Глава № 36
В стране появились и набирали силу новые течения в организации производств.
Ранее находившийся в государственной собственности завод превратился в «акционерное общество». Этому предшествовала большая и скрупулёзная работа.
Была определена стоимость предприятия и рассчитано равное ей количество акций. Дальше, в зависимости от стажа работы на заводе, и других критериев, определяющих вклад каждого работника в «общий котёл», акции распределили, выдав на руки отпечатанную на заводе бумагу, не имеющую юридической силы, но под громким названием «Сертификат акций».
Это было пусть неофициальным, но всё же документом, подтверждающим право людей на их долю в стоимости завода. В будущем планировалось напечатать и сами акции - официальные ценные бумаги. Образцы и весь механизм их действия обещали разработать в общегосударственном масштабе, но наверное, «верхам» было не до этого.
Перестройка катилась по стране хаотично, всё было непродуманным, зыбким и непредсказуемым.
Вскоре государство выдало людям «ваучеры», определяющие долю каждого в общегосударственной собственности.
Эта доля оказалась до смешного мизерной, в вихрях галопирующей инфляции ваучеры стремительно обесценивались.
Что с ними делать, какой вес, какие права и выгоды они давали конкретному человеку, никто из населения не знал.
«Повезло» тем, кто работал на предприятиях, где руководство приняло решение о коллективной приватизации. Хоть туда можно вложить этот «ваучер».
Можно и продать его за сущие мелочи скупщикам, появившимся в людных местах, неизвестно кем нанятых, и непонятно зачем скупающих эти, казалось бы, совсем пустые бумаги.
Это потом стало известно, что за ваучеры «сведущие» люди выкупили огромные предприятия, и обошлись они им совсем недорого, буквально копейки.
Кто-то знал всё, кто-то ловил свою рыбку в мутных водах перестройки.
«Генеральный» тут же загорелся новой идеей.
Это было в его манере, начинать новое, а потом, когда надо впрягаться в работу и доводить начатое до победного конца, бросать всё и ввязываться в очередную авантюру. Такой уж у него характер.
Суть приватизации заключалась в том, что коллектив, или любой человек, или группа людей выкупали предприятие у государства, и оно становилось их собственностью.
На погашение стоимости можно направить ваучеры, прибыль предприятия, а если средств недостаточно, то и личные деньги работников.
И снова «генеральный» в свойственной ему манере выражаться, агитировал людей приватизировать завод:
- У нас появилась новая вероятность стать коллективной собственностью завода, - разглагольствовал он, не замечая насмешливых взглядов.
Говорил на совещаниях руководителей, на общих собраниях коллектива, в частных беседах.
Однако, люди отмалчивались. Никто не представлял себе, нужно ли это делать, и зачем? В одном были единогласны и непоколебимы: ни один человек не захотел заплатить ни копейки из своих личных сбережений.
Разуверенные во всём, обманутые, они уже никому и ничему не верили, и ничего хорошего не ждали.
Но механизм приватизации уже был запущен, и экономические службы завода в дополнение к повседневной нагрузке, снова были вовлечены в скрупулёзные расчёты, утрясания, согласования. Суммарной стоимости ваучеров и копеечной прибыли завода оказалось недостаточно, вносить личные деньги работники категорически отказались, и тогда «генеральный» приказал пустить на выкуп предприятия премиальный фонд. Как говорится, «не мытьём, так катанием», всё равно деньги взяли из карманов заводчан, благодаря чему предприятие было приватизировано.
Теперь завод стал называться «закрытым акционерным обществом», сокращённо «ЗАО».
Но от изменения вывески ничего не улучшилось, завод по-прежнему медленно и уверенно «шёл ко дну».
«Генеральный», воодушевлённый тем, что одним из первых в городе осуществил приватизацию, упивался чувством собственного величия, вызывал прессу, радио, телевидение и беззастенчиво врал об успехах.
Когда рабочие упрекали его, отвечал:
- Надо понимать ногу времени. Сейчас прогресс враньё, сейчас лицо - реклама. Не надейтесь, что я просак, это нормальная реклама.
Он купался в собственноручно созданных лживых волнах славы, жил своей особой жизнью, и никому не позволял беспокоить себя «плохими новостями». Любыми способами отгораживался от них, как будто это могло помочь выровнять, спасти положение.
