Здесь, на портале Проза.ру, часто приходится встречать возмущенные высказывания некоторых россиян по поводу низкого качества находящихся в продаже продуктов питания, а иногда и товаров массового спроса. Авторы таких высказываний утверждают, что в Советском Союзе этого безобразия не наблюдалось.
Правда, о том, что большинство населения СССР десятилетиями существовало в условиях постоянного дефицита, эти лица чаще всего скромно умалчивают. Так же, как и о том, что в направлении от столицы к окраинам страны степень дефицитности продуктов питания резко возрастала, а степень их разнообразия – неуклонно снижалась, иногда доходя до минимума.
Со своей стороны, я не отрицаю, что некачественные товары, включая и продукты питания, в настоящее время можно часто встретить на наших прилавках. Но все же я, пенсионер, своими глазами вижу, что сейчас намного больше предлагается товаров высокого качества, причем, на любой вкус и даже экзотических. И доступность их определяется уже не географическим положением региона, а уровнем доходов каждого из его жителей.
Вариант, как видите, далеко не идеальный, но гораздо более естественный и рациональный, чем предыдущий.
Исходя же из своего почти восьмидесятилетнего жизненного опыта, я могу (не пользуясь данными статистики) утверждать еще и то, что в целом качество продукции, выпускаемой в СССР, за редким исключением, было даже ниже, чем в нынешней России, не говоря уже о зарубежных товарах того времени.
Начну с очевидного факта, который вряд ли кто-либо станет отрицать. А именно: качество советских автомобилей, многих видов оборудования и бытовой техники всегда было значительно ниже, чем в странах развитого капитализма. Причины этого заключались прежде всего в низкой производственной и технологической дисциплине, а также в оснащенности машиностроения устаревшим оборудованием.
Уровни же доступности для населения упомянутых видов техники, в то время и в наши дни, даже сравнивать не стоит. В этом можно убедиться, тоже не прибегая к статистике: достаточно вечером взглянуть на десятки автомобилей, плотно припаркованных возле каждого многоквартирного дома. Или же визуально оценить степень нынешней вооруженности российских семей бытовой техникой.
Что же касается качества продуктов питания и других товаров массового спроса, то оно в СССР просто не могло быть высоким. Чтобы показать почему так было, я ниже привожу отрывок, взятый из статьи в Интернете («Сообщество Back in the USSR» – Назад в СССР). Это статья о «несунах», то есть, о мелких воришках советского периода, систематически и в массовом порядке тащивших самую разнообразную продукцию со своих предприятий.
Конечно, далеко не все в стране имели возможность и желание заниматься этими мелкими кражами, но доля таких воришек среди трудящихся все-таки была весьма существенной.
«Гуляя рядом с мясокомбинатом, можно было увидеть, как через забор перелетали колбасы, целые палки. Но они не падали на землю, их уже ждали и уносили под одеждой. Холодильники работников комбината не закрывались – в них было тесно. Их родственники знали, какой вкус у телячьих сосисок в натуральной оболочке. До магазинов эти сосиски не доходили. Они ели до отвала, праздничные столы ломились от всяческих деликатесов».
И еще, оттуда же: «Продавщицы ставили сахарный песок рядом с ведром воды, чтобы он отсырел и стал тяжелее, а остатки несли себе. Или брали деньги, полученные от излишков сырого сахара. Сметана разбавлялась водой. Несли водку, одежду, нитки, ткани, инструменты...».
Кстати, о сметане. Моя незабвенная теща, Альвина Робертовна Далингер, в восемнадцатилетнем возрасте депортированная в составе поволжских немцев в Омскую область на лесозаготовки, всю последующую жизнь с сочувствием вспоминала такие, казалось бы, несущественные для нее события, как истерики маленькой сельской девочки, проживавшей в конце 40-х годов по соседству с ней.
– Ой, мама, хочу цметани! Ой, хочу цметани! – каждодневно захлебывалась девочка в плаче.
Это была четырехлетняя дочурка женщины, ранее работавшей кладовщиком молочной продукции. К несчастью для девочки, ее мама, попавшаяся на мелком воровстве, была переведена на другую работу, где сметаной уже и не пахло.
Запомнилась теще эта история скорее всего потому, что в то время трое ее малышей сметаной были совершенно не избалованы.
Позднее стал широко известен анекдотичный случай с продавцом одного из гастрономов. На фляге со сметаной она оставила своей сменщице записку следующего содержания: «Воды не доливай, я уже разбавила!». Эта записка была случайно обнаружена кем-то из представителей контролирующих розничную торговлю органов.
Мало-мальски соображающий читатель теперь, конечно, понимает, что до отвала дефицитные продукты тогда могли есть только те, кто имел к ним прямой доступ. А, что ели остальные 90% населения?
