нечего поминать

Владислава Смирнова
Вот за что я люблю церкви, так это за царящий в них покой. А ещё за торжественность, благолепие, за роскошь украшений, риз, икон… В мирской жизни бегаешь-суетишься, одно-другое, ничего б не забыть, а тут… Зайдешь  –  душа отдыхает. Даже меня, которая постоянно в джинсах, повязывать перед церковным порогом юбку, завязывать на голове косынку – настраивает на серьёзный лад. Всю суету оставляешь за порогом. Перекрестился, шаг… 
Тут свечи горят, тишина-покой. Ладан. Прихожане молится. Бабули местные: одна книгу читает святую, другая – свечи потухшие убирает. Даже если кто и начнёт громко разговаривать, то на него беззлобно шикнут!.. чтоб проявил уважение. На службах, понятно, всё звучно – многолюдно. Вот поэтому я прихожу в церковь днём, когда совсем мало народа. В праздники пристраиваться в очередь к церкви тоже не люблю. Может, это всё гордыня.
И вот захожу в привычную церковь – через дорогу. И сразу ощущаю – не так что-то сегодня. Я даже ещё ничего ни увидеть, ни услышать не успела, но как будто нечто «инородное». Бывает, что и бомжи, и всякие байкеры заходят в церковь (а ещё и не всегда ведут себя пристойно), но они бы меня не удивили. А тут…
«Лукерья! Луша! – громким и быстрым шепотом, – Где тряпки эти, руки вытирать?» И мимо меня прошуршал многослойный вихрь юбок. Что это за?.. «Луша, нам надо тут быстренько – прямо быстро убрать. С двух сторон берёмся! Давай-давай!» А Луша (восьмидесяти лет и со слуховым аппаратом) явно не слышит  новенькую, а продолжает кисточкой сметать воск. Вихрь подлетает к ней, засыпая вопросами.
Понятно, новую работницу наняли - вон как старается. Усмехаюсь, беру свечи, настраиваюсь на молитву. Стараюсь не отвлекаться… Не люблю таких суетливфх - суетных людей. Они наводят шум, имитируя, как говорится, бурную деятельность, а толку от неё, даже если они стараются на самом деле, мало. Что-то обязательно забудут, перепутают, не так поймут. А ещё командуют…  И ведь не кричит она, а просто громко шепчет, не бегает, а быстро-быстро передвигается. Про таких говорят, мол, в руках всё горит. Сгорает всё.
Лукерья недоуменно смотрит на командиршу, но бабушка-одуванчик, что она может возразить? Со вздохом плетётся за этой шаровой молнией. Ловлю себя на том, что я и забыла молиться. Нет, так нельзя. Какое мое дело? Может, этой тихой церкви как раз и не хватало огонька? Может, его нам не хватает в разных сферах, поэтому подобные люди выскакивают и на эстраде, и в политике… А все остальные просто подчиняются, раз уж «этим» так всё надо.
И вижу, что крутится эта ненормальная всё время около того подсвечника «за упокой». А там как раз народ. Одни ушли, другие подошли. А между делом новенькая, смотрю, недогоревшие свечи выбрасывает. Ей-то никто замечание не сделает. Я не знаю точно местных порядков, но, по-моему, так не нужно бы делать. Но я прекрасно представляю, сколько будет шума, скажи такой одно слово. Как долго такая продержится тут?
Двери распахивается - появляется сам батюшка. Прихожане расступаются, потупив глаза. Новенькая бросается к нему, отвешивая поклоны на ходу, задыхаясь от восторга: «Сейчас-сейчас, родимый, всё сделаем!» Понятно. Как Б-г, простите, из машины, батюшка степенно удаляется. 
Практически притащив Лукерью к тому поминальному месту, новенькая без зазрения совести (и даже с вполне слышимой злостью) повышает наконец-то голос. И даже не только на свою "подопечную", но и на стоящих там людей. «Идите-идите отсюда!» Народ оторопело оборачивается. «Нечего поминать-то, – и она уже сбрасывает  непогашенные свечи в мусор, –  Для этого утренняя служба есть. Идите, нам работать надо!» И принимается ожесточенно тереть подсвечник. Кажется, она пришла из советской торговли? «Ходят тут, делать им нечего – поминают!» А я заметила, что один мужчина, заморгав слишком быстро, отвернулся от креста. Одна женщина поспешила к выходу, что-то гневно шепча…
Где, как не в церкви, человек может побыть наедине со своим горем, с мыслями, воспоминаниями и надеждами? Но и тут нет ему покоя. Я тоже ухожу. Хотя нельзя ведь судить о Храме по одному дурному человеку. Возможно, это попытка нас сбить с Пути. В восточных практиках, я слышала, многда Учитель притворяется пьяным, чтобы «лишние» люди, пусть и осудив его, ушли. Останутся ведь самые верные.
Не понимаю… Ладно, нечего поминать - плохое.