Аннотация
Закрой свои уши... Будь глух...
Закрой глаза... Будь слеп...
Закрой навсегда свое сердце. Построй свой собственный мир. Создай его по своему образу и подобию.
И закрой свой рот. Вокруг тебя все глухи и слепы...
Пролог
Уже сколько времени я не хочу никого видеть и слышать. Я пытаюсь работать. Работать. Но окружающие слабо меня понимают. Для них это всего лишь блажь. А для меня вся моя жизнь. Я творец. Я владею миром. Своим собственным миром.
Я закрываюсь от всех на самые тяжелые замки, я прошу не беспокоить меня, не повышать голос, не топать по полу, не вздыхать, не чихать. Вы мешаете родиться великому творению.
Белые листы заполняют черные буквы. Ровные, красивые строчки. Ни одной помарки. Я обладаю врожденной грамотностью. Немного хромает слог, но я отточу свое умение. Главное, чтобы мне не мешали. Покиньте мой мир. Здесь слишком тесно!
1
- Представляешь, дорогой, что сегодня было на утреннике у Пашки?! Все нарядились зайчиками. Прекрасное представление вышло! А наш читал стихи. Помнишь, мы... Я с ним учила?.. Так он так старался! С таким выражением. Жалко, ты отказался идти. Ничего не увидел... Пашка очень расстроился, что тебя не было.
- Слушай, хватит, а?! Говорил же, плохо себя чувствую! И у меня полно дел! Перешел ко второй главе. Ты, понимаешь, что мне думать надо в спокойной обстановке, дура? Лучше кофе мне свари и сигарет принеси! Чего застыла? Я же просил мне не мешать!
Кивает и покидает комнату. Как же она достала, эта баба! Носит гордое звание - жена! Только от нее одни проблемы. Лучше бы готовить научилась. Нет, то с ребенком возится, что ор на всю квартиру, то пытается отвлечь меня от моего творчества. Хотя она не считает это творчеством. Для нее это баловство. Просит каждый день найти работу. У меня она уже есть! Если уж так неймется - нашла бы подработку себе. Может, уставала бы больше и меньше трепалась!
Ставит передо мной чашку с кофе. Снова недогрела. Сигарет купила не тех. Как всегда!.. И смотрит.
- Все, свободна! Говорю же: принесла и иди! Не мешай мне!
- Хорошо, я на работу... Что купить к ужину?
- Холодильник открой и посмотри!
- Ну, а ты бы что хотел?..
- Чтобы ты отвалила, сука! Сама придумаешь.
И снова ее нос становится красным, а глаза влажными. Она всхлипывает, но держится. Разворачивается, уходит. Минут через двадцать хлопает входная дверь. Ушла, наконец то! До вечера теперь тишина, покой и мое творение. Так, на чем я остановился?..
Звонок телефона рушит только что обретенное вдохновение, прогоняет прочь с трудом возвращенную музу. Что б вас всех?! Кто там?! Мама...
- Да, мама?.. Отвлекаешь! Что случилось?... Болит сердце? Таблетку выпей, врачи же назначали. Что? Не помогает?... Скорую вызывай... Я не могу занят!..
Телефон гаснет. Все, не тревожьте больше. Черт! Снова! Неужели опять мама? А, нет, супруга... Мерзкое словечко! Нужно было отключить эту гадкую трубку.
- Чего тебе?!... Забрать Пашку? Ты же сама его всегда забираешь!... Почему сегодня не можешь? Задерживаешься?... Хм, так скажи, что не можешь задерживаться - у тебя ребенок в саду! Они не понимают что ли?! Или ты объяснить нормально не можешь? Конечно, потому что ты дура, не думаешь! А я сам работаю, не собираюсь отвлекаться. И ты мне рубашку не погладила. Не в чем мне идти. Все, мешаешь! Сама разбирайся!
Печатаю. Отбиваю буквы, слова, предложения. Прелестно. Вот он, рождается прекрасный новый мир! Я фонтанирую идеями. Я свет в непроглядной тьме.
Вечер. Квартира наполняется шумом и гамом, топотом Пашки. С кухни тянет горелым! Она что - то сожгла, безрукая!
