Власов Денис Геннадьевич
Отступление к победе
"Запомните загадочный тактический приём:
когда мы отступаем, это мы вперёд идём".
(Игорь Растеряев - "Русская дорога").
От автора
Вся история - вымысел. Любые совпадения являются случайными. Историческая достоверность отсутствует.
Глава первая. Ожидание боя
Иван Дорохов сидел возле своего блиндажа, втягивая в лёгкие смесь свежего воздуха и табачного дыма. Вступившее в полную силу утро радовало всех желающих прохладой, природной свежестью и разноголосым птичьим щебетаньем. В такой момент не верилось, что в мире есть что-то плохое, страшное, жуткое. Это, однако, было не так. На планете бушевала самая страшная за всю историю человечества война. Враг рвался к Сталинграду, стремительно накатываясь на разрозненные советские части, разбросанные по степи. Считается, что Сталинградская битва началась 17 июля 1942 года. Через 5 дней враг уже подходил к Дону, от которого до Сталинграда оставалось всего около сотни километров.
Офицер Дорохов только-только закончил военное училище по ускоренной программе. Страна нуждалась в молодых офицерах, особенно нижнего армейского звена. Получив звание младшего лейтенанта, он был направлен командовать ротой, состоящей из таких же новобранцев, каким, откровенно говоря, являлся он сам. Да, Иван учился военному делу, а его солдаты нет, но уравнивало их то, что они ещё не участвовали в серьёзном бою, не слышали над головой свиста пуль и шороха снарядов, не смотрели на фигурки немецких пехотинцев, бегущих в атаку.
Познакомился со своими подчинёнными лейтенант Дорохов ещё в эшелоне, когда они ехали на фронт. По мере возможности, он наблюдал за призывниками, подмечая их привычки, достоинства и недостатки характера. Сначала его немного коробило то, что он будет командовать людьми, некоторые из которых годятся ему в отцы, но это скоро прошло. Иван быстро понял, что можно посоветоваться с бывалыми солдатами, не роняя своего командирского авторитета. Он, конечно, офицер, но всё-таки ещё очень молод, а жизненного опыта у сорокалетних мужиков всяко больше, чем у девятнадцатилетнего парня. К счастью, ему не вскружило голову командирское звание, так что офицер не считал для себя зазорным обратиться за советом к бывалым людям из его роты.
Ветер донёс до него металлический стук. Приехала полевая кухня и солдаты выстроились в очередь за своей порцией гречки. Везунчику средь разваренных крупинок могли попасться и несколько волоконцев мяса, но таких счастливчиков было мало.
"Хорошо, что есть время позавтракать спокойно. Хоть и говорят, что в бой лучше идти на голодный желудок, но этого боя может и не быть. Сидим тут с позавчера, а фашисты так и не появились. Может и сегодня не появятся?" - лениво думал он, пуская ароматный дымок. Вчера комбат говорил, что разведка сообщила о скором приближении противника.
- Завтра или послезавтра мы вступим в бой. Немцы уже на подходе, говорил он на совещании для ротных командиров.
Докурив сигарету, молодой офицер затоптал окурок каблуком сапога и, поднявшись на ноги, сладко потянулся.
"Как же хорошо", - подумал он, взглянув на небо. Облаков не было, так что ничего не мешало любоваться безразмерной синью небесного покрывала. Солнце, недавно показавшееся из-за горизонта, ещё не выжигало всё своими лучами, позволяя ещё некоторое время людям насладиться утренней прохладой.
Поведя взглядом по небу, Иван обнаружил какую-то точку. С такого расстояния было не разобрать, что это такое, но сердце молодого офицера тревожно сжалось от нехорошего предчувствия. Принеся из блиндажа бинокль, он вновь отыскал эту точку, которая оказалось "рамой" - немецким самолётом-разведчиком.
"Эта пташка просто так не летает, так что уже сегодня они появятся. Скорей бы уже, а то сидим здесь без дела. Так хочется уже вломить этим паскудникам!" - подумал молодой офицер, убирая бинокль в футляр.
Дождавшись окончания завтрака и солдатского перекура, Дорохов отправился в окопы. Нужно было посмотреть, как устроились его стрелки, насколько хорошо оборудованы позиции пулемётного взвода, чем занимаются солдаты.
Оказавшись в траншее, Иван вспомнил, как кряхтели накануне его подчинённые, роя окопы полного профиля. Дело было трудоёмким, но зато сейчас можно было шагать по траншее в полный рост, не пригибая головы.
- Кому письмо пишешь, Васютин? - обратился офицер к щуплому пареньку, который, склонившись над бумажным листком, старательно выводил карандашом буквы.
- Домой пишу, товарищ лейтенант, - звонко ответил тот, вскакивая на ноги, - чтобы батя да мамка знали, что со мной всё в порядке. А ещё хочу узнать, как невестушка моя поживает. Давненько от неё писем не было, уж не нашла ли она себе другого.
- Всё может быть, - ответил младлей, сам однажды столкнувшийся с женской неверностью, - но больше похоже на перебои в почтовой конторе. Да и с кем она тебе изменить может, если сейчас всех мужиков от 18 до 50 лет на фронт забирают?
- Вы думаете? - воскликнул паренёк, уставившись на командира глазами, в которых появилась надежда на то, что его подозрения ошибочны.
- Очень похоже. Я и сам в училище только одно письмо получил, в котором меня мать упрекала, что я не ответил на три предыдущие весточки. Так что, как я думаю, здесь всё дело в почте.
Подбодрив Васютина, комроты отправился дальше. Подойдя к сидящему на корточках русоволосому парню, рассматривающему на фотокарточке девушку с красивым лицом, но одетую в платье, которое явно не шло её фигуре.
- Невеста? - поинтересовался комроты.
- Так точно, товарищ младший лейтенант, - браво отрапортовал парень, мигом оказавшись на ногах, вытягиваясь перед начальством.
- Не тянись, Лодкин, не на параде, - поморщился Дорохов, - А что ещё за фотографии у тебя лежат рядом, - продолжил выспрашивать у рядового командир.
- Это, - парень немного смутился, - это вид Волги летним утром. Я вам в поезде рассказывал, что я рыбак. Все мои предки были рыбаками, вот и я пошёл по их стопам. Очень я тоскую по Волге и рыбалке.
- Да мы, считай, уже на реке, - хмыкнул старший по званию.
- Это Дон, а не Волга.
- Ну, для меня-то разницы нет, - улыбнулся Дорохов.
- Разница есть, это вам любой рыбак скажет.
- Может и так, не буду спорить. Сейчас главное, чтобы немцы не рыбачили на Волге, а уж мы после войны своё возьмём: ты в рыбалке, я в институте, Елдыбаев в выращивании хлопка.
- Согласен, товарищ лейтенант, - сказал солдат и бережно погладил прислонённую к задней стенке траншеи мосинку.
Распрощавшись с Лодкиным, Дорохов увидел уже упомянутого Елдыбаева. Тот сидел на корточках и тихо что-то напевал.
- Здорово, Елдыбаев! Как настроение?
- Так точно, товарища командира, настроение хорошее! - звонко ответил рядовой, вскакивая на ноги.
- Готов бить немца?
- Так точно! Фашиста сикир-бошка, как учит нас вождя Сталин.
- Добро. Служи, Елдыбаев! - похлопал того по плечу Дорохов и пошёл дальше. Он знал, что этот парень состоял в КомСоМоле, был на хорошем счету и уже стал кандидатом на вступление в ВКПБ в своём родном Узбекистане.
Обойдя позиции, командир в целом остался доволен осмотром. Всё было нормально, а мелкие недочёты быстро устранены подчинёнными. Его стрелковая рота готова отразить атаку вражеской пехоты, а танки ожидала приданная ему батарея 45 ММ орудий. Лишь бы солдаты не подвели и не поддались панике, увидев грозные вражеские махины. Для новобранцев это будет серьёзным испытанием. Кто его выдержит, а кто нет? Ответы на все вопросы даст только реальный бой.
Глава вторая. Встреча с врагом
День шёл своим чередом. Часовая стрелка миновала одиннадцатую отметку и потихоньку стала приближаться к двенадцатой. Вдруг слабый ветерок донёс звук моторов. Первым его услышал Лодкин.
- Танки! - крикнул он, - Нужно предупредить командира.
- Вот ты и сбегай, - хмуро бросил ему сорокалетний Сояров.
Через минуту Дорохов уже находился в своём отдельном окопе, который был вырыт на холме позади основной траншеи. Откровенно говоря, называть это маленькое возвышеньице холмом можно было лишь с большой натяжкой, поскольку возвышался над местностью так называемый "холм" максимум метра на два. В условиях степи, однако, даже такое возвышение могло сойти за холм. Оказавшись в своём окопе, Дорохов поднял бинокль к глазам.
"Наконец-то"! - подумал он, ощутив лёгкий мандраж. Лодкин ошибся, это были не танки. По степи катили мотоциклисты.
"Один... Два... Три... Восемь", - быстро сосчитал вражеские силы комроты, - "разведчики катят. Нужно будет подпустить их поближе и дать залп из винтовок".
Выскочив из командирского окопа, он быстро преодолел три десятка метров и спрыгнул в основную траншею.
- Сушков, - обратился он к первому попавшемуся солдату, - передай, чтобы огонь открыл только пулемёт Мазинцева, остальные должны молчать. Это разведчики, так что не нужно перед ними раскрывать все возможности нашей обороны. Рядовым распределить цели и сделать залп из винтовок по моей команде. Мазинцев открывает огонь по уцелевшим только после залпа. Выполнять!
Парень помчался по траншее, а Дорохов побежал в свой командирский окоп. Он извлёк припасённую упаковку сигнальных ракет, выбрал красные и приготовился. До мотоциклистов оставалось около восьми сотен метров. Фашисты не торопились, но и не задерживались, планомерно катя вперёд. Вот расстояние до врагов сократилось до полукилометра, до четырёхсот метров, трёхсот.
"Пора", - дал сам себе команду младший лейтенант и, подняв руку с сигнальной ракетой, отведя её чуть в сторону, дёрнул кольцо.
