Продолжение. Начало: http://www.proza.ru/comments.html?2017/02/14/2149
Я почему-то считала, что пан Юзеф бессмертен. В самом-то деле, что может навредить такому человеку, который уже прошел все круги ада и вывернулся ?
Когда я слушала рассказы пана Юзефа ( Йозефа Гротте) о временах его бурной варшавской молодости, у меня на голове волосы поднимались. Одно дело видеть это в кино или читать показания очевидцев, другое – слушать это вживую. Но вот, что интересно. Он не пытался бить на жалость или сострадание, не бахвалился, не выпячивал грудь, ну, разве что чуть-чуть, старался держаться эдаким мачо. То есть явно пытался произвести впечатление на женщину. И надо сказать, это ему удалось.
Я, конечно, не совсем уж простушка, когда мне мужик «заливает», хвалится чем-то или кем-то (!), своими явными или слегка завуалированными успехами, я умею поделить все на два. А, если уж, как мой бывший зав.кафедрой, нахал, которого оправдывает, если это возможно , только то, что мы были с ним однокурсниками, просто предложил меня подвезти, и тут же предложил заехать к его другу за ключом от свободной «хаты» и поехать туда «посидеть, послушать музыку», то... Ясно же было, что мне предлагалось «посидеть на спине». Как я ему в глаз не засветила, не знаю. Остановило меня только то, что нам придется работать вместе ( шефом он тогда еще не был).
Но тут, один за другим следовали искрометные рассказы, наполненные шутками и прибаутками, чисто в еврейско-одесском стиле, да и с сответствующим акцентом, частично на русско-еврейском жаргоне.
Так получалось, что все это было страшно весело, а вовсе не страшно.
- Пан Юзеф, а страшно Вам не было, когда Вас схватило гестапо?
- А как же ж, конечно. Это был юмор висельника, пани Элена! Понимая, что мне все равно живым не выбраться, и что пыток мне не выдержать , чтобы не выдать своих товарищей, я незамедлительно сообщил гауптману о том, что я еврей, а не подпольщик (!). Хотя, хрен редьки не слаще ( по-русски).
- Да как же вы выбрались?
- Да я до сих пор и не выбрался, я все еще там.
Пан Юзеф засмеялся, но глаза его потемнели.
- Гестаповец не поверил, что я добровольно признаюсь в своем еврействе, велел мне это доказать, ну, Вы понимаете, пани Элена?
И тут этот рафинированный мужчина меня поразил, сделав красноречивый жест. Я сочла нужным не отреагировать.
- Меня отправили в гетто, я должен был на своих евреев стукать... э-э, звиняйте, стучать.
- И как же Вы стучали?
- Сейчас, пани Элена, продождите, мне надо, ну, носик попудрить.
И он с трудом, но и достоинством выбирается из кресла и, ступая, как аршин проглотил, двигается в сторону туалета, а вернувшись, целует мне руку и говорит:
- Так вот, теперь с чистой э-э, душой и освеженной памятью. Я ему каждый день новости из гетто приносил. Раз рассказал, что в гетто прилетела цидулка, что русские наступают под Лодзью, другой раз рассказал, что в гетто залетела ощипанная ворона с подпаленным хвостом, к которому был привязан пакет с хлебом и салом, Вы можете себе это представить, кохана пани? Как в этом, «Князе Игоре».
Тут подходит его сын Адам и говорит, что надо ехать, их где-то ждут. Кстати, пан Юзеф сам водил гелендеваген.
- В следующий раз дальше расскажу, пани Элена.
Я пишу и на глазах слезы. Больше мы не увиделись. Он и умер как настоящий мужчина, не дожив до сотни одного года. Ему просто стало плохо в дУше. Он нажал аварийную кнопку (есть такие в специально оборудованных домах для престарелых людей). На помощь ему явились быстро, отвезли его в реанимацию университетской клиники, где он и умер. Просто выпрямилась кардиограмма и монитор подал печальный сигнал.
На похоронах пана Юзефа я не была, поздно узнала.
Надеюсь, этим рассказом положить камень на его могилу, по еврейскому обычаю.
Упал флажок.