Сейчас еще активней, чем раньше, чутко улавливал собственную выгоду во всём.
Не допуская никого, сам вёл переговоры с теми, кто приходил на завод с целью размещения какого-либо заказа. Они велись за закрытой дверью, после чего вызывал специалистов, выдавал чертежи и требовал, чтобы стоимость заказа была минимальной, порой даже убыточной для завода.
Оказывается, сам уже был «в доле», и где-то там, на стороне, ему светил очередной выгодный куш.
Но люди всегда всё знают, исходя из принципа, что «шило в мешке не утаишь».
Заводчане возмущённо говорили о том, что «генеральный» купил квартиру, соседнюю со своей, и теперь расширяет свои апартаменты из двух на пятикомнатные.
Говорили, что строит коттедж в престижном спальном районе города рядом с рекой, что купил себе новую машину «Волга», что ремонтная служба завода производит капитальный ремонт его старого «Жигулёнка», списывая стоимость на такой же заводской.
Вскоре стали говорить о том, что отремонтировав, он его продал.
В то же время завод работает всего два дня в неделю, мало того, что зарплата мизерная, так и премий не платят.
Люди возмущались, но такое творилось повсеместно, и защитить их никто не мог.
Профсоюз формально ещё существовал, но никакой реальной силы не имел.
Рабочие предприятий массово обращались в суды с исками о выплате им зарплаты, и выигрывали их.
Но хозяева не платили денег, и никто не мог заставить их рассчитаться, выплатить людям честно заработанное.
Вместе с перестройкой вошли в силу «новые правила игры», заменившие прежние строгие советские законы, стоявшие на принципах охраны социалистической собственности и отстаивающие права и интересы главного класса общества – рабочего, «гегемона».
Главной законодательной и контролирующей структурой на ЗАО стало правление, избранное общим собранием и состоящее, в основном, из представителей рабочего класса и небольшого числа специалистов. Председателем правления избирался руководитель.
Таким образом, ЗАО теперь имело «две головы на одной шее» в особе «генерального». И одна «голова» должна была контролировать другую, ограничивать аппетиты одного ненасытного желудка.
Получив практически неограниченную власть, «генеральный» совсем потерял чувство меры и окончательно распоясался.
Сначала он вынудил членов правления проголосовать за то, чтобы разрешить ему заграничные командировки сначала в Чехию, а потом в Германию. Толку от них для ЗАО никакого не было, а среди рабочих ходили разговоры о том, что ездил он туда с семьёй, это было им вроде туристических экскурсий.
Убедившись, что может легко манипулировать правлением, «генеральный» начал закидывать идею о том, что заводская машина «Жигули», (которую он совсем недавно выменял на новую «Таврию») - непрестижна, её надо продать и купить новую, причём «Волгу».
Тут уж Лариса (её тоже избрали в правление) не выдержала и выступила решительно против. Возмущённая алчностью и наглостью «генерального», зная, что он, как страус, прячет голову в песок и не хочет вникать в беды завода, рассказала правлению о сложном экономическом положении завода, и заявила, что денег на покупку нового автомобиля просто нет. И что если появляется хоть какая-то возможность, нужно приобретать оборудование, обновлять станочный парк, внедрять новые технологии, а не пускать пыль в глаза статьями в газетах и хвалебными одами по радио и телевидению несуществующим успехам.
Обескураженные члены правления с виноватым видом проголосовали против покупки «Волги».
«Генеральный», не ожидавший такого отпора, крутился на своём стуле, как уж на сковородке.
А Лариса вздохнула с облегчением, словно сбросив груз неправды, который держала на себе своим молчанием.
«Генеральный» вроде никак не отреагировал на её выступление, но холодок, появившийся во взаимоотношениях в связи с её принципиальностью в «ЛЮКСе», усилился.
Теперь на совещаниях и собраниях “генеральный» бодро разглагольствовал о том, что завод процветает и имеет прекрасные перспективы, несмотря на панические настроения некоторых не совсем компетентных работников. Что сам он всегда был, есть и будет оптимистом.
И по-прежнему вёл свои «подковёрные игры», не вникая в проблемы завода.
(Продолжение следует)