Выгонская банда
По сёлам Белгородской и Воронежской областей прокатилась серия убийств. Советский Союз, 1970 год. Везде шумела музыка и звучали песни Высоцкого. Тогда кассетники были высший пилотаж, но у блатных «Волков» и выгонских были новые магнитолы, и старая власть не задумывалась, откуда у молодых щенков такие дорогие цацки. А куда смотрели родители? Малолетки говорили им — взял, да у друга.
Серёга дал послушать музыку, а это были деньги с криминала, грабежей. Убийства были очень страшные, с особой жестокостью, но больше всего поражало, что убийцы чётко выбирали одиночек: богатых пенсионерок, передовиков, награждённых - их убивали ударами — пять-шесть ножевых ранений и поджигали дом — это и была метка.
Уголовный розыск Белгородской области, совместно с воронежским, ломали головы. Арестовали всех уголовников.Пришли к старому вору Ивановичу. Вор сразу сказал как отрезал: «Это делают шавки, за своих я в ответе», — и протянул руки. Александр Васильевич, начальник уголовного розыска, знал авторитетного вора: «Я тебе верю, но ты меня пойми: давят сверху, не надо сдавать, просто передай весточку… Ведь они, эти шавки, подставляют всех ваших блатных, у меня забиты камеры вашими расписными, и я их не выпущу, пока не найду настоящих убийц…»
Блатные и воры сидели, а убийства продолжались. Три убийства в советское время — это серьёзно! Люди боялись выходить на улицу. Но откуда кто знал, что у кого лежит, тем более наличные. Улицы в Глуховке тёмные, и в основном здесь происходили убийства. Кто?
Иванович собрал воров и сявок: «Бля буду! Кто? Найдите! Или я вас всех порву! Всех, слышите, я сказал — ВСЕХ!» — резко вытащил нож и с силой воткнул финку в дубовый старый стол. «Все уходите, а ты, Пескарь, останься», — приказал он Пищиме (Тоба сидел тогда в тюрьме). Пескарь сказал, что это делают залётные банды, чтобы их, конкурентов, убрать, они хотят занять их место. «Ты мне сказки не рассказывай, а ищи! Найди мне этих залётных… Перекройте дорогу, где лесной рог и выставьте посты, где новое кладбище, или мне на старости лет всё это делать?» — «Да мы так и сделали, — оправдывался Пищима, — всё под контролем, они как будто появляются из-под земли…»
Иванович задумался: «Слушай, присмотрись к молодым, выгонским. Они дерзкие, сплочённые, постоянно вместе, им там 15, 16, 17 лет, хоть кажется… Присмотрите за всеми малолетними бандитами. Что-то мне не нравится шпана выгонская!» — «Иванович, да там одни пионеры и комсомольцы…» — «А ты кем был? — резко перебил Пескаря старший вор. — Ты побыл пионером, комсомольцем». — «Комсомольцем не был. А пионером был!» — «Вот именно, — продолжал Иванович, — был, и они пионеры. Пионеры юные —головы чугунные! Найди мне убийц из-под земли…» — «Найду», — заверил Пескарь и ушёл.
("Фото" Толян из «Волчьей Стаи»)
Найти убийц стало честью каждого, ведь у стаи волков под носом кто-то творил беспредел и оставлял метку — сжигал дом. Так делали только фашисты — задумался вор, а может, опять откопался западный немчура, давит на советскую власть. Но беспредел на моей земле — это плевок ворам. И опять вор закурил «Казбек», покашлял, стал ходить, как в камере, из угла в угол. Но чутьё вора не обмануло, проверить молодых «пионеров юных». Первое, что донесли Ивановичу, выгонская банда всегда гуляет с шиком: много магнитол, новые кассеты, новые клёши, в кино постоянно ходят. Одним словом, гуляют. Пацаны-малолетки, да вроде все дети из хороших семей, не бедных — подумал вор… «Ты, Пескарь, подкупи или сунь к ним своего стукача…» — и в этот же день произошло следующее.