Если говорить о качестве колбасы, поступавшей на прилавки магазинов, то следует учесть наличие на производстве нормативов расхода исходного сырья на единицу продукции и строгого учета как сырья, так и конечного продукта. Поэтому, воришкам, во избежание недостачи готовой продукции, приходилось в колбасный фарш (естественно, в ущерб качеству) добавлять то, что подворачивалось под руку.
Так, на пищекомбинате одного из отдаленных районных поселков Магаданской области, где моя семья прожила десять лет, в колбасный фарш добавляли, как однажды выяснилось, оберточную бумагу. В итоге, население поселка съело не одну тонну очень грубой бумаги, содержащей различимые глазом кусочки древесины. Такая бумага поставлялась на это предприятие в виде рулонов массой до 600 килограммов каждый.
В процессе изготовления этой, весьма дефицитной, колбасы оберточную бумагу предварительно замачивали в чане с водой и доводили (интенсивным механическим перемешиванием) до состояния кашицы. Ясно, что без ведома начальника цеха проделать такую достаточно длительную операцию было невозможно, но осуждена за это была простая работница, попавшаяся на ее выполнении.
Тогда же стало известно, что и другие сотрудницы этого предприятия приторговывали краденой копченой колбасой. Они выносили ее, пряча в своих рейтузах.
Ну, а что добавляли на кондитерских фабриках и ликероводочных заводах в исходную массу при изготовлении конфет и шоколада, при изготовлении и разливе водки и вина – нам с вами, читатель, можно только догадываться.
Известно, что тогда качество выпускаемой предприятиями продукции периодически проверялось представителями государственного и народного контроля. Но есть основания подозревать, что не всегда эффективность таких проверок была высокой, ведь у тех представителей тоже были свои семьи.
Приведу такой пример из своей жизни в той же Магаданской области (где дефицит продовольствия особенно ощущался), только в другом, совсем небольшом и еще более удаленном от Магадана райцентре. Как-то, одна из моих сотрудниц, на общественных началах состоявшая в народном контроле, так объяснила свое опоздание на работу.
– Заскочила по дороге в продуктовый магазин, а там продавец предложила мне такие(!) продукты! Вот и пришлось отнести их домой, в холодильник.
Ликующим тоном и без какого-либо стеснения эта сотрудница (женщина средних лет, инженер по образованию) перечислила своим коллегам наименования продуктов, никогда в том поселке в свободной продаже не появлявшихся.
При этом, ей почему-то и в голову не пришло, что она в личных целях, весьма неэтично и даже преступно, воспользовалась своим общественным положением. Не задумалась она и о том, что для ее слушателей, в свое время избравших ее народным контролером, такие продукты вообще были недоступны.
А чем кормили советский народ в столовых? Ведь у работников общественного питания система мелких хищений была весьма упрощенной и отлаженной. Домой эти работники сумками уносили, конечно же, не готовую продукцию сомнительного качества, а ее исходные ингредиенты: мясо, сливочное масло, яйца и прочее.
И так было везде и во всем. Мне, например, достоверно известно, что на Магаданском механическом заводе в 80-х годах каждый из рабочих, по неписанным правилам и в порядке очередности, мог вынести молоток или плоскогубцы, набор гаечных ключей, электродрель и прочее.
В юности среди моих знакомых были те, кто умудрялся выносить с обувной фабрики города Фрунзе кожаные заготовки для модельной обуви, а также и те, кто частным образом, на заказ, изготавливал из них качественную обувь. Фабричная же обувь спросом не пользовалась и торговые склады были ею переполнены.
Существовало тогда и другое явление, хотя и не такое массовое, как «несуны». Это было подпольное производство дефицитной продукции так называемыми «цеховиками». Им ведь тоже где-то нужно было добывать сырье для своих изделий, причем, наилучшего качества. Понятно, что в таких случаях на выпуск предприятиями плановой продукции частенько шли далеко не лучшие материалы.
Хорошие возможности для этого создавала так называемая «пересортица», когда на производстве, взамен сырья первого сорта, втайне использовали сырье второго сорта и, далее – по нисходящей. Вплоть до того, что исходные материалы невысоких сортов подменялись отходами, подлежащими списанию.
Конечно, все это стало возможным благодаря достаточно развитой системе коррупции, охватившей часть общества от низов до самых верхов, включая высшие партийные круги. Ярким примером этого стало достаточно известное «Хлопковое дело», показанное в документальном цикле «Загадки века с Сергеем Медведевым» на телеканале «Звезда».