Красный шар огня со свистом унёсся в небо. Через секунду солдаты открыли огонь из мосинок. Залп получился довольно слаженным. Все 112 стрелков выстрелили за полторы секунды, оглашая округу басовитым, каким-то даже солидным грохотом винтовки Мосина. Из восьми мотоциклов на колёсах остались лишь два, один из которых оседал на пробитых шинах. Пулемётчик именно того мотоцикла открыл огонь по советской траншее. Ему ответил двадцать седьмой "Дегтярь", мигом смяв фигурку врага и уронив вражеское транспортное средство на землю.
Второй уцелевший мотоцикл оказался более сообразительным. Не открывая огня, он резко развернулся и рванул назад, быстро развив максимальную скорость. В след ему, конечно, стреляли, но попали только по колёсам. Последнему мотоциклу фашистов всё-таки удалось уйти, отчаянно дымя пробитыми покрышками.
Первое столкновение с врагом закончилось в пользу Красноармейцев. Это, однако, была только разведка, так что основные испытания ждали советских солдат впереди.
Буквально через час послышалось басовитое рокотание. Это говорило о том, что немцы пустили вперёд танки. Они показались внезапно, словно материализовавшись из клубов поднятой ими самими пыли.
Бросив свой НП, Дорохов заскочил в солдатскую траншею и заорал:
- Всем передать по цепочке! Танки подпускать как можно ближе! Огонь открывать только по пехоте, если она пойдёт за танками! Для танков приготовить гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Старайтесь бросить гранату ему под гусеницу. Недобитка быстро успокоят наши артиллеристы.
Боевые машины шли двумя ромбами по четыре в каждом. Всего их было восемь, так что такая конфигурация была для врагов привычна. Открыли огонь фашистские танкисты издали, пытаясь накрыть из своих орудий советскую траншею. Останавливаясь на короткое время, они выплёвывали снаряды, окутывая хоботки стволов дымами, а затем вновь продолжали движение.
"Хорошо, что они не знают о наших артиллеристах. Лишь бы те подпустили их ближе, а не перестреливались с этими гадами на большой дистанции", - думал комроты, сжимая в правой руке свой офицерский ТТ, от которого сейчас не было никакого толка. Один из снарядов разорвался перед бруствером, слегка осыпав младлея землёй. Танки приближались. Их рычание становилось всё громче, а земля, в которую зарылась советская пехотная рота, стала отчётливо дрожать.
Когда до вражеских танков осталось около четырёхсот метров, батарея сорокопяток дала залп. Он оказался довольно удачным, поскольку одна машина остановилась и задымила, а ещё две бестолково закрутились на месте, лишившись гусеницы. Враг немедленно перенёс огонь в тыл окопавшихся пехотинцев, пытаясь нащупать артиллеристов. Потерявшие гусеницу танки, перестали вращаться и тоже открыли огонь по обороняющимся.
Маневрируя, вражеские танки всё ближе подходили к советским окопам. Вот ещё один задымил и остановился, не доехав до траншеи буквально полтораста метров. Приказа отдавать не потребовалось. Вся линия обороны громыхнула беспорядочной стрельбой, обстреливая выбирающихся из железной машины фашистов. Судя по всему, никому из экипажа подбитого танка уйти не удалось.
Оставшиеся 4 танка добрались до окопов, но навстречу им полетели гранаты. Без поддержки пехоты, грозные машины мало что могли сделать с советскими солдатами. Отчаянная стрельба из танкового пулемёта не могла полноценно защитить фашистских танкистов от гранатометателей. Потеряв ещё два танка, фашисты начали отступать. Уцелевшие боевые машины, пятясь задним ходом, яростно отстреливаясь, уходили. Один из них даже смог взять на буксир танк, который потерял гусеницу. Возможно, что отбуксировали бы и второй, но тот к тому моменту был уже подбит и жарко дымил. Попытка прорваться к Дону сходу не удалась. Немцы, получив отпор, осознали, что взять нахрапом советских солдат не выйдет.
Результат прошедшего столкновения советские воины явно могли занести себе в актив. На поле брани осталось 5 вражеских танков. Без потерь, однако, не обошлось. Три десятка пехотинцев оказались убиты и 25 человек получили ранения. Учитывая безвозвратные потери, которыми на канцелярском языке военной бюрократии именуются убитые солдаты, а также потери санитарные, которыми на том же языке называют раненых военнослужащих, рота потеряла 55 человек из своего боевого состава.
Глава третья. между молотом и наковальней
Больше в этот день фашисты вперёд не лезли. Поняв, что сходу прорваться к Дону не выйдет, они решили подготовиться, перегруппировать силы и только тогда уже пойти в атаку. Такое поведение врага устраивало советскую сторону. Разбросанные по степи части Красной армии требовалось собрать в единый кулак, чтобы отстоять Город Сталина.
Пришло очередное утро, пытаясь убедить людей, что мир волшебен, а жизнь прекрасна. В последнем солдаты не сомневались, но воспоминание о вчерашнем бое быстро выбило из их голов мысли о хорошем. В их реальности всё прекрасное пожирала своей ненасытной пастью война.
Солнце только начало своё извечное шествие по небу, когда Дорохов вновь увидел немецкую "раму". Едва вражеский воздушный разведчик скрылся, послышалось гудение множества моторов. В очередной раз подняв бинокль к глазам, он увидел многочисленные точки, приближающиеся к ним.
- Воздух! - заорал он, - всем укрыться в окопах, там будет шанс уцелеть.
Иван быстро огляделся и увидел Сушкова.
- Сергей, - обратился он к нему по имени, - быстро передай по траншее, чтобы сидели и не высовывались. В окопе шансов остаться в живых будет явно больше, чем вне его. Беги!
Через пару минут "лаптёжники" налетели на советскую роту. Дорохов впервые находился под бомбёжкой на передовой. В городе всё-таки не было так страшно. Там можно было укрыться в убежище, можно было помогать жителям в поисках зажигательных бомб, в общем, заниматься делом, а не лежать в окопе, ожидая решения своей судьбы, когда от тебя ничего не зависит. Будь ты трусом или храбрецом, вопи от ужаса или выкрикивай патриотические лозунги, плач или матери врага, это ничего не изменит. Он не орал, не матерился, а просто лежал, закрыв голову руками, понимая, что ничего большего он сделать не может.
С неба сыпались бомбы, принуждая землю вздрагивать, словно под ударами электротока. Над головой выли сиренами Юнкерсы, заставляя вжавшихся людей белеть от жуткого страха. Страх, однако, нужно было если не победить, то хотя бы усмирить, ведь он приведёт к панике, к бегству, а на открытом воздухе бегущий человек станет отличной мишенью для пулемётчиков с вражеских самолётов.
Казалось, что это никогда не кончится, что кошмар будет продолжаться вечно. В мире не осталось ничего, кроме жуткого воя, грохота разрывов бомб, дрожащей земли.
"Хорошо, что на свете нет ничего вечного", - была его первая осознанная мысль, когда на мир обрушилась оглушительная тишина. Немцы отбомбились и улетели, сбросив на прощанье, как это было у них принято, дырявые бочки.
Комроты обнаружил, что его довольно прилично засыпало землёй. Откопавшись, он встал на подрагивающие ноги и дрожащими руками ощупал себя. Вроде всё было цело. Обойдя полосу своей обороны, он принял доклады от взводных. Оказалось, что рота потеряла ещё пятерых человек убитыми и 7 раненными,. Трое из пятерых, не выдержав такого ужаса, в панике бросились бежать, сами не зная куда. Двоих нашли на краю полузасыпанного окопа. В его роте, которая ещё позавчера была укомплектована почти по штату, осталось чуть менее сотни активных штыков. Кроме того, бомбы уничтожили 3 из 5 противотанковых 45 ММ орудий.
Было от вражеской бомбардировки и другое последствие. Фашистские авиаторы произвели налёт не только на линию обороны советских войск, но и на тыловые населённые пункты. За спиной стрелковой роты под командованием Дорохова находилась Пятиизбянка. В этой деревне или хуторе (офицер не разбирался в таких вещах) находился их батальонный штаб. В настоящее время Пятиизбянка горела, извергая в летнее небо столбы дыма.
Едва потрёпанная рота пришла в себя, как показались немецкие танки. Сейчас их было 6, а не 8, как вчера, но за боевыми машинами, развернувшись в цепь, бежала пехота. Это было намного опаснее вчерашней атаки.
- К бою! - заорал сорванным голосом Дорохов, отчего его крик стал похож на громкое карканье, - Всем занять позиции! Пришёл наш час, братцы! Кто струсит и побежит, лично расстреляю!
Для достоверности угрозы он вырвал из кабуры свой ТТ, хотя сам не знал, хватит ли у него решимости расстрелять безоружного человека, который, помимо прочего, не враг, а советский человек.
Танки приближались, ведя огонь из орудий. Уцелевшие сорокопятки молчали, подпуская врага на минимальную дистанцию. Когда расстояние до машин противника сократилось до трёхсот метров, три уцелевших орудия дали залп.
"Метко бьют!" - восхищённо подумал Дорохов, видя один танк окутанным дымом, а второй с разорванной гусеницей. Тот, прекратив бестолковое вращение, открыл огонь из орудия и пулемёта, поддерживая своих.
Тем временем из траншеи открыли огонь его пехотинцы, в том числе и пулемётный взвод. Около десятка фашистов упало. вражья пехота залегла, а танки сосредоточили огонь на пулемётчиках. Они продолжали движение, поливая пространство перед собой пулемётным огнём, вспахивая оборону советских солдат снарядами, полосуя плодородную землю звеньями гусениц.
Немецкая пехота вновь поднялась и устремилась вперёд. До советских окопов им оставалось пробежать всего 200 метров. Замолчавшие было пулемёты вновь разродились очередями. Стреляли по врагам, правда, только пять пулемётов из восьми. Три пулемётных гнезда было разворочено прямыми попаданиями танковых снарядов.
Фашистские танки прибавили хода, а за ними ускорилась и пехота. Вот грозные железные машины достигли окопа. Два танка остались крушить гнёзда пулемётного взвода, остальные, преодолев линию траншеи, поехали разбираться с батареей сорокопяток. Внезапно 1 танк, крушивший пулемётное гнездо Мазинцева, вздрогнул и почти подпрыгнул. Из всех его щелей повалил густой дым. Никто не знал, что находившийся в пулемётном гнезде старший сержант Мазинцев сумел подтащить к себе связку гранат и 3 бутыли с зажигательной смесью, которые каким-то чудом до сих пор не разбились. Всё это взорвалось в один момент, уничтожив немецкий танк. О героическом поступке пулемётчика никто и никогда не узнал, но он пожертвовал собой неради славы, а ради родины.
