Помню, в одной песне пелось: «Вагонные споры последнее дело, когда больше нечего пить». Пить действительно было нечего. И не с кем. Попутчики в этот раз мне попались сугубо трезвого образа жизни. Мамаша с двумя детьми, женщина предпенсионного возраста с приятной внешностью и взглядом директора школы, а также молодой человек с чисто интеллигентной наружностью и очками а-ля Гриша Лепс.
«Эти нам не товарищи» - подумалось мне и оказалось в точку. Не успел за нашим окном скрыться перрон, как дети загалдели, женщина достала книжку, а парень достал шахматы и предложил мне партию.
Я небольшой любитель данного времяпрепровождения хоть и ходил в третьем классе в шахматный кружок. Бросил, скучно. Моя игра – раскинуть картишки или погреметь костяшками домино.
Однако согласился. Развлечений в поезде немного.
***
Безногий оборванец, попрошайка милостыни с надписью «Россия» на синей футболке сидел в коляске и пил из коробки сок. Мимо проходили люди, изо всех сил стараясь создать вечную вокзальную суету. У них неплохо получалось. Гам, шум, давка.
Люди пробегали мимо инвалида, огибали его, изредка бросая мелочь, в грязную шапку, лежащую на обрубках ног. Мужчина благодарил их кивком головы.
-Весьма показательно.- Прокомментировал вид из окна попутчик.- Нищая Россия, страна-инвалид, о каком скачке вперёд можно говорить, если вместо ног одни обрубки? Позорище.
Я, конечно, не спорю у нас в стране свобода слова, каждый может думать и говорить что хочет. Да и я не являюсь таким уж патриотом, чтобы рвать на себе тельняшку и до хрипоты спорить на кухне с соседом. Но задело, покоробило. Хотел ответить, не успел.
Сидевшая рядом со мной женщина отложила книгу, посмотрела сперва в окно и перевела удивлённый взгляд на молодого человека.
-Вы так негативно относитесь к попрошайкам или просто не любите свою страну?- Спросила она, угадав с кем были проведены параллели.
Парень возмущённо замахал руками.
-Что вы, я самый ярый патриот России. Потому мне горько и обидно видеть, во что превращается некогда великая держава. И всему виной наше правительство.
Я молчал, не вмешивался. Не люблю политические споры, они бессмысленно. А молодой человек заводился всё больше.
-Вся страна погрязла в коррупции и воровстве. Ничего не производим, лишь потребляем. Весь мир нас держит за дураков, считает сырьевым придатком и тянет, тянет. Работаем на благо Европы и С.Ш.А..
Мне стало совсем неинтересно, и я вновь отвернулся к окну. Безногий калека допил сок и, примерившись, кинул коробку в урну. Не попал. Бывает. Я сам с трёх шагов не всегда попадаю.
А вот что последовало дальше, такого точно не бывает. Мужчина развернул коляску и, подъехав к урне, потянулся за коробкой. Не получалось. Это нам, здоровым, стоит лишь нагнуться. А этот вот-вот соскользнёт, но упорно старается подобрать мусор, балансируя на краю.
Помог проходящий мимо парень. Подобрал, выкинул, даже сунул попрошайке купюру и пошёл дальше.
-Нет, молодой человек, нельзя так отзываться о родине. Она одна и мы должны, не только гордится её достоинствами, но и принимать её недостатки. И по возможности их искоренять.- В отличие от оппонента женщина говорила спокойно, нравоучительно. Как есть учительница, подумалось мне.- Представьте – ваша мать работает уборщицей в общественных туалетах, начальник сволочь, дома муж-алкоголик. Денег в кошельке на пол батона. При такой картине вы будете любить свою мать или устыдитесь и каждый раз при виде бомжа у помойки будете прилюдно сравнивать его с человеком, давшим вам жизнь?
-Я заинтересованно повернулся к спорщикам. Интересно, чем ответит на сравнение мой давешний партнёр по шахматам.
