Вот и осень пришла в отчий край журавлей.
Стало мрачно и сыро, и холод.
Стали дни короткИ, стали ночи длинней
Приближаются стужа и голод.
Нету мочи так жить и, пора журавлям
Собираться в дорогу отсюда
В вольный край, чудный край, к бесконечным полям,
Там где рай журавлиного люда.
Только ворон мешал стать быстрей на крыло
Голосил словно бабы на тризне.
Так призывно кричал, даже горло свело,
О покинутой в бедах Отчизне.
Дескать, время придёт и воспрянет она
Вся чиста, словно вешние воды
Скинет дурь своего бесконечного сна
Дав тепло долгожданной свободы.
Всех накормит и вмиг станет птицам тепло.
Пусть не сразу, но сгинут морозы.
Он истошно кричал, будто время пришло
Сделать былью все смелые грёзы.
Но ломая себя, не послушал жураль,
Влился в клин, где знакомы все лица
И умчались они в бесконечную даль
Где не каркает чёрная птица.
Год за годом идут. Холод в отчем краю
Бесконечен, как сон в летаргии.
И лишь богу ЧУЖОМУ осанну поют
В исступлённой своей литургии.
Ни свободы, ни счастья, ни даже тепла,
Ничего. Только чёрная птица,
Что когда-то давно, так зазывно влекла
Журавля от манящей границы.
Верю – время придёт. Ворон будет убит.
Край берёз, пробудившись, воспрянет.
Ворон чучелом будет. Соломой набит
Для других назиданием станет.
А пока что, увы, наш удел – улетать,
Оставляя ворОнам просторы,
Где привыкли: молиться, бессмысленно ждать,
Забиваясь в холодные норы...