Начало здесь http://www.proza.ru/2018/03/25/845
- Значит, как ты говоришь, её прозвали Кобра? И что девица эта действительно настолько необуздана и своенравна, то есть настоящая бандитка?
- Про неё так говорят, - пояснил принцу Кистон. – До десяти лет, то есть до того времени, как родители загнали домой и спрятали под паранджу, бегала по улицам с мальчишками. Односельчане жаловались, что настоящий шайтан, а не ребёнок. Из огнестрельного оружия стреляла – не промахивалась. Однажды на спор со значительного расстояния, забравшись на высокое дерево, посбивала из ружья у соседки все глиняные горшки, которые та вывесила сушиться после чистки и мойки на заборные жерди. А у какого-то важного бея, ехавшего по дороге на лошади, прострелила из пистолета тюрбан. Так подшутила над ним, потому что тот пнул ногой их собаку. Хорошо ещё не попала в голову. А поквитаться и наказать было затруднительно, чуть чего, прыгнет на лошадь и скачет словно сумасшедшая в горы. По высоким деревьям лазала виртуозно, на крутые скалы взбиралась по верёвке и прыгала оттуда в море. Только утихомирить её возможно оказывалось, потому что религиозна была необыкновенно. Припугнуть, что шайтаны утащат душу в ад или сказать что-то в этом роде, потому что кроме гнева Аллаха не боялась в этой жизни ничего… Но если вам интересно, то все сведения о ней можете почерпнуть из этой папки.
Ещё когда услышал имя «Алисо», Гессор внутренне вздрогнул, но виду не подал. Только подумал: «Ну я же говорил. У них видно всех девушек в деревне зовут «Алисо». Да и невозможно, чтобы это была она, такая на вид тихая, безропотная, покорная, без преувеличения – даже забитая». Но протянутую ему папку всё-таки взял в руки и углубился в изучение её содержимого, про себя же снова соображая: «Однако, эта фраза «шайтаны душу утащат в ад», как-то ассоциативно отзывается в памяти и наводит на определённого рода подозрения».
- И что же ещё о ней известно? – рассуждал он вслух, но как бы сам с собой, - Семнадцати лет отроду, отец – простой крестьянин Сулу Сольтаси, мать – Айше Сольтаси.
- Очень бедная семья, но в последнее время они забогатели: дом новый отстроили, обзавелись хозяйством. Не удивительно, при таком-то зяте. Думается, за дочь он заплатил хороший калым, - пояснил Кистон.
Пока же начальник госбезопасности говорил, принц, встав из-за стола, подошёл к архивным полкам, разыскивая на одной из них папку на «другую» Алисо – служанку дипломанта Томпольё, сотрудника монарканского посольства.
«Всё точно, - пронеслось у него в голове, - имена отца и матери тоже совпадают. И как понимать этот водевиль? Всех мужчин в их селе называют Сулу, а женщин постарше – Айше?».
- А кто собирал эти сведения на Али Шемми? – вслух спросил он у Кистона.
- Агенты Интерпола и Интерсес.
- И этим данным можно полностью довериться?
- Ну, разумеется, сэр Гессор, мы же всё тщательно перепроверили.
- Значит, говоришь, первая жена главаря Сону-Монум из бедной семьи? – продолжал босс далее занимать внимание начальника своей охраны вопросами, - Но как же Лайкан женился на ней? У них же не принято, он ведь всё-таки бей.
- Ничего удивительного. Просто девушка очень красивая. Ну, так говорят, слухи ходят. Лица-то её особенно никто не видел, мусульманские обычаи запрещают. Разумеется, девицу по религиозным соображениям не фотографировали. И кому там в деревне этим заниматься? Но словесный портрет имеется. Если мне не изменяет память, на пятой странице.
- Да, память тебе не изменяет, - констатировал принц, углубляясь в изучение досье, и только спросив через некоторое время. – Скажи, Кистон, а ведь светлые вьющиеся волосы для монарканок большая редкость?
- Действительно редкость, - подтвердил начальник его личной охраны.
- А особые приметы…?
- Там дальше в конце страницы, - снова направил внимание босса Кистон. Он находился на почтительном расстоянии, но обладал бешенной фотографической памятью и многие из дел практически как бы мог читать в своём уме, потому что буквы и строчки вставали перед его мысленным взором. – Все эти сведения добыть оказалось непросто, но нам удалось. Дело в том, что когда она выходила замуж…
- За Лайкана?
- Кого же ещё. Так вот, у них принято, чтобы родственники женского пола, которые сватают невесту, её осмотрели полностью на предмет обнаружения всяких дефектов. Для этого обычно ходят с девицей в баню. И там конечно же хорошо видны все особые приметы. А одна из женщин прекрасно всё запомнила и как-то проболталась в разговоре сотруднице Интерпола, естественно, не зная о том, с кем разговаривает.
