РЕБЯТА НАШЕГО ДВОРА. (часть 1)
Ребята нашего двора, сколько их было, уже и не припомню. Кто-то задержался в памяти, кто-то незаслуженно забыт…
Более того, память стёрла или достаточно сильно исказила некоторые события и факты. Но замечательно, что есть ещё "ребята нашего двора"!!!
Татьяна Коробкова (Бузина), прочтя мои воспоминания, уточнила некоторые события и поправила неточности. Танюша, я очень тебе благодарен и, надеюсь, что кто ни будь ещё, прочтя всё нижеизложенное (извините за бюрократический слог), что-то подправит или уточнит.
Сначала я хотел внести изменения исправив первоначальный текст, а потом решил, что будет интересней и справедливее, сделать вставки с уточнёнными событиями и фамилиями.
Сейчас уже нет, мне кажется, такого понятия как НАШ ДВОР. Дом, класс, тусовка… много появилось разных иных определений и названий, а в нашем детстве и юности это определение было одним из главных, после семьи. Мы все выросли во дворах, нас всех учили жизни и воспитывали дворы. Мы все вышли из НАШЕГО ДВОРА.
Наш двор, это сначала три, а потом четыре дома в районе Перово-поле. Теперь Перовский район Москвы. Улица Ленинградская, дом 19А – это наш как бы основной дом. Серый, кирпичный, трёхэтажный с тремя подъездами и два желтых, двухэтажных дома по бокам нашего. Один дом одно-подъездный, а второй, стоящий буквой Г имел три подъезда. Потом уже за нашим домом на пустыре построили ещё одни кирпичный дом. Этот дом, с момента заселения и до сноса, носил название «новый дом». Два подъезда и четыре (а может быть пять, я уже точно не помню) этажа. Ребята из этого дома тоже влились в НАШ ДВОР, хотя и держались несколько особняком.
Дома считались заводскими. Раньше крупные заводы сами строили дома для своих рабочих. Наш дом был, кажется, от завода «Прожектор». Я сейчас уже путаю немного. Рядом стояли несколько домов, в одном из них был Детский сад и Почта, тоже от какого-то завода. Кажется от завода «Компрессор». Но точно сказать какой двор, от какого завода был, сейчас уже не могу.
"[30.04.2018 23:53] Татьяна Бузина (Коробкова):
Мы читали вместе с дочкой, она читала вслух, а я по ходу добавляла свои воспоминания. Если позволишь, хотела сделать небольшое уточнение: наш двор был от завода "Компрессор", а соседний двор, где детский сад, – от завода "Прожектор".
Существовали дворы несколько обособленно. Между собой как-то не очень дружили. У нас была своя компания, у них своя. Иногда и дрались двор на двор. Всякое бывало, но особо не враждовали. Самое любопытное во дворе было то, что это понятие объединяло пацанов и девчонок всех возрастов. Как-то удавалось даже играть вместе и малышам и уже взрослым достаточно ребятам. Большие строили для нас зимой горки, крепости и пещеры из снега и следили, что бы ни кто нас не обижал. Летом тоже были свои игры, чижик, в лапту, цепи. В эти игры с нами тоже иногда играли достаточно взрослые ребята и девчонки. Теперь попробую восстановить в своей памяти наших ребят, хотя не только ребят, но и взрослых, кого почему-то запомнил с тех детских пор. Начну со своего подъезда.
Подъезд № 1.
ЖУКОВЫ.
Большая семья. Муж (в прошлом военный), его жена и три дочери. Старшая Виолетта, уже взрослая девушка и две сестрёнки-одногодки Люся и Вера, бабушка Ирина Никитична, Люся и Вера были моими ровесницами и учились со мной в одной школе, только в параллельном классе. Люся была немного врединой, а Вера очень добрая девочка и я с ней дружил. Недавно я случайно узнал, что Люся давно умерла, а Вера взяла на себя воспитание ребёнка Люси и посвятила этому всю свою жизнь, так и не устроив своей личной жизни.
ИВЛЕВЫ.
