1
Лицом вниз, окунувшись в чёрную густую кровь, лежал крупный мужчина; без сомнений - мёртвый. Было ясно, что его кто-то швырнул окно, и этот кто-то, вероятно обладал неимоверной силой, ведь он поднял такую тушу и кинул на десяток метров. Но никто не бросился искать силача, а наоборот - замерли, будто у всех разом застыли мышцы. Лишь двое нарушали тишину своим тяжёлым дыханием. Одному из них осколок, отлетевший в момент разбития стекла, впился в икру, немного окрасив тёмно-синие джинсы. Второй же казалось, вообще не обращал внимания на истекавшую кровью ладонь, но потом будто внезапно вспомнил про это и обхватил больную ладонь здоровой.
Мужчина был одет в чёрную кожаную куртку, на спине которой красовалась вышитая надпись "Меджи". Его ноги были согнуты под странным углом; и без экспертов было ясно, что кости полностью сломаны.
Рома медленно наклонился, аккуратно взялся пальцами за край осколка и тут же тихо застонал, чувствуя, как рвётся собственная кожа под действием острого стекла.
- Стой! - Голос Жени резко прозвучал, заставив всех окаменеть. - Его нельзя вытаскивать: заражение крови может быть... и кровотечение сильное.
- Ну да. - Сказал Рома, кидая взгляд на ладонь Жени и натянуто улыбнувшись. Он выпрямился, немного скорчившись от боли в икре, и посмотрел на трупы. Да, такой "пейзаж" замечательно подошёл бы для картины на пьесу Шекспира "Ромео и Джульета". Оба лежат чуть ли не в обнимку, распластившись в чёрной лужице. Только вместо влюблённого Ромео в роли выступает неизвестный крупный мужчина, внезапно влетевший на сцену, а роль Джульеты достаётся самке Блудера. Да - именно самке.
Такая картина снова заставила появиться лёгкую улыбку у Ромы, и это немного озадачило Женю.
- Опять улыбаешься? - Проговорил он так тихо, чтобы его слышал только Рома. Все остальные так и остались стоять у стены, будто ждали команды, разрешавшей им разойтись. Юля всё неподвижно лежала в дверном проёме, тупо уставившись в потолок и чуть раскрыв рот. - Буди Юлю, а я обыщу тр... тело.
Женя проговорил это так уверенно, что сам чуть не поверил в силу своих слов. Но как бы ни думал он про себя, эта фраза заполнила энергией всю комнату и помогла другим оживиться и - хоть и маленькими шажками - но всё же пойти вперёд.
Рома, осторожно делая каждый шаг, подходил к Юле. Женя схватил здоровой рукой край воротника и резко дёрнул на себя. Кроссовки будто специально проскользили по тёмной жидкости, и результатом стало позорное падение в лужу. Джинсы окрасились в чёрный, а град мелких капелек обрушился на паркет, не достав несколько метров до внезапно остановившихся людей. Женя рывком поднялся, взглянул на свои покрашенные джинсы и хорошенько выругался.
Тело было уже оттёкшим и тяжёлым. Предприняв вторую попытку, Женя взялся за талию - ну, там где должна быть талия - а больную руку завёл под свисающий живот, пытаясь не тревожить раненную ладонь. Рывок, и тело поддалось. Ещё рывок, и результат первой попытки чуть не повторился.
Мужчина уже лежал на боку, но и этого хватило, чтобы Женя заметил два торчащих листка с легко погнутыми краями. Шаги всё приближались, но не были достаточно близки. Женя схватил листочки и взглянул на них.
Именно тогда он понял, что грядёт беда.
Большая беда.
И кровь прольётся водопадом.
Женя дрожащими пальцами сложил листы и засунул в карман джинсов.
2
Больше ничего интересного у мертвеца не нашлось. Тело быстренько унесли здоровые мужики, исчезнув за углом коридора. Все, кому повезло лицезреть этот ужас, стали очищать зал от чёрной и красной крови и убирать разлетевшиеся осколки. Двоих, а если быть точнее - еле стоявшего на ногах Женю и хромающего Рому - отправили в местный медпункт. Их должен был встретить главный врач лагеря Алексей Михайлович, приятный мужчина сорока лет, но Юля упорно настояла, что сама отлично справится и позаботится о них, в знак благодарности.
- Видел когда-нибудь сочетание красоты и ума? И такую з... - Сказал Рома Жене, не отводя взгляда от впереди шедшей Юли. Она шла не быстро, давая Роме шанс не отстать и после вообще их не догнать. Женина рука продолжала пульсировать тупой болью, но зато остановилась кровь, и рана чуть обмякла.
- Сколько ей? - Женя перешёл на шёпот, боясь, что идущая впереди Юля может услышать их разговор.
