Когда ситуация становится совершенно непонятной, не знаешь, кого любишь, а кого просто хочешь, не знаешь, кто ты сам, оступившийся человек, или начавший наконец-то развивать свои тёмные наклонности злодей, что остаётся? Спрятаться, убежать от всех. Благо у меня было такое место: детский сад, где я подрабатывал сторожем.
Решил отложить всякие размышления о своей судьбе. Хотя, как их отложишь, они же всё время возвращаются. Но и тут нашелся способ. Писать. Повесть о старообрядцах. Я придумал что-то такое невообразимое, чего быть не могло, но по логике героев моей повести, по их представлениям о вселенной, вполне реальная вещь. А именно: я ввел в повесть о старообрядцах дополнительных действующих лиц – чертей. Причем они вели себя совершенно по-человечьи: служили в приказчиках, полиции, женились, работали на пасеке; некоторые черти перевоспитывались среди людей, а некоторые продолжали вредить роду людскому: доносили, клеветали, сводничали.
И повесть закрутилась, страшное перемешалось со смешным. Спать и есть совершенно не хотелось. Ятрань сотрясала стены садика. А впереди были ещё целые выходные. Да и как тут знаешь: закрываешь глаза, а там, под веками, продолжает крутиться кино про тот мир, который ты придумал, там, в старообрядческой деревне события разворачиваются так остро, что боишься, как бы без тебя сюжет не ускакал так далеко, что не догнать. Бежишь скорее к печатной машинке, пока герои не натворили чего-нибудь непоправимого.
И тут в дверь постучали. Вот так живёшь-живёшь, месяцами, отшельником, поговорить не с кем. И вдруг девушка на пороге. Таня. Помните, та, что уехала в Индию? Вот, вернулась. Загорелая и с восточными сладостями в пакете. Похорошела, глаза горят, но и печаль какая-то появилась.
-Что-то случилось?
-Ничего, долго не виделись просто.
-Ну, это не я уехал на край света.
-Да… и на этом краю света мне повстречался один человек. Его, кстати, тоже зовут Серёжа. Мы… у нас оказалось так много общего. Но я сказала, что у меня есть ты.
Есть я? Почти год прошел. Мы не переписывались, сотовые телефоны ещё не в большом ходу и очень дороги. У меня начался и уже заканчивался роман с Алёной. У меня непонятно что с Дашей. Хорошо, «я есть», что же дальше?
-Я не могла начать с ним отношения, не поставив тебя в известность. Ты как? Ты меня отпускаешь?
Ничего себе? Вот это уровень порядочности! Плакать или смеяться? Или так и должно быть, разве нет? С каких пор нормальность кажется ненормальностью?
-Ну что ты молчишь? – смотрела на меня Таня.
-Конечно, Таня, конечно, я тебя отпускаю. У меня за эти месяцы тоже появился человек…
-Вот и хорошо, - Таня прямо заметно выдохнула, - а то, я боялась, что ты будешь переживать. Не знала, что делать тогда. Спасибо тебе! Я пошла.
-А чай попить?
-Некогда, некогда, меня ждут.
Таня чмокнула меня в щёку и исчезла за железными воротами.
Только я заправило в Ятрань новую ленту. Снова стук в дверь. На пороге – Даша, с безумными глазами и бутылкой вина в руке. Я даже поздороваться забыл. В голове ещё роятся раскольники с чертями. Даша прошла мимо меня. Заглянула в кабинет заведующей, где я мучил печатную машинку, прошлась по коридору, открыла дверь в спортзал, поднялась по лестнице, попала в актовый зал с зеркалами и пианино.
-Много у тебя тут всего.
Поставила бутылку на пол. Села к инструменту и открыла крышку.
Ощущение было такое, что она пришла сюда поиграть. Что-то такое неистовое и трагическое заполнило детский сад. Волны гнева и страсти неслись на меня. Отражения метались вслед за киноведьмой, которая оказалась неплохой пианисткой. Она явно хотела меня заколдовать музыкой. Делала это, не снимая пальто. Отчего немного напоминала маленького комиссара времен гражданской войны. Ах, будь у неё маузер, я бы давно летел черным коридором. А так, я стоял, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди. Наконец буря иссякла.
-Ну и где она?
-Кто?
-Незнакомка, которая сюда вошла минут десять назад.
-Ушла.
-Так быстро, не может быть! Что - детским садиком ошиблась?
-Ты-то откуда знаешь, что сюда кто-то вошел?
-Увидела, совершенно случайно. Хотела проведать старого друга, а тут, видишь, ситуация какая. Ну, я пошла в торговый центр, купить вина. Думала, вам десять минут хватит.
-Нам хватило.
-Я рада.
Господи, как же может быть прекрасна женщина в гневе, обиде, отчаянье даже. Но прекраснее всего женщина в счастье. А если не можешь сделать женщину счастливой, как быть? Там, понимаешь, кержаки стынут, черти подрумянились, а тут такая ерунда на постном масле - любовь. Да и любовь ли это?
И тут зазвонил телефон. Хороший повод отложить разговор.
Голос Амины слегка дрожал.
-Прости, Серёжа. Это я. Звоню, чтобы предупредить. Он поехал искать тебя. Он знает, где твой детский сад и скоро будет там. Уходи.
И всё, короткие гудки.
Я бы мог спросить: «Кто он». Но я догадался. Это, как