Рядом, в такой же двухкомнатной квартире, жили Ивлевы, они приехали из Алма-Аты. Вероятно, вернулись из эвакуации, а может, мужа тёти Розы перевели работать в Москву. Мужа тёти Розы и не помню, а сама тётя Роза работала в детском саду недалеко от нашего дома. У них было четверо детей – Лена – девушка уже взрослая, Юра и двойняшки Наташа и Лёша. Юра был старше меня, а Лёша с Наташей – младше. Но я дружил и с Юрой и с Лёшей. Как-то я за что-то дал по шее Лёшке. На следующий день ко мне подошел Юрка и предложил «стыкнутся». Так у нас называлась своеобразная дуэль на кулаках. Мы пошли за «новый дом» на пустырь в кусты в сопровождении наших ребят. Помню, там был Миша Фёдоров, Миша Маслов и ещё кто-то из ребят. Они были кем-то вроде секундантов. Даже в драке у нас существовали правила, которые нарушать было нельзя, и за этим следили ребята, присутствующие при выяснении отношений. Договорились драться до первой крови. В результате Юрка прокусил мне мизинец, а я разбил ему нос. Короче говоря, победила дружба и это не в переносном, а в совершенно прямом смысле. После таких «стычек» ребята всё равно оставались друзьями. У Юры было дворовое прозвище. Вероятно, в каждом дворе, был мальчишка или девчонка, которые моментально «приклеивали» прозвища своим друзьям. В нашем дворе это был Мишка Маслов из желтого дома, того, который был одноподъездный. Юре он приклеил прозвище Пеликан. Мишка мастерски делал пистолеты которыё назывались у нас «поджиги». Ствол, из медной трубки заклёпанной с одного конца и залитой свинцом на месте клёпки, прикрепленный к деревянной рукоятке. В трубку-ствол набивалась сера от спичек, потом пыж из кусочка ваты, дробинка и снова пыж. Через небольшой пропил в трубке сера поджигалась и происходил выстрел. Юрка попросил Мишку сделать ему такой пистолет, а Мишка потребовал за работу своеобразную плату, которая заключалась в том, что Юра должен был целый день ходить с Мишкой и по его команде прыгать, размахивать руками и петь «Юрик пеликан, Юрик пеликан!». Так и повелось. Юрик стал Пеликаном. В семье Ивлевых была великолепная коллекция марок, монет, бумажных денег и разнообразных значков, знаков и медалей. Там были и царские деньги, и керенки, и продовольственные карточки последней войны. Юра говорил, что эту коллекцию собирал его папа и брат папы, Юркин дядя. Хранилось всё в тумбах большого письменного стола. Мы иногда, когда никого из взрослых не было дома, приходили к Юрке и рассматривали это богатство.
ИВАНОВЫ, КРЫМСКИЕ.
На том же первом этаже, напротив квартиры, где жили Жуковы, была квартира, в которой жил Юра Крымский с мамой и бабушкой. Фамилия у бабушки была Иванова, а Юра и его мама носили фамилию Крымские. Папу Юры я ни разу не видел. Только знаю, что эта семья тоже из Сокольников, из 1-го Полка связи. Они занимали одну большую комнату, а в маленькой комнате, квартира была двухкомнатная, жила старушка. Такая маленькая, серенькая. Говорили, что она сидела где-то у церкви и собирала милостыню. Юра Крымский рассказывал, что жила она очень бедно. Питалась только килькой с чёрным хлебом да чаем без сахара. Вот такая бабуля - божий одуванчик. У неё не было ни кого родственников и, когда она умерла, ни каких наследников не оказалось, да и наследовать там было вроде бы нечего. Бабулю похоронили. Надо было освобождать комнату. Пришли участковый, комендант и рабочие. Мебель была ветхой, и её сразу вынесли на помойку. Дошла очередь до кровати. Матрас был очень старый и не очень чистый. Рабочие зацепили его крюком, материя лопнула и все обалдели. Вместо ваты матрас был набит деньгами. Целый матрас бумажек по рублю, три рубля и пятёрки. Подсчёт клада и составление протокола заняли целый день.
ВОЛКОВЫ, КАРНАУХ.
И, наконец, в квартире №4 жила моя семья. Дедушка, бабушка, дядя Коля, папа, мама и я. Когда я был ещё совсем маленьким, ну, наверное, годика четыре, бабушка в форточку стала звать меня домой с улицы. Она крикнула: «Серёжик!», а кто-то из наших острых на язык мальчишек, добавил: «Ёжик!». Вот так я на всю свою дворовую жизнь для друзей и недругов остался Ёжиком! В нашей квартире, в прихожей стоял старинный сундук, который кочевал с бабушкой с того времени, когда она вышла замуж за моего деда. Этакое хранилище приданного. Для меня было праздником, когда по какой то надобности этот сундук открывали. Там, кроме разных вещей, лежал белый офицерский полушубок и овчинный жилет, которые дед привёз с фронта, два ножа с наборными рукоятками из тонких целлулоидных пластинок. Там же в отдельном ящичке лежали награды деда, три ордена, целая куча медалей и разные документы.