Читая об этом в досье на Али Шемми, в какое-то мгновение Гессор почувствовал, что строчки расплываются у него перед глазами, настолько он оказался шокирован. В ту ночь с Алисо он прекрасно запомнил маленькую родинку под левой лопаткой девушки и побольше в виде сердечка на правом бедре, и всё это указано было в личном деле первой жены Лайкана.
«Но как так-то? Как? – размышлял он про себя, - Это же совершенно невозможно. Значит и невинность, и доверчивость, и даже скорее всего безграмотность этого тихого создания – всего лишь игра. Томпольё предупреждал меня, что девушка только кажется ангелом, а на самом деле – исчадие ада. Я не поверил, решил, что старик уже совершенно погряз в своей старческой паранойе. Меня увещевал Прискотус проявить бдительность и откровенно с ним поделиться по поводу своих альковных приключений. Я же был уверен, что в этом нет необходимости… И надо же насколько сразу и прочно она пролезла в мои мысли. Прямо околдовала. Действительно Кобра. Выходит, ждет только времени, чтобы совершить свой бросок, а укус её смертелен… И что теперь мне делать? Следовало бы немедленно сказать Кистону, что я вычислил шпионку Лайкана в монарканском посольстве… И чего же я молчу? Просто язык не поворачивается сдать её… Нет, прав отец, пора перестать таскаться по бабам. Добром это не кончится. А Мадлон – хорошая девушка. И мы с ней подходим друг другу».
- Кистон, - вслух обратился он к начальнику охраны, - я принял решение на счёт свадьбы…
Услышав это верный слуга династии внутренне напрягся, ожидая ответа принца.
- Сегодня же вечером я сделаю леди Дидрих предложение, - сообщил тот. – А ты потрудись поставить в известность всех, что завтра утром, мы проведём пресс-конференцию и сообщим о предстоящей свадьбе представителям СМИ. Как я понимаю, чем раньше и шире мы оповестим общественность, тем лучше.
- Слава богу, сэр Гессор! - воскликнул Кистон, не скрывая своего облегчения, - Сейчас же отправляюсь исполнить всё, как вы приказали.
Как и ожидалось, дело со сватовством и журналистами прошло, как по маслу. На следующее утро, блистая давно уже заученной улыбкой перед телекамерами и фотоаппаратами, обнимая свою счастливую невесту и рассеянно отвечая на вопросы журналистов, Гессор выполнял необходимые действия чисто на автомате, сам же думал совсем о другом:
«Если Алисо работает на террористов, то зачем же проболталась в день своего приезда в аэропорту особистам о том откуда родом? Ведь она же не скрыла, она сказала. Это лопухи из отделения проявили чудеса бестолковости. А вычислить жену Лайкана в служанке господина Томпольё с сущности было крайне просто, даже согласно её скудным показаниям. К тому же ханым сообщила и другие сведения, соответствующие действительности. А могла бы выдумать всё… Но с другой стороны, если бы ничего не скрывала, то не косила бы под дурочку и не играла бы во всю роль забитой до предела, необразованной служанки под никабом, боящейся до смерти гнева хозяина и не смеющей ему противоречить. И это правильный расчёт и верная игра, ведь обрывочные сведения её биографии знал посланник, он мог дать противоречащие ей показания, и её бы раскусили в один момент. Как раз хитрая тактика… Со мной же она поступила аналогичным образом. Сама с откровенностью рассказала мне часть правды, но подала всё под таким углом, что предстала невинной овечкой. И вот результат. Я, зная о ней факты её компрометирующие, и теперь сомневаюсь в её виновности. Так что получается, что всё сходится. Именно Алисо, первая жена Лайкана, и есть шпионка исламистов… Как она оказалась в школе, где её научили всяким гейшеским штучкам? Теперь понятно, по заданию мужа. Для него важно, чтобы она умело манипулировала мужчинами в его интересах. Но только без постели. Потому-то она и устроила показательную голодовку, когда хозяйка заведения заставляла её спать с клиентом. Ещё бы, Лайкан бы узнал, по головке за это не погладил. Мужчина серьёзный. Потому-то и вцепилась в старого больного Томпольё, что с ним она имела все возможности осуществить планы Лайкана, а как на женщину он на неё даже и не в состоянии был покуситься… А при мне прикинулась овечкой, мол вся такая покорная, добропорядочная служанка. Когда её первый раз увидел, ходила словно тень, я даже голос её услышал только у неё в комнате. И ведь посланник под конец начал подозревать Алисо, говорил: даже трудно представить на что она способна… Всё это понятно, и вроде бы логично… Но почему она мне отдалась? Неужели это как-то вписывалось в планы Лайкана? Хотя кто знает, что у этих террористов на уме, быть может ради осуществления своих целей их главарь готов на всё. Надо бы осведомится об этом у Кистона. Он вроде бы в психологии исламистов разбирается, не раз напрямую имел с ними дело, когда служил в спецназе… А может ли быть, что она без обмана изменила Лайкану со мной? Почему? Полюбила меня. И разве она виновата, что родители выдали её замуж за международного преступника? Она и не хотела вовсе быть с ним, яростно сопротивлялась, это и Кистон подтвердил. Быть может и работала на него, но всё это было до того, как меня полюбила… Тфу ты! Вот опять я её оправдываю. Так и хочется поверить, что она белая и пушистая, чтобы не узнал про неё… Нет, прав отец, надо бы поскорей жениться. Может мысли о свадьбе отвлекут от Алисо?… И вот опять же, что за чёрт! Обнимаю Мадлон, и совершенно ничего не чувствую. Со мной такого раньше никогда не было. Ведь любимая или нелюбимая, но всё-таки она – женщина. А я смотрю на неё, улыбаюсь, а сам думаю о своей пери. Хорошо ещё, что леди Дидрих не догадывается, что у меня на уме».