- Ну, где-то двадцать один. Может чуть больше, я не знаю. Ну вообще, - он немного нахмурился, - она до войны, насколько я знаю, проучилась в медВУЗе 2 года, а потом - херак! - и мы танцуем с Блудерами. - Рома чуть рассмеялся, явно довольный этим оборотом. Успокоившись, он продолжил. - Ну, получается - ей где-то в районе двадцати было, а сейчас - примерно двадцать три.
Женя взглянул на Юлю, по которой было видно, что ей уже не терпится добраться до медкомнаты, но она не позволяла себе этого, слыша, как тянется по полу раненная нога Ромы. Ну ни как ей было не двадцать, и уж тем более - не двадцать три. Если можно было бы взять Юлю и Беверли и поставить рядышком, то незнающий человек дал бы Юле поменьше чем Беверли. Лет семнадцать. Ну, последняя тоже не тянула на двадцать три, но выглядела явно старше, хоть и была младше на семь лет.
Они шли по тускло освещённому коридору, в котором горело лишь три лампы, освещая мир вокруг слабым, иногда мигающим светом. Штукатурка на обоях местами полностью отсутствовала, а где-то ещё продолжала держаться. Стены и потолок были выкрашены в белый, лишь внизу стен начиналась тёмно-зелёная краска и переходила на пол. Двери, словно стражники стояли друг напротив друга.
- Пришли. - Юля подошла к левой двери, достала из ниоткуда ключ, вставила его, повернула внутри и открыла дверь. - Пойдёмте.
Её голубые глаза сверкнули и на миг ослепили Женю. Он знал Юлю и иногда общался с ней, но никогда раньше он не замечал её красоты. Она и вправду была красива. Очень красива. Её каштановые волосы волнами ластились по лицу, плечам и переходили на спину, где красовались светлые кончики, будто бы пепельные. Женя не знал: естественный этот цвет или нет; да его это и не волновало. Существовал негласный закон - Юля принадлежит Роме. И об этом законе никто не знал, - кроме Жени естественно, - даже сама Юля. А если бы это стало известно Кристине... сколько ору бы было! Гладкая, мягкая кожа ещё с подростковыми угрями Юли не могла не влюблять в себя. Она была невысокого роста, поменьше чем Женя и, естественно, ниже Ромы. Её ноги, на которые так пялился Рома( ну и на з..., тоже достаточно неплохую ), демонстрировали хорошие мышцы. А характер, по словам Ромы, - сам ангелочек. Его ангелочек, уточнил он. Да... за брутальным и желанным парнем Романом Алексеевичем таился влюблённый парнишка, но знающий время и место, когда притаиться и дать волю уверенному в себе и не показывающему слабости мужчине.
Они так и стояли секунд десять, тупо смотря друг другу в глаза. Потом Юля немного растеряно перевела взгляд на Рому, и - хоть он и не подал виду, - но Женя знал, что у него перехватило дыхание.
- Вы... проходите.
Ей было неловко только по одной причине: она не знала, как себя вести. Она была безумно благодарна, и это переполняло её, что мозг отказывался работать, и она просто не нашла ничего разумнее, как ещё раз пригласить войти. Она не знала, как отблагодарить.
Юля, Женя и Рома молча стояли, как чужие друг другу, но потом улыбка засияла на Ромином лице, и он сказал, осторожно переступая через порог:
- Давайте музыку включим! - Его рука метнулась в сторону столика, на котором стояли две небольшие колонки, недавно завезённые Шоперами.
Если бы это было бы в другой день, то в этой ситуации ничего не могло показаться каким-то не таким. У всех в голове всё ещё стояло слайд-шоу из пьесы "Не родись красивой", где в конце главная актриса всё же покончила с собой. Ясно, что они пытались не показывать каких-либо переживаний и сохранить мирную обстановку, но ужасные кадры всё также пролистывались в сознании, не давая вернуться в обычный мир. И можно считать весёлый позитивчик Ромы, как попытку развеять противный туман депрессии вокруг них. Но как бы то ни было, Юля робко улыбнулась.
- У меня есть песни с 17-го года. Хотите послушать, пока я буду всё делать? - По её мнению - это была лишь малая часть того, как она могла их отблагодарить. История полностью ей так и не раскрылась, и единственное, что она знала из всего, что произошло - они её спасли. Спасли жизнь.
- Конечно! - Рома заулыбался, вне себя от счастья.
Уже через пару минут оба спасателя сидели на кровати - один выставил окровавленную ногу вперёд, а другой держался за запястье ноющей руки - и тем временем к ним подошла симпатичная девушка с оранжевым ящичком, бывшей когда-то студенткой медицинского университета.
- Кое-что я помню, - сказала она, ставя ящик на столик.
P.S. Не дописано