- Что у тебя там горит?!
- Ничего...
- Как это ничего?! Воняет во всех комнатах!
- Слушай, я устала...
- От чего? Бумажки перебирать, сидя на заднице?! Ребенка так сложно отвести и привести. Все бабы это делают! Одна ты, тупая, ничего не можешь!
- Ты мне не помогаешь!
- В чем помочь? За тебя машинка стирает, мультиварку, вон, купили! У меня дел по горло!
- Ты ведь даже не работаешь! А обещал...
- Заткнись! Чего ты там несешь?
Жена врывается в комнату. В глазах злоба, отчаяние, ненависть... А неплохо, чтобы мой герой испытывал нечто подобное. Я дам ему такую возможность. Она кричит. Делаю вид, что не слышу. Размахивается. Ударяет по щеке. Ударила впервые в жизни. Не прощу! Вскакиваю со стула. Она пятится назад, явно чувствует свою вину. Замахиваюсь, но слышу, как орет Пашка. Жена подхватывает его на руки и убегает из комнаты.
- Чтоб я вас не видел больше!
Сажусь на свое место. Голова пустая. Мыслей нет. Ни одной. Эта стерва меня погубит. Погубит мое творение, мое детище. Глажу пальцами клавиатуру, стряхиваю пылинки с монитора.
Звонок!.. Сколько же можно?.. Из больницы... Мать в тяжелом состоянии. Не поеду. Я должен писать. Все меня только отвлекают.
Сижу до поздней ночи. Час ночи, два... Голова тяжелеет. Ладно, продолжу завтра.
Устраиваюсь на диване. Давно уже не сплю вместе с женой. Не помню, когда она мне так опротивела. Вечно сбивает с мысли. А мне нельзя так... Я великий писатель!
2
"Я заплатил жизнью за свою работу, и она стоила мне половины рассудка".
(В. Ван Гог, из письма брату Тео)
Я открываю глаза. Я вижу себя в поле. Вокруг черная трава, а надо мной черное небо. На нем нет звезд. На нем нет луны. Черные деревья с черной листвой. И темнота. Темнота, слабые очертания окружающего. Где я? Что за ужасный сон?! Но я не могу проснуться.
Я встаю. И не знаю, куда мне идти. Пейзаж со всех сторон неизменен. Я еще никогда не видел таких снов.
Срываю травинку, но она крошится в пальцах, превращаясь в пепел. Ноги вязнут, как в грязи, тяжело сделать даже шаг. Ни звука. Ни дуновения ветра. Я хочу проснуться. Я очень хочу проснуться. Щипаю себя за кисть. Я ничего не чувствую. Нет боли... Я царапаю кожу. Но боли по - прежнему нет. Я сам бью себя по щекам. Ничего. Как под анестезией! Кусаю губы, сильно стискиваю челюсти. Нет, я не ощущаю боли, не чувствую вкуса крови, хотя и должен был прокусить собственную плоть.
Мне хочется кричать. Но я не могу издать ни единого звука. Я открываю рот, но я ничего не слышу. Ни души, кажется, на милю вокруг.
Решаюсь сделать шаг. Удается. Как же непросто идти по этой высокой траве. Она или не пускает. Или рассыпается в золу, в которой я увязаю как в песках или болоте.
Мимо внезапно пролетает что - то черное. Птица? Ворон! Он черен... Черен весь, как сажа. Делает круг над моей головой.
- Каррр! - я слышу, его резкий ужасный птичий выкрик я слышу.
И он пронизает насквозь. Мою голову, мое тело!.. От боли я почти теряю сознание. Зажимаю уши, падаю на колени.
- Каррр!
"Прошу, прекрати!" Мне кажется, кровь пошла из ушей. Нет, ничего, мои ладони чисты. Я кусаю себя за палец в надежде очнуться. Но я снова ничего не чувствую. Боль только от карканья этого ужасного создания.
Он заходит на новый круг. Пролетает так близко, что бьет крылом по моим глазам. Я слепну. Теперь я ничего не вижу.
- Где я? - я открываю рот, но не слышу себя.
Но я слышу голос. Надтреснутый. Каркающий. Будто ворон заговорил со мной.
