«Черти и старообрядцы» мне не помогли. Зато повесть «Кап-ляп-ля» запала в душу мастера, и Наталья Борисовна отправила мой сценарий своей знакомой, жене и маме известного режиссера, которая возглавляла продюсерский центр.
Сценарий понравился, его отдали молодому режиссёру – девушке. Девушку звали Женей. До этого она снимала только музыкальные клипы и рекламные ролики. Меня это не пугалу. У меня первый сценарий, у неё первый фильм.
Мы отлично побеседовали. Прямо в рабочей обстановке, в перерывах между съемками, на площадке. Женя снимала очередную звезду.
Как это приятно, когда тебя понимают, видят, что ты хотел сказать. Это же такая удача получить такого режиссера. В конце концов, вон, Грымов тоже начинал с клипов, теперь его «Му-му» обсуждают в каждой курилке, а кислотный журнал «Fакел» под его редактурой раздают бесплатно во ВГИКе.
Напомню, действие происходит в начале 2002 года.
Радовался я не долго. Недели две. Потом Наталья Борисовна сказала, что возникла неприятная ситуация и со мной хочет поговорить… Она назвала имя жены известного режиссера, директора продюсерского центра. Я же не называю имен, потому что ценю этих людей. Фильмы и сценарии. Я на них вырос, они давали мне надежду в трудные минуты, мне хочется верить, что всё описанное дальше - недоразумение и случайность. Мало ли у кого какое бывает настроение, может быть я не знаю всех фактов этой истории, её подводных камней. Да и сам я, в конце концов, бываю, хорош, а потом стыдно, хоть сэппуку делай.
Так вот, ситуация оказалась такая. Директор продюсерского центра передала сценарий Жене. Для ознакомления. Жене сценарий понравился. Но, оказалось, она не может приступить к работе прямо сейчас. Тогда продюсерский центр попросил начинающего режиссера сценарий вернуть, для того, чтобы передать его другому режиссеру. В принципе, мне такая ситуация выгодна. И пальцем шевелить не нужно. Продюсерский центр всё делает за меня, ищет режиссера, у кого хочет, сценарий мой забирает, кому хочет - отдаёт, чтобы дело шло быстрее и выгоднее.
Одна только шестерёнка в этом отлаженном механизме не сработала – это я. Дело в том, что во время разговора с режиссёршей, когда мы горячо обсуждали детали будущего фильма, я имел неосторожность пообещать Жене, что фильм буду делать только с ней.
Звоню Жене, спрашиваю, как быть. Женя снова предлагает встретиться. Я - не против. Ситуация такая, Женя хочет снимать фильм сама, без продюсерского центра, у неё, у Жени есть человек, дядя какой-то, родственник, который готов вложиться в проект. Но только не сейчас, а спустя какое-то время, полгода, год. Могу ли я подождать?
А я могу подождать? Учиться в Москве мне осталось полтора года. Что потом? Я сам не знаю. В принципе, если я остаюсь в Москве я могу ждать хоть вечность. И Женя так расхваливает сценарий, говорит, что очень хотела бы снимать именно по нему. Она очаровательна и убедительна. А я ещё верю молодым девушкам больше, чем опытным женщинам.
Я решаю ждать. Оставить сценарий у Жени. Естественно, назревает второй разговор с директором продюсерского центра. Предварительно мой мастер Наталья Борисовна убеждает меня вернуть сценарий, забрать его у Жени. Во-первых, что она там наснимает - ещё неизвестно! Во-вторых, сценарий был отдан в продюсерский центр, туда и должен вернуться. Если, конечно, я хочу начать свою карьеру в кино с как порядочный человек. Впрочем, о последнем не говорилось напрямую, а только подразумевалось.
Но я же обещал! Я дал честное слово, что сценарий будет Женин! Взять своё слово обратно? Кто вообще об этом узнает, какое это вообще имеет значение «честное слово»? Внутренний голос здравомыслия говорит: «Ты вон Алёне тоже обещал быть верным. И что, сдержал обещание? Что оно стоит теперь твоё слово?»
