Идея

Был в Let It Bar, пил пиво, краем уха слушал беседы людские, и тут пришла ко мне очень важная идея одна. Не помню, чьи слова: «Рассказать писателю историю — всё равно, что обнять карманника» Но иногда даже история не нужна, достаточно вскользь брошенного слова в нужный момент, и открывается целый мир. Усатый юноша с кьянти сказал что-то другу с фисташкой, тот ответил, а я обрывки фраз услыхал, и на фоне дум моих обрывки эти стали чем-то третьим, другим, что само по себе, может быть, никогда бы мне в голову не пришло, а если пришло бы, то не показалось бы важным, а тут удалось мне поймать его, посчастливилось оценить, и пожалуйста — идея на триллион! И вот достаю телефон, чтобы скорей записать её. Вы, может, скажете, что если всё записывать, то память расслабится, а я отвечу тогда, что те, кто ничего не записывает, никогда уже не смогут вспомнить, сколько они всего забыли, даже представить им вряд ли удастся, сколько всего позабыли они. Мнемозину чтя, облекаю в текст самое важное раз за разом, но в тот раз телефон мой оказался разряжен, и обратился я к лапушке-бармену со стрижкой каре, попросил мне его зарядить, чтобы мог записать я идею мою, которая довольно скоро озарит собой весь земной шар и изменит жизнь всего его населения, дословно ей так и сказал. Каре-лапушка-бармен сказала, что с большой радостью зарядит аппарат мой во имя будущего человечества и других видов, во имя блага нарождающихся поколений и отпрысков их, а я благодарность выразил кивком головы и стал многократно повторять идею мою про себя, чтобы она куда-нибудь не улетучилась, не ускользнула, послевкусие безысходности оставив, пока будет идти батареи заряд. Каре-лапушка-бармен у кассы запитала девайс мой, вернулась ко мне и сказала, что пока зарядка идёт, она могла бы дать мне бумагу и ручку, чтобы без промедления я записал идею идей, ибо гоже ли рисковать судьбой ткани реальности и мякоти бытия, ведь такой шанс в человеческой жизни выпадает единожды, и то лишь в случае несказанного везения, так что можно бы и подстраховаться. Я подумал, что записать судьбоносную идею мою ручкой на бумаге — это тоже идея очень хорошая, не такая, конечно, грандиозная и важная галактически, как моя, но всё же очень хорошая и весьма актуальная, поскольку сводит на нет риск забытия той идеи, что прославит имя моё до конца всех времён, а быть может, даже до очередного начала времён, после тотального растворения материальной действительности в чистейшем небытии и возникновения какой-нибудь новой действительности. Несите, говорю, бумагу и ручку, лучезарная вы моя спасительница, да поживей! Каре-лапушка-бармен удалилась и возвратилась скоро с шариковой ручкой и двумя, СВЯТЫЕ ДАЛЬНОБОЙЩИКИ, С ДВУМЯ листами A4 для моей идеи! И едва не разрыдался я от этого акта чистейшей веры, вот насколько высоко каре-лапушка-бармен оценила размах идеи моей, вот как яро пеклась она о судьбе Космоса, Хаоса, Эроса, Хроноса, Логоса, а может быть, я просто ей приглянулся, или была это лишь услужливость без понимая масштаба действия — гадать не стал я, было мне не до того. И сжал всеспасительную идею мою до двух слов я, каждой буквы фундаментальность смакуя, записал их в уголке листа верхнего, оторвал уголок тот и поместил его трепетно в свой бумажник. Тут как раз заиграла 'Total eclipse of the heart' из фильма 'FAQ about time travel', где всё действие разворачивается вокруг идеи одной, на бумажке малой записанной в баре за вечерним распитием пива, и всё во мне втройне зарделось и воспряло, ибо понял я, что само бытие заурчало медитирующей кошкой, осознавая, что великое таинство уловленных в случайном разговоре смыслов, а с ним и львиная доля необозримого будущего упокоилась в надёжных руках. Глубоко польщённый благосклонностью реальности, пиво я залпом допил, расплатился по счёту сполна, забрал телефон и покинул здание, а каре-лапушка-бармен даже не спросила меня, что это за идея была такая, — глупышка, подумал я, миленькая тарабанщица, наивная пенная берегиня. На следующий день пришёл в Let It Bar я снова, но каре-лапушки-бармена там уже не было, а коллеги её сообщили, что больше она здесь не работает, и тотчас прозрел я и ясно мне стало как день: как только ушёл намедни, Соломея эта лукавая потёрла обратной стороной карандашика лист, что лежал вторым, а сейчас уж, наверное, покидает страну лайнером сизокрылым, однако весьма вероятно, что мы с вами ещё услышим о ней, и в самое ближайшее время.