно просто. Поэтому у них успешно получалось дружить домами – и так полжизни.
Но вот умерла от рака тетя Тома. Неизлечимо болен Пал Константиныч, Сашин отец.
- Я поеду: неизвестно, свидимся ли еще вместе, – сказал Саша. – А ты?
Зная дядю Юру, я колеблюсь. Но недолго:
- Поехали!
* * *
Дядя Юра - большой оригинал. Косит под простачка. Сухонький, шустрый, курносый, с сизыми плутовскими глазками, он все время что-то затевает и отчебучивает, чтобы другим жизнь медом не казалась.
Одна из его самых безобидных слабостей, по сравнению с остальными, - это пение, хотя ни слуха, ни голоса.
Но при каждом застолье дядя Юра бодро встает с бокалом и посвящает виновнику торжества изрядное количество куплетов. Он самозабвенно запевает, и его жидкий тенорок заносит то вверх, то вниз. Все это тяжело слушать. Гости терпеливо ждут конца, именинник натянуто улыбается. Тамара Константиновна всю песню дергает супруга за полу пиджака и приговаривает: «Ну, Юра! Ну, Юра!»
Но певец, словно глухарь на току, не отвлекается, пока не приведет свою песню в исполнение.
* * *
Не забуду его визит в Томске двадцатилетней давности.
Саша тогда заканчивал музыкальное училище, я сидела дома с маленьким ребенком.
Ранний звонок по телефону.
- Я сейчас приеду к вам с вокзала, – это дядя Юра. – У меня важное дело.
Оказалось, он привез пачку песенных текстов собственного сочинения и хочет, чтобы мы подобрали к ним аккомпанемент.
Мы группируемся вокруг пианино. Я открываю крышку, Саша берет гитару, дядя Юра достает свои вирши. Вслушиваясь в его невнятную мелодию, а большей частью сочиняя заново, мы с ходу делаем примитивную гармонизацию основными аккордами, и песни одна за другой мало-помалу обретают форму.
- Инопланетя-ан-ка! – поет дядя Юра в ритме танго. – Чтоб коснуться до ее груди-и, нужно встать на крышу «Жигули-и!»
«Чем я занимаюсь! Мне что, делать нечего?» - думаю я с тоской, аккомпанируя ему.
Часы летят один за другим.
Опоздав на первую пару, Саша уже не идет на вторую.
И только дядя Юра, возбужденный, словно вампир, только что напившийся свежей крови, поет и поет, и голос его крепнет с каждым новым куплетом.
Ближе к вечеру дядя Юра покидает наш дом в полном восторге от самого себя. Зато мы с Сашей – как выжатые лимоны.
* * *
Помню дядю Юру на юбилее Пал Константиныча.
Подвыпивший народ лихо отплясывает в кафе - кто во что горазд. Устав прыгать, мы с Сашей присаживаемся за длинный стол и наблюдаем за движущейся нарядной массой.
Где-то в конце зала неистово веселится дядя Юра. Под пугачевскую «Малолетку» он ухарски закладывает за голову то одну, то другую руки, ритмично приседая, и галстук его мотается по сторонам.
- Кажется, дядя Юра любой танец сводит к «цыганочке», – сказала я Саше.
Дядя Юра, заметив мой взгляд, стремительно бежит ко мне через весь зал. Он тащит меня танцевать, а я весело упираюсь, схватившись за стол.
- Ты не смотри, что я потею – легкие у меня еще нормальные! – уговаривает меня на ухо дядя Юра.
Романтик, ничего не скажешь.
* * *
Вторая слабость дяди Юры заключается в пристрастии к старым вещам.
- У него на балконе стояли три сломанных черно-белых телевизора, два нерабочих двигателя от «Жигули», стиральная машина без мотора и еще куча какого-то хлама, - рассказывает его невестка Галя. – Сыновья в его отсутствие вынесли все это на помойку, так он двигатели отыскал и с помойки обратно на балкон затащил!
Галя время от времени делает уборку в его квартире, и дядя Юра потом долго ворчит, что из-за нее он ничего не может найти.
* * *
Третья его слабость - книги. Не столько в чтении, сколько в приобретении.
«Книга – источник знаний» - с детства и на всю жизнь запомнил дядя Юра.
В былые времена он выписывал книги по почте. Доставал по блату. Сдавая макулатуру, отоваривал талоны на книжный дефицит.