А я такой отвечаю своему здравомыслию: «И что, теперь мне всегда нарушать свои обещания? Мало ли что я кому говорил! Ещё детство вспомни, как обещал самому себе, что стану взрослым и куплю, сколько хочу, оловянных солдатиков, раз мама сейчас, когда мен шесть, покупать не хочет». «Вот именно! - возопило здравомыслие. – Поступать надо правильно, а не как обещал!» «То есть, как выгодно?!» Этот спор проносился в голове, пока шел к телефону, чтобы позвонить директору продюсерского центра.
Я запомнил ядовито-желтый свет вгиковского коридора, лестницу ведущую в полуподвал, старый железный телефон-автомат, пластиковую карту на 100 единиц. Винного цвета трубку, такую тяжелую, что ею можно отбиваться от хулиганов.
-Ваш сценарий хорош… поверьте, я редко говорю начинающим сценаристам такие вещи, но его ещё надо дорабатывать с хорошим наставником, и снимать его должен режиссер с опытом, а не Женя. У неё, простите, ветер в голове, сегодня одно, завтра другое.
«Так чего же вы отдали ей сценарий сразу, а не другому режиссёру?» - подумал я, но промолчал. А голос в телефонной трубке продолжал увещевать:
-Если вы не заберете у неё сценарий и не вернете его в наш центр, я, конечно, не пугаю, но у вас могут возникнут трудности с работой в кино, вы это понимаете? Это не угроза, это факт. Если вы один раз подвели, значит, можете подвести и в другой раз. Никто с вами не захочет сотрудничать.
«Да что же ваш центр единственный что ли? - подумал я. – И не подводя вас, я подведу другого человек».
Тут ещё стоит добавить упёртость, упрямство, стремление что-то доказать своему мастеру, что я сам смогу. И вообще, я ненавижу, когда на меня давят. Начинаю делать наперекор. Прав был один из читателей, сказав, что в моём герое, во мне много инфантилизма.
Я обещал. Изменить девушке и изменить данному слову, это вещи, хоть и очень близкие, но всё-таки, не идентичные.
Проклятый рассказ «Честное слово» Леонида Пантелеева. Проклятое воспитание! Гори в аду советская детская литература! Я, конечно, так не думаю, а уж тогда – тем более.
Как же сочувствовал я в детстве, этому мальчику, которого в шутку, или случайно, забыли, оставили в детской игре стоять на посту. А мальчик не мог пойти домой, потому что он же дал «честное слово»!
Не было офицера, который снял бы с меня данное обещание. Я всё ещё стою на этом посту. Хотя игра давно закончилась. Хотя я давно не верю ни в честные слова, ни в данные обещания. Я не знаю, стала ли Женя хорошим режиссером. Я не видел её с тех пор. Даже в интернете или на экране телевизора.
А Наталья Борисовна сказала: «Ну что ж, Серёжа, это ваш выбор» и выпустила такую густую струю дыма, что в ней растворилась мастерская, ВГИК и вся Москва. И я её прекрасно понимаю, она же поручилась за меня этой даме – директору продюсерского центра. А я её подвел. Поделом. Лучше бы поступила в мастерскую та девочка, что осталась жевать пирожок на вокзале в 1998 году, которой не хватило всего нескольких баллов. Уж она-то Наталью Борисовну точно не подвела.
С тех пор центробежные силы стали побеждать центростремительные. Прошло полгода, год, больше не было предложений, публикаций, приглашений. Конкурсы и журналы неизменно не возвращали не рецензировали работы. Да и я как-то к кино охладел. А вот к драматургии, как ни странно нет. Меня мучила неразделенная любовь к театру. Однокурсники уже приступили к диплому, а я мечтал написать пьесу.
Вот такая немного грустная, абсолютно непоучительная история. Которая сначала казалась мне незначительным эпизодиком жизни, а оказалось, перевернула судьбу.
© Сергей Решетнев