На втором этаже нашего подъезда я помню только Олю Потапову, но плоховато. Ещё там, над нашей квартирой жила вдова полковника с внучкой, тоже Олей, но они как-то незаметно переехали, а кто вселился в освободившиеся две комнаты, я не знаю. А вот в третьей, маленькой комнатке в этой же квартире жила очень интересная пожилая женщина. Фамилия у неё была Чочуа. Такая очень смуглая и сухая старушка. Она имела звание «Заслуженная учительница СССР» и была награждена орденом Ленина. Не помню, по какому поводу я, с кем-то из ребят, попал к ней в гости, и она нам этот орден показывала. На третьем этажа жили сразу несколько ребят, вернее семей, в которых были дети.
ФЕДОРОВЫ.
В квартире №9 жили дядя Боря, его жена, тётя Люба и двое их детей, Миша и Ира. Мишка был на год старше меня, а Ирина, моя ровесница и училась со мной в одной школе, но в параллельном классе. Мама Миши и Иры была красивая дородная женщина, кубанская казачка, когда она за что-то сердилась на Мишу, она называла его Михайло. Папа, дядя Боря, невысокого роста мужчина в очках. Очень тихий и не заметный. Уже потом, много лет спустя, я узнал, что он был одним из разработчиков реактивной установки «Катюша». Дядя Боря работал в конструкторском бюро завода, но работал на дому, а Мишка отвозил чертежи на завод. Мы часто видели, как он уезжал и большим рулоном чертежей. Помню, что родители подарили Мишке гитару. В нашем дворе, это пожалуй была первая гитара. Мишка купил «Самоучитель игры на семиструнной гитаре». Первое «произведение», которое он разучил, был «Танец маленьких лебедей» Чайковского. Правда, он исполнял его на одной струне. Мы с Мишкой частенько сидели на подоконнике между вторым и третьим этажом, и он мне что-то показывал на гитаре. Однажды, когда мы сидели и развлекались музыцированием, по лестнице поднимался ещё один жилец с третьего этажа. Фамилия его была Колокольников, как его звали, я не знал. Кажется, он тоже был бывший военный. Он посмотрел на нас, пошел домой и, через пару минут вышел к нам с великолепной, старинной гитарой. Такой мы с Мишкой никогда не видели. Колокольников съиграл нам несколько мелодий, пожелал удачи в обучении и ушел домой. У Мишки Федорова тоже было дворовое прозвище, и его тоже придумал Миша Маслов. Вероятно, по сочетанию фамилии и имени, Мишку прозвали «Мёдор». Миша Фёдоров был очень серьёзным и сосредоточенным мальчишкой. В нём была какая-то взрослая неторопливость. Одно время у наших мальчишек появилась не совсем безопасная забава. Мы стали делать бомбочки. На журнальный лист напильником пилили магний, добавляли марганцовку и серу от спичек. Потом всё это перемешивали, сворачивали лист очень туго и обматывали его марганцовкой. Получался шар, в котором проворачивали дырку до содержимого и заполняли её серой от спичек перемешанную с марганцовкой. Вся сложность и опасность заключалась в том, что надо было поджечь этот запал и успеть бросить бомбочку как можно дальше. Всё это было очень опасно, так как она могла взорваться в руках. Мишка Фёдоров нашел выход из положения. Он брал электрический провод в резиновой изоляции, вынимал из него металлическую жилу и, образовавшуюся пустоту заполнял заранее приготовленной смесью из спичечной серы и марганцовки. Получалось подобие бикфордового шнура, но мы, в честь Михаила, называли это Бикфёдоров шнур.
КОЛОКОЛЬНИКОВЫ.
Кажется, Колокольникова звали Пётр, но точно не помню. Так же я не знаю, из кого ещё состояла эта семья. Помню только его дочку Ирину. Она была на много старше, но ещё учился в школе. Вся наша ребятня её очень любила. Да и сложно было её не любить. Очень красивая, весёлая и добрая девушка с красивыми кудряшками. Она частенько играла с нами в наши детские игры.
ТЮРИНЫ.