-У меня мама бухгалтер, а папа кандидат наук.- Прозвучал гордый ответ.
Не в родителей. Я разочарованно отвернулся.
-Да вы только поглядите на него.- Продолжал гнуть свою линию в массы попутчик.- Как можно гордиться родиной, если всякие оборванцы надевают на себя футболки с надписью бросившей их страны. Ещё бы флаг на коляску прицепил. Позор.
Возражений не последовало. Женщина видимо и сама уже поняла бессмысленность своих аргументов.
А мне захотелось выйти. Покинуть вагон, чтобы больше не слышать этот бред, не дышать одним душным воздухом с человеком, для которого слово «Родина» служит синонимом к слову «Геноцид». В его речах явно проступало желание согнать в большую газовую камеру всех оборванцев, попрошаек, бомжей, людей третьего сорта.
Я резко встал, прихватил свой рюкзак, кивнул на прощание женщине и вышел на перрон.
В уши сразу ударил шум и гам, в нос запах пота, мазута и всевозможной еды от выпечки до шаурмы, а в плечо пузатый дядька, как локомотив, прущий на себе два здоровенных клетчатых баула.
Потирая ушибленное плечо я направился к попрошайке, дабы в свою очередь высыпать ему горсть мелочи, что постоянно копится в карманах.
Подхожу, бросаю деньги, смотрю на лицо – молодое, лет тридцать пять, не больше. На одном плече из рукава синей футболки выглядывает трудно различимая из-за страшного ожога армейская татуировка.
-Воевал?- Спросил я глядя в мутные, невыразительные глаза парня. Я знаю этот взгляд: брошенный, ни во что неверующий, уставший от жизни.
-В Чечне.- Прокуренным хрипом ответил инвалид.
-Ноги там потерял?
-По пьяни отморозил.- Оскалился парень. А кому понравится праздное любопытство на больную тему?
Но я иногда бываю изрядной сволочью.
-А горел где?
Молодой человек чуть подумал, не послать ли меня и, решившись, сказал правду:
-Там.
Я протянул ему руку.
-Спасибо.
-За что?- Удивился он.- За то, что горел?
Я отрицательно помотал головой.
-За то, что не горели мы.
Ладонь его была крепкой и жилистой. Рукопожатие сильным и искренним.
Обидно за таких вот людей. С покалеченным телом и душой. Жалости нет. Есть злость на несправедливую судьбу. Какие-то подонки живут в своё удовольствие: убивают, грабят, насилуют и ничто им за это не бывает. А нормальные хорошие люди…
Я тепло попрощался с парнем и поспешил с вокзала. Не люблю большое скопление людей. Неуютно.
И вновь, здравствуй незнакомый город. Чем живёшь, чем дышишь? Как встретишь меня, путника? Сколько таких вот провинциальных городков я повидал, и ни один не похож на другой. У каждого своя история, культура, традиция. И жизнь в них разная. Где-то неторопливая, размеренная. Где-то быстрая, энергичная.
Пройдёшься по улочкам, присмотришься к дорогим иномаркам, новостройкам, улыбчивым людям. Мамаши с колясками не спеша прогуливаются по аллеям, строители ремонтируют фасады домов, магазины украшены гирляндами воздушных шаров и вывесками «Мы открылись», «Нам пять лет». Идёшь и радуешься. Живёт город, процветает.
Правда приводила меня дорога и в совсем другие места. Серые «хрущёвки», выбоины в асфальте, старики на улицах. В редком углу горит фонарь и те тускло вполнакала.
Здесь для радости нет причины. Озлобленны люди, чужаков встречают хмурым подозрительным взглядом и закрытыми ставнями в окнах. Звон церковных колоколов тревожным набатом разносится по округе. Вымирающие города. Натура для картины Левитана.
Я проигнорировал остановку общественного транспорта, захотелось пройтись пешком. По тенёчку аллей, подышать прохладой, остыть после душного, прожаренного солнцем вагона.