Но все непонятки в деле горничной господина дипломата показались Гессору детскими загадками в сравнении с том тайной, что открылась ему вечером. Изучая у себя в комнате содержимое папки, что заведена была на задержанную в аэропорту в день прибытия, он среди вороха бумаг и донесений агентов Особого отдела о том, что Алисо ди Томпольё – горничная монарканского посланника ни в чём подозрительном за время её жизни на территории посольства не оказалась замечена и вела себя тише воды, ниже травы, обнаружил неожиданный и совершенно загадочный документ. Им являлась анкета, заполненная на некую мадемуазель, французскую гражданку с именем Алиса де Томпельён. К этому документу прилагался запрос в мэрию города Парижа, подписанный лично Дэвином Прискотусом. Он, как представитель влиятельной международной организации, просил восстановить метрики указанной особы и предоставить на неё всю необходимую информацию для оформления разрешения на временное проживание мадемуазель на территории Пронсельвани.
- Алиса де Томпельён? Герцогиня? Что за бред? – с изумлением бормотал Гессор, - Как вообще этот документ мог оказаться в личном деле горничной из монарканского посольства?... А-а-а-а, так тут, возможно, путаница произошла из-за схожести имён, и анкета оказалась в досье на Алисо по ошибке и совершенно случайно.
Однако, позвонив куда следует, наследный принц узнал вскоре, что девушка с таким именем ни в тот день, ни до этого, ни позже границу страны не пересекала. В таком случае, зачем же ей вообще оформлять документы на временное проживание?
Но реальна ли анкета, или информация о некоей французской герцогине полностью вымышлена? Воспользовавшись данными из справочников и обзвонив с настойчивостью уже совсем другие инстанции, принц узнал вскоре, что мадемуазель – особа, существующая в действительности, причём все данные, указанные о ней в документе, полностью подтвердились. Но что из этого? Всего лишь узнал, что есть на свете некая Алиса де Томпельён – французская аристократка, дальним предком которой являлся Людовик XVI. И что из этого? Какое она имеет отношение к горничной дипломата, хоть их имена и трижды схожи?
И вроде бы зачем ему все эти бумаги на совершенно незнакомую ему герцогиню, совершенно не имеющую отношения к его собственным делам? И следовало бы только выкинуть весь это ворох документов, но интуиция подсказывала Гессору, что всё-таки необходимо было в этом деле покопаться.
«Так что это за анкета и каким образом оказалась она в досье на Алисо? – рассуждал он сам с собой. - Предположим, что мадемуазель действительно решила въехать к нам в страну, но передумала. Но прежде связалась с господином Прискотусом с просьбой посодействовать с бумагами на въезд и проживание… Действительно, вполне может статься… Но откуда же тогда на документе подпись герцогини? И главное росчерк до невозможности странный… Такое впечатление, что расписывался тот, кто… не умеет писать… Алисо! Конечно же!»
- Ну, ханым! – восклицал он, хватаясь за голову, - Хотя, какая же ханым? Бейан Колуси – жена уважаемого бея. И кто сможет разгадать логику этого создания! Вот скажите мне: зачем? Намеренно ли или случайно она выдала себя за другое лицо?
Не в шутку, а в серьёз решив разгадать тайну этого документа, наследник пронсельванского престола на следующий же день самолично направился в отделение Государственной безопасности, что находилось на четвёртом этаже здания аэровокзала.
В ответ на вопрос о сути непонятного документа поначалу изрядно растерявшийся господин Зимстаутен пробурчал Его высочеству нечто невразумительное. Но принц оказался настойчив и вскоре выяснил, что виновниками полнейшей и нелепейшей путаницы были два олуха Дани Вуч и Иохан Дорвайден, после чего Гессор попросил вызвать для разговора этих двух типов и оставить его с ними наедине в кабинете начальника отделения.