- Ты знаешь, кар!.. - вот что ответил он мне.
Прозреваю. Я на том же самом месте. Но вижу перед собой очертания дома. Зловещие очертания. Этот дом мертв. Окна забиты досками. Дверь болтается на одной петле. Труба провалилась, как и крыша в некоторых местах. Почему я могу так хорошо все рассмотреть? Дом далеко, но я вижу его, будто он в двух шагах.
Не хочу видеть этот дом! Не хочу быть здесь! Хочу убежать! Но какая - то бесовская сила несет меня к дому. К крыльцу. Ступени сгнили. В клумбах черные цветы. Весь дом черный. Забора почти не видно. Он зарос черным вьюном. Черный забор, черная дорожка. Темнота внутри дома. Я перед ним на коленях, как перед иконой. Я давно не был в церкви. Боже, прости меня!
Роняю лицо на ладони. Это не сон, это бред...
- Тебе сюда, кар! - голос ворона пронизал меня очередным приступом невыносимой боли во всем теле.
Я поднял голову. Дом звал меня. Я зашагал к нему. И стоило переступить порог, дверь захлопнулась.
3
Сколько я здесь? День, два, неделю, год?.. Здесь нет времени. Здесь ничего не меняется. Одна и та же картинка за окном. Здесь вечная ночь. В доме нет света. Как бы глаза не привыкали к темноте, я все равно натыкаюсь на предметы мебели.
Удивительно, что они тут есть... Стол, стулья, шкаф... Даже какие - то полки. Пустые полки. Кровать... Но я не спал ни разу. Я просто не хотел этого. Я мог лежать, вглядываясь в темный потолок. Это мука. Бессонная мука.
Ворон навещал и навещает меня. Он единственное живое существо, кроме меня, в этом странном мире. Иногда он лишает меня зрения, ударяя крылом по глазам. И тогда я начинаю слышать. Я слышу вой, плач, стоны и крики. Я слышу, как капает вода. Капли, одна за другой, бьются о днище перевернутого ведра. Каждая капля - адская боль! Болят глаза, ломит суставы, выворачивает все тело, как в лихорадке, сердце часто отбивает свой ритм, будто выпрыгнет в любой момент из груди. Капли стучат в моем мозгу. Одна, вторая, третья... Я насчитывал до ста, до двухсот таких капель... И каждая разрывала мое нутро, выдалбливала мозг из черепной коробки. А кричать я не мог. Я мог лишь открывать рот, но не издавал ни звука. И только ворон слышал меня. И мне казалось, что он смеется надо мной.
В какой - то момент ворон вернул мне способность говорить. Я стал слышать себя. И мне хотелось болтать без умолку. Но с кем? Здесь я был один. Я говорил со стенами, с кроватью, со шкафом. Я открывал и закрывал его дверцы. Я озвучивал эту бездушную мебель. Будто дверца его рот. И смех душил меня. И ворон хохотал за моей спиной.
Но это было всего один раз. Один раз, когда я мог и говорить и слышать одновременно.
Позже, если ворон даровал мне речь, он отбирал слух. Если отбирал зрение, то наделял меня способностью слышать даже самые тихие звуки, шуршание под половицами, скрип ветвей... и капли, капли, капли...
Капли! Вода здесь была черной. Из крана текла черная вода. Но я не пил ее. Не хотел пить. Не хотел есть.
И сколько бы я не пытался проснуться, не мог этого сделать. Я осознавал, что не сплю, что все это наяву.
- Где моя семья? - спрашивал я у ворона.
Я спрашивал его мысленно, готовясь к невыносимой боли от его ответа. Только он заставлял меня чувствовать боль. И страх.
- Ты хочешь их видеть? - ворон смеялся. - А хотят ли они этого? Каррр!
Боль пронизывает тысячью осколками мою голову. Сжимает виски, давит на глаза. Изо рта вырывается беззвучный крик. И снова тишина. И я снова ничего не чувствую.
Вонь! По дому ползет запах сгоревшей... Как будто кожи... Странно, я чувствую это. Я совсем забыл, что перестал чувствовать запахи. А сейчас меня выворачивает наизнанку!