Эту семью я знаю только по их сыну, Володе. Он, правда, был старше меня года на три, но запомнился мне из-за двух вещей. Первое – но рассказывал, что они жили в Албании. Его отца командировали туда в группе рабочих для обучения албанцев работе на наших станках. Володька рассказал, что когда отношения между Албанией и СССР испортились, албанцы дали всего сутки, что бы наши рабочие покинули страну. И они пешком шли на причал, где их ждал пароход, что бы отвезти обратно на родину. С собой они смогли забрать, только то, что можно было унести с собой. А ещё Володька Тюрин научил меня курить «в затяжку». Мы с ним как-то пошли зимой на Зелёный проспект, тогда его заваливало снегом и там ни кто не ходил, сели на лавочку, Володька достал из пальто коробку сигар «Порт» закурил сам и предложил мне. Я тоже взял сигару, прикурил и стал пыхать дымом. Володька спросил, почему я не затягиваюсь? Я ответил, что боюсь. Тогда он мне сказал, что просто надо, что бы с дымом вдыхалось побольше воздуха, тогда всё будет нормально. Я попробовал, и у меня получилось. Мы с ним даже представления не имели, что сигарами вообще не затягиваются! Я сидел, совсем как большой, и курил сигару! Но в какое то мгновение увлёкся и забыл, что надо вдыхать с большим количеством воздуха и хватанул одного дыма. Что тут со мной было!!! Я закашлялся, в глазах потемнело, слёзы хлынули из глаз. Чуть ли не полчаса я не мог откашляться и отдышаться. Мне на ту пору было всего 13 лет. Так я начал курить «по-взрослому» и курил до 50-ти лет. Семью Тюриных переселили в другой дом в районе улицы Металлургов и 2-й Владимирской. Когда Вовка переезжал мы, с пацанами, бегали туда смотреть, как разгружают машину с вещами.
Теперь подъезд № 2.
Называли мы его «централка». Это был единственный подъезд в нашем доме, который имел два входа. Один вход, как и у всех подъездов, а второй, парадный, на лицевую сторону дома. Над парадным входом была очень симпатичная арка, а на площадке перед входом плитками выложены цифры 1951. Год постройки дома. В подвале этого подъезда, вернее это был не подвал, а полуподвал, так как он имел окна, одно время жила семья дворника. Папа, мама и сын. Как его звали, я не помню, но это был очень полный мальчик. В подвале часто стояла вода, и они ходили по доскам положенным на кирпичи. Потом они куда-то переехали, а помещение, в котором они жили, использовалось по-разному. У нас там даже очень короткое время был импровизированный спортзал. А потом, что-то вроде клуба. Ключи от помещения хранились у мужчины по фамилии Илюшкин. Он жил в трёхподъездном желтом доме.
КОРОБКОВЫ.
Из всей семьи хорошо помню только Татьяну, намного хуже её брата. Татьяна была старше меня на год, но в детстве этот один год, кажется десятилетием. Мне она казалась очень взрослой девочкой. Хорошо помню такой момент. Ребята ходили к Илюшкину, и он разрешил нам устроить танцы и дал ключи от комнаты в подвале. Весть разнеслась по дому моментально. Было лето. Очень тепло. Окна в квартирах открыты. В окне возле 2-го подъезда я увидел Таню Коробкову и радостно прокричал ей: «Тань, Илюшкин дал ключи!!! Будут танцы! Выходи!». Эти нечастые танцы в подвале были для нас самым, вероятно, незабываемым происшествием. Кто-то приносил проигрыватель, пластинки, мы собирались в подвальной комнате и танцевали. Всё как у взрослых. Мальчики приглашали девочек. Самой любимой мелодией для танцев у нас была югославская песенка «Маленькая девочка». Взрослые стояли в дверях и с умилением наблюдали за нами. Таня Коробкова дружила с Таней Хромовой, но вот эту Таня, я почти не помню. Помню, что была девочка с такой фамилией.
[01.05.2018 00:04] Татьяна Бузина (Коробкова):
С Таней Хромовой я общаюсь до сих пор, это очень близкая подруга, как и Света. А вообще ты - большой молодец, твои воспоминания - просто бальзам на душу, всколыхнуло много и моих воспоминаний. И, как поется в песне, "Ах, как хочется вернуться в городок, на нашу улицу в три дома...".
В квартире радом с Коробковыми жила женщина с черными волосами (скорее всего они были покрашены в черный цвет). Она жила с сыном. Фамилию их я не знаю. Я даже не помню, как звали сына, но во дворе его звали «Шоколадный». Он был совершенно рыжий, и даже на лице было множество рыжих веснушек. Шоколадный был намного старше меня, но вот в памяти всплыл такой момент. Я, ещё совсем маленький, зимой гуляю на улице и вижу в окне Шоколадного. Остановившись под окном, начинаю кричать ему: «Эй! Шоколадный! Выходи!». Мама у Шоколадного страдала, как говорили, от мигрени. У неё очень часто болела голова от малейшего шума. Однажды летом Мишка Маслов сидел на ступеньках центрального подъезда и пел какую то песню. У мамы Шоколадного, вероятно, в это время был приступ мигрени. Она выскочила из квартиры и вылила бедному Мишке на голову кастрюлю щей из квашеной капусты. Хорошо ещё, что щи были холодные. Бедный Мишка сидел на ступеньках, а с его ушей свисала капуста. Шоколадного призвали в армию, но он вскоре сбежал оттуда. Его арестовали дома. В окно нашей кухни я видел, как милиционеры вели его к машине. Больше я этого парня ни когда не видел.