Ну, а основным источником строительных материалов, конечно же, были советские стройки. Из ворованных материалов простой люд сооружал сарайчики и небольшие домики на дачных участках, а кое-кто из начальства возводил целые хоромы. Вполне естественным для таких руководителей было выполнение ремонта собственных квартир или жилья «нужных» им людей. Как это сказывалось на качестве, например, построенных многоквартирных домов, пояснять не стоит.
Хотя, вот вам яркий пример. В декабре 1988 года землетрясение в Армении всего за полминуты уничтожило несколько городов. И главной причиной такой катастрофы стало то, что строительство многоквартирных домов (большей частью – пятиэтажек) в этой советской республике (как и везде в СССР) осуществлялось с нарушением технологий, а качество используемых материалов было очень низким.
Именно поэтому стихия за считанные секунды оставила без крыши над головой свыше пятисот тысяч человек, погибло более 25 тысяч человек, многие тысячи остались инвалидами.
Николай Воробьев – один из авторов портала Проза.ру – в зарисовке «Наш социализм. Почему он умер» рассказывает, в частности, о том, как, в его присутствии, водитель автосамосвала, доставлявшего щебень для отсыпки строящейся дороги, заехал по пути в лесополосу и…
Нет, он не украл щебень и даже не своровал бензин из автомобильного бака (во всяком случае – в присутствии рассказчика). Он просто слил бОльшую часть этого бензина на землю. Так он поступил, чтобы соблюсти баланс между расходом бензина и якобы наезженными им тонно-километрами. Ведь, его подружка-учетчица, «любившая кувыркаться с шоферней», систематически приписывала количество выполненных им рейсов.
Понятно, констатирует рассказчик, что в итоге качество этой конкретной дороги, на строительстве которой работали такие бесчестные водители, оказалось низким и она быстро пришла в негодность.
А если учесть еще и экологическую составляющую преступной деятельности этой «сладкой парочки»?
Естественно, никак не способствовали высокому качеству выпускаемой продукции пьянство, отлынивание от работы, разгильдяйство, безответственность и бесхозяйственность, которыми грешили многие работники.
Так, в разных районах нашей страны, где мне пришлось работать (Киргизия, Казахстан, Магаданская область), я неоднократно замечал на полях огромные кучи удобрений, лежавшие там годами. Постепенно такие кучи размывались дождевыми и талыми водами и эти удобрения в высоких концентрациях разносились по ближайшим участкам полей.
Каким могло быть качество сельскохозяйственной продукции с таких участков, например, с точки зрения содержания в них нитратов? Впрочем, в то время простые потребители об этом как-то не задумывались.
А, что мы знаем о качестве продовольственных товаров, строительных и других материалов, выпускавшихся в тех районах страны, которые подверглись загрязнению ядовитыми веществами, тяжелыми и радиоактивными металлами? Ведь СМИ, находившиеся под полным контролем правящей коммунистической партии, просто не могли сообщать о подобных, «нетипичных» для страны «развитого социализма» событиях.
Ради объективности и в предвидении грядущих обвинений в свой адрес от защитников почившего строя, я должен сказать, что совсем не отрицаю того, что советский строй содержал в себе также и немало хорошего. В особенности то, что народ СССР имел возможность в гораздо большей степени, чем сейчас, пользоваться такими общественными фондами потребления, как бесплатное медицинское обслуживание и просвещение, жилищное строительство, бесплатный отдых и др.
Вот только пользовались такими возможностями почти все граждане страны (опять же – с весьма неравной степенью доступности), а восполняло такие общественные фонды лишь честно работающее меньшинство. В результате, пышным цветом расцвело узаконенное иждивенчество, что тоже стало одной из причин неэффективности советской системы.
Очень жаль, конечно, что все так закончилось. И, особенно, трудно смириться с тем, что все многомиллионные человеческие жертвы, вызванные гражданской войной, разрухой и голодом, раскулачиванием, сталинскими репрессиями, насильственными депортациями целых народов, которыми сопровождалось внедрение советской системы в российском обществе, оказались напрасными.
Вот и получается, что объективно оценить качество нынешней жизни можно, лишь повнимательнее заглянув в советское прошлое. Но еще лучше, если вы – на себе, хотя бы частично, испытали те лишения, которым народ СССР подвергался ради обещанного партократами светлого будущего.
Итак, помня о тех лишениях и испытаниях, через которые прошли большинство наших отцов, дедов и прадедов, я предлагаю, уважаемые читатели, не брюзжать, а радоваться нашей нынешней, несравненно более благополучной и свободной жизни.
А с многочисленными недостатками российской современности, бедностью и несправедливостью, присутствующими в ней, конечно же, следует бороться.
Бороться действенными, но цивилизованными методами.