Связь всё ещё действовала. Дорохов орал в телефонную трубку:
- Шесть танков при поддержке до двух рот пехоты... Танки прорвались. Я видел 3 подбитых. Пришлите хотя бы 1 или 2 танка! От пехоты попробую отби...
Офицер был вынужден прерваться, поскольку в этот момент в окоп влетела немецкая "колотушка" - граната с длинной деревянной ручкой. На своём потоке Дорохов был лучшим гранатомётчиком. Он бросал эти ручные бомбы на любые дистанции, мог попасть кому угодно и куда угодно. К примеру, однажды он заметил проходившего мимо учебного полигона повора. Одет работник кухни был в рубашку, которая оказалась в тот момент расстёгнутой. Между воротником и шеей толстого повора было довольно пространства, чтобы сделать то, что задумал Иван. К слову сказать, именно за такую одежду повор получил среди курсантов кличку "Парус". Взяв учебную гранату, Иван с трёх десятков метров запустил её так точно, что деревянная чушка с ручкой угодила повору точно за шиворот. Тот сначала подумал, что ему за ворот рубахи упала какая-то палка. Когда он разглядел, какой именно предмет оказался в его рубашке, то чуть не хлопнулся в обморок.
Сейчас в окоп прямо к нему влетела немецкая граната. Не успев ни о чём подумать, действуя на вбитых в училище рефлексах, Иван быстро наклонился, схватил гранату за длинную ручку и, стремительно распрямившись, с силой бросил её вперёд и чуть-чуть вверх. Буквально через секунду раздался взрыв и по брустверу застучали осколки.
- Твою мать! - выдохнул Дорохов, но развить свою мысль не успел. В траншею начали запрыгивать немцы. Ближайший от офицера фашист оказался всего в паре метров. Хорошо, что он не сразу заметил красноармейского командира. Времени оставалось мало, поэтому, выхватив пистолет, младший лейтенант подскочил к врагу и рукоятью сильно ударил его по затылку. Раздался противный хруст. Враг повалился на дно траншеи, а Дорохов уже бежал дальше, передёргивая затвор ТТ. Второго врага он убил из пистолета, выпустив в него 3 пули. На третьего немца он израсходовал весь оставшийся магазин, но попал только дважды. Патроны закончились. Выхватив из рук последнего убитого им врага нож, Дорохов помчался дальше. Внезапно чуть ли ни на голову ему свалился фашист. Они сшиблись в рукопашной схватке. Враг весьма проворно орудовал автоматным прикладом, а Дорохов пытался достать его ножом. Немец отражал атаки советского офицера с помощью корпуса своего МП-40, сам переходя в контратаки.
Одна из атак Ивана достигла своей цели. Он сильно ранил фашиста в правую руку, в которой тот держал автомат. Перебросив оружие в левую, фашист немедленно нанёс сильный удар, метя прикладом в лицо офицеру. Тот успел отклониться, но сделал это недостаточно быстро, за что и поплатился. Сильный удар отбросил его назад. Дорохов чудом удержался на ногах, но нож выронил. В последний момент заметив мелькнувший приклад, он отдёрнул голову из-под удара и, схватившись за автомат, резко вырвал его из рук гитлеровца. Теперь противники остались без оружия. Решить, кто из них выйдет победителем из схватки, им предстояло голыми руками.
Они сшиблись, пытаясь достать друг друга. У немца были длиннее руки, но Иван оказался более проворным. Извернувшись, он поднырнул под руку врага и от всей души зарядил в вытянутую вражью харю. Немец покачнулся, но самообладания не потерял, двинув неожидающего такого подвоха офицера ногой в голень. Чтобы не упасть, Иван схватился за врага. Они упали оба, но фашист оказался сверху. Его руки сомкнулись на горле офицера. Перед глазами комроты замелькали серые круги. Прекратив попытки отодрать цепкие пальцы врага от шеи, Иван изловчился и со всей силы ткнул большим пальцем фашиста в глаз. Он почувствовал, что тот погрузился в глазницу по самую фалангу. Выдернув его, Иван ощутил влагу на коже. Немец взвыл и принялся кататься по дну окопа. О своём противнике он на какое-то время забыл, чем Дорохов и воспользовался. Быстро вскочив на ноги и оглядевшись, он обнаружил сапёрную лопатку. Подхватив её, Дорохов нанёс сильный удар ребром металлического полотна по голове немца, прекратив его муки.
Осмотревшись налитыми кровью глазами, Иван обнаружил, что врагов больше нет. Выглянув из окопа, комроты увидел немцев, отходящих под прикрытием единственного оставшегося танка.
Глава четвёртая. Недоброе затишье
Атака была отбита, но какой же ценой? Говоря языком штабных бюрократов, в роте осталось 29 человек боевого состава, считая и самого комроты. Одна серьёзная немецкая атака, перешедшая в рукопашную, привела к огромным потерям. Удерживать свою полосу обороны таким числом бойцов было невозможно.
Обойдя позиции, подсчитав потери и подбодрив бойцов, Дорохов попытался связаться с батальоном, чтобы доложить о своих потерях. Штаб не отвечал. Как говорилось ранее, он находился в Пятиизбянке, которую фактически уничтожил налёт немецкой авиации.
Найдя ротного старшину Тарасова, Дорохов оставил его на хозяйстве, а сам отправился в Пятиизбянку. Преодолев скорым шагом 3 километра, комроты оказался в деревне. Впрочем, в саму деревню он не попал, поскольку находиться там было просто опасно. Пожар всё ещё бушевал в Пятиизбянке, пожирая дома местных жителей. Деды, женщины и подростки прикладывали огромные силы, чтобы потушить огонь, пытаясь спасти хоть что-то, но пока у них это плохо получалось, ведь для распространения огня были все условия: небольшой ветерок, жаркая погода, обилие высохших деревянных материалов.
Заметив деда, который командовал противопожарными работами, офицер подошёл к нему.
- Я вижу вон там осёдланную лошадь. Могу я её взять на время?
- А, красный командир, значить? - оглядев парня, хмыкнул дед, - Давай так, ты мне солдат дай, а я тебе лошадь. Видишь, у нас мужских рук не хватает.
- Ага, я тебе, папаша, солдат, а вдруг "Фрицы" попрут?
- Дык нам всех и не треба. Нам бы человек десять.
- Пятерых могу прислать.
Немного поторговавшись, решили, что офицер получает лошадь, а местным жителям помогут тушить пожар 7 красноармейцев из роты Дорохова.
Запрыгнув седло, Иван прежде всего вернулся в расположение своего подразделения. Отобрав семерых солдат, он наказал им идти в Пятиизбянку и помочь местным жителям.
- Вечером вы должны вернуться в расположение, даже если огонь победить не удастся, - наказал командир.
Сам же Дорохов отправился на лошади в штаб полка, который располагался в Калаче.
Подъехав к двору, гденаходился полковой штаб, комроты привязал коня к столбу и вошёл в ворота. Мозговой центр полка находился в просторном доме, который, по всей видимости, принадлежал местному главе. В первой комнате сидели писари и связисты. Пройдя во вторую, он обратился к адъютанту:
- Полковник здесь?
- Полковник занят, - отозвался молодой парень в звании младшего лейтенанта, даже не оторвав взгляда от бумаг.
- Штаб моего батальона разбомбили, пришёл за получением дальнейших приказаний.
- Это 211-ый? - спросил адъютант, отрываясь от бумаг и оглядывая офицера.
- Он самый.
- Полковник как раз интересовался, почему нет связи с батальоном. Сейчас доложу.
Парень скрылся за следующей дверью. Появившись через минуту, он сказал: заходи, полковник требует.
Войдя в просторное помещение, половину которого занимал стол с наваленными картами, Дорохов, отдав честь старшему по званию, доложил:
- Товарищ полковник, младший лейтенант Дорохов по вашему приказанию прибыл!
- Вольно. Садись и докладывай!
Иван быстро обрисовал комполка сложившуюся обстановку.
- Эх, ничем порадовать тебя не могу. Пока заменить вашу роту мне нечем. До завтрашнего вечера подкрепления не будет, так что до этого времени вам нужно держаться. Всё понимаю, - поднял он указательный палец в останавливающем жесте, - но пока ничего поделать не могу. Сейчас направлю часть солдат из охраны штаба в Пятиизбянку, пусть ознакомятся с ситуацией и доложат подробности. Свободен!
Чётко развернувшись через левое плечо, Дорохов вышел от полковника.
"Держитесь", - мысленно ругался он, - "А если немцы такими же силами полезут, как сегодня, то нас всех перебьют к хренам собачьим, да ещё и появится угроза окружения.
Перекусив в Калаче, Дорохов отправился в роту. Заехав в Пятиизбянку, он увидел, что общими усилиями огонь потушили. Местные жители ходили по разорённому поселению, собирая уцелевшие вещи.
- Справились, как я вижу, с пожаром? - поинтересовался он у деда, возвращая тому лошадь.
- Справились-то справились, да сам видишь, уцелело совсем мало домов. Теперича вона пришёл приказ, эвакуируют нас. Сегодня ночью будем отправляться.
- Ясно, - отозвался офицер, а сам подумал, что командование, по всей видимости, не планирует долго удерживать этот берег Дона.
Прибыв в подразделение, Дорохов окунулся в текущие хлопоты. Узнав, что раненные отправлены в тыл, а солдаты накормлены, комроты собрал взводных. Откровенно говоря, трое из четырёх командиров взводов были назначены сегодня после прошедшего боя из оставшихся в живых солдат. Командиров же отделений он назначать пока не стал, поскольку в условиях, когда в роте осталось всего 29 человек, это не имело никакого смысла.
- Начальство приказало нам оборонять наши позиции любой ценой, - начал свой рассказ Дорохов, - Мне было сказано, что нам нужно продержаться до завтрашнего вечера, а потом нас сменят. Вопросы?
- А если немцы полезут такими же силами, как сегодня? - поинтересовался Лодкин, один из новоиспечённых взводных.