КОЗЛЮК.
В квартире напротив жила семья по фамилии Козлюк. Там была девочка. Как её звали я не помню. Моя бабушка дружила с её бабушкой. Это всё, что я знаю и помню об этой семье.
СЫРОМЯТНИКОВЫ.
Вот мы и перебрались на второй этаж. Серёжа и Ира Сыромятниковы. Мне кажется, что они не очень часто принимали участие в наших детских забавах. Да оно и понятно. Я часто видел из окна своей квартиры, как они возвращались домой из музыкальной школы. Ира несла маленький футляр со скрипкой, а Серёжа большой с виолончелью. Я очень завидовал им. Мне тоже хотелось учиться в музыкальной школе.
БОБОВЫ.
Из Бобовых я помню Витьку Бобова, по прозвищу Бика. Хорошо помню его маму (но чисто внешне). Она немного напоминала актрису Татьяну Ивановну Пельтцер. У Витьки был старший брат. Бика говорил, что брат у него корреспондент. Мы, как-то, когда ни кого не было дома, заходили к нему, и он показывал нам маленький магнитофон. Таких мы ещё ни когда не видели. Да и других магнитофонов в те времена почти ни у кого не было.
ПЕТРОВЫ.
Из семейства Петровых очень хорошо помню Толика. Мы дружили – Юра Ивлев, Толя Петров и я. Толик первый из нас пошел в секцию бокса в спортклуб «Луч» при заводе «Прожектор», а потом сманил туда Юрку и меня. Ещё у него был настоящий гоночный велосипед. Его дядя работал в каком-то велоклубе и подарил Толику списанную машину.
НЕФЁДОВЫ.
Мне кажется, что семья Нефёдовых появилась в нашем доме несколько позже, чем все остальные. Изо всех Нефёдовых помню только Сашку. Он был намного старше нас, потому, что уже работал водителем. Как-то я ездил с ним на самосвале. Он на каком-то заводе загружался металлоломом и отвозил его на завод «Серп и Молот», вернее на большую площадку недалеко от завода, где готовили металлолом для переплавки. Потом его перевели на служебный автобус и, как-то приехав во двор, он посадил всех пацанов, кто был во дворе, поехал к зданию какого-то НИИ на пересечении шоссе Энтузиастов и проспекта Буденного. Там он должен был забрать сотрудников института по окончанию рабочего дня и отвезти их к метро. А мы должны были пешком вернуться назад во двор. Сашка подождал немного и, никого не дождавшись, повез катать нас по Москве. Мы проехали по всему Садовому кольцу и он привёз нас домой. Восторга был огромный. Правда Сашке потом сильно досталось на работе.
Подъезд № 3.
Мне кажется это самый малонаселённый, если говорить о детях, подъезд нашего дома. ПОДВИГ. Подвиг, это не о каком-то героическом поступке, это фамилия жильцов из третьего подъезда. Родителей я не помню, а вот двух братьев я немного запомнил. Вероятно оттого, что был что запомнить мальчишке. Старший брат Вячеслав Подвиг был намного старше нас. Он закончил ВГИК и уже снимался в кино. Одну из кинокартин я помню. Называлась она «Стучись в любую дверь». Его брата, Сергея я помню лучше. Правда, он не участвовал в наши дворовых забавах, но в память врезалось то, что мы как-то с пацанами, приходили к нему в подъезд, и он выходил на лестничную площадку в ботфортах, широкополой шляпе с пером и со шпагой в руках… Мне кажется, что он тоже учился где-то в театральном училище.
[01.05.2018 00:02] Татьяна Бузина (Коробкова):
И интересная информация насчет семьи Подвигов. Их квартира была рядом с квартирой моей подруги Светы Никитиной, и они поддерживали хорошие отношения, тем более, что работали на одном заводе. Отец, по-моему, погиб в какой-то железнодорожной катастрофе. Мама Светы помогала с поминками, и там было много артистов - приятелей Славы Подвига. Я о нем читала в Википедии, к сожалению, его актерская судьба не сложилась. Он был несколько раз женат. Он нашел себя в дубляже, у него был очень красивый голос, и он много дублировал очень известных зарубежных актеров. Но, к сожалению, были проблемы с алкоголем, и он умер. А Сергей, волею судеб, преподавал у моей дочери в первом институте социологию. Был довольно привередливый преподаватель с очень колоритной внешностью - весь косматый, с бородой. Представляешь, как тесен мир!