В общем, чётко и последовательно выполняю все положенные инструкции. Иду, любуюсь незатейливой красотой провинциального городка. Здесь нет высотных, как в мегаполисах, в основном частный сектор лишь изредка нарушаемый уродливыми панельками времён советского застоя. Но, как ни странно это нисколько не портило общего фона. Всё легко и гармонично.
Шагах в десяти передо мной дорогу перебежала чёрная кошка. Я резко остановился, как учили, сплюнул три раза через левое плечо и, подумав, свернул в сторону.
Я вообще по жизни человек суеверный, а после мистической истории в брошенной деревне, особенно. Завсегда заприметив, спотыкаюсь на правую. В дорогу не убираюсь. Если что-то позабыв, возвращаюсь домой, обязательно глупо улыбаюсь своему отражению в зеркале.
Сворачиваю за угол и резко торможу. Прямо передо мной на утрамбованной асфальтной крошкой дороге лежит крест. Точнее его тень. Глубокая, насыщенная, словно нарисованная.
Не знаю, как вы, но я ещё никогда не видел тень от церковного креста с куполами. Или просто не обращал внимания? А тут – чётко, контрастно, само бросилось в глаза.
Тяжело вздыхаю – опять мистика, снова знак. Знать бы ещё для чего. Кто бы научил, как трактовать подобные явления.
Пожимаю плечами. Поднимаю взгляд. Маленькая бревенчатая церквушка с покрытым оцинкованным железом куполом и ослепительно сияющим в лучах солнца крестом.
Непредсказуемая мысль тут же сместилась к иконке Николая Чудотворца лежащей у меня в рюкзаке. Может зайти?
Подхожу к гостеприимно распахнутой калитке. Рядом плакат с изображением лика Серафима Саровского и надпись: «Радость моя, молю тебя, стяжи дух мирен и тогда тысячи душ спасутся около тебя». Захожу.
Из церкви выходят прихожане, крестятся. Видимо только что закончилась служба.
Войти в храм не решаюсь, словно стесняюсь. Вроде что такого? Но ноги не идут, словно вросли в землю. Люди проходят мимо меня, удивлённо озираются, но ни слова поперёк. Стоит себе и стоит, значит ему так надо.
Последним из церкви вышел батюшка. Уже немолодой, но ещё далеко нестарый, с приметными рыжими волосами и бородой. Подходит ближе, смотрю в глаза. В них тоска и надежда, словно давно уже ждёт чего-то и не может дождаться.
Что меня толкнуло подойти к нему, я до сих пор не знаю. Но, поди ж ты, случилось.
-Святой отец, можно вас на минуточку?- Я понятия не имею, как нужно обращаться к церковным служащим, сказал первое, что пришло на ум.
Батюшка, не останавливаясь, прошёл мимо, бросив на ходу:
-Извини, сын мой, тороплюсь.
И вышел за калитку.
Нет, так нет. Всё понимаю. Мало ли у человека дел неотложных?
Выхожу следом, иду вдоль забора. Мучаюсь вопросами. Зачем вышел на вокзале? Зачем пришёл к церкви? О чём хотел поговорить со священником? Зачем я в этом городе? Не знаю ответов. Иногда складывается впечатление, что кто-то ведёт меня по жизни. Вот только для чего?
-Молодой человек, папироской не угостите?- Притормозил около меня бодрый старичок, толкающий за пластмассовую ручку перед собой детский велосипед с гордо восседающим на нём внуком.- Свои дома оставил, не возвращаться же?
-Да, примета плохая.- Согласился я, вынимая из кармана пачку.
-Благодарю.- Мужчина заспешил дальше.
Я обернулся на церковь. Не давала она мне покоя. Не на месте душа. Тянет.
Вернуться? А как же примета? Я решительно развернулся. Пора бороться с замшелыми стереотипами и бабушкиными сказками.