Он раздобыл энциклопедий по всем мыслимым и немыслимым областям знаний. История, огород, искусство… Тома уже не помещаются на полках. Они пылятся стопками на полу, на креслах, а хозяин ютится бочком на стульчике.
Книги давно уже перестали быть дефицитом, зато теперь дядя Юра всю ядерную зарплату тратит на покупку дорогих иллюстрированных изданий.
- Папа, сейчас книги никому не нужны: все можно найти в интернете, – уговаривают продвинутые сыновья.
Но дядя Юра с упорством маньяка продолжает копить книги, вступает в переписку с подозрительными фирмами, контактирует с книжными дистрибьюторами.
С возрастом увлекшись проблемами здоровья, теперь он скупает всю литературу по какому-нибудь там «сыроедению», «уринотерапии», «точечному массажу» и Бог знает чему.
- Что-то у меня спина болит, Юра, - обронила как-то Сашина мама у него в гостях.
На это дядя Юра легким движением руки достал ей с полки шикарный трактат о болезнях позвоночника.
«Книга – лучший подарок!» - по любому поводу дядя Юра норовит подарить книгу.
- Костя два раза сходил на карате, так Папа ему тут же - подборку из восьми книг! Мы с Андреем чего только не обнаружили у него на полке. Есть двухтомник по метанию томагавка. По нему, наверное, еще Чингачгук учился... А представляешь, когда я сидела с ребенком, у нас с Андреем были проблемы с деньгами, - рассказывает Галя. – Так Папа притащил в подарок огромную книжищу за полторы тыщи - «Как правильно кормить грудью»... Зачем она мне? У меня уже и молока-то не было. Лучше бы деньгами дал!
Но зато выпросить книжку почитать у дяди Юры практически невозможно. Даже потрепанную, старорежимную.
- Юра, я у тебя на полке детективчик увидела, дашь почитать? – спрашивает галантного дядю Юру хорошенькая гостья.
- Не дам: ты мне еще Яна не отдала, - пять лет назад брала, – без объявления войны отказывает хозяин.
- Да я же твоей жене давно отдала этого Яна! – клянется обескураженная дама. – Ну, Юра, ты даешь!
Дядя Юра убегает от нее, довольный собой.
А Тамары Константиновны уже нет. Только портрет стоит за стеклом книжного шкафа.
Когда она умирала, Саша бросил все дела и поехал попрощаться с ней. А я не смогла вырваться. О чем жалею.
* * *
«Поеду с Сашей на день рождения, - решила я. – С родственниками надо общаться. Пока все живы. Заодно заедем в монастырь».
Проработав много лет в католической киностудии, мы обзавелись кучей друзей среди монахов и священников.
Приехав в Красноярск рано утром, мы прямиком отправляемся в монастырь.
С виду – обычный коттедж в частном секторе, внутри – мужской монастырь с часовней.
Отец Дариуш, так зовут польского священника, успевает накормить нас с Сашей завтраком в трапезной, когда звонит дядя Юра.
- Отец Дариуш, объясните моему дяде, как к вам лучше подъехать, – Саша передает трубку священнику.
Дядя Юра ждет нас на дороге в крутой машине стального цвета, из окон уже улыбаются старшие Терентьевы. Туда же запрыгиваем мы, и шикарная тачка трогается.
- Кто это со мной разговаривал с таким акцентом? – интересуется дядя Юра.
- Это католический монах из Польши, наш друг.
- А вы где сейчас были?
- В католическом мужском монастыре.
Дядя Юра заинтригован.
- Так что, у нас тут и католики есть?
- Конечно! У них и храм свой – там сейчас Органный зал.
- Знаю Органный зал. Так это католическая церковь? – спрашивает он.
- Да, они там каждый день в пять часов мессу служат, – объясняю я.
- Так надо съездить, – решает дядя Юра.
«Ляг, поспи – и все пройдет», - подумала я.
- Дядя Юра, у вас новая машина? – спросил Саша.
- Да, Костя купил, – отвечает дядя Юра.
Сын Костя – новый русский. Разведясь с семьей, он без конца разъезжает по Эмиратам, Таиландам, Египтам и каждый год меняет машины – одна круче другой. На вопрос «Чем он занимается?» мне отвечают «Всем!»