Вячеслав Подвиг скончался 5 мая 2011 года.
Ещё очень хочется вспомнить тётю Женю. Она тоже жила в третьем подъезде. Молодая и очень красивая женщина. От неё всегда как-то очень вкусно пахло. Когда она шла с работы домой, и мы её видели, то бежали к ней и провожали её до самого подъезда. Иногда она угощала нас конфетами. Как-то она поехала в отпуск на юг. Там произошла какая-то автокатострофа в которой тётя Женя погибла. Похороны были в Москве. Гроб с телом привезли и поставили у подъезда, в котором она жила, а мы забрались на площадку между третьим этажом и чердаком, смотрели в окно вниз на тётю Женю лежащую в горбу и плакали.
Вот, о доме и людях, которые жили в моём доме, я рассказал. Пусть меня извинять все, кого я не вспомнил и те о ком рассказал непростительно мало. Память человеческая имеет свои пределы и, с возрастом, многое стирается.
ЧАСТЬ 2.
ЖЕЛТЫЙ ДОМ С ОДНИМ ПОДЪЕЗДОМ.
Масловы.
На первом этаже этого дома жил мой друг Мишка Маслов, во дворе его звали Масик. Он был старше меня, но мы с ним дружили. Очень примечательная личность, был этот Масик. Кроме того, что он делал «поджиги», он вообще был любителем техники и разных шкод. Мы с ним ходили на площадку, куда свозили металлолом для завода «Серп и Молот», ковырялись там, в разных железяках разыскивая нужные вещицы. Притаскивали оттуда электрические моторчики, разные другие штуковины. Один раз даже нашли сломанную пишущую машинку «Москва». Мишке удалось её подчинить, но возникла проблема с красящей лентой, и мы очень долго не могли её нормально испытать. У Масика были золотые руки. Он ремонтировал принесённые нами со свалки моторчики, делал из них точила. Благодаря Масику я хорошо научился ориентироваться в Москве. Мы с ним путешествовали летом во время каникул, пока нас не развозили по пионерским лагерям и деревенским родственникам. Утром, уходя гулять, просили у родителей немножко денежек на кино и мороженное и ехали к метро. В метро выбирали на схеме какую ни будь станцию, ехали туда, выходили на улицу и пешком возвращались домой. Самое интересное, что всегда находили обратную дорогу. У Мишки, кажется, ещё была сестра, но, я её не помню, а вот его отца помню очень хорошо. Такой грузноватый и всегда серьёзный дядька. Масик звал его батяня.
В квартире напротив жила тётя Аня. Она, одно время, была комендантом наших домов и, как инвалид, выполняла надомную работу. Мы, иногда, приходили ей помогать. Её привозили заготовки для картонных коробочек и мы, вместе с ней, сгибали их по трафарету.
Щербины.
На втором этаже жила семья Щербиных. Дядя Андрей, его жена и двое детей Саша и Галя. Саша был на много старше меня, а Галя была мне ровесница. Ещё в той же квартире жила одна семья. Я не помню, кого и как звали, но запомнил, что у их сына была детская железная дорога и, как-то, он пригласил нас посмотреть её. Мы стояли в коридоре у открытой двери , а на полу, посреди комнаты, по блестящим рельсам ездил маленький паровозик с вагончиками.
ЖЕЛТЫЙ ДОМ С ТРЕМЯ ПОДЪЕЗДАМИ.