- Я и сам над этим думал. Нам приказано держаться, значит будем держаться. Приказы не обсуждаются, а выполняются. Ясно?
- Так точно, товарищ младший лейтенант!
- Хорошо. Ещё вопросы есть? Тогда разойдись!
Ночь прошла спокойно. "Фрицы" постреливали, но без особой настойчивости. Большую часть тёмного времени суток над передовой стояла оглушительная тишина. Это затишье нервировало Дорохова больше, чем бой. Он чувствовал, что немцы затихли не просто так, а что-то задумали. Поразмыслив, он решил, что это не его ума дело, а вышестоящих начальников. Закончив таким образом внутреннюю дискуссию, Иван завалился спать прямо на траве перед блиндажом, подстелив кусок брезента. Стояло лето, так что сон на свежем воздухе был предпочтительнее ночлега в землянке под двухнакатной крышей из брёвен.
Утро не принесло никаких новых известий. В тылу у немцев шумели моторы, но в атаку на позиции роты фашисты пока не шли. Они явно что-то затевали и Дорохов не вылезал из своего командирского окопа, наблюдая за врагом в бинокль.
Внезапно слабый ветерок принёс гул канонады. Фашистские орудия обстреливали участок фронта, за которым находилась переправа и Калач. Прямо во время артиллерийского обстрела появились немецкие "лаптёжники". Девятка этих стервятников, преодолев по воздуху Дон, принялась пикировать на расположившийся на левом берегу посёлок, который станет городом только через 9 лет.
"Немцы решили ударить там", - понял Дорохов, - "Мы, видать, крепко им надавали по зубам, раз к нам больше не суются".
Младлей был прав. Фашисты решили выйти к Казачьей реке именно в районе Калача. Здесь сыграло роль ещё и то, что гитлеровцы имели надежду захватить мост через Дон, чтобы продолжить наступление на Сталинград безотлагательно.
Сражение возле Калача шло весь день. На участке роты Дорохова немцы в наступление не переходили, ограничиваясь редкими пулемётными и артиллерийскими обстрелами. К несчастью, один из снарядов разорвался рядом с траншеей, сбрив, словно бритвой, половину головы одного из его бойцов. В роте к вечеру 24 июля осталось 28 человек, способных держать оружие и сражаться.
Когда солнце уже касалось линии горизонта, собираясь передать свою власть ночи, звуки боя в районе Калача стихли. Дорохов мог только гадать, чем там всё закончилось. Если всё хорошо и атака врага отбита, то его роту сменят на передовой, если же фашисты прорвались, то это могло привести к самым печальным последствиям. Младшему лейтенанту оставалось лишь ждать приказов от батальонного или полкового начальства, но их до сих пор не было.
Глава пятая. Переправа, переправа!
Солнце закатилось за горизонт, погрузив мир в ночную прохладу. Природа вздохнула с облегчением. Дневная жара закончилась, наступило время освежающей степной ночи.
Дорохов не находил себе места. Он расхаживал перед своим блиндажом, словно часовой на посту. Двадцать шагов, разворот, снова двадцать шагов и так вновь и вновь. В очередной раз отойдя на двадцать шагов от своего блиндажа, младлей услышал слабый вскрик и звуки возни, доносившиеся со стороны часового Лодкина, который в эту ночь должен был охранять комроты от вражеских диверсантов.
Поспешив в ту сторону, Иван увидел, что часовой сидит на спине какого-то щуплого парня, заломив тому руки.
- Что здесь происходит? - обратился он к Лодкину.
Держа пленника за выкрученные руки, Лодкин вскочил и легко вздёрнул щуплого паренька на ноги.
- Товарищ младший лейтенант, во время несения дежурства возле вашего блиндажа, мной задержан вот этот супчик. Сам на меня набежал и почему-то в драку полез.
- А вы, Лодкин, окликали его? - поинтересовался Дорохов.
- Никак нет, товарищ младший лейтенант, не успел.
- Ну-ка, дай я на него взгляну. О, да я его видел вчера в штабе полка. Кажется, это писарь? Я прав, парень? - обратился он к задержанному.
- Так точно, товарищ младший лейтенант. Иду к вам с приказанием от товарища полковника.
- Давай зайдём в блиндаж! Лодкин, охранять, никого не впускать!
Расположившись в блиндаже, он принял пакет от писаря и, вскрыв его, прочитал следующий текст:
"Младшему лейтенанту тов. Дорохову. Приказываю: оставить занимаемые позиции западнее х. Пятиизбянский и, переправившись через р. Дон, поступить в распоряжение ком. 212 СБ тов. Сурыги не позднее 08:00 25.07.42.
Тов. Свистунчиков".
- На словах что-то велено было передать? - спросил он у Писаря.
- Никак нет. Вот только, - замялся тот.
- Что?
- Немцы прорвались к Дону. Когда я на лошади переправился и отъехал от моста на пару километров, то увидел, как к мосту выскочили немецкие танки. Сапёры едва успели взорвать мост. Сейчас там немцы.
- Очень мило! - хмуро буркнул Дорохов, пододвигая карту.
- Ладно, найди старшину Тарасова, пусть он тебя покормит, а мы пока подумаем, как нам выбираться из этой ж...
Выйдя из блиндажа, он отправил Лодкина за остальными взводными. Когда комвзводов собрались, он начал совещание. Поведав о полученном приказе, Дорохов сказал:
- Я считаю, что нужно переправляться прямо в районе Пятиизбянки. Мостов там нет, да и лодки, скорее всего, местные жители все увели, но можно соорудить какой-никакой плот из досок заборов, стен домов и т.п. Всё будет легче. А если мы останемся здесь, то не только не выполним приказ, но и рискуем уже завтра оказаться в окружении. Сегодня немцы прорвались к переправе, а завтра начнут очищать правый берег от наших частей. Нужно отходить, пока эта мышеловка не захлопнулась. Если у кого-нибудь есть другое предложение, пусть он его выскажет.
Предложений не было.
- Тогда действуем так, как я сказал. Кстати, вы знаете, сколько людей у нас умеют плавать?
Опросив каждого взводного, Дорохов пришёл к выводу, что преодолеть реку могут едва ли десяток человек из его роты. Восемнадцать бойцов, не умеющих плавать, нужно как-то переправить на левый берег могучего Дона.
- Не волнуйтесь, товарищ лейтенант, - вдруг подал голос Лодкин, - с переправой проблем не будет.
- Что ты хочешь этим сказать? - обратил на него удивлённый взгляд Дорохов.
- Просто поверьте, что всё будет хорошо, - сказал Лодкин и посмотрел командиру в глаза. Взгляд взводного излучал уверенность и Иван, сам не зная почему, поверил своему подчинённому.
Собрались быстро и тихо. Немцы до утра не должны понять, что красноармейцы отступили. Проблема возникла только с единственной уцелевшей сорокопяткой. Её решили взорвать. Немцы, услыхав отголосок взрыва, немного постреляли из пулемёта, но на этом дело и кончилось.
Добравшись до Пятиизбянки, они пошли по одной из её улиц к Дону. Заметив чудом уцелевшую табличку, Дорохов осветил её фонарём и прочёл: ул. Липовая.
"Наверное, здесь когда-то росли липы. Сейчас видны лишь обгорелые стволы, которые в свете фонаря смотрятся довольно жутковато", - подумал офицер.
Выйдя к реке, солдаты сложили на берегу вещи, которые они несли с собой, и отправились на поиски лодок. Если же найти их не удастся, то красноармейцы должны были собирать доски, брёвна и другой плавучий материал.
Ни одной лодки найти не удалось, зато притащили много досок и другого деревянного хлама. Соорудив какое-то подобие плота, они спустили его на воду и стали грузить мешки с вещами. Их самодельное плавсредство серьёзно осело в воду, но на плаву держалось. О том, чтобы посадить туда ещё и солдат, не могло быть и речи. Люди должны стать для плота движущей силой, которая переправит его к другому берегу.
- Будем плыть и толкать его перед собой, - вздохнул Дорохов, - Кстати, Лодкин, что ты там говорил о том, что переправа не станет проблемой?
- Я от своих слов не отказываюсь, товарищ лейтенант.
- Ну-ну, - скептически хмыкнул комроты, жалея о том, что поверил глазам этого хитрюги.
Отойдя от всех метров на 20, Лодкин, сняв сапоги и закатав брюки, вошёл в воду по колено. Наклонившись, он сделал движение руками, словно обнимая весь мир, а затем коснулся чего-то на своей груди. Заинтересовавшись, Дорохов подошёл к кромке воды и посмотрел на Лодкина сбоку. С его позиции он мог наблюдать лишь правую сторону лица взводного, но даже это помогло увидеть, что его губы шевелятся, словно парень что-то шепчет. Вдруг вода заволновалась, по ней разошлись круги и под самой поверхностью как будто что-то промелькнуло. Дорохову показалось, что это был человеческий силуэт, только какой-то странный. В чём заключается эта странность, младлей не понял, но за то, что она была, он мог поручиться.
Через какой-то десяток секунд всё закончилось. Лодкин выпрямился и, развернувшись, зашагал к берегу.
- И что это значит? - подойдя к комвзвода, спросил Иван.
- Всё в порядке, товарищ младший лейтенант, можно переправляться.
- Объясни!
- Вы мне всё равно не поверите. Да и нет сейчас на это времени. Если захотите, то объясню после того, как мы окажемся на том берегу.
- Надеюсь, что мы там действительно окажемся, а не останемся между ними, - буркнул Дорохов и пошёл к солдатам.
Переправа началась. Это было странное зрелище: кучка людей переплывала реку, держась за доски, брёвна, какой-то мусор. Только 10 человек, включая самого комроты, плыли самостоятельно. Нужно было преодолеть около трёх сотен метров реки, чтобы оказаться на другом берегу. Тихий Дон оказался не таким уж и тихим. Иван почувствовал, как течение ощутимо сносит его в сторону. Оглянувшись, он с трудом увидел некоторых ребят. Недалеко от него, держась за бревно, взбалтывал ногами воду полковой писарь Семён, далеко вперёд уплыл Серёга Лодкин, где-то слышалось сопение тех, кто толкал плот с вещами, оружием и боеприпасами.