В деревнях, тем более в 70-е годы, света не было, может, в центре, где правление колхоза да клуб, было две лампочки. Бабка Зойка, как обычно, легла в 21:30, укрылась пуховым домашним одеялом, прилегла головой на подушку из перьев. Мысли полезли сразу в голову. Ради чего жила, мужа похоронила, детей родить не смогла? Вступила в партию, тяжёлая работа в колхозе… Слеза сама от такой тоски потекла по щеке… Зачем такая жизнь? Одиночество грызёт изнутри… Грызёт живую плоть: «Господи! Зачем мне без Василия, моего мужа, такая жизнь? Забери меня к себе…» Тут стук в дверь, Зойка от
страха задрожала: «Господи, не ты ли это? Может, послышалось?» Опять стук в дверь… Зоя подошла в ночнушке и вязаных деревенских шерстяных носках: «Кто?» — «Это я, тётя Зоя! Василий, ваш сосед!» — «А чё так поздно, сынок, что не дома?» — «Да ключи потерял! Можно, я у вас останусь? А то мои спят…» Бабуля обрадовалась: «Вот Бог и послал, чтоб ночью одной не плакать». Она открыла задвижку и повернулась спиной к Ваське: «Заходи, закрывай дверь, щас свет включу», — и тут почувствовала верёвку на шее… Зойка очнулась, откашлялась, сначала не поняла, что случилось, только горло сильно болело… Она опять кашлянула, приподнялась на старых женских руках и увидела вокруг себя малолеток. Она всех их знала… Сердце у бабули застучало: «Дети, что случилось?» — добрым, но хриплым голосом спросила Зойка.
«Деньги давай», — потребовал самый старший, Васька, сосед бабули… «Вася! У меня деньги все на книжке!» — «Врёшь,тварь!» — и ударил соседку Зою ножом в левое плечо, Зойка от боли вскрикнула: «Вася, милый, я же тебя на руках носила, мой муж тебе санки подарил, остановись!» — «Не дашь деньги — будем тебя резать!» — «Вот там у меня есть немножко денег», — и бабка показала, где стенка и стоит сервиз. Один из малолеток нашёл деньги. Вася приказал остальным волчатам пытать и искать деньги. Бабку Зойку били по лицу, в жи-
вот, живого места у неё не осталось… «Да Вася, сынок, пощади, всё отдам, только завтра, вот там наши кольца обручальные с мужем, там его награды!» — и показала пальцем, где стоял старый самовар. «У тебя есть деньги, — сказал Вася, — ты сегодня снимала в управлении, мне мать моя сказала!» — «Да, сынок, снимала, но я их отдала, чтоб уголь мне на зиму привезли! А остаток я вам отдала!» — «Врёшь, бабка!» — и приказал своим псам резать бабку… Зойка прошла всю войну санитаркой — фронтовичка, награждённая за боевые заслуги и «За отвагу» сразу поняла, что её будут убивать. Она, как будто в молодые годы, на четвереньках, как в 43-м году под Прагой, кинулась к окну и, выбив раму со стеклом, выбежала на улицу… Псы — за ней, ножами наносили ей удары. Вася, сосед-малолетка, ударил её в шею, но Зойка, как в бою с фашистами, подставила ладонь, и финка пробила насквозь руку Зойки, полоснув острием по шее… Бабка заорала: «Помогите!» — коленом метко ударила Васю Пионера по яйцам и выбежала на улицу через калитку: «Помогите, помогите!» У соседей загорелся свет. Малолетки, не добив бабку, кинулись бежать в Калдубань, а потом в лес…
К утру внутренние войска и уголовный розыск с автоматами, собаками, нашли их землянку и предложили сдаться.
«Всех взяли! Бля буду, Иванович!» — всё не мог угомониться Пескарь. «Ну у тебя и нюх, бля буду… Век свободы не видать и не плыть на парусах! Как ты догадался-то, что это пионеры выгонские? Нюх у тебя, Иванович!»