Подъезд №1
В этом подъезде я практически ни кого не знал. Самое знаменательное, что связывает с этим подъездом, это Лариса. Дочка полковника. Она уже училась в институте и похоже в спортивном. Такая рослая и крупная девица. С ней произошел комичный случай. Зимой она ходила в натуральной шубе. В шубе она казалась полной и не поворотливой. Но, надо сказать, что занималась она своеобразным, для девушки, видом спорта. Она толкала ядро. Как-то три горе грабителя, решили её ограбить. Они, видно, давно приметили Лариску. Как-то зимой она поздно возвращалась с тренировке и, когда входила в подъезд, ей навстречу вышли два уркагана, а третий шел у неё за спиной, что бы она не смогла убежать. Эти несчастные затолкнули Лариску в подвал и потребовали у неё, что бы она сняла шубу и отдала деньги и украшения. Лариска не сопротивлялась, а просто ударила одного из них по голове так, что тот свалился без сознания. Второму она сломала руку, а третьего, поймала уже на лестнице и за шкирку притащила к своей квартире. Её отец вызвал милицию, а уже милиция вызвала незадачливым грабителям Скорую помощь. У Ларискиного отца была машина «Победа» это была, мне кажется единственная машина в нашем дворе в то время. Я помню как она стояла у забора против подъезда. Когда полковник умер, машина так и продолжала стоять у забора. Непонятно, почему Лариска ей не пользовалась и, почему они её не продали. Когда я вернулся в 1971 году из армии, машина так и стояла на прежнем месте, а под ней горками лежала осыпавшаяся ржавчина.
[30.04.2018 23:58] Татьяна Бузина (Коробкова):
Семья полковника - Апостоловы, а дочку, о который ты писал, звали Люда. Мы, девчонки, звали ее Мила. Моя подруга Света из третьего подъезда, с которой я до сих пор очень близка, долго поддерживала с Милой отношения. Она действительно стала тренером по толканию ядра.
Подъезд № 2.
Алтунины.
Из этой семьи хорошо помню только сына, Славку Алтунина. У него было целых два дворовых прозвища «Швандя» и «Самурай», при чем на первое он не обижался, а когда его называли «Самураем» злился и был готов полезть в драку. Хотя парень он был беззлобный и строил для нас снежные горки и крепости. Как-то зимой он стал бороться со мной. Он был значительно старше, выше и сильнее. Схватив меня за голову, он стал пригибать меня к земле, и мы с ним упали. Я вывернулся, моя шапка-ушанка осталась у него подмышкой, а я уселся на него верхом. Славка удивился и предложил ещё раз побороться. Вторая «схватка» закончилась опять в мою пользу. Ребята подняли его на смех – «Ёжик Шваньдю победил!». Славка сидел на снегу и тоже хохотал во всё горло вместе с ребятами.
Колычевы.
В том же подъезде на втором этаже жил Сашка Колычев. Он первый у нас во дворе сделал себе электрогитару. К простой акустической гитаре приделал под струны электромагниты с мембранами, сделал сам усилитель и подключил всё это к динамикам. Мы летом просили его поиграть что ни будь. Толпа ребят стояли внизу, а Сашка, открыв окно, играл нам «Дом восходящего солнца». Он вообще был очень умный парень. С первого раза поступил в МЭИ, учился отлично, но, потом, ему стало скучно. Дело в том, что он всю программу курса самостоятельно проходил за один семестр. Сашка стал посещать в институте только те лекции, которые ему были интересны и за плохое посещение его не допустили к сессии. Но, кроме того, что он был умный, он ещё мог и постоять за себя. Сашка пошел к декану и стал ему доказывать, что оценивать учёбу студента надо не по посещаемости, а по его знаниям, чем достаточно сильно разозлил его. Декан сказал, что он допускает студента Колычева до сдачи сессии, но принимать экзамены будет сам. Я уж не знаю, по какому именно предмету декан принимал у Сашки экзамен, но было всё так. Декан назначил день и время и сказал, что принимать будет у себя в кабинете. Сашка приехал в институт, а с ним и несколько наших ребят-болельщиков. Сашка зашел в кабинет, а ребята расположились неподалеку в коридоре. Через три часа вышел весь мокрый Сашка и сказал – «Сдал!», через минуту из кабинета вышел не менее мокрый декан и куда то молча ушел. Как потом выяснилось, декан прогнал Сашку по всем темам курса и даже немного больше. Более того, Сашка, при сдаче экзамена, умудрился решить какую то задачу, над которой ломали голову несколько доцентов кафедры, и решил её очень оригинальным способом. После этой сдачи Сашке разрешили свободное посещение и взяли стажером на кафедру. Первого сентября Славка Алтунин и ещё некоторые ребята пошли в учится в ШРМ – Школу рабочей молодёжи. Сашка Колычев учился в институте днём, и вечером ему было скучно без ребят. Ребята ему предложили ходить с ними вместе в школу, мол, там все равно сейчас пока неразбериха. Сашка пошел. На первом уроке при перекличке фамилии Сашки естественно в журнале не оказалось, но он не растерялся и сказал, что только сдал документы, так как перешел из другой школы и, вероятно, его ещё не успели занести в журнал. Так он больше недели ходил с ребятами учится. Преподаватели вызывали его к доске, что бы проверить уровень знаний и очень удивлялись его глубоким познаниям предметов. Но всему наступает конец и Сашку, всё-таки, вычислили и с позором изгнали из этого "Дворца науки".
