Июль, 24е, 2010 в 11.38
ТАМЕРЛАН
«ЧААТАСЪ ЗА РЧ. ТЕСЬ.
КУРГАНЪ №5 ОСОБАГО ТИПА…»
На свой страх и риск я решил начать раскопки.
Во-первых, до чёртиков наскучило сидеть без дела. Во-вторых, нужно было как-то оправдывать присутствие экспедиционного лагеря, да и нас самих вблизи курганов средневекового могильника.
В отличие от Брагина, Никита поддержал меня сразу.
(Читать дальше…)
-А не заложить ли нам, коллеги, раскоп? Как-то не солидно без него наша экспедиция для посторонних глаз выглядит. - предложил я за ужином. - Опять-таки, господа журналисты изредка наведываются. А нам и показать нечего.
-И то верно. - отозвался Никита, который давно уже изнывал от безделья. - А то, в самом деле, сплошной курорт Анапа получается. Археологи на отдыхе.
На том и порешили.
Предстояло выбрать подходящую гробницу. Никаких указаний на этот счёт в дневниках Глеба я не разыскал. И действовал по собственному усмотрению. При визуальном осмотре чаа-таса указал Никите на курган, каменная насыпь которого отличалась от прочих.
-Он несомненно выбивается из общей картины. - согласился Архитектор. - Что сие для нас означает? Как минимум, одно из двух. Нас либо ожидает нечто сверхординарное и не лезущее ни в какие ворота, либо...
-Пустышка. - закончил я. - Скудная могила безродного раба или же вообще кенотаф. Символическое захоронение при полном отсутствии тела умершего. У Адрианова такой есть. «Курган номер пять особаго типа». Скелет и ничего при нём, ровным счётом. Он, ничтоже сумняшеся, причислил его к средневековым могилам. Но мы-то знаем, что отсутствие инвентаря делает датировку любого погребения крайне условной. Ну, так как, Никита Семёныч? Берёмся?
-Берёмся.
Разбивать раскоп Никита взялся сам, как опытный чертёжник и геометр. Ему это доводилось делать не один раз. В том числе и в одиночку, без чьей-либо помощи.
Однако прежде чем выкинуть первую лопату земли, Архитектор устроил на кургане обряд «сек-сек». Чтобы задобрить духов-хозяев местности и добиться доброго их расположения. Для этого пламя костра кропят спиртным, а затем – бросают что-нибудь съестное.
Насколько я помню, в каждой из экспедиций свершалось нечто подобное. Как правило, перед самым началом раскопок. Ведь как ни крути, а это момент ответственный. И одно время обряд «сек-сек» почитался за фирменную фишку наших археологов. Которую, впрочем, достаточно быстро переняли и питерцы. По общему убеждению, «сек-сек» является традиционным хакасским обрядом. Не знаю точно, утверждать на все сто процентов не стану. Но моя однокурсница Инга, всякий раз, прежде чем мы садились за стол, кропила алкоголем и хлебом конфорки электроплиты на кухне. Так было заведено у неё дома.
Никита сделал всё сам. Развёл небольшой костёр, побрызгал пучком травы из чашки на все четыре стороны света абрикосовой кизлярки, и бросил в огонь кусочек адыгейского сыра. Ничего другого у него, видите ли, не нашлось. Вот ведь пижон питерский...
В этом вся его архитекторская «сучность». Читал он нынешним летом, как я уже говорил, про Кавказ, и всё вокруг него тому соответствовало. Грузинский чай и виноградная водка кизлярка. Он уверял, что только так может полностью погрузиться в атмосферу. Помню когда, Никита «болел» Гарсиа Маркесом, мы всем отрядом ходили к нему в палатку пить настоящий колумбийский кофе. Сам «Архитектор» в то время поглощал его литрами. И где он его только доставал? Именно тогда я узнал экзотические названия типа «букараманга» и «нарино»…
Убедившись, что дагестанскую кизлярку духи Коровьего перевала приняли благосклонно, мы причастились сами и приступили к раскопкам.
Тогда я не стал говорить, что на выбор кургана меня сподвигли не только и не столько его конструктивные особенности. Вспомнил Глеба, долгий пассаж об интуиции и просто случайно обратил внимание на одну малозаметную деталь.
Вообще, внешне чаа-тас в устье Ербы отличался от прочих известных нам чаа-тасов. Ему далеко до «каменного леса» в долине реки Уйбат, чьи высокие стелы видны за несколько километров. Тем паче, что наиболее примечательные изваяния с ербинских курганов давным-давно вывезли. А те, что оставались на местах, со временем покосились, иные так и вообще упали.
Исследованные Адриановым гробницы за сто с лишним лет уже покрылись травой, заросли крапивой; а кое-где шелестели кронами деревья. Больше всего было берёзок. Уж не знаю, почему, но где бы не встречал я в Хакасии копанные кем-то курганы, картина одна и та же. Трава, крапива и берёзы.
Над выбранной мной усыпальницей также склонила ветви белоствольная красавица. Сначала я заметил её. А уже потом - обрывок красной тряпицы. Не в журнальных записях Глеба нужно было искать подсказки, запоздало сообразил я, а прямо здесь - на чаа-тасе.