Вдруг Семён сдавленно вскрикнул, испуганно ойкнул и скрылся под водой. Одинокое бревно, разок перевернувшись, спокойно поплыло по течению. Иван рванул в ту сторону, выкладываясь изо всех сил. Он увидел голову полкового писаря, которая показалась над водой совсем не в том месте, где ожидал офицер. Глаза паренька, круглые от испуга, смотрели на Дорохова, излучая волны страха. Приглядевшись, комроты понял, что Семён движется в воде довольно быстро. Неумеющий плавать солдат, бестолково бьющий по воде руками, не мог перемещаться с такой скоростью, но он стремительно плыл, догоняя упущенное бревно.
"Странное что-то происходит", - подумал младший лейтенант и повёл глазами по сторонам, ища помогавшего писарю солдата. На поверхности воды никого не было видно, зато вода как-то странно бурлила, словно в ней работал винт моторной лодки. Присмотревшись, Дорохов увидел что-то перламутровое, стремительно двигающееся под водой. Вода от работы этого странного предмета бурлила и завихрялась, оставляя видимый след на поверхности. Ещё раз бросив взгляд на Семёна, Дорохов обратил внимание, что тот движется с ненормальной скоростью, находясь при этом в вертикальном положении.
"Получается, что ногами плыть он себе не помогает", - ещё больше удивился Иван, присматриваясь к писарю. И он увидел. Он увидел тонкие ручки, которые могли принадлежать только какой-нибудь девице. С расстояния в полтора десятка метров Дорохов разглядел бледную кожу, тонкие и какие-то изящные запястья, кисти рук с длинными и тоненькими пальчиками.
"На такие пальчики хорошо Надевать колечки", - почему-то подумал он. Было ясно, что девица с такими изящными ручками даже ведро воды поднимет с заметным трудом, а уж о том, чтобы удержать на плаву взрослого человека, не могло быть и речи. Тем не менее, эти ручки не только без особых усилий удерживали писаря на поверхности, но и быстро тащили его к бревну.
Молодой офицер хотел присмотреться к этой картине получше, но не успел, поскольку Семён достиг потерянного бревна и вцепился в него, словно кладоискатель в золотую статую. Девичьи руки тотчас разжались и что-то рванулось под водой. Иван увидел мелькнувшую зелёную полосу, а ещё... Тут произошло непредвиденное. Рванувшееся нечто, по всей видимости, столкнулось со встречной волной. Если бы оно двигалось не столь быстро, то волна лишь слегка подкинуло бы его, но нечто перемещалось столь стремительно, что сила столкновения со встречной водой оказалась намного больше обычного. Поток подбросил это нечто и на короткое время оно оказалось на поверхности. Иван увидел маленькое ушко, щёчку, голову и зелёные волосы, струящиеся за ней. Через мгновение голова исчезла. Промелькнул под водой контур восхитительного девичьего тела, а потом... А потом над поверхностью воды взметнулся рыбий хвост. Это длилось всего лишь одно короткое мгновение, после чего предмет рыбьей анатомии скрылся под водой. Этого краткого мига, однако, хватило Ивану для того, чтобы сильно, если не сказать больше, удивиться. Он даже открыл в удивлении рот, что с ним происходило очень редко. Поступать так, находясь в воде, нельзя. Дорохов понял это очень быстро, когда оказался под поверхностью реки, а в открытый от удивления рот хлынула донская водица.
Судорожно дёрнувшись, молодой офицер рванулся к поверхности. Вода вызвала кашль, а тот мешал нормально плыть. Дорохов бестолково молотил по воде руками и ногами, то и дело уходя под воду. Силы быстро покидали офицера. Он стал тонуть. Вдруг что-то нежно обвило его туловище и резко рвануло вверх, а потом вперёд. Оказавшись на поверхности, лейтенант продолжил выкашливать воду, которой в таких больших количествах нахлебался. Немного успокоившись, он осознал, что его обнимают руки и куда-то тянут.
"Раз тянут не вниз, то это уже хорошо", - промелькнула в его голове мысль.
Оглянувшись, офицер натолкнулся на насмешливый взгляд огромных зелёных глаз. Даже невероятно красивое и идеально правильное лицо казалось лишь дополнением к этим огромным, выразительным, потрясающим очам. Зелёные волосы спадали с головы незнакомки за спину, скрываясь в воде. Судя по всему, они были очень длинные. За его спасительницей вода бурлила точно так же, как и тогда, когда младлей наблюдал за полковым писарем.
Иван настолько удивился, что снова открыл рот.
- Хи-хи-хи! - засмеялась незнакомка. Рот парня распахнулся ещё больше, поскольку он никогда не слышал таких чистых, прозрачно-хрустальных звуков, а тем более не мог представить, что такими волшебными переливами можно разговаривать.
Внезапно ноги офицера коснулись илистого дна, усеянного ракушками. Посмотрев вперёд, он увидел близкий берег. Руки тут же отпустили его тело и он утвердился ногами на относительно твёрдой, хотя и неровной поверхности. Обернувшись назад, он увидел свою спасительницу, которая не спешила никуда уплывать.
Протянув руку, она слегка постучала тонким указательным пальчиком по его небритому подбородку. Её насмешливые глазища словно говорили: "не открывай рот так широко, а то воды нахлебаешься, а меня в следующий раз рядом может и не быть".
- Спасибо! - с трудом протолкнул сквозь глотку хриплое слово Дорохов.
- Не за что, товарищ офицер, - засмеялась она, прикладывая два пальца к несуществующей фуражке, отдавая тем самым шутливую честь. После этого она гибко извернулась и скрылась в водах Дона. Лишь брызги от удара рыбьего хвоста шумно сообщили о том, что пару секунд назад рядом с ним находилась настоящая русалка.
Остатки роты переправились без потерь. Никто не сгинул в водах Дона, но у половины солдат лица выглядели очумело.
"Может им тоже помогли русалки?" - подумал Иван, обходя своих солдат, но осторожные распросы не дали никаких результатов. Если что-то такое и было, то никто не хотел в этом признаваться.
Разведя костёр, чтобы просушить одежду, солдаты повалились прямо на землю и быстро уснули. Комроты, распределив время дежурств, вызвался сам заступить на первую вахту. Он сидел возле костра, подкидывая хворост в огонь по мере необходимости, и думал о странном происшествии.
- Не спите, товарищ младший лейтенант, - обратился к нему подошедший Лодкин.
- А, это ты, Сергей, - отозвался Иван, впервые назвав взводного по имени. Яне могу спать, поскольку дежурю первую смену.
- А мне вот сон не идёт, - вздохнул тот, устраиваясь рядом.
- Вот кстати, ты мне что-то хотел рассказать, если я правильно помню.
- О чём?
- Не прикидывайся валенком, ладно? Сегодня при переправе сомной и, судя по всему, другими ребятами произошло что-то странное. Я хочу знать, как это могло произойти, а также какое отношение к этому имеешь ты?
- Вы мне всё равно не поверите, товарищ лейтенант, - вздохнул Лодкин.
- Ты расскажи, а там поглядим.
- Хорошо. Только прошу вас никому об этом не рассказывать. Обещаете?
- Обещаю.
- Тогда...
Сергей Лодкин потёр лоб, приводя мысли в порядок, и начал свой рассказ.
Глава шестая. Закинул рыбак невод
Произошло это буквально за неделю до начала войны. Я хорошо запомнил эту дату - 15 июня 1941 года. В моём роду по мужской линии все были рыбаками. В Астрахани этим никого не удивишь, ведь рыбная ловля с древних времён являлась основным источником дохода для многих семей, а наши астраханские осетры известны на всю Россию.
Не стал исключением и я, пойдя по стопам отца. Он был знатным волгарём, работал в рыболоветской артели. Когда у отца был выходной, мы ходили с ним на рыбалку. Он ещё в середине 20-ых обнаружил один небольшой затончик, где мы и ловили рыбу на удочку или ставили сеть. Батя очень любил такие походы.
"В артели у меня работа, а здесь ещё и удовольствие" - говорил он. Когда отец не хотел сидеть с удочкой целый день, мы ставили на ночь сеть, а утром выбирали её. Так случилось и в тот раз.
Батя вернулся с очередного промысла и решил это дело хорошенько отпраздновать. Любителем выпить он никогда не был, но возвращаясь домой, мог хорошо расслабиться. Семья его понимала, ведь работа у промысловиков тяжёлая.
Когда наступила суббота , отец, естественно, был не в состоянии куда-то идти. Мы решили, что сходим на наше место вечерком и поставим сеть. Возвращаясь после установки сети домой, отец встретил старого приятеля, которого не видел ещё со времён гражданской. Они тогда вместе воевали, но после победы судьба разбросала их по разным частям страны. Сейчас Григорий Иванович вернулся в Астрахань, где пока устроился грузчиком в порту.
- А что, Гриша, иди к нам в артель! У нас работа хотя и тяжёлая, зато платят нормально. У грузчика-то, видать, работа не легче, а заработать можно едва-едва.
- Ты, Игорёк, прав, как всегда, - печально улыбнулся его друг, - да кто же меня в артель возьмёт? Я здесь человек новый, никто меня не знает.
- Не волнуйся, Гриша, я поговорю с нашим артельным. Думаю, что примет он тебя.
- Я согласен.
- Вот и славно. Такое дело нужно отметить. Айда ко мне.
Так отец, что с ним случалось очень редко, напился вторую ночь подряд.
Вот и получилось, что доставать сеть, поставленную накануне, мне пришлось в одиночестве. Встав задолго до рассвета, я оделся, собрался и отправился на затон.
Когда я пришёл на место, до появления первых лучей оставалось ещё примерно полчасика. Я собирался неторопливо разложить свои вещи и приготовиться к выборке сети, когда услышал тихие всхлипы. Судя по доносящимся до меня звукам, плакала девушка. Но что это был за голос. Я до сих пор не нахожу слов, чтобы описать его. В школе на уроках литературы мы изучали творчество разных писателей. Я уже позже пытался подобрать какое-нибудь сравнение, но так и не смог, поскольку ничего не подходило. Это был волшебный голос, а больше мне и сказать нечего.
Придя в себя, я удивился, ведь девушке нечего делать здесь в такое время. Если кто-то устроил на нашем рыбачьем месте свидание, то оно давно должно было закончиться.