Иду не спеша, хотя нестерпимо хочется прибавить шаг. Словно опять кто-то толкает в спину. Не знаю кто, но я борюсь. С ним, с собой, неважно.
Подхожу к калитке. Во дворе пусто. И зачем я вернулся? Однако полегчало, посветлело на душе – значит, всё правильно сделал.
-Молодой человек, вы хотели поговорить со мной?!- Неожиданно раздаётся за спиной чуть хрипловатый, но приятный мужской голос.
-Хотел.- Откликаюсь я и поворачиваюсь, уже зная кого увижу.- Вы вроде спешили?
-Так и есть.- Важно начал святой отец, но отчего-то смутившись, закончил уже по-простому:- Хотел на машине с прихожанами до дома доехать. Теперь придётся пешочком.
Мне стало неудобно. Я и сам толком не представлял, зачем его окликнул. Но не признаваться же в этом? Язык не повернётся. Наверное, это малодушие, но такой уж я человек.
-Давайте я вас провожу.- Предложил я, пытаясь оттянуть разговор и хоть чем-то отплатить за беспокойство.- По дороге и поговорим.
Святой отец как-то странно на меня посмотрел, словно догадался о моём самодурстве, однако промолчал.
Я понял – пора импровизировать. И тут я вспомнил о подаренной старухой иконке, так и лежащей в одном из карманов моего рюкзака.
-Святой отец…
-Отец Михаил.- Представился он, старательно пряча разочарование и досаду.
-Отец Михаил, мне нужен ваш совет. Две недели назад со мной приключилась странная история.
И я рассказал всё, как есть. Без утайки, в мельчайших подробностях. Отец Михаил не перебивал, умел слушать, лишь изредка задавал уточняющие вопросы. Чему я несказанно был рад. Из меня рассказчик никакой, а тут словно прорвало. Заинтересовал батюшку, да так, что не сразу заметили, как вышли к речке
Не спеша, разговаривая, мы шли по тропинке, вытоптанной на самом берегу. Мне торопиться было абсолютно некуда, а так… Хороший вечер, солнце уже не печёт, от близкой реки веет свежестью. Святой отец, по-моему, спешки тоже не проявлял. Говорил обстоятельно, не отмахивался.
Как вдруг нашу беседу прервал панический детский крик. И зашумела, загомонила, засуетилась детвора на берегу. Ребята постарше кинулись в воду, поднимая тучи брызг. Кто-то наоборот поспешил побыстрее выбраться из воды.
Я, человек сугубо городской, выросший и проведший жизнь в большом мегаполисе, ещё толком не успел ничего понять, а отец Михаил уже забежал в речку и, мощными взмахами загребая воду, поплыл куда-то на середину реки. Заметно отставая, в кильватере следовали ребята.
До меня, наконец, дошла суть происходящего. В воде тонул ребёнок. Ужас! Я даже почувствовал, как от лица отлила кровь, а сердце предательски дало перебой. И словно толчок в спину. Неосознанно, на одних эмоциях, я побежал к воде, на ходу скидывая разношенные кроссовки и одежду. С разбегу забежал в реку. По пояс, по грудь, и только тут запоздало вспомнил, что не умею плавать.
Сразу потянуло ко дну. Толща воды обхватила тело, сдавила грудную клетку, тяжело дышать. Страх не даёт сделать даже шаг. А впереди тонул ребёнок. Что делать? Противен сам себе.
Вижу, отец Михаил плывёт в мою сторону. Тяжело загребает одной рукой, второй придерживает кого-то. Слава Богу! И меня словно отпустило, захожу уже по плечи, принимаю из ослабевших рук батюшки ребёнка.
Смотрю на бледное лицо – пацан лет десять-двенадцать. В свою очередь смотрит на меня расширенными от пережитого испуга глазами, моргает в так моим неуклюжим шагам.
-Вовремя мы. Даже не нахлебался.- Пробасил отец Михаил, выбираясь на берег и путаясь в мокрой сутане. Как он в ней плыл, для меня осталось загадкой.- Шок, конечно сильный, но это пройдёт.