- А мы ему сейчас позвоним на Ко Чанг, – говорит дядя Юра и, бросив руль, открывает записную книжку.
Без управления машина резко виляет в сторону к обочине.
- Юра!!! – кричит свекровь, и дядя Юра, спохватившись, выравнивает машину.
«И чего мне дома не сиделось!» - вздыхаю я.
Преодолев пропускную систему, въезжаем в закрытый город, весь в соснах.
Огибаем озеро, покрытое льдом и прорезанное лыжнями.
На парковке перед домом дядя Юра пытается вписаться в дырку. Громко задевает машину, стоящую перед ним.
- Он что, паркуется на слух?! - спрашиваю у Саши.
Выскакиваем и разглядываем ущерб.
Чужая машина не пострадала, зато у дяди-Юриной погнут бампер. Жаль, новая машина...
- Ну ничего, – говорит дядя Юра, ничуть не расстроившись. – Костя сделает.
* * *
В холодильнике у дяди Юры – зима.
- Галя приглашала всех на обед, - объясняет он, после чего везет гостей к сыну Андрею.
Обед замечательный – супчик, салатик, домашние соленья и варенье. Хорошо, что есть хозяйственная Галя.
Галя умеет все, даже ставить тесто для пирогов. Вкладывает всю душу. Правда, при этом создает избыточное напряжение.
- Представляете, испекла я как-то пирог с брусникой. Тесто взошло как надо. Пирог получился такой ароматный, румяный, нежный. Так они, - Галя обличительно кивает в сторону Андрея и дяди Юры. – Знаете, что сделали?!
- Что? – с ужасом спрашиваем мы.
– Полили его сгущенкой и смородиновым вареньем!
- Ну и что такого? – улыбается Андрей.
- Как - что! – гневно переспрашивает Галя. - Вы что, не понимаете: женщина! ставит тесто! печет пирог! ей хочется, чтобы родные почувствовали и оценили, до чего он вкусный! А они заливают его сгущенкой с вареньем!!
- Так же вкуснее! – по-простецки возражает дядя Юра.
Галя безнадежно машет рукой.
- Вот поэтому я и не пеку пирогов: пусть в хлебном батон купят да заливают, чем хотят!
Галя и Андрей – рослые спортсмены. Андрей – красавец-блондин с великолепной фигурой, согласно голливудским стандартам. Правда, в нем маловато жизни. Зато ее с лихвой хватает в черноглазой темпераментной Гале.
С дядей Юрой у Гали странные отношения. Оба крайне недовольны друг другом. Особенно сейчас.
- Папа, вы пожалейте себя: у вас же не юбилей! Куда вам столько гостей? Семнадцать человек! – громогласно причитает Галя.
- Будут Сериковы, Вишневецкие, Славины, - будто не слыша ее, перечисляет дядя Юра.
- При чем тут эти Славины? – грозно вопрошает Галя.
Я начинаю было думать, что эти Славины – какие-то неприличные люди.
- Почему они вообще должны быть? Их не было при Тамаре Константиновне! – приводит она свой главный аргумент.
Вот оно что! Она хочет, чтобы все – как при Тамаре Константиновне.
- А как же Анна Яковлевна? – продолжает допрос Галя. – Папа, вы ее пригласили?
Дядя Юра мямлит что-то невразумительное: он, дескать, звонил, но она, мол, не может, внучка, то да се…
Что-то тут не так…
* * *
Ничего плохого нет в бане на зимней даче.
Но этот день я вспоминаю с ужасом.
Все не заладилось с самого утра.
Дядя Юра отвозит Сашу с Павлом Константиновичем дачу топить и исчезает. Якобы по делам.
Мы со свекровью ждем всех дома. А Саша с отцом сидят в растопленной бане и ждут дядю Юру. Уехать своим ходом не могут, поскольку он предусмотрительно забрал ключи. И отключил мобильник.
После обеда все трое появляются. Дядя Юра тут же убегает за пивом и велит его подождать.
Темнеет. На каждый телефонный звонок он отвечает «подхожу к дому», но почему-то никак не подходит.
Мы все чувствуем себя так, будто сидим на заборе. В конце концов он командует по телефону: «Выходите из дома и идите к остановке!» По замыслу, он должен сойти из одного автобуса, чтобы войти вместе с нами в другой.
