Великолепной Милене Ангел
Хороша ложка к обеду, ножик спиной сутулой красен, Красноярский химкомбинат трудом разрушен, сосны прямо, а ноги врозь, в общем, милая и снова носастая моя сверхновая муза и любимка, существует множество неисчерпаемое мудрости отцов, забитой оглоблями в книжки за переплеты замысловатые, клеем и нитками держащие воедино бумажки листов, также известной как пословицы - поговорки святого народа Российского, но самую суть разглядел, как ни странно, маленький и смешливый еврей Войнович, седой бурундуляк, не одолевший Юза в одной из моих сказок, введя в извилистую нить допроса Нюры Беляшовой поразительно точное замечание энкаведешника в сапогах ( как эсэсовцы, но тут разница - в рукавах, подвертываемых или нет ), гласившее цитатно, что ни одна деревня Советского Союза не обходится без своего Курта, а Курт был тайным агентом абвера, разведчиком ведомства адмирала Канариса, орудовавшим из расконсервации рацией и шифрограммами, за что впоследствии Берии и был вручен Орден Победы, и вот увидев сегодня на фотке адресата, точнее, на сетке, через которую пуляют мячики ногастые и красивые девки, это самое имя, Курт, я поразился странному совпадению, но скоро понял, что не совпадение это, а закономерность, Войнович же проживал в немцах, пока не вернулся, абвер входил тактицки в Вермахт, а лучшее музло в стиле треш тоже у германцев есть, но самое главное : нирвана, образовавшаяся у меня внутри после решительного и резкого отстрела не выдержавших конкуренции дегенерата Бабченки и поганой троллихи из гражданок жидков, усаженных в один куль и брошеных в одну воду некачественный реки из нечистот и вздора, выдаваемых ими за конечность истины, я же, веселый и добрый, нашел соответствующий конец под юбкой моей Бэйли, отчего счастлив и достоин любви самой прекрасной из трансгёл, что тайное и обсуждению не подлежит. Короче, Курт.
- И вот когда, товарищи, - натужно скрипя ладно подогнанной по росту портупеей и звеня разнообразными значками на выпуклой груди патриота расхаживал по Генштабу навозный жук в начищенных сапогах, именуемый Главковерхом почтительно товарищем Шапошниковым, - танковые клинья танковой дивизии, входящей в танковый корпус танковой армии Гейнца Гудериана, натычкнулись своей бронированной массой на отчаянное сопротивление колхозников и Никиты Михалкова, вот именно тогда - то и свершилось предсказанное генералом Бровастым контрнаступление соприкосавшихся локтевой связью с отдельными участками фронта стрелковых подразделений неустановленной подчиненности, что, в свою очередь ...
- П...дец какой - то, - заметил негромко ответственный за хлеборезки и заготовки болвашек нарком Шевиотовый Марк Абрамыч, из природных поморов Памира, мешошник в пятом поколении из рода Швыдкого, тоже незримо присутствовавшего тута хотя бы стойким ощущением полнейшего говна и хероты, сгустившейся уже железобетонно и Безруков, конечно. - Все знают как непреложный историцкий факт, что одна из стран - победительниц исчезла в манду и вообще, тем самым проиграв навсегда даже прошлому, а эти жуки все чего - то шебуршат и ёжатся. Пидарасы, - возвысил голос нарком, вставая и выходя вон, - х...й вам на воротник как здрасьте, уроды. - Он шел по коридору Кремля и негромко бубнел. - Бля, любую херню включи из голливудщины и видишь даже не дискредитацию, а смачный харчок в е...ло всей этой гнилой путинщины, не имеющей ни дорог, ни нормальных штанов, а туда же, я - ста да я - ста, рожи опухли у гномов, никто и не слушает этих чертей, а они все похваляются.
- А знаешь, почему так ? - неожиданно вывернувший из - за угла мужик в костюме химзащиты и противогазе оглоушил вопросом и бейсбольной битой Ребекки Кроу тут же зашатавшегося Шевиотового. Тот пожал плечами, а противогазистый довольно захохотал. Снял противогаз, показывая безумное лицо, осмотрелся и плюнул прямо в середину лба наркома. - Вот почему.
Противогазистый, снова надев прибор, спускался по лестнице и думал, что ни в одной стране мира это сраное жидовство так и не стало тринитрариями, но формировать в виде тотального говна информационную ткань целому народу - до этого, вообще - то, тоже нигде не додумались, что настолько странно и уводит в такие опасные направления размышлений, что лучше в салочки играть, нежели требовать продолжения банкета и холокоста, да святится само имя его.