Справедливости ради скажу, что позже в бумагах «Академика» я прояснил кое - какие подробности. Во-первых, обнаружилась вторая схема могильника в Оглахтах. Два кружочка жирно обведены красным карандашом. И, насколько я понял, оба они относились к раскопанным Адриановым могилам. Во - вторых, прилагались к этой же схеме и выполненные на миллиметровке разрезы самих погребений. А точнее ям, которые оставались на их месте. Когда Глеб успел всё это сделать – для меня загадка. По всей вероятности, в одну из своих вечерних одиночных вылазок. В-третьих, в планшетке я нашёл план Ербинского чаа-таса. Карандашный кружок на нём был всего один. Но, взяв ориентир на местности, я с удовлетворением понял, что не ошибся.
Заинтересовавший Глеба курган мы с Никитой нашли.
Теперь нам нужно было понять, чем же он привлёк внимание нашего шефа.
Проще говоря, выяснить: что у него внутри?
С этого момента наш повседневный график сложился по-новому.
Спозаранку мы с Никитой уходили на раскоп, работали там до обеда, после чего до самого вечера предавались праздному ничегонеделанию. Я делал записи в полевом дневнике, а несостоявшийся архитектор - доводил до ума чертежи. Завхоз дежурил по кухне.
Каждый занимался своим делом. Это абсолютно правильный подход, так я считаю. Ведь, что выходит, если вместо художника за карандаш вдруг берётся археолог? Рисуют, кто во что горазд. Читаешь потом отчёты или публикации, а там - черепа с «бровями», скелеты в «противогазах» и прочие художественные дилетантские «изыски». По мне, пусть лучше этим профессионалы занимаются.
Впрочем, по вечерам, часов в пять Никита брал спальник, книгу, бутылку воды и шёл на раскоп. Охранять его от посторонних. На мой взгляд, напрасная трата времени. Однако Архитектор был твёрдо убеждён:
-Приглядывать за курганом надо обязательно. Не то как у Егора в Девятом посёлке выйдет. Зашла, помниться, в лагерь парочка маргинальных субъектов, угостились нашими папиросами, а потом, в приступе благодарности на раскопе - а он чуть поодаль, на горке разбит был, решили экскременты свои на вечную память нам оставить. Они-то, наивные, думали, мы их не догоним. И «Ниву» нашу, что за хозяйственной палаткой стояла, не заметили с дороги. Ну, мы их настигли, от души наваляли по шее, заставили убрать за собой. Лопат при этом не дали...
В свете такой поучительной истории перечить Никите расхотелось. Если хочет – пускай охраняет.
Тем более, что курган наш и впрямь оказался прелюбопытным. Начать хотя бы с того, что насыпь его была не круглой формы, как у остальных на здешнем могильнике, а подквадратной. Такая приземистая каменная платформа.
Мы с Никитой расчистили её буквально за пару часов.
Сам от себя не ожидал такой прыти. Казалось бы, и за инструмент больше трёх лет не брался. Ни кисти, ни лопаты не держал. Думал, позабылись навыки. Ан нет, глаза боятся, а руки делают. Уменье не пропьёшь, как говаривал обычно в таких случаях покойный Евген... Конечно, до Архитектора мне далеко. Очень уж ловко управляется он своей лопатой.
Приглядевшись потом получше, я сообразил, что и лопата-то у Никиты не простая. Такой гибрид штыковой и совковой. Изготовлен из тёмно-серебристого металла. Да это же титан!… Как пить дать, титан. Подобную лопату уж точно в магазине «Товары для дачи и дома» не купишь. Спецзаказ. Зная Никиту, я этому не удивлюсь...
От хорошей лопаты много зависит. Она в руках опытного археолога служит универсальным и наиболее эффективным инструментом. С её помощью можно не только вскрыть поверхность кургана или отшлифовать до зеркального блеска бровку, но расчистить саму могилу. Бывалые археологи совершенствовали свои лопаты, вытачивая по левому краю зубцы или правя лезвие до остроты бритвы. Некоторые специально заказывали лопаты из особо прочных металлов и редких сплавов. Я почему-то невольно вспомнил Джеффа, который во времена оные, на спор, при помощи одной штыковой лопаты, ювелирно расчищал костяки…
Впрочем, мудрые утверждают: не лопата красит человека…
От размышлений на тему «Дао Археолога» меня отвлёк голос Никиты.
-...Тут у нас, ко всему прочему, ещё и ограда вылезла.
Архитектор оперся на лопату, и в глубоком раздумье созерцал открывшиеся песчаниковые плиты, вкопанные древними строителями кургана вертикально. В этой позе он мне напомнил легендарного Кена Драйдена в воротах «Монреаля».
-Ограда? Откуда на средневековом чаа-тасе может быть вот такая ограда?
-Я тоже задаю себе этот вопрос. - отозвался Никита.
-И что же ты себе на этот вопрос ответишь?
-У меня только одна версия. Это не средневековый чаа-тас...
Вот вам здрасьте, пожалуйста.
Вот тебе и курган «особаго типа».