В потемках, на кухне, моя жена... Она здесь? Здесь! Она готовит. Но снова все сожгла. Не вижу ее лица. Она ставит на стол тарелку с чем - то горелым. Отвратительная вонь. Еще немного, и я упаду в обморок от этой удушающей вони.
Ворон садится на край стола. Он рассматривает меня, поворачивая голову с острым клювом то в одну, то в другую сторону.
- Ешь! - приказывает он.
Боль! Боль и вонь! Сажусь на стул, вплотную к столу. Лицо почти упирается в тарелку.
- Это же вкусно! - каркает мой пернатый мучитель. - Ешь!
Мой рот открывается. Я, против собственной воли, поглощаю что - то склизкое, длинное, мерзкое. Ворон, ублюдок, дал мне вкусовые ощущения!
- Не нравится? - птица щелкает клювом.
Перед ним миска. В ней белые гусеницы. Жирные. Толщиной, наверное, с палец. Он смакует каждую. втягивая в свой рот, как спагетти. Что же в моей тарелке? Неужели тоже гусеницы?! Или он подложил мне своего помета?!
- Не голоден? - ворон чистит перышки. - Иди! Пообщайся с семьей.
Сегодня он как никогда любезен. Моя жена в одной из темных комнат. Вижу ее силуэт. Она стоит ко мне спиной. Темные волосы чуть ниже лопаток, тонкая талия. Я ведь влюбился в эту талию десять лет тому назад. Теперь мне хотелось обнять ее. Расцеловать ее лицо. Гладить ее волосы. Я понял, что скучал.
Ворон предложил мне пообщаться с семьей. Но я ведь не могу слышать и говорить одновременно. Она не услышит меня. Или я не услышу ее.
Но я говорю. Без остановки говорю. Не о чем. О солнце, о цветах, о лете. Вот чего мне здесь не достает. А она не слышит. Я пустое место для нее. Она стоит, не поворачиваясь ко мне. Пытаюсь обнять, но руки проходят сквозь ее тело. Она не реальна! Ворон подсунул мне фальшивку! Сейчас он насмехается надо мной.
Я выбегаю из комнаты. Я убью эту птицу! Я сверну ему шею! Но я натыкаюсь на Пашку. Мой сын! Тяну к нему руки. Он смотрит мне прямо в глаза. Ворон вылетает из темноты и ударяет меня крылом по лицу. Все погружается во мрак. И я слышу голос сына. Он полон детской ненависти.
- Я ненавижу тебя, папа! Ты никогда не играл со мной! Не покупал мне игрушки! Не давал конфет! Ты ставил меня в угол ни за что! Ты не любил маму! Ты не любил меня! Не любил бабушку! Я ненавижу тебя, больше не приходи к нам!
Мозг разрывается. От боли. От этих слов. Когда - то мне было наплевать на подобные слова. А сейчас я готов был выть, но не имел голоса.
Прихожу в себя. Никого рядом. Ни жены, ни сына... Передо мной плавно опускается ворон. Смотрю на него. Я начинаю первым. Выдаю мысленную фразу:
- Это я виноват. Я не уделял им время...
- Хуже! - кричит ворон. - Ты убивал их каждый день! Ты не видел в них людей! Для тебя они были помехой! Рабами! Признайся, ты и сына своего не хотел. Настояла твоя жена. Ты помнишь, как ее зовут, а? - ворон зашелся безудержным хохотом.
Мои руки тряслись. Но ярость заполнила меня.
- Ты любишь только себя! А тебя никто! - ворон защелкал клювом, глазки его блестели во тьме.
- Я... Убью тебя!
Ворон рассмеялся еще громче и взмыл к потолку, где просто растворился. Но его карканье я расслышал на чердаке. Превозмогая боль, я кинулся к лестнице.
4
Пернатый дух из ада! Тебе больше не жить! Ты привел меня сюда. И не пускаешь в мой мир! И прячешься среди чердачного хлама! Знай, я иду за твоей головой! Трусливый воробей! Выходи! Выходи, тварь! Я ощипаю тебя как курицу! Я волью в твою глотку той самой черной воды! Я посмотрю, как ты будешь биться в агонии!