Восемь месяцев, пока шли уголовный процесс и суд, Василию, пионеру-комсомольцу, уже исполнилось 18. Ему как главарю банды и убийце дали вышку — расстрел. Шестерым другим членам банды — по 15—20 лет… Тому, который был на стреме — 10 лет. К Ивановичу пришла малява от воров, что некоторый Василий знал его из выгонских. Прочитав маляву, вор сказал Пищиме: «Пишу ответку. Я его не знаю!» Ходили слухи, что кто-то из бандитов в Сургуте на рудниках слышал, даже говорил с ним, и Васька, пожизненно осуждённый, приговорённый к расстрелу, якобы живой и говорил, что знает вора Ивановича. И что он передавал привет Ивановичу и матери. Так ли это или не так никто не знает. В его деле стоит отметка, что приговор приведён в исполнение.
Выгонская малолетняя банда перестала существовать. Старый вор сидел один на кухне, курил свой «Казбек» и думал: «Вот и малолетки, как я не уследил, загубил пацанов… Жалко ребят, можно было их уберечь, вот и пионеры юные — головы чугунные…» — бросил бычок на деревянный пол, раздавил тапком. Вор так никогда не делал. Он раньше молодым был в банде жиганов. Но когда злился — не до благородства.
«Жалко! Упустил! — думал старый волк, вор. — Упустил малолеток!»
Дерзкие малолетки
Малолетняя банда, во главе которой стоял молодой блатной шестнадцатилетний парень по кличке «Хряпка», второй — Муха, пятеро помладше и три волчонка-малыша. Навстречу им шёл Коля Быцин, во рту у него помещался огромный язык, да ещё и косолапый, но здоровый бычара. Хряпка попросил у Быци: «Дай подкурить!» — Коля ответил: «Маленький ещё», — и влепил Хряпке подзатыльник. «Ах ты, ***сос!» — взвыл волчонок, почёсывая затылок, куда ударил косолапый Коля. И стая малолеток, как по команде, разом напала на двадцатилетнего Колю, он пытался отбиваться, а потом бросился наутёк с фингалами на лице. Колян про себя бубнил, шепелявя: «Гады-малолетки, оборзели совсем, суки малолетние, волчата!» Вдогонку Быце летели оскорбления и всё, что по дороге попадалось пацанам: пустые бутылки, палки и булыжники… Малолетки в клёшах, кирзовых тапках, а малышня — в широких штанах, только одна помочь держала штаны, чтобы они не упали, потому что, как правило, младшим всё из одежды доставалось от старших братьев, и эти недоношенные вещи передавались в семье от старшего к младшему, малышня шла босиком.
Они свернули к переулку, где жила бабка Тетерюхина, и вышли на красивое место, Калдубань… Свернув на разбитую дорогу, на бездорожье, справа от Васильто и Гики - Гришки, где в конце огорода, к лесу, были заросли терновника, там часто собирались и блатные, и алкаши, где в тени пили бормотуху или водку.
("Фото" Калдубань «Чёрных Волков». Родина Юрки Чёрного)
Поравнявшись с терновником, Хряпка захотел отлить, зашёл туда и сразу вышел: «Айда сюда, там баба голая с ****ой чёрной, лохматой!» — «Да ладно, врёшь», — выпалила шпана и ринулась в узкий проход, но старшие — первые. Там, в терновнике, в тени, лежала молодая алкашка Евдокия, рядом — хлеб, банки с килькой, пустые бутылки от бормотухи и водки. Евдокия лежала пьяная и спала в угаре. Хряпка отломил белого хлеба, положил кильку сверху на хлеб, съел, посмотрел на голую женщину — одежда у Евдокии была поднята вверх, шёлковые большие трусы остались на левой ноге, туфли чёрного цвета лежали рядом, между ног торчала копна чёрных волос…
«Ну чё, братва, — предложил Муха своей банде, — можа, трахнем её?» Все старшие согласились, и они по очереди лежали на пьяной женщине и делали непонятные для малышей движения. Хряпка, застёгивая штаны, с усмешкой, кивком показал на маленького волчонка, стоявшего первым:
— Ну чё, будешь?