Прислушавшись, я понял, что незнакомка очень страдает.
"Может какие изверги снасильничали?" - подумал я и, взяв острый рыбачий нож и фонарь, отправился на звук. Заслышав мои шаги, незнакомка затихла.
- Эй, кто здесь? - громко спросил я. Ответа не было, но я всё-таки расслышал слабый всхлип.
- Девушка, отзовитесь, чтобы я смог вас найти и оказать помощь.
- Я здесь, - донёсся до меня этот невероятный голос, сейчас исполненный страдания и страха, - помоги мне, пожалуйста, человек!
Тогда я не придал значения этому странному обращению. Мои мысли были заняты спасением незнакомки. Возможно, что её кто-то обидел и её жизни угрожает опасность.
Подойдя ближе, я включил фонарь и осветил пространство перед собой и вокруг. Моя сеть почти полностью находилась на берегу. Помимо запутавшихся и уже не бьющихся рыб, в ней слабо шевелилось что-то ещё. Оно было довольно большим, напоминая по габаритам приличного осетра.
Сделав ещё несколько шагов по направлению к этому нечто, я осветил его фонарём и натурально остолбенел. В сети находилась девушка. Впрочем, слегка поведя лучом фонаря, я сразу понял, что это была необычная девушка, поскольку в искусственном свете увидел блеснувший перломутром рыбий хвост.
- Я не мог поверить в происходящее. В моих сетях запуталась настоящая русалка. В школе нас учили в духе отрицания религии. Мы крепко-накрепко запомнили, что никаких мистических существ, включая русалок, не бывает.
Пленница сети застонала и я вернулся в действительность. Есть такие существа или нет, можно разобраться потом, а сейчас нужно действовать. Подойдя ближе, я увидел, что она запуталась в сети довольно основательно.
"Придётся резать сеть", - подумал я и вытащил из кармана нож. Увидев его, русалка вскрикнула.
- Не бойся, я не причиню вреда, а просто освобожу тебя от этой штуки.
С этими словами я подошёл к ней и начал разрезать сеть. Во время этой работы я невольно прикасался к русалке. Удивительно, но она была тёплой, как обычный человек.
Дело продвигалось довольно споро, так что через 5 минут сеть имела власть только над её рыбьим хвостом. Он, к слову сказать, тоже оказался тёплым. А ещё он был как-то по-особенному приятен на ощупь, словно... Словно очень гладкая, тёплая и слегка подрагивающая замша. Срезая сеть с хвоста, я заметил, что он сильно изранен. Русалка, по-видимому, пыталась освободиться, отчаянно билась, из-за чего её прекрасный хвост оказался повреждён.
Окончательно вызвалив её из пут сети, я задумался о том, что же делать дальше. Раны хвоста выглядели довольно серьёзно, но ничем помочь я не мог, ведь в медицинской науке я не понимал ровным счётом ничего. Из задумчивости меня вывел её голос.
- Человек, отнеси меня, пожалуйста, к воде. Если я попаду под солнечные лучи, то мне будет очень больно.
Очнувшись от раздумий, я наклонился и поднял тело русалки на руки. Оно оказалось неожиданно лёгким, так что я без особых проблем преодолел 5 метров до воды и, зайдя по колени в реку, бережно вернул её в родную стихию.
- Спасибо, человек, - благодарно прошептала она и, отплыв подальше, где начиналась глубина, скрылась под водой.
Весь день я думал об этом происшествии. Отцу я сказал, что сеть нашёл уже порванной.
- Похоже, что кто-то из наших конкурентов в рыбной ловле постарался, - мрачно буркнул батя. Он ещё долго материл негодяев, но в конце концов успокоился. Получал он за работу в рыбной артели действительно неплохо, так что мог позволить купить себе не одну сеть, а уж проблемы с приобретением этого рыболовного инвентаря в астрахани никогда не было.
Вечером я сказал отцу, что хочу порыбачить на утренней зорьке. Он не пошёл со мной, что полностью соответствовало моим планам. Быстро собравшись, я отправился к тому месту, где утром повстречал русалку.
Я добрался до этого места в тот момент, когда солнце уже закатывалось за горизонт. Нужно было спешить, поэтому я, не мешкая, приступил к сбору дров для костра. Хорошо, что хвороста вокруг было достаточно много, так что мне удалось быстро создать необходимый запас корма для огня, чтобы не беспокоиться об этом всю ночь. Разводить огонь мне пришлось уже в полной темноте.
Поставив несколько донок, я перекусил и лёг спать. Сон не шёл. Мои мысли раз за разом возвращали меня в тот момент, когда я нашёл запутавшуюся в сети русалку. Я не мог поверить, что они существуют, ведь нас учили, что всё это народные суеверия, которые насаждали помещики, чтобы держать простых людей в пучине незнания.
"Это позволяло правящему классу, состоящему из дворян, контролировать огромные массы крестьянского населения", - припомнил я нашего учителя истории.
"Вот если бы он увидел то, что довелось узреть мне! Посмотреть бы на его физиономию в этот момент", - подумал я.
Дрёма постепенно накатывала на меня, укутывая мягким одеялом. Я почти заснул, когда услышал от воды:
- Человек! помоги мне, человек!
Вздрогнув, я очнулся ото сна и открыл глаза. Костёр почти прогорел, так что огню требовалась ещё пища. Подкинув дров в костёр, я вновь услышал этот волшебный голос:
- Человек, помоги мне, пожалуйста!
Я направился к воде. и в свете луны увидел её.
- Помоги мне, человек! Вынеси меня, пожалуйста, к огню! - попросила русалка. Не задумываясь, я зашёл в воду и, подойдя к обитательнице реки, поднял её на руки и понёс к костру. Аккуратно положив лёгкое тело, я выпрямился и буквально остолбенел. Дело в том, что только сейчас мне представилась возможность подробно рассмотреть русалку. Она обладала невероятно красивым лицом с огромными, выразительными, потрясающими зелёными глазами. Казалось, что стоит лишь немного засмотреться, как уже не выберешься из этого зелёного омута, и гори оно всё огнём. Зелёным огнём. Её волосы, к слову сказать, были одного цвета с глазами, красиво обрамляя прекрасное лицо зелёной волной.
Стройная шейка, казавшаяся очень хрупкой, вырастала из точёных плеч. Тонкие девичьи руки заканчивались изящными кистями, которые украшали длинные и гибкие пальчики. Русалка обладала очень стройной фигурой, тонюсенькой талией и идеальной формы пышной грудью, блестевшей в лунном свете капельками воды.
Увидев такое, я на некоторое время застыл, но всё равно почувствовал, что щекам стало жарко. Я, по-видимому, покраснел. Мне тогда было 16 лет, так что близких отношений с девушками у меня не было. Мне не с чем было сравнить её фигуру, но я откуда-то знал, что такой больше ни у кого нет.
"Русалка", - подумал я и вздохнул.
Глава седьмая. Скорая помощь спешит на помощь
Неизвестно, сколько бы я так стоял, периодически краснея, но из этого ступора меня вывел её волшебный голос:
- Мне нужна твоя помощь, человек. Ты поможешь мне?
- Конечно, - ответил я, затем немного подумал и добавил, - Если это не причинит вреда мне и другим людям.
- Нет-нет, никому не нужно делать ничего плохого.
- Тогда я согласен. Кстати, меня Сергеем зовут. А тебя?
Меня зовут Альбина.
Рассказывай, Альбина, чем я могу тебе помочь?
- Мои раны на хвосте, Сергей, оказались довольно серьёзными. Сама я не могу излечить их. Именно в этом мне нужна твоя помощь.
Я бросил взгляд на её красивый перламутровый хвост и даже вздрогнул от неожиданности: красоту этой части её прекрасного тела уродовали чёрные борозды.
- Это раны, оставшиеся от сети, - подтвердила возникшую догадку русалка, проследив за моим взглядом, - Когда я поняла, что запуталась в ней, то очень испугалась и начала биться изо всех сил. Даже выбросилась в панике на берег. Из-за этого раны оказались столь серьёзны. Если ничего не делать, то дня через три меня не станет.
- Ужас какой, - сказал я, подумав, что такая красота не должна ни в коем случае умирать, - Что мне нужно сделать?
- Тебе нужно собрать много полыни и петрушки. Затем эти травы необходимо измельчить и, залив водой, не менее трёх часов варить на живом огне.
- Я смогу всё устроить лишь завтра.
- Хорошо. Только ничего неделай без меня. Потребуется моё участие, чтобы снадобье приобрело лечебную силу.
- Договорились, - сказал я.
- Кстати, - пришёл мне в голову вопрос, - почему ты боишься солнечного света, но не боишься огня костра.
- Я не знаю. Просто так уж сложилось, что мы, русалки, не переносим солнечных лучей, а вот тепло живого огня для нас даже полезно. Вот смотри, - она слегка дёрнула своим хвостом, - мои раны немного затянулись.
Посмотрев на её хвост, я с удивлением увидел, что страшные борозды, уродующие эту красоту, действительно стали не такими чёрными, как были в тот момент, когда я их увидел впервые.
- Жаль, что это всего лишь временный эффект, - вздохнула она. Мне тоже было жаль, но я уже тогда понимал, что в жизни не может быть всё легко и просто.
- В общем так, - привёл я мысли в порядок, - Я днём поищу травы, а после заката приду сюда и будем пытаться тебе помочь.
- Хорошо. Я приплыву сюда в это время. Ты возьми с собой котелок и кружку, О, чуть не забыла, прихвати ложку, чтобы можно было помешивать то, что будет вариться в котелке.
- Договорились.
- А сейчас мне пора. С такими ранами я не могу долго находиться на воздухе, даже если рядом горит живой огонь. Отнеси меня, пожалуйста, в воду.
Я вздохнул, не желая расставаться с этим волшебным существом, но поднялся и взял её изящное, прекрасное, такое лёгкое тело на руки и направился к реке.
- До завтра, - попрощался я с русалкой, бережно опуская её в волжские воды.
- Только не обмани меня, пожалуйста, - попросила она и заглянула в мои глаза, обязательно приходи завтра. Впрочем, в твоих глазах я вижу, что ты меня не обманешь.
- Конечно не обману! - заверил её я, - Всё будет хорошо.
