Морошка — северное приболотное растение.
Несмотря на ботаническое определение «приземистая», морошка считается и является одним из самых красивых, самых поэтических образов, растительной музой поэтов-песенников. Ягоды её, оранжево-желтые костянки, широко используются как в кулинарии, так и в народной медицине. Они обладают деликатным вкусом и, говорят, чудодейственной силой.
* * *
Летом в Нью-Йорке бывает невыносимо душно, и мистер Завалишин, он же господин, пан, а когда-то товарищ, товарищ младший лейтенант, — расстёгивает верхние пуговицы рубашки. Из-под распахнутого воротника выглядывают страшные, красные, поперечные шрамы.
* * *
О жизни старого писателя в эмиграции, видно, хорошо сказано Арсением Тарковским в стихотворении «Верблюд»:
Привыкла верблюжья душа
К пустыне, тюкам и побоям,
А все-таки жизнь хороша,
И мы в ней чего-нибудь стоим.
Здесь, как говорится, — опять же писателями, а именно Ильфом и Петровым, было всё: расстрел отца в тридцатые; университет; смерть сестры; работа в колонии для малолетних преступников (уничтожив родителей, соответствующие органы остановили бдительный взгляд на подросшем Завалишине; юноша в это время работал в колонии; махнули рукой: его и так прибьют; потом же сгодился: началась война); война; плен; перемещение; безответная любовь; стихи бессонных лет, сгоревшие в пламени пожара; сухомятка; дешёвые бары; преодоление смертельных болезней; старость.
Последнего могло не быть, кабы не особая милость великого, святого родственника.
* * *
Как мало нужно порой, чтобы вывести из себя сильных мира сего.
Андриан Ладожско-Ильменский был воспреемником у юной царевны Анны, первой дочери Ивана Грозного. Митрополит Макарий, готовившийся к «Стоглаву», вызвал его. Вскоре Андриан поссорился с Иваном: мнительный Иван усмотрел обидный для своей особы намёк в словах, зачитанных Андрианом вслух:
«Соизмеряйте милостью наказание».
«Знаю, знаю, к чему ты клонишь, — вскипел царь. — Новгородцам своим милость вымаливаешь?! Тому не бывать! Им не милость нужна, а плётка железная!»
Не менее дерзкими показались ему следующие два изречения Андриана:
«Русь надо спасать от людей нежалостливых».
«Негоже церкви Христовой дыбарей* подменять».
Последовал постриг.
Андриан стал вскоре первым мокрым делом пригретого царём Малюты Скуратова.
___________
*палачей
Подкараулив монаха, пьющего воду из ручья, люди Малюты выстрелили сзади из лука; далее Малюта раздробил ему затылок дубиной... Искалеченное тело привязали к хвостам лошадей, пустили в поле... Казнь, а вернее, мародерство, происходило на глазах у жителей деревни, специально согнанных смотреть «в назидание»... Труп, раскачав, бросили в болото.
Через два года он всплыл — без малейших признаков тления, и даже увечья.
* * *
На Ладожье весна приходит поздно. Над буроватым ковриком из мха и прошлогодней травы расцветают, взлетают стаями к солнцу, к лазоревому небу розово- и белокрылые цветы.
* * *
Святые мощи потревожили ещё раз через четыре столетия: в двадцатых годах (двадцатого века) большевики делали «инвентаризацию», то есть вскрытие святых мощей, в частности, в Свято-Николаевском монастыре на Ладожском озере. Клавдий Завалишин, отец нашего писателя, доводившийся к тому же пра-пра... правнучатым племянником Игумена Андриана, ходил на вскрытие гроба святых мощей, как родственник. Подойдя, наклонившись — отпрянул: увидел самого себя, лежащего во гробе. До того разительно было сходство. Единственно только, волосы лежащего были седыми, в то время как склонившегося над ним Клавдия — золотисто-русыми.
Он так и не успеет поседеть.
... Теперь от этого монастыря не осталось камня на камне.
***
Год — сорок второй.
Место действия — война.
...После пыток гестаповцы швырнули русского (лейтенанта), пытавшегося бежать из плена, в подвальную комнату, на пол. Бросили подыхать: пленный все равно больше не был нужен.
Горела искромсанная грудь, ныли переломанные рёбра; натекшая кровь приклеила голую спину к полу. Он успел отметить всё это, приходя в сознание на несколько секунд. И ещё, подумать: «Пить».
... Неизвестно, как долго длилось небытие в муках. Чьи-то руки легли на раскалённый лоб. Знакомый голос отчётливо сказал:
— Вставай, племяш. Проголодался, небось. Я тут тебе поснедать принёс.
Открыв глаза, в слабом свете, поступающем из щели окошка, увидел отца... да нет, святого Андриана, — седого, в чёрном монашеском одеянии,с горшком топлёного молока в одной руке и с корзинкой пиро... впрочем, только с одним большим открытым пирогом-ватрушкой — в другой. Не тратя времени и сил на объяснение чуда, молодой человек приподнялся, выпил до дна поданное молоко и принялся за ватрушку. Ел с наслаждением — ватрушка оказалась с морошкой — чувствуя, как с каждым принятым кусочком прибывают откуда-то силы. Раны болели меньше.
«Не уходи», — подумалось.
— А я побуду с тобой тут, — успокоил Андриан.
И вот, в страшном подвале гестапо состоялась спасительная беседа двух родственников, представлявших две замечательно криминальные эпохи. Один собеседник возлежал на окровавленных досках пола, другой парил в слабом свете подвального оконца.
... — Ну что ж, — угадывая привычку молодости заглядывать вперёд, в будущее, сказал Андриан, уходя, вернее, растворяясь в воздухе, — больших высот ты не достигнешь... Но жить будешь долго.
***
Эти последние слова своего святого родственника чаще других вспоминает, старея, седея, Вячеслав Клавдиевич Завалишин, русский писатель в изгнании.*
(*В.К. Завалишин умер поздней весной -1995г.)