Мы плетемся к остановке, по пути выглядывая дядю Юру. Потом соображаем, что мы не в курсе, какая именно нам нужна. Тогда мы распределяемся дежурить по разным остановкам. Дяди Юры все нет. Решаем ехать без него.
Звоним Андрею, чтобы узнать, на какой автобус нам садиться.
Едем в полупустом автобусе, поскольку уже поздно. Когда Пал Константинович пытается уточнить у кондукторши, действительно ли конечная остановка - лес, потому что «нам туда нужно на дачу», она смеется.
За ней хохочут те немногие, кто еще не спит дома, а едет в этом автобусе. Их можно понять: толпа растерянных людей едет на дачу в лес, на ночь глядя, - не зная, где эта дача и где этот лес...
Нам самим было бы смешно, если бы не хотелось так сильно убить дядю Юру.
Саша с отцом, бывалые охотники, находят-таки дачу в темном лесу. Но ключ от домика - у дяди Юры. И мы все топчемся под калиткой на морозе в темноте.
Подъезжает Андрей с пивом. Перелезая через калитку, чтобы поставить пиво на крыльцо, как вдруг обнаруживает, что дверь в дом не заперта... Рассеянный дядя Юра забыл ее закрыть. Слава Богу!
Мы радостно врываемся в неостывшую еще дачу, разжигаем камин, открываем пиво. Андрей быстро едет за Галей, захватив из дома копченых цыплят, рыбки, колбаски, хлеба. Жизнь налаживается.
Первая партия идет париться.
Вдруг в дверном проеме возникает этот хулиган дядя Юра и с порога наезжает:
- Это все вы, вы забрали ключ от бани! А я его искал, искал… В брюках искал – нет...
- Баня вообще не была заперта, - сказал Саша без улыбки. – Вы забыли ее закрыть, дядя Юра.
- Ну ладно, - тут же соглашается незлобивый дядя Юра и подсаживается к пиву.
– Но ведь весело было, а?
* * *
Следующий день мы тоже провели без дяди Юры. Он снова бегал по городу с выключенным мобильником. Зачем-то привел настройщицу и снова исчез.
Настройщица два часа долбила по клавишам и подкручивала струны пианино, я читала одну из дяди-Юриных книжек, а свекровь готовила салат из красной рыбы для праздничного стола.
Забежала Галя.
- Анна Яковлевна звонила, а Юры все нет и нет, - поделилась свекровь. - Передала ему привет и поздравление.
- А что это за Анна Яковлевна? – спросила я.
- Давний друг семьи. Она музыкальный работник, поэтому всегда на пьянках аккомпанировала Папе, - объясняет Галя. - У нее такая высокая прическа, немного старомодная. В прошлом году она пришла к нему на день рождения пораньше, так он заставил ее пол мыть! И ведь мыла – в нарядном платье, с этой своей халой! А сам сидел за компьютером. Поэтому в этом году я сама устроила у него генеральную уборку.
- А почему он не хочет в этом году приглашать эту заслуженную Анну Яковлевну? – удивляюсь я.
- Он говорит: у нее на меня виды... – объясняет свекровь.
- Да кому он нужен, старый перечник! – хихикаю я.
- Не скажи: Папа жених завидный. Большая пенсия плюс большая зарплата. Квартира, машина. И здоровье хорошее, – прикидывает Галя.
- Легкие в порядке, я помню, – вставляю я. - Если не считать маразма.
– Ничего, еще молодую найдет себе! – предсказывает невестка.- Ни живота, ни лысины, все зубы целы. Носится, как электровеник.
- Тома за ним жила, как за каменной стеной. Юра пробивной, всегда мог достать буквально все, - заступается за дядю Юру свекровь. – Тома носила все самое модное, и не дольше месяца. Потом он эти вещи продавал и доставал новые.
Грустная настройщица вот уже второй час мается без дела, мечтая с хозяина получить деньги.
- А кто же ему теперь будет аккомпанировать на празднике? – интересуюсь я.
- Он думает, что ты, – говорит свекровь. – Недаром он настройщицу привел.
- Что-о?! Не дождетесь! – клянусь я.
Вот зачем он пригласил меня - заменить несчастную списанную Анну Яковлевну!
* * *
Помню, как-то раз объектом дяди-Юриного интереса стала моя мама.