Ворон сидел на одной из балок, под самым потолком. В крыше дыра, но никакого света здесь нет. Мгла. И ворон, как черное пятно...
- Спускайся! Докажи, что ты и есть исчадье ада!
- Как скажешь! Каррр!
Большая черная птица пикирует вниз. Его клюв врезается в мою щеку. Сейчас я чувствую боль. Чувствую, как кровь стекает струйкой по лицу. Ворон делает новый заход. Пускает в ход когти. Вырывает мои волосы. Темя горит огнем. Кровь заливает глаза. Я падаю на дощатый пол. Пытаюсь нащупать палку, хоть что - то, чем можно сбить птицу. Ничего подходящего. Весь хлам, что здесь находится, разьезжается в стороны, отдаляется от моих протянутых рук.
- Ты хочешь еще? - ворон садиться на мою ногу, впиваясь острыми когтями в голень.
- Ну, давай... - хриплю я. - Покажи, на что ты еще способен!
- Бойся своих желаний! - каркает птица, наполняя мою голову жуткой болью.
Я лишаюсь зрения. Я слышу визг собаки. Собака? Собака! Мой приятель убил собаку, а я стоял и смотрел. Она визжала именно так. Я слышу плач ребенка, своего ребенка. Он зовет меня, потому что ему страшно. А я хватаюсь за ремень. Жена о чем - то меня просит, переходит на крик. Посылаю ее. Мама зовет в гости. Говорит, что испекла пирог. Отвечаю, что у меня нет времени. Называю надоедливой старухой.
- Хочешь еще? - ворон смеется, противно каркает.
Не дожидаясь ответа, он возвращает мне зрение. Светло. Внезапно становится светло. Режет глаза, отвыкшие от света. Я тру их руками. И вижу... Вижу нашу с женой комнату. Она примеряет платья. Я пишу. Я вижу все это со стороны. Она спрашивает, какое лучше: зеленое или голубое. Я не реагирую, я смотрю в монитор. Она подходит, пытается обнять. Толкаю ее так, что она падает.
Я вижу сына. Он сует мне мяч. Хочет поиграть. Отбираю мяч и отправляю его к супруге, у которой болела в тот день голова. Я вспомнил...
Картинка меняется. Больничная палата. На койке моя мать. Она напоминает скелет. К ней тянутся проводки и трубки. На мониторе две зеленых полосы. Еле - еле искривляются, пока не становятся совсем ровными. Параллельными друг другу. Я не слышу характерного звука, я только вижу. И понимаю, что произошло...
- Ты хочешь, чтобы я остановился? - ворон выворачивает голову, как попугай, смотрит на свою спину.
Я просто киваю...
- А я уже не хочу! Каррр!
Он взлетает. Хлопает крыльями, кружит под потолком. И меня поднимает на ноги и швыряет из стороны в сторону. К стенам, к полу, к куче хлама. Голова кружится, ноги болят, не слушаются руки. И теперь я уже чувствую физическую боль от ударов. Нос улавливает тошнотворный запах. Во рту горечь. Хочется блевать! Но не выходит. Желудок сводит, в горле ком, сердце, как футбольный мяч прыгает, глаза буквально лопаются, легкие жжет огнем.
Я рухнул на пол. Я без сил. Неужели ворон сжалился?
- Продолжим? - спрашивает он.
Сидит рядом, чистит оперение. Как будто ничего не произошло.
- Нет... - я пытаюсь мотать головой, как марионетка.
- Есть вопросы? - ворон склоняет голову на бок.
- Я хочу уйти отсюда...
- Ты же не хотел отсюда уходить. Ты всегда рвался сюда. Каррр!
- Теперь хочу!
- Попробуй! - птица отскакивает в сторону и указывает крылом на дверь.
Я собираю остатки сил и покидаю дом. Я свободен?
5
Мои ноги несут меня прочь от дома, от всего этого ужаса и мрака. От ворона.
Я пробегаю уже в пятый раз мимо одинокого черного дерева. Я крошу черную траву, но она вырастает вновь. Я убегаю от дома, но куда бы я не бежал, строение с пустыми глазницами окон вырастает на моем пути вновь и вновь.