Просидев до рассвета и не сомкнув глаз, с первыми лучами я быстро поймал на удочку пару карасей и, скоренько собравшись, отправился домой.
Дома отец ворчал, что я плохой рыбак. Дескать, из-за двух карасей не стоило уходить на всю ночь к реке. Я возразил, что провести летнюю ночь на берегу Волги - это удовольствие, а не только добыча рыбы. Батя согласился, поскольку тоже ценил в рыбалке именно такие моменты.
С петрушкой проблем не было. Бабка Ефросиния торговала разной зеленью на местном рынке. Достав из заначки часть денег, я быстро приобрёл целую сумку этой травы.
- А полынью вы не торгуете, Ефросиния Панкратовна? - поинтересовался я.
- А зачем тебе полынь, сынок? - с подозрением посмотрела на меня бабка, - Задумал что ли чего?
- Да это я так, шуткую, - улыбнувшись почти искренне, ответил я.
- Смотри, сынок, а то полынь с петрушкой - это дело сурьёзное, - заметила старушка.
- Да я в этом не понимаю ничего, - с самым легкомысленным видом, какой только мог изобразить, отмахнулся я.
Полынь нужно было собирать самостоятельно. Для этого я отправился в степь. Пришлось выйти в самую жару, поскольку дорога туда и обратно занимала довольно много времени. К счастью, мне удалось быстро найти эту траву и я в хорошем темпе наполнил ещё одну сумку.
Возвратившись домой к пяти вечера, я скоренько перекусил и засобирался. Пока никто не видел, ссыпал собранные травы в один мешок и оставил его во дворе. В другой мешок я уложил всё необходимое и, взяв удочку направился во двор.
- Сегодня опять на ночь рыбачить уходишь? - окликнул меня вошедший в дом отец.
- Да. Мне, бать, обидно, что я так мало поймал вчера. Честь рыбака требует реванша, - шутливо ответил я.
- Ну-ну. Скажи уж, что не честь, а гордость, - засмеялся отец, хлопая меня по плечу, - Иди уж. Сам таким был. Только будь осторожен, а то вдруг нарвёшься на негодяев, что нашу сеть порвали.
- Не беспокойся, бать, с негодяями справлюсь.
- Ладно, но если поймёшь, что не справишься, беги, а не геройствуй понапрасну.
- Так и поступлю, бать.
Мой ответ, видимо, полностью устроил отца. Я выскочил во двор, перевёл дух и, подхватив мешок с травами,, быстро вышел со двора, направившись к нашему затону.
Придя на место ещё до заката, я успел искупаться и поймать несколько рыбок, среди которых выделялись два довольно приличных карася. Запекая их на углях, я мыслями раз за разом возвращался к тому, что должно произойти этой ночью. Так уж совпало, что караси запеклись тогда, когда солнце скрылось за горизонтом.
Альбина приплыла минут через десять после заката.
- Здравствуй, Сергей! - услышал я её потрясающий голос, - ты пришёл? Не обманул меня.
- Я же обещал, - отозвался я, понимая, что поесть уже не успею.
- Давай тогда начнём, - предложила она.
- Сейчас-сейчас, - откликнулся я, обрывая большие листья лопуха, в которые и завернул готовых к употреблению карасей.
Доставив русалку к костру, я вновь разжёг огонь.
- Что нужно делать? Командуйте, ваше величество, - шутливо вскинул я руку к виску. Она улыбнулась, оценив юмор, но действительно принялась распоряжаться:
- Вон там лежит небольшое брёвнышко. Подтащи его сюда. Теперь нареж полынь и петрушку мелко-мелко и бросай её в котелок.
- Травы оказалось довольно много, так что резал я её около часа. Котелок наполнился почти полностью, а полыни с петрушкой осталось ещё полмешка.
- Теперь в кружки принеси речной воды.
- А почему не набрать её прямо в котелок, - поинтересовался я.
- Нет-нет, нужно наполнить котелок из другой ёмкости, а не из водоёма.
Пожав плечами, я направился к реке. Мне пришлось совершить пять ходок, прежде чем Альбина велела устанавливать котелок над огнём.
Воспользовавшись отцовской самоделкой, которую мы с ним шутливо называли "наша рогулька", я установил котелок над огнём и, получив очередную команду, принялся помешивать содержимое котелка.
Долгое время ничегоне происходило. Примерно через три часа русалка сказала:
- Сергей, сейчас будет самый сложный этап всей процедуры. От него зависит, получит ли снадобье лечебную силу, которая мне так необходима.
- Что мне нужно делать? - тут же спросил я.
Срежь с моей головы один волосок. Выхватив свой нож, я шагнул к русалке, порадовавшись тому, что в её огромных зелёных глазищах не промелькнуло даже тени страха. Видимо, между нами установилось доверие, раз мы не боялись друг друга.
Быстро срезав зелёный волос, я вручил его кончик Альбине. Она принялась наматывать его на свой длинный указательный палец левой руки.
- Отвернись, пожалуйста! - попросила она. Я отвернулся и уставился на речную гладь, которая в лунном свете выглядела волшебным зеркалом.
- Теперь быстро брось его в котелок, - услышал я за спиной взволнованный голос русалки. В то же мгновение я развернулся, схватил скрученный в спираль зелёный волос и бросил его в котелок. Варево забурлило, но почти сразу успокоилось.
- Теперь немного перемешай. Отлично! Возьми меня, пожалуйста, на руки.
Я подошёл к ней и, наклонившись, подхватил почти невесомое тело.
- Теперь встань вот так, чтобы я могла видеть огонь. Да-да, вот так. Поднеси меня к котелку.
Я сделал осторожный шаг к костру, подойдя к огню почти вплотную, и вытянул руки, которыми держал Альбину.
- Сейчас, Сергей, закрой, пожалуйста, глаза. Нужно, чтобы ты не открывал их и не выпускал меня из рук до тех пор, пока я не скажу, что уже можно. Верю, что ты справишься с этим.
Я закрыл глаза и перестал видеть, что происходит. Мне стало понятно, что русалка что-то делает. Она стала как-то странно раскачиваться, а потом я ясно услышал звук плевка. Она, по всей видимости, плюнула в котелок. Время шло, руки начали уставать. Даже если предмет, который держишь на вытянутых руках, довольно лёгок, то через какое-то время конечности всё равно устают. Вдруг мои уши донесли до мозга пение русалки. Она выводила мелодию своим потрясающим голосом. Я понял, что начинаю терять связь с реальностью. В голове осталась лишь одна мысль: я не должен выпускать из рук Альбину.
Не знаю, сколько прошло времени до того, как мои уши уловили:
- Серёжа, уже всё закончилось. Можешь опустить меня на землю.
Мне потребовалось секунд пять, прежде чем смысл её слов дошёл до меня. Сделав пару шагов назад на подкашивающихся ногах, я аккуратно положил Альбину на землю. Моя тушка упала рядом, с облегчением разбросав дрожащие от напряжения руки. Вокруг стояла оглушительная тишина. Даже стрекотания каких-нибудь кузнечиков не было слышно. Я лежал на земле, осознавая, что только что мне удалось сделать что-то хорошее и доброе. Мне посчастливилось прикоснуться к чему-то волшебному и удивительному. Из задумчивости меня вывел голос Альбины:
- Осталось сделать самое простое. Набери в кружку снадобья из котелка и вотри, пожалуйста, его в мой хвост.
- Я думал, что уже всё?
- Почти, - улыбнулась она, - осталось лишь применить лекарство. Уже сегодня я забуду о своих ранах.
Это заявление придало мне сил. Поднявшись на ноги, я подошёл к котелку и, взяв кружку, зачерпнул варева. Удивительно, но оно получилось очень густым, словно в воде варилась не полынь с петрушкой, а что-то вроде крахмала.
Сев на землю возле хвоста русалки, я принялся бережными движениями втирать в него эту густую смесь. Дело продвигалось довольно быстро. Три кружки мне понадобилось, чтобы покрыть весь хвост этим загадочным снадобьем.
- Теперь несколько минут не смотри, пожалуйста, на мой хвост, - попросила меня русалка.
С трудом выдержав это время, я спросил:
- Уже можно посмотреть?
- Пока нет, - напряжённым голосом ответила Альбина, - нужно ещё немного подо... Да! - неожиданно вскрикнула она, - получилось! Можешь смотреть!
Я резко обернулся и увидел... Масса, которой я обмазывал хвост, сползла с него, оставив лишь гладкую и блестящую поверхность чешуек. Никаких чёрных борозд на хвосте русалки не осталось. Её хвост выглядел так, словно никаких ран на нём никогда не было.
- Получилось! - радостно заорал я так, что этот крик, наполненный восторгом, мне вернуло эхо, казалось, аж с противоположного берега основного рукава Волги. Я прыгал и орал что-то нечленораздельное, радуясь тому, что всё закончилось хорошо! Повод для радости у меня действительно был, ведь не каждый день приходится спасать волшебных существ. Я помог русалке избежать верной гибели, а это чего-нибудь да стоит.
Эпилог
1.
* * *
- И что было дальше? - спросил Дорохов, прерывая возникшую паузу в рассказе Лодкина.
- Дальше... - он потёр лицо, возвращаясь из мира нахлынувших воспоминаний, - дальше я, поддавшись порыву радости, подхватил её на руки и закружился вокруг костра. Русалка пищала, выражая этим писком одновременно испуг и радость, словно обычная девчонка. В какой-то момент я осознал, что стою, держа Альбину в объятиях. Как-то само собой получилось, что мы поцеловались. Потом у меня просто отшибло мозги. Однажды со мной было похожее на войне, когда рядом разорвался снаряд. Осколки меня миновали, но от взрыва я потерял на некоторое время память. Тогда с русалкой на несколько минут я тоже провалился в какое-то беспамятство, только это ничто было каким-то сладостным, Не таким, как на войне. Очнулся я от ударов по щекам. Открыв глаза, увидел, что Альбина хлещет меня своими прекрасными ладошками по физиономии. Она пояснила, что целоваться с русалками небезопасно, поскольку человек теряет голову и становится полностью покорен жительнице вод. Она не хотела причинять мне вреда, так что принудила меня очнуться. Впрочем, Альбина пообещала подумать над тем, чтобы как-то обойти этот момент. Ей, видимо, понравились мои поцелуи.