Услышав в гостях краем уха, что у нее кончились деньги на телефоне, дядя Юра исчез.
- Позвоните мне! – попросил он, когда вернулся. – Прямо сейчас позвоните!
- Да у меня же на телефоне денег нет, Юрий Федорович, – отказывалась мама.
- У вас деньги есть: это я вам положил!
Видимо, это новый вид ухаживания за дамами в двадцать первом веке.
- Ты знаешь, сколько он мне положил? – озабоченно сказала мама, нажимая вечером телефонные кнопки. – Тыщу рублей!
- Ничего себе! Наверное, ты ему понравилась.
- Надо бы поблагодарить.
И утром она позвонила ему с этого самого телефона. Выяснилось, что дядя Юра уже разобиделся на маму:
- Вы вчера уехали и даже не попрощались со мной!
- Я не хотела вас обидеть!
Как на грех, у нас с мамой в гостях сидел мой папаша. У него сто лет как другая семья, тем не менее он недовольно кивнул на соседнюю комнату, откуда громко оправдывалась мама:
- Кто такой?
- Один перспективный вдовец, – дразню я отца.
- Чего ему надо?
- Ухаживает – тыщу рублей вчера на телефон ей положил, – тихонько сплетничаю я.
Отец подкрадывается к маме, поближе к трубке, и внезапно душераздирающе кричит:
- Да отдай ты ему его поганую тыщ-щу!!!
* * *
- Мы, кажется, собирались в католическую церковь съездить? - спрашивает дядя Юра, внезапно объявившись в доме.
Во память!
- Ну, поехали, помолимся за вас, дядя Юра, – мы с Сашей надеваем пуховики.
Мы выезжаем на машине из города, добираемся до Красноярска, переправившись через мост. Не без труда, но дядя Юра находит в центре Органный зал, бывший костел.
Отец Дариуш во время Мессы еле заметно улыбнулся нам с Сашей со "сцены", внимательно посмотрев на дядю Юру.
«Пусть Господь благословит нашего чудаковатого дядюшку в честь дня его рождения», - прошу я мысленно.
Перед дядей Юрой стоит высокая рыжая девушка.
После слов священника «Принесите друг другу приветствие мира!» все прихожане пожимают друг другу руки. Рыжая оборачивается и протягивает руку дяде Юре.
- … И она поворачивается, а у нее – во-от такие голубые глаза! – рассказывает дома дядя Юра. – И подает мне руку! В общем, мне понравилось у католиков!
* * *
В день рождения дядя Юра, как водится, снова исчезает, якобы по делам. А мы принимаемся готовить праздничный стол.
Салатики резать не пришлось: богатенький дядя Юра отстегивает кучу денег, и мы с Сашей в несколько заходов закупаем все в ближайшем супермаркете.
Только Пал Константиныч полдня стоит у плиты – он жарит в сухарях хариусов, которых накануне презентовали друзья. Лучше Сашиного папы все равно этого никто не сделает.
Гости собираются, но именинника все нет.
Он является позже всех. Гости с облегчением поднимают за него первый бокал. Но тут звонят с работы.
- Да, спасибо, спасибо!.. А что случилось?.. - спрашивает дядя Юра в трубку. - Греется?.. Нет, не знаю, что делать... А ты ее перезагрузи!.. Что, уже?.. Тогда стукни по ней чем-нибудь!..
Я начинаю беспокоиться.
- Саша, где он работает? Что там у них сломалось?
- Что надо, то и сломалось, лучше тебе не знать. Не бери с голову, пойдем лучше выпьем.
Кое-как удается подтащить именинника к столу. Друзья с объекта преподносят ему в подарок рубашку и галстук – излюбленную одежду своего поколения. А еще они вручают ему странный сувенир: что-то вроде дорожного знака – треугольничек в лучах. Я поняла, что это знак предупреждения о радиоактивности, который они уперли со своего ядерного объекта. Того самого, на котором что-то сломалось...
- Это знак активности, – пошутил его друг. – Мы вручием его тебе, поскольку с этим у тебя все отлично!
Дяде Юре страшно польстил этот полуприличный комплимент, и он тут же рассказывает о нашей поездке в Органный зал к католикам и о рыжей голубоглазой девушке, которая потрясла его воображение.
* * *
Пал Константиныч все ищет удобный момент, чтобы поздравить именинника стихами собственного сочинения.