[30.04.2018 23:53] Татьяна Бузина (Коробкова):
И насчет Колычевых. Их было два брата - Гена, старший, и Саша, младший. Их папа, дядя Сеня, который занимался одним из садов сбоку дома, повесился. Был какой-то праздник, он выпил, жена уехала в гости без него, и он повесился в подвале их дома.
Подъезд № 3.
В этом подъезде самым заметным для нас, мальчишек, был дядя Аркадий. Такой, немного хмуроватый дядька. Он как-то особо выделялся из всех жильцов, а быть может, это мы сами его выделяли. Дядя Аркадий был художником. В подвале дома у него была комнатка, где он хранил разные инструменты и где он рисовал. Но рисовал он почему-то только цветы. Розы, георгины, ромашки… Его рисунки сделанные масляными красками на небольших картонках висели на стенках комнатки, стояли на полках или просто лежали на столе. Иногда он дарил свои рисунки нам. У меня дома был один такой рисунок. Но самое заметное его творение, это его сад. Между домом и дорогой идущей вдоль забора детского сада, на газоне, а если быть более точным, на пустыре, дядя Аркадий посадил и вырастил замечательный сад. Там были фруктовые деревья, какие то кустарники, а самое замечательное – большая беседка и очень много цветов вокруг. Иногда он пускал нас посидеть и поиграть в эту беседку. Всё было очень хорошо и красиво, но вот жизнь у дяди Аркадия не задалась. Я помню немного его жену, очень красивую женщину. Говорят, что она изменяла дяде Аркадию. А он очень сильно её любил и не устраивал ей ни каких сцен. Может быть, потому он и был всё время, каким то хмурым и не разговорчивым… Как-то по двору пролетел слух, что после очередной измены жены, дядя Аркадий повесился в своей мастерской… Его сад остался без присмотра и зарос травой и кустарником. Ни кто, даже пацаны, никогда не лазили в этот сад, хотя там, на ветках зрели большие и красивые яблоки. Он так и остался для всех «Дяди Аркашин сад».
[30.04.2018 23:53] Татьяна Бузина (Коробкова):
А дядя Аркадий (это всегда звучало в одну строчку - "Дядяаркадий";-) действительно был легендарной личностью. Фамилия его была Цыганков. Если мне не изменяет память, он был бывшим летчиком. Мы бывали в его саду, он нас угощал фруктами и очень интересно рассказывал какие-то сказки, легенды. Мы его очень любили.
На второй этаж, к своим родственникам, как-то приехала семья. Мужчина военный (его перевели в Союз из Германии), его жена и дочка. Мужчина, вскорости, получил назначение в город Николаев и уехал к месту службы вместе с женой, а дочка, осталась у бабушки и тёти и пошла учится в школу, вернее её оставили продолжать учёбу в Москве до тех пор, пока родители не обоснуются на новом месте. Училась она в красной школе. В нашем районе было две школы, красная (построенная достаточно давно из красного кирпича) и, более современной постройки, белая школа. Часть наших ребят училась в красной, а часть в белой школе. Мы никогда не называли наши школы по номерам, а только по цвету. «Ты, в какой школе учишься, в красной? А я в белой!» Девочку звали Наташа Белянчикова и училась она в красной школе. Насколько я помню, она понравилась Мишке Фёдорову. Чтобы показать ей своё отношение и как-то обратить на себя внимание, Мишка подходил к забору под окна Наташи, дергал за оторванный с одного конца, металлический прут, при этом забор издавал звук «тррррррры!» и сосредоточенно пел – «По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах…..» Ну и так далее. Мне тоже Наташа нравилась, но она была старше меня и, всё наше "ухаживание", выливалось в то, что она пыталась учить меня английскому языку. Она в школе только начала изучать иностранный язык и ей, вероятно, было интересно почувствовать себя учительницей.
Вот пока и все мои воспоминания о нашем замечательном дворе. Надеюсь, что если я ещё что-то вспомню, я обязательно дополню свои воспоминания.
[01.05.2018 07:56] Сергей Волков:
Танюша, спасибо большое!!! Вот видишь сколько я напутал и как всё перемешалось в детской памяти... Обязательно внесу исправления... Действительно - мир тесен!!! Как хорошо, что ты тоже помнишь очень многое о нашем дворе. А песня "Городок" одна из моих любимых. У меня слёзы наворачиваются когда её слушаю....