На обочине остановился старый УАЗик. Передняя дверца по инерции открылась, из машины вылетело тёмное облако и стремительно скрылось в ближайших деревьях. Следом за ним на дорогу выпало нечто бесформенное. Машина помчалась дальше, дополнительно засыпав его сухой грязью.
Едва заметный в пальто, похожем на кучу земли, человек только отполз за границы асфальта и снова безжизненно упал лицом в полусухую траву.
Я щелчком отбросил оплавленный фильтр. В висках пульсировало.
"Что же дальше?"
Оглядевшись, я попытался понять куда занесло меня за эти полтора часа бездумной ходьбы. Серые безжизненные высотки стояли вокруг, будто конвоиры. Они смотрели на меня многочисленными окнами сквозь тьму ранней ночи. Окраина.
Я поёжился. Весенняя ветровка позволяла холоду гонять по моему телу стайки мурашек. Волосы трепал ветер, и я уже смирился с тем, что хлестало по лицу.
"Что же дальше?"
Но сколько я не задавал себе этот вопрос - ответа не было.
Я снова просто пошёл вперёд. Переходя последний пустой перекрёсток, я снова и снова прокручивал воспоминания. Последние три дня, казалось, длились месяцами и были очень давно. Побег, погоня, последний стакан рома с единственным оставшимся другом и глаза. Чьи? Я потёр ушибленный затылок. Ну конечно! Катя... Она, как живая, предстала перед моим внутренним взором. В том красном платье, которая когда-то я купил ей на последние деньги. Такая красивая...
Я остановился. Черта города осталась позади, вдаль уходило лишь проложенное через поле шоссе. Этой ночью на нём было пусто. А жаль, неплохо бы поймать попутку.
"И всё-таки, что же дальше?"
Я не помню как поймал какую-то машину, проехал еще один город, о чём разговаривал с водителем. Очнулся, когда меня выволокли на каком-то вокзале и сунули в руки билет.
- Поезд в 16:40, торопись, если действительно нужно уехать.
Снова жгло руку. Я отодвинул рукав мятой рубашки и оглядел ожог на внутренней стороне локтя. Оттуда, будто живые, на меня глядели несколько колотых шрамов.
Я проснулся от того, что проводница зашла в мой купе. Механически я забрал у неё постельное бельё и снова грохнулся на незастеленную койку. Поезд мерно рокотал, за окном то и дело мелькали маленькие пестрые поселения,но ярче всех их, как и всегда, были венки на столбах пригородных дорог. Я протер глаза и с трудом сфокусировал взгляд на лежащем на столе билете. "И зачем мне в Ростов?" - едва успел подумать я, как на соседней койке вдруг зашевелилась груда одеял, и из неё показались тоненькие длинные ручки. Девушка с темными растрепанными волосами устало села и уставилась в окно. Я смотрел на ее отражение в типичном для поездов стеклянном стакане и не мог понять, почему ее черты кажутся мне такими знакомыми. Далеко выступающие скулы, большие зелёные глаза, тонкие губы. Но откуда я мог знать её? В этом городе у меня было совсем не так много знакомых, чтобы кого-то не помнить. Точнее, в том городе, из которого я уехал.
Пока эти мысли роились в моей голове, знакомая незнакомка уже встречала вновь зашедшую проводницу и тут я точно понял, что не мог быть знаком с ней лично когда бы то ни было. Присмотревшись ближе, я увидел, что девушка объясняет что-то на языке жестов. Видимо, просила что-то ещё из белья, поскольку ей тут же был протянут белый свёрток. И это, почему-то, вселило в меня сильную досаду, хотя я не слишком-то горел желанием познакомиться с ней.