Мы аккуратно положили парнишку прямо на траву. Нас тут же плотным кольцом обступила ребятня.
-Надо вызвать скорую.- Догадался я, подобрав свой второпях брошенный рюкзак, сунулся в один из боковых карманов. Телефона не было.
Зашарил по другим карманам, посмотрел в одежде. С тем же результатом.
-Дяденька, не ищите.- Прервал мои поиски голос одной из девочек.- Взяли его.
-Кто?- Интересуюсь я, обводя взглядом ребят.
Девочка пожимает плечами.
-Взрослые. Два парня. Посмотрели, что Костя тонет, порыскали в вашем рюкзаке, нашли телефон и вызвали скорую. Я сама слышала. Потом ушли.
Вместе с телефоном. Тут к гадалке не ходи. Ладно, хоть помощь вызвать догадались, а пропажу переживу. Большой ценности мой старенький аппарат не представлял, а SIM-карту заблокирую.
-Как он?- Обратился я к батюшке, сидящему на корточках возле паренька.
-Нормально. Приходит в себя.
Действительно, на лице Кости уже стал проступать лёгкий румянец, взгляд обрёл осмысленность.
-Как тебя угораздило, шалопай?- Мягко поинтересовался отец Михаил.
Парнишка чуть смущённо улыбнулся:
-Ноги свело. Думал, утону. Спасибо.
Вдалеке послышался тревожный вой сирены. Всегда противоречивые чувства вызывает у меня этот звук. С одной стороны понимаешь, что где-то случилась беда, а с другой знаешь – помощь идёт!
Подъехавшие врачи быстро осмотрели пострадавшего и забрали в больницу. Батюшка, было, вызвался сопровождать мальчика, но сотрудники скорой помощи, посмотрев на мокрую хламиду священника, заверили того, что справятся сами. Моё предложение было также категорически отвергнуто.
-Святой отец, вам бы переодеться.- Кивнул я на мокрую одежду батюшки.- У меня в рюкзаке есть сменная футболка и джинсы. Комплекции мы примерно одинаковой, должно подойти.
-Господь тебя послал ко мне.- Степенно кивнул отец Михаил.- Только пошли за кусты. Негоже исподним ребятню пугать.
А мне то что? Я пожал плечами, прихватил рюкзак и поспешил за шустрым батюшкой. Шаг широкий, не догонишь.
Обогнув кусты, я запнулся об корягу и, чертыхнувшись, большими глазами уставился на святого отца.
Такое зрелище в жизни встретишь не часто. Отец Михаил уже успел раздеться до семейных трусов и занимался тем, что аккуратно складывал мокрую рясу.
Шокировало меня то, что тело святого отца было синим от сплошных наколок. Кресты, имена, церкви с куполами. Много всего и сдаётся мне, это он не в семинарии заполучил.
-Не ожидал?- С усмешкой взглянул на меня святой отец, заметив моё замешательство.
-Рушатся стереотипы.- Честно признался я.- Сколько?
Отец Михаил понял мой вопрос. Глаза стали грустными, взгляд тяжёлым. Без психоаналитика было ясно, что батюшка сильно раскаивается в ошибках молодости.
-Две ходки. В общей сложности двенадцать лет.
Я удивлённо присвистнул. Воистину неисповедимы пути Господни – рецидивист в святых отцах. Значит, и вправду существуют и раскаяние и покаяние. Мало просто надеть рясу и заслужить прощение. Нужно чтобы это шло изнутри. Так я думаю.
А отца Михаила вдруг потянуло на откровение.
-Я много в жизни совершил плохих поступков. Второй срок сидел за убийство. Случайно вышло – пьяный на пароме столкнул за борт коляску с ребёнком.
Отец Михаил перекрестился и что-то забормотал. Наверное, молитву.
Я терпеливо ждал.
