Слушай! Я понял. Ты просто человек с банджо. Чего смеешься? Ты не знаешь кто такой человек с банджо? Сейчас. Стань вот здесь, сбоку у плиты, не будешь попадаться под ноги. Я жарю тебе картошку, которую ты так любишь, но ее надо помешивать, чтоб не пригорела. Вот тебе деревянная лопатка – перемешивай. Перемешивай, а не мешай. Мы же не пюре делаем. Перемешивать - это значит мешать иногда, чтобы картошка успевала поджариваться, но не пригорать.
Хорошо. Вернемся к человеку с банджо. Вот представь. Пятница. Кухня. Тишина как на вечернем берегу Ямайки, поет Боб Марли в лучах заходящего солнца. Овощи почищены, вымыты, сложены аккуратно в сторонке. Филе-миньон мариновался с утра в холодильнике и сейчас привыкает к комнатной температуре в желто-багряном свете. Сковороды на плите, нож доведен, деревянная доска.... Конечно, конечно... фартук я одел заранее... Это коктель... Джулеп... Нет. Глотнул разок. Тебе что налить?
Так ты хочешь узнать про человека с банджо? Так вот. Я начинаю колдовство вечерней готовки и эта магия требует полной сосредоточенности. Каждый шаг ты не просчитываешь – ты его чувствуешь. Ты полностью отдался этому наслаждению на закатном ямайском берегу под растаманские песни. Ты словно начинаешь танец со всеми этими сковородками, баклажаном, луком... Нет, это не танец цветов. Как ты оказалась у мойки?... Мне надо руки сполоснуть. Твое место рядом с картошкой. Стой и не двигайся. Мокрые пятна на столе я сам вытру... А у меня было хорошее настроение, когда начинал...
Ладно. Давай упростим. Представь классический концерт. Чайковский. Шестая симфония, четвертая часть. В зале публика в смокингах и вечерних платьях в предвкушении. На сцене сосредоточенный фрачный оркестр. Оркестр и публика в гармонии напряжения. Сейчас. Выдохнут вместе. Пауза. Дирижер смотрит в глаза музыкантам. Они сливаются. Они готовы. Он прищуривается, взмахивает палочкой и тут на сцену выходит человек с банджо. В данном случае ударение на последнем слоге. Понимаешь? С банджо... Точно. И начинает играть...
Пошли сервировать стол.