Воспоминания Можегова Василия Алексеевича.
1941 год, 22 июня. Война. Сколько в этом слове горя, слез, сколько погубленных человеческих жизней. Ни один человек на планете, ни одна счетная машина в мире не в состоянии учесть того горя и несчастья, которое принесли человечеству немецкие фашисты. Горели города, села, горела земля. И так продолжалось 1418 дней и ночей.
Как многим, мне пришлось быть свидетелем и участником некоторых событий в течение всех этих четырех лет.
В день вероломного нападения фашистской Германии на нашу Родину я был в кадровых частях Красной Армии. Наш полк располагался в городе Остроге Ровенской области.
На пятый день войны наш город был окружен немецкими войсками.
При выходе из окружения, в нескольких километрах от города Острога, я был ранен в ногу и 7 июля меня и еще нескольких раненых красноармейцев немцы забрали в плен. Посадили на грузовые машины и привезли обратно в город Острог. На ночь поместили в казармы бывшего стрелкового полка.
Утром до восхода солнца в казарму зашли несколько гитлеровцев и начали выгонять всех пленных на улицу. А потом выстроили в колонну и погнали под усиленным конвоем через город.
В городе было так тихо, что кроме немцев не было видно ни одной души. Даже не было видно птиц. Ровно и птицы не хотели остаться вместе с фашистами и улетели на восток с отступающими частями Красной Армии.
Город стоял разрушенный, пустынный и мрачный, хотя лучи утреннего солнца ярко сияли, но не могли придать древнему городу и тысячной доли прежней красоты.
Чем дальше колонна отходила от города, тем труднее становилось идти. Фашисты гнали нас так, что еле сами поспевали (у нас было много раненых). Кто начинал отставать, на него обрушивались удары немецких прикладов. Били до тех пор, пока не догонит колонну. А если не может последовать за колонной, пристреливали на месте.
День был на редкость тихий. На деревьях ни один листочек не шелохнется. Земля была сухая, раскаленная от знойного солнца. С дороги пыль поднимается от шарканий сотен пар ног как после бури, и над колонной образуются целые облака пыли. Усталые, измученные голодом и ранами задыхаемся в пыли. Хочется пить, но нет воды. По дороге видели несколько колодцев, но подойти к колодцам было строго запрещено. Кто пытался подойти к колодцу, тот находил себе смерть.
Под вечер посадили на машины и привезли на сборный пункт в город Ровно. На окраине города был автопарк, обнесенный вокруг забором и колючей проволокой. За эту колючую проволоку и загнали нас, как скот.
Один раз в день давали кушать – кусочек гнилого хлеба (одна плесень), есть невозможно. А как наступает ночь, часовые открывают стрельбу по лагерю. Звуки автоматных очередей смешиваются со стонами и криками людей. А утром несколько десятков убитых и раненых лежат на земле.
Немцы старались как можно больше уничтожить пленных. За две недели многих расстреляли, многие умерли от ран, а все остальные так были истощены, что для немцев не стали представлять никакой опасности.
20 июля погрузили нас, как скот, на машины и повезли в сторону Польши.
Как только переехали государственную границу, нас высадили из машин и погнали пешком. Гнали быстро. А когда навстречу нам попадались немецкие части, следующие на восток, нас заставляли бежать бегом. И горе тому, кто падал или не успевал следовать за колонной. Их сразу расстреливали и бросали в канаву.
За два дня похода (два дня вели) много наших товарищей осталось лежать на дорогах Польши.