Если дядя Юра норовит спеть при любом застолье, то Пал Константинович обожает посвящать виновникам торжества стихи.
Так вот, он никак не может застигнуть дядю Юру за столом, чтобы прочитать поздравление. Тот ускользает с хитрым видом, будто специально. В конце концов добрейший Пал Константинович срывается в крик:
- Что же ты не можешь три минуты спокойно посидеть и послушать!!? Я за тыщу километров сюда ехал, чтоб тебя поздравить, а ты бегаешь! – и покрывается красными пятнами.
Присмиревший дядя Юра беспрекословно выслушивает стихи. О молодости, о любви. Хорошие такие стихи.
Оба вдруг понимают, что это их последняя встреча в этой жизни.
* * *
А мы с Сашей тем временем тусуемся в соседней комнатке с «младшими» - с Галей, с Андреем, поближе к компьютеру.
Мы показываем им клип, в котором наша дочка Инна поет песню Мерилин Монро из фильма «Некоторые любят погорячее».
- Хороша, ничего не скажешь, – сказал Андрей. - Помню ее крохотной.
Надо же – уже джазовая певица!
- Внешне чем-то похожа на Патрисию Каас, - говорит Галя.
- Во всяком случае, поет некоторые ее песни, – отвечает Саша.
В этот момент в дверь просовывается косматый седой чуб:
- Оля, можно тебя на минутку? – робко просит дядя Юра.
- Зачем? – я не двигаюсь с места. – Насчет комических куплетов?
- Оля, если тебе не понравится, то не будешь играть, – тоненьким голосом клянчит дядя Юра. – А вдруг понравится? Ты только послушай меня, я тебе спою!
Мне его становится жалко.
Мы уединяемся. Дядя Юра достает мятую бумажку со словами и запевает:
- «А брюнеточки-конфеточки… А блондиночки, как льдиночки… А рыжая такая, ну просто золотая… Она миллиона стоит И так тебя настроит, что просто скажешь «ай!» Жить с рыжей бабой – рай!» - воет дядя Юра.
Я пытаюсь уловить мелодию с гармонией, что совсем непросто.
- Еще раз! – требую я.
И дядя Юра с готовностью поет еще раз, чуть ли не приплясывая. «Да, эта песня – явно не для ушей благовоспитанной Анны Яковлевны».
- Кажется, поняла, – вздыхаю я. – Пойдемте.
Мы вошли в столовую, я открываю пианино, и гости смолкают.
Громко ударив по клавишам, я отбарабаниваю вступление и киваю вокалисту, - дескать, вступай!
Дядя Юра распевает про «рыжую такую» с особым энтузиазмом. То ли сработали намеки насчет его «активности», то ли - свежее воспоминание о рыжей из костела, то ли коньячок, но он - в ударе.
Гости устраивают овацию, дядюшка «бисирует» с огромным успехом. Андрей с Галей и Саша хихикают в дверях.
- Да за такое в долларах надо брать! – советует мне Галя.
А дядя Юра ловким движением фокусника достает из-за спины огромный нарядный фолиант – с меня ростом - и вручает мне под общие аплодисменты.
«История искусства»! Я в шоке.
«Лучше бы деньгами…» - проносится в моей голове.
А Саша выхватывает у меня из рук великолепную книжищу и бежит паковать в чемодан со словами:
- Пока он не передумал, надо поскорее спрятать...
* * *
Застолье как таковое расформировалось, народ разбрелся по разным комнатам.
Одни выходят покурить, другие танцуют, кто-то крутится у компьютера.
- Представляете, я сейчас посмотрел в компьютере клип Юриной внучки! Юра говорит, что она с самой Патрисией Каас пела! – врывается в зал возбужденный гость, автор подарка насчет «активности». – А это ее мама, – и он показывает на меня.
Я готова сквозь землю провалиться. Ну, дядя Юра, вот трепло!
А сам дядя Юра совершенно некстати теряет все бумажки с текстами песен. До ночи он бродит по квартире меж гостями и бормочет:
- Куда же это я… Щас найду!
Нашел, только гости уже разошлись.
И тогда он поет свои песни нам. Я играю, свекровь слушает, Саша перебирает фотографии, Пал Константиныч дремлет в кресле.
Мы пока еще вместе.