- А потом вы виделись? - поинтересовался комроты, кидая в костёр очередную мелкую палочку.
- Да. Мы виделись каждый день. В скоре настала, как она выразилась, наша неделя. Я порылся на досуге в библиотеке и нашёл там рассказ о празднике Ивана Купалы. Перед ним, по народным поверьям, наступала так называемая русальная неделя. Альбина пояснила, что в это время они, русалки, могут выходить из воды. Она, правда, просила не смотреть на неё в тот момент, когда хвост превращается в ноги, но мне было достаточно, что они у неё появлялись. К слову сказать, командир, у неё обалденные ножки: красивые, невероятно стройные и очень длинные. Я не измерял, но, как мне кажется, если у мосинки отомкнуть штык, то она окажется чуть короче её ножек.
Иван удивлённо присвистнул, выражая восхищение женской красотой.
- Однажды, - продолжил рассказ комвзвода, - это было, кажется на второй день русальной недели, она вышла на берег в каком-то платье. Альбина пояснила, что выхватила его из рук какой-то бабы, проживавшей, по всей видимости, в одной из ближайших деревень. Женщина, как я понял, полоскала бельё в воде, стоя на мостках, а русалка, подобравшись под водой, вырвала вещь из её рук. Баба, увидев русалочий хвост, испугалась и подняла крик, но ей, разумеется, никто не поверил.
Я тоже думал над покупкой для неё платья, но в них ничего не понимал, а сходить с Альбиной в универмаг не представлялось возможным. Да и война тогда уже началась, так что достать что-либо было очень сложно. Откровенно говоря, я начал выяснять, к кому из знакомых можно обратиться по этому поводу, но не успел довести дело до логического конца. Альбина сама решила эту проблему. Зато я договорился с моим приятелем, который подрабатывал помошником фотографа. Я ему заплатил, а он сфотографировал для меня Альбину в этом платье. Уговорить её сделать фотографию было трудно, но мне это удалось.
На лице комвзвода появилась улыбка.
- В августе мне исполнилось 17 лет, - продолжил свой рассказ Лодкин, - Я отправился в ВоенКомат. Я сказал, что мне на год больше, поэтому меня записали в армию. Накануне отъезда я увиделся с Альбиной и всё ей рассказал. В прекрасных зелёных глазах русалки появились слёзы. Она сказала, что война будет долгой, но я вернусь с неё целым и невредимым. Затем русалка нырнула и через минуту вновь появилась на поверхности. Она протянула мне медальон в виде ракушки. Он, по её словам, будет моим талисманом. Нужно только носить его постоянно на шее.
"Если мой подарок будет с тобой, то тебе поможет любая русалка. Когда окажешься возле водоёма, то скажи, что тебе нужна помощь и прикоснись к ракушке. Потом скажи, что именно требуется сделать".
Лодкин показал медальон.
- И что, помогает? - спросил Дорохов.
- Да, пока живой. Даже после разрыва того снаряда никаких последствий серьёзных не обнаружилось, хотя меня должно было разорвать осколками. Да и сегодня, вы сами видели, всё получилось.
- Хорошие ты байки травишь, Лодкин, - усмехнулся комроты, потягиваясь, - хорошо их слушать, но, кажется, наше время дежурить закончилось.
Поднявшись на ноги, Дорохов направился к солдатам. Разбудив новых часовых, он завалился спать, решив, что случившееся на реке ему просто привиделось. Жить в мире, где нет волшебных существ, было как-то привычнее. Лодкин же продолжал сидеть возле костра, уставившись отрешённым взглядом на огонь.
Рота Дорохова и Лодкина находилась на левом берегу Дона в 15 километрах от Калача. Им предстояло ещё долго отступать, сражаться, терпеть лишения и терять товарищей. Через четыре месяца Лодкин снова окажется в этих местах, но уже для того, чтобы замкнуть кольцо окружения и обречь тем самым 6 армию Паулюса на поражение.
2.
* * *
Дорохов вошёл в свой подъезд. Он вернулся с завода, где дослужился до должности мастера цеха. Промозглая питерская погода не только вызывала у него ломоту в перебитой ноге, но и нагоняла тоску.
"Переехать бы куда-нибудь на юг", - в очередной раз подумал он, доставая из кармана связку ключей. Найдя ключ от почтового ящика, он открыл его и вытащил конверт.
"Дорохову Ивану от Лодкина Сергея Игоревича", - прочитал бывший офицер на конверте. Он сразу вспомнил своего подчинённого и ту историю, что тот ему рассказал в ночь с 24 на 25 июля 1942 года. Посчитав её интересной байкой, Дорохов всё-таки терзался сомнениями. Рассказанное Лодкиным было столь невероятным, что просто не могло быть правдой, но в глубине души бывший офицер понимал, что тот не врал.
Войдя в свою холостяцкую квартирку, Дорохов разделся и, сев за кухонный стол, вскрыл конверт.
"Здравствуй, Иван!" - начиналось письмо от бывшего комвзвода, - "Пишет тебе Сергей Лодкин. Мы с тобой воевали в 1942 году под Сталинградом, а потом дрались на улицах этого города. Я там недавно был. Отличный город, хотя и называется теперь Волгоградом. Хочу пригласить тебя в гости, чтобы отпраздновать 9 мая. Надеюсь, что у тебя получится приехать. Посидим, вспомним прошлое, помянем товарищей. Дай мне знать, если решишь принять моё приглашение и посетить нашу Астрахань.
С уважением
Сергей Лодкин"
Этой ночью Иван долго не мог уснуть. Причиной отсутствия сна была не только погода и ломота в ноге, но и память. Он до сих пор помнил ту русалку, которая не дала ему утонуть в водах Дона. Дорохов много раз пытался выбросить этот эпизод из своей головы, внушая себе, что всё ему померещилось, но упрямая память находила подходящее время и снова возвращала его в тот момент, когда он барахтался в реке, а его спасала русалка.
На следующий день, поговорив с начальством на заводе, Дорохов отправился на вокзал. Узнав расписание поездов, он приобрёл себе билеты в купейном вагоне до Астрахани и обратно.
Вечером он написал Лодкину, что согласен и приедет в Астрахань 8 мая в 10:30.
3.
* * *
Тридцать шесть часов пролетели незаметно. Дорохов ел, спал, читал газеты и пару раз ходил в вагон-ресторан, где,не увлекаясь, попивал коньячок. Проснувшись за два с половиной часа до прибытия поезда, он умылся ледяной водой, почистил зубы и побрился. Позавтракав, отставной офицер переоделся и сложил свои вещи в чемодан.
"Как-то встретит меня Сергей", - думал он, старательно подавляя волнение, - "Мы расстались, когда меня ранили в Сталинграде. Пришлось делать операцию в госпитале на другом берегу Волги. Хорошо, что ногу не оттяпали. Потом меня назначили командовать батальоном, причём другим, даже не в том же полку. Тогда я и потерял из поля зрения Лодкина. Столько лет не виделись, а он как-то смог меня найти".
Перекурив в тамбуре, бывший офицер немного успокоился и стал просто смотреть в окно. Поезд уже двигался по пригороду Астрахани. Мимо окна проплывали домишки частного сектора, затем началась уже серьёзная городская застройка. В конце концов поезд замедлил ход, въезжая на вокзал. Подкатив к перрону, состав ещё больше замедлился и, пронзительно заскрипев тормозными колодками, остановился.
Заскрипели двери вагонов и послышался лязг откидываемых лесенок. Подхватив свой чемодан, Дорохов направился к выходу. Сойдя по лесенке на перрон, он огляделся.
Ваня, Ваня, мы здесь, - услышал он знакомый голос, который он не забыл за столько лет. Сейчас в него добавилось мужского баса, хрипотцы, которая образуется от жизненных проблем, но узнать этот голос всё ещё было можно.
Определившись с направлением, Дорохов упруго зашагал навстречу своему бывшему подчинённому. Бросив чемодан на землю, он радостно обнял своего старого товарища.
- Жив, чертяка! - радостно приговаривал Иван, хлопая Лодкина по спине. Отстранившись, он взглянул на грудь встречающего и даже присвистнул:
- Неплохо повоевал, как я погляжу, - одобрительно заметил он, глядя на ордена и медали.
- Было немножко, - скромно улыбнулся Сергей.
- А я вижу, что в прошлом ты познакомился с одной из моих сестёр, - внезапно услышал Иван чистый, звонкий, какой-то даже хрустальный голос. Повернув голову, он увидел тоненькую женщину довольно приличного роста, с длинными волосами... Дорохов даже сморгнул, не веря своим глазам: волосы у незнакомки были зелёного цвета. Её лицо поражало своей идеальной правильностью. Казалось, что это лик какой-то гениальной скульптуры, но лицо женщины выглядело живо, что выгодно отличало её от мраморных изваяний. Огромные зелёные глаза смотрели на него с добродушно-приветливой насмешкой.
Дорохов сразу понял, кто перед ним. Он и сам видел вблизи похожее волшебное существо, но даже если бы у него не было подобного опыта, то Иван всё равно узнал бы её, поскольку Сергей очень хорошо описал свою русалку. Вот только эта женщина явно стояла на двух ножках, а не на рыбьем хвосте.
- Познакомься, командир, моя жена Аля. Если официально, то Альбина Анатольевна Лодкина, в девичестве - Русова.
- Но как? - только и смог выдавить из себя потрясённый Дорохов, вложив в этот простой вопрос все обуревающие его эмоции.
- А вот так! - хитро подмигнув бывшему своему командиру, ответил Лодкин.
- Просто мы с Сергеем очень сильно полюбили друг друга, а для настоящей любви нет преград, - сказала Альбина Анатольевна.
- Пойдём, командир, я тебе дома всё расскажу, - произнёс Лодкин и, схватив чемодан, потащил ошеломлённого Дорохова с перрона к тому месту, где бывший комвзвода оставил свою машину "Победа".
Тысячи бывших однополчан встречались в эти дни в разных городах, сёлах и деревнях необъятного Советского Союза. Всем им было что вспомнить и кого помянуть. Страна праздновала двадцатилетие великой победы в самой кровопролитной войне за всю историю человечества.
21 апреля 2018.