Бюрократизмус.
Бюрократы – племя лихое. Выживаемость его всегда сто процентов или возле того, независимо от состояния окружающей среды. То есть, в огне не горит, в воде не тонет, и перманентно приносит людям массу негативна.
Уцепится бюрократически убогое изваяние природы за какую-нибудь закорючку в документе, и сам чёрт ему не брат. Глазами просителя сверлит, стоит на своём – домкратом не сдвинуть.
Главное в деятельности бюрократа – соблюсти форму. Содержание, суть проблемы его мало интересует, поэтому формализм бюрократу – брат родной, причём горячо любимый.
В советские времена одним из предметов обязательного обучения офицеров была марксистско-ленинская подготовка. Занятия по данному виду обучения были призваны обеспечить идейную подготовку офицеров в духе теории марксизма. Помимо лекций офицерам ежегодно предлагалось изучать так называемое ленинское теоретическое наследие – подборку работ В.И. Ленина (около двух десятков на полгода). Контроль за усвоением материала осуществляли политработники путём зачётов дважды в год (по завершении так называемых зимнего и летнего периодов обучения).
Примечательно, что сами политработники знали рекомендуемые работы Ленина поверхностно. Это выявил случай с лейтенантом Квасниковым. Он призвался в армию после окончания саратовского вуза на два года. К службе и военным наукам не тяготел. За исключением марксистско-ленинской подготовки. По ему лишь известным причинам Квасников изучал ленинские работы глубоко, с усердием: допоздна засиживался за столом в комнате общежития с томами собрания сочинений вождя мирового пролетариата, делая пометки на листиках блокнота.
Итоги зимнего периода обучения в тот год подводились, как обычно - в клубе части и в присутствии всех свободных от нарядов офицеров и прапорщиков. Результатам усвоения теории марксизма оценку давал начальник политотдела подполковник Крамаренко. Стоя на трибуне, он держал в одной руке толстую, в клеенчатой обложке, тетрадь. Другой рукой подполковник поднимал для пущей наглядности вверх небольшой истрёпанный частым употреблением блокнот.
Размахивая содержимым рук, начальник политического отдела разразился гневной речью. По его словам, посмотрев аккуратно записанные с применением фломастеров темы лекций и вопросов в толстой тетради, он не стал ни о чём вопрошать её обладателя. – “И так понятно, что офицер изучает теорию марксизма глубоко и вдумчиво”.
Хозяином невзрачного блокнота оказался лейтенант Квасников. Подполковник Крамаренко клеймил позором лейтенанта добрых четверть часа и завершил гневное выступление словами: “Обладателя этих писулек я и спрашивать не стал, поставил заслуженный “неуд”.
К делу воспитания подчинённого решил приобщиться и командир части. – “ Почему Вы столь легко и поверхностно относитесь к изучению ленинского теоретического наследия, товарищ лейтенант?”
-Нормально я отношусь,- заметил Квасников, сумрачно глядя в потолок.
-Что значит нормально? - украсив голос металлическими нотками, нахмурился командир части, - поясните.
Помолчав, Квасников неожиданно выпалил: “ А вот пусть сейчас кто-нибудь ответит, что в работе “Странное и чудовищное” Ленин назвал странным и что – чудовищным?”
Двести пар глаз впились в худенькую фигурку лейтенанта. В оцепенелой тишине зала стало слышно, как между оконными рамами отчаянно бьётся и жужжит майская муха.
Лицо начальника политотдела меняло оттенки со скоростью цветов побежалости. То открывая, то закрывая рот, он выдавливал нечленораздельные звуки. Попытку его сказать нечто более понятное присутствующим резким жестом пресёк командир части. Взяв лежащие на трибуне блокнот и общую тетрадь, он некоторое время полистал их, затем медленно положил обратно и, приняв строевую стойку, резким голосом объявил:
-Подведение итогов считаю закрытым. Товарищи офицеры!