- Идиоты! – выругался на своих подчинённых Зимстаутен, прежде чем удалиться, выполняя просьбу начальства, - Это же надо нагородить такую путаницу в документации, что даже Его высочество приехал разбираться!
После такого не очень-то приятного напутствия Зимстаутен закрыл за собой дверь с внешней стороны.
- Итак, молодые люди, - обратился к провинившимся принц, - все обстоятельства этого тёмного дела мне известны во всех подробностях. И я бы мог дать претензии на вас законный ход. А в таком случае сами знаете, что бы с вами случилось. Но я хочу даровать вам шанс самим рассказать всю правду, ведь это лишняя возможность убедиться в вашем искреннем раскаянии. Засекаю три минуты, - он указал на часы. – Время пошло.
Первые тридцать секунд оба олуха только молчали с хмурыми лицами, поглядывая друг на друга. Но по прошествии ещё десяти секунд Иохан не выдержал возникшего напряжения и произнёс:
- Я же говорил тебе, Дани, что не нужно было ЭТОГО делать. Я предупреждал, что нам попадёт.
Гессор внутренне усмехнулся, но виду не подал. Применённый им приём обычно всегда срабатывал. Похоже, что не дал он осечки и на это раз. Он-то, конечно, до сего момента ничего не знал, но теперь узнал. И узнал он то, что молодые люди явно что-то скрывали. А реплика одного из них полностью разоблачала обоих. Но прежде чем окончательно и бесповоротно покаяться, Дани всё-таки подозрительно спросил:
- А откуда вам может быть всё известно, Ваше высочество?
Гессор конечно мог презрительно промолчать, игнорировав вопрос, его титул и высокое положение вполне ему это позволяли, но он всё-таки ответил с загадочной улыбкой на устах:
- Милейший Вуч, я – наследный принц этого государства. И это моя работа знать всё и обо всех.
После такого исчерпывающего пояснения Дани промямлил своему приятелю:
- Тогда, Дорвайден, нам действительно лучше всё рассказать. Тем более, что Его высочество и так в курсе.
В течение следующих сорока минут два недоособиста говорили наперебой и поведали Его высочеству все подробности о плане штатного психолога отделения Госбезопасности, и о том к каким впечатляющим результатам привела его задумка; о том, как вела себя Алисо на допросе у практикантов, что говорила и что делала, про наряды и драгоценности из хитрого шкафа, переодевания и снимки, а также болтовню задержанной на французском и других языках, о подробном признании в связи с бандитами и своём неудачном замужестве.
- Где фотографии? – без лишних предисловий спросил принц, выслушав исповедь двух недотёп до конца.
- У меня в шкафчике, - с виноватым видом промямлил Вуч.
- Это понятно. Не понятно только, почему не передо мной на столе?! – с деланной строгостью в голосе испросил у двух олухов высокопоставленный собеседник.
Через несколько минут Гессор уже рассматривал пресловутые снимки.
- Это все? – строго спросил он, пронизывая двух недоособистов взглядом своих чёрных глаз.
При этом Дани судорожно начал рыскать по карманам, достал и выложил перед наследником престола ещё пару снимков.
- И какого чёрта, Вуч, ты опять нас обоих подставляешь?! – выругался на него Иохан за очередное нелицеприятное действие.
- Я просто хотел оставить кое-что на память, - смутившись оправдывался тот, - девушка красивая очень.
«Знаем, что красивая. И тем более нечего на неё пялиться», - подумал Гессор, собирая и складывая фото Алисо в свою сумку.
После этого он выдержал длительную паузу, во время которой оба недотёпы, на коих Его высочество смотрел в упор, не знали куда девать глаза от полного смущения.
- Да-а-а-с, - наконец изрёк принц. – Плохи ваши дела, молодые люди. О-о-очень плохи. Я-то никому не скажу, но вот если кто-то кроме меня дознается, сами знаете, что вам за это будет.
С этими словами Его высочество удалился в полной уверенности, что теперь оба олуха уже никому не проболтаются об обстоятельствах дела. А он-то был весьма доволен результатами предприятия, потому что выяснил всё по поводу происхождения таинственного документа, хотя и мало что узнал по поводу его содержания. Гессор пока не представлял: зачем и почему ему могут понадобиться эти бумаги за подписью Прискотуса, но почему-то чувствовал, что сие пригодится обязательно.
Тем временем недоособисты Вуч и Дорвайден со вздохом смотрели ему вслед, думая о том, что у наследного принца золотое сердце, но лучше от него ничего не скрывать, ведь ему и так известно всё и про всех.
Продолжение здесь http://www.proza.ru/2018/04/28/1669