И я падаю перед крыльцом на спину. Часто дышу. Черное небо. Ни одной звезды. Никакой луны. Закрываю глаза. Открываю и вижу его.
Ворон стоит надо мной. Он ростом почти два метра. На нем черные нисподающие одежды. До самой земли. Вместо рук крылья. Голова птичья. Но он напоминает сейчас человека.
- Что это за место? - выдавливаю из себя, кажется, последние слова.
- Ты не узнаешь? Это же твой мир! Ты создал его! - отвечает ворон или то, во что он превратился.
- Я? Если так, я могу повелевать им!
- Нет, не можешь! Этот мир давно повелевает тобой! Ты всего лишь его слуга!
- Я разрушу его! Мне не нужен такой мир!
Я катаюсь по земле, подбираю черные камни, крошу траву и черные цветы. Я бью ногами по сгнившим ступеням. Падаю, поднимаюсь, ненавижу, беснуюсь, ору, не издавая при этом ни звука.
Ворон хмурится. Крылом опрокидывает меня на землю. Наступает на грудь огромной птичьей лапой. Я почти погребен под ней.
- Ты ничего не сможешь здесь сделать. Ты слишком долго создавал этот мир. Ты не готов его разрушить.
- Сколько мне здесь еще быть?! Сколько ты еще будешь мучать меня?!
- Столько, сколько ты заслужил. Но я хочу быть милостив. Я могу исполнить одно твое желание. И я даже знаю, что ты пожелаешь. Не чувствовать ничего. И никогда. Не видеть черноту, не слышать жалобы и просьбы, не чувствовать вони. И чтобы тебя оставили в покое. Это так? Я прав?
- Да! Да! Ты прав! Я этого хочу! Я этого всегда хотел!
Я хватаю полы одежды ворона, глажу его узловатую ногу.
- Я готов исполнить твое желание. Знаешь, кто ничего не чувствует? Мертвые! Ты мертв внутри уже давно. Твоя душа черна, она размером с горошину. Твои родные презирают тебя. Без тебя они вздохнут спокойно. Ты давно ими проклят! Каррр!
Ворон хлопает крыльями, как ладошами. Три раза. Я поднимаюсь с земли и иду в дом. Я поднимаюсь на чердак. Странно, вокруг снова темно, тихо, нет запахов. Я пробую ударить себя. Нет боли. За окном проблески. Занимается утро... Как давно я не видел утра! Я просыпаюсь? Из раскрытого окна летят в лицо капли мелкого дождика. Я встаю на подоконник. И свет озаряет все вокруг...
***
- Мама! Мама! - Пашка тянет молодую женщину за рукав. - А папа меня сегодня заберет из сада?
- Вряд ли?.. Он же всегда занят. Не отставай, опоздаем в сад, а мне еще на работу.
Когда женщина вышла из здания детского сада, на ее телефон позвонила соседка. Пара отрывочных фраз, и телефон выпадает из рук, разбиваясь об асфальт.
Эпилог
Две алые гвоздики ложатся на могильную плиту. На мраморном надгробии фотография мужчины лет тридцати пяти. Довольно симпатичного. Женщина садится на узкую деревянную скамью. На ней черный плащ, под ним черное простое платье, лицо скрыто полупрозрачной черной вуалькой.
- Вот и все... - шепчет она. - Прощай. Спасибо могу сказать только за сына. Больше не за что. Как Пашка? Я говорю, что ты уехал. Надолго. Пока... Он еще ничего не понял. А я поняла. Знаешь, все же скажу спасибо за то, что избавил нас от себя. Я читала твою книгу. Ты правильно о себе написал. И знаешь, мне тебя совсем не жаль! Ты отравил нам всем жизнь! Даже родную мать довел... Не думаю, что ты с ней встретишься. Такие как ты, на небо не попадают. Мне не жаль тебя. Совсем не жаль. Покойся с... Нет, не покойся. Страдай! Страдай, как мы все от тебя!
Женщина идет по узкой тропинке между рядами старых и не очень могил. Она в своих мыслях. Она перестает что - либо чувствовать.
Позади нее качается ветка, слышится шорох. Женщина вздрагивает и оборачивается. Но никого не видит. А только слышит громкое и резкое:
- Каррр!