-Мне до сих пор снятся крики матери ребёнка. И её глаза, полные безумия. В один миг молодая девушка превратилась в седую сумасшедшую старуху.
Голос священника дрогнул. Нисколько не стесняясь, как почему-то этого боятся «настоящие мужчины», вытер ладонью навернувшиеся слёзы. Нет ничего постыдного, когда они искренние и идут из сердца. А мужские слёзы другими не бывают.
-К Богу я пришёл уже на зоне. Был у нас на территории тюрьмы небольшой храм, при нём батюшка Амвросий. Вот он и посодействовал.
Зачем он мне всё это говорит? Отец Михаил не был похож на человека, который может вот так запросто открыться первому встречному. Или просто настолько накипело в душе, что хочется выговориться, исповедоваться, не духовнику, не Богу, а простым людям, перед которыми и был его грех. Может так, я не знаю.
-Когда освобождали, подошёл к отцу Амвросию и рассказал о своём решении посвятить оставшуюся жизнь служению Богу. Батюшка благословил, понимая, для чего я это делаю, и на мой вопрос: «когда я искуплю свой грех?» он лишь пожал плечами и сказал: «Завтра!».- Святой отец с трудом натянул мою футболку. Маловата оказалась «кольчужка».- Пятнадцать лет я ждал этого дня. Спасибо вам, и храни вас Господь.
Моему удивлению не было границ. Я-то здесь, с какого боку? В спасении не участвовал, скорую не вызывал, фактически мимо проходил. В общем, благодарить меня не за что, о чём я батюшке и сказал.
-Не скажи.- Не согласился с моими выводами отец Михаил.- Если бы не ты, уехал бы я с прихожанами и сейчас преспокойно пил чай у себя дома. А завтра служил бы панихиду по мальчику. По всему выходит – Бог тебя ко мне привёл.
Я не стал спорить хоть и остался при своём мнении. Самое главное было сделано – спасена жизнь ребёнка. А всё остальное уже не столь важно.
-Ты бы тоже задумался.- Неожиданно заявил батюшка, направив на меня свой указующий перст.
Вот вам бабушка и чай с ватрушками. Я-то здесь при чём?
Заметив моё недоумение, отец Михаил охотно пояснил:
-Куришь. А самоубийцам Рай заказан.
Что тут скажешь? Прав святой отец, как есть прав. Я и сам бы рад завязать с этой пагубной привычкой, пытался сколько раз, но не могу отказать себе в маленьких слабостях.
-Брошу.- Пообещал я, чтобы не молчать.
-Конечно.- Невозмутимо подтвердил отец Михаил.- Жить захочешь – бросишь.
Ну, вот опять. Я с опаской покосился на батюшку – везёт мне в последнее время на всяких провидцев и предсказателей.
-Пора мне.- Устало сказал я, потирая виски. Начала болеть голова, не иначе опять магнитные бури. А может просто переволновался.
-Куда пойдёшь на ночь глядя?- Удивился святой отец. Действительно, один в незнакомом городе, где даже гостиницы нет.- Пошли ко мне, чаем напою.
-Домой пора.- Отказался я закидывая рюкзак на плечо и позволив себе маленькую фамильярность протянул руку священнику:- Рад был знакомству.
-Молиться за тебя буду.- Ответил рукопожатием отец Михаил.- Звать то тебя как?
Действительно, мой косяк, не представился. Некрасиво получилось. Но уж, что сделано…
-Молитесь за всех людей, не ошибётесь.
Может, прозвучало немного пафосно, но мой взгляд правильно. Кто я такой чтобы за меня персонально Богу кланялись?
По доброй улыбке в густую рыжую бороду, я понял, что угадал с ответом.
-Тогда удачи тебе, путник.- Пожелал отец Михаил и осенил меня святым крестом.
На том и расстались. Каждый из нас пошёл своей дорогой.
Полную версию цикла можете прочесть на ЛитРес.Самиздат.