ЭДИОНДА
Солце, расчесывая алыми росчеркам и белоснежные облака, неумолимо чесало на запад. Гай Юлий Цезарь, сосредоточенно почесывая лоб, склонился над картой местности. Марк Антной находился рядом и беспечно зевал, расчесывая зад. У входа в палатку военноначальника, на страже стоял центурион Квирт, всей пятерней надраивая в кровь шею.
К палатке, аккуратно обходя группы легионеров, стараясь не коснуться никого из них, пробирался пастух из соседней с лагерем Цезаря деревни Манильва. Подойдя к Квирту, местный житель сообщил центуриону, что у него имеются ценные сведения для Цезаря.
--Сперва тебя обыщу, а после, объявлю о тебе генералу—сказал Квирт, и потянулся к пастуху своими покрытыми мазолями от беспрерывного расчесывания ручищами...
--Только без рук!—запротестовал пастух, и быстро скинул с себя холщевый балахон, оставшись в чем мать родила—доволен?
Местный, так и зашел в палатку в одной набедренной повязке, и, зябко поеживаясь, робко взглянул на Цезаря.
--Что хочешь мне сообщить?—спросил генерал.
--О великий Цезарь—начал пастух—узнав о лютой напасти, охватившей твои легионы, я поспешил сюда, дабы сообщить тебе, что есть здесь неподалеку средство избавления от чесотки...
--Продолжай...
--Имеется рядом с твоим лагерем источник, вонючий зараза(!), ибо серный, но от постигшей вас беды—самое то что надо.
--Я сейчас же пошлю с тобой туда моих людей—заявил Цезарь.
--Но генерал—потоптавшись в нерешительности ответил пастух—сперва мне хотелось бы обсудить с вами мое вознаграждение...
--Дай ка я тебя обниму, избавитель ты наш!—вдруг ввязался в разговор Марк Антоний, и направился к местному жителю широко раскрыв объятия...
--Нет, нет—шарахнулся от него пастух—не нужно награды, только не касайтесь меня, отведу ваших людей безвозмездно...
--Отлично—сказал Цезарь Антонию, когда пастух с разведчиками ушли—если «местный» не врет, построим на источнике бани, и за пару месяцев избавимся от чесотки...
--А не послать ли в стан врага фальшивого перебежчика, который бы заразил помпеянцев перед сражением?—спросил Марк Антоний.
--Уж слишком по ганнибаловски—заявил Цезарь после секундного раздумья—к тому же снова заразимся от них в битве...
--И снова найдем серный источник где-нибудь под Кордовой...говорят, там есть.
--Для этого нужен надежный человек, который осмелится ехать во вражеский стан, не убоится возможных пыток, и при всем желании не сможет рассказать сыновьям Помпея о наших планах—возразил Гай Юлий—видимо, такой человек должен быть немой и неграмотный...у меня такого нет, и если у одного из моих легатов найдется подходящий кандидат на исполнение такой хитрости—Цезарь буравил Антония взглядом—то легат этот, ни в коем случае не должен сообщать мне о столь вероломном шаге, и поступит по своему разумению на собственный страх и риск...
Кривая ухмылка появилась на лице Антония...он слегка кивнул в ответ, отдал честь...и вышел вон.
Три месяца спустя, в стан помпеянцев под Кордовой, разведчики привели мима Сергия—любимого немого шута Марка Антония. Секст и Гней Помпеи распорядились посадить его на длинную цепь в центре военного лагеря, дабы не сбежал, и своими кривляниями смешил легионеров, и поднимал их боевой дух.
И Сергий поднимал: ползал по земле, извиваясь точно червь, хватал солдат за щиколотки, лизал им пятки, забавно квохтал, тряс и размахивал дырявой тогой, точно пращой, барахтался голым в грязи на спине и животе.....и наслаждался осознанием важности своей миссии.
Еще через неделю, неподалеку от города Мунда, сошлись в жестокой битве легионы Цезаря и сыновей Гнея Помпея Великого. Солнце по привычке чесало на запад, а солдаты-помпеянцы вытанцовывали во время сечи нечто невообразимое(подобный набор движений однажды окрестят Ламбадой).
Битву эту, потомки назовут самым кровавым сражением эпохи....и самым важным, ибо Цезарь победил при Мунде, и с этого момента, Римская республика, медленно, но верно, стала превращаться в империю.
Одни легионеры, уцелевшие в этом кровавом месиве, будут сравнивать сражение не иначе как с адом: чесались руки, ноги, глаза....казалось, даже селезенки чесались , и не было мочи терпеть тот кошмарный зуд, и воины сами делали половину работы за врага, размочаливая свои тела обманчиво спасительным трением...отвлекаясь от противника...и клинок гладиуса, по рукоять вошедший в грудь, воспринимался с радостью—наконец-то что-то холодное, остужающее разгоряченные зудом члены, вонзилось в сердце, и до безумия приятно почесало его ...в последний раз....
Другие-- противники первых, бились с улыбками на лицах, глядя на забавные пританцовывания врага, и радовались тому, что ослабший враг подарил им шанс выжить в битве.
С той поры минуло почти две тясячи лет. Город Мунду, у которого случилась судьбоносная битва, решившая исход гражданской войны в Римской республике, до сих пор ищут, и не могут обнаружить археологи; военный лагерь Цезаря, у деревни Манильва, лег в основу нового поселения, которое называется в честь незабвенного потомка Венеры, дерзнувшего пересечь Рубикон—Касарес (Цезарь—Кесарь—Касарес).
Серный источник у Манильвы, с остатками римских бань, до сих пор существует...и по сей седь он зовется Эдионда—Вонючий источник.
Да не воззудят нежные покровы бренной плоти читающего сии строки...аминь.
Андрей Малажский (подписался, и почесался).