Пука, не понимая, о чём он говорит, но внимательно рас-
сматривая голую женщину, покачал головой:
— Не-а, не-а! Не буду!
— Ха-ха! — засмеялся Муха — да ему шесть лет, у него нестояк…
— Это у тебя нестояк! — огрызнулся волчонок, — а у меня стояк…
— Да ладно! Не обижайся, — сказал уже Хряпка, — всё будет ништяк… Подрастёшь и всё поймёшь…
— А давай её обоссым!
— Давай! — кто-то из толпы поддержал это предложение и все по очереди стали писать на пьяное тело Евдокии, она что-то ворчала в бреду и махала руками. Кто-то предложил:
— А может, ей бутылку засунуть в письку?
— Фу, фу! — поморщился Хряпка. — Западло! Бля буду! Западло! — И вся банда вышла из терновника и пошла дальше, в деревню.
— Ну, чё будем сегодня вечером делать?
— Собираемся вечером, пацаны, на бригаде у Клуни, на улице Низивка! — решили Муха и Хряпка. — Видели, у Гики и у Васильто цветёт колерованная вишня, пройдёмся по деревне, поедим черешню… Гуляй, рванина, гуляй, братва! Малолетки облизывались, предвкушая трапезу — малину, и выкрикивали боевой клич: «У-у-у!»
— Но малолеток не берём!
— Как «не берём»? — изумился Пука. — Мы будем на шухере!
— Ну ладно, мы же банда, — заметил Муха. — Один за всех, и все за одного! Мы банда «Чёрных Волков»! У-у-у!
Волчонок
Ещё там, в камере, малолетние дети, сначала в одиночке, получали только кипяток и кусок хлеба, потом — общая камера в СИЗО. Здесь уже легче, но с малолетками сидят и взрослые. Кто ждёт суда, кого осудили и вот уже этап и вперёд, Юрка и ещё три парня с ним едут в малолетку Купянска.
("Фото" Малолетка Юрка Чёрный (слева). «Кто не работает, тот ест!»)
+++
Стучат колёса где-то,
И паровоз идёт,
А мы, братан,
Играем в буру и карты.
Решётка и ветерок
В окно шумит.
И скоро мы увидим нары,
И век свободы
Нам с тобою не видать.
+++
Привет Сергею Шотландцу от солнцевской братвы
Вот и вся моя команда:
Четыре русских!
После облавы
Мы не сдались
Живыми!
Выбрались четыре друга!
Живыми выбрались
И не сдались!
Игорь Черных
+++
Ну, что хрустишь
Костями?
Давай, Димон,
Ты покажи себя…
С Вованом мы не спорим,
Знаем!
В авторитете
Он у нас всегда!
Вова, мы с тобой!
Игорь Черных
+++
Побег Юрки Чёрного и Ивана Лебёдкина
с особого режима «Красный Берег»
Преследуют вертушки,
И пули свистят над головой!
Давай, братан, держись…
И силы на исходе!
Ну, ты поверь:
Не брошу я тебя!
Игорь Черных
+++
Долгопрудненская братва покойнику брату Богуде
Я вор в законе…
Наколки обо мне всё говорят.
Пернатые, пошли все на ***!
Я позволяю…
Угощайтесь, вороны,
С утра!
Игорь Черных
+++
Я блатной интеллигент,
И мама у меня дворянка.
Уехала во Францию…
И после революции
Пять лет как там живёт…
А МУР меня обставил…
Да нет мокрухи у меня…
Лишь кодекс чести,
Благородства, я не оставил!
И свой наган я выхватил
Из-под полы!
Игорь Черных
Продолжение следует...
http://www.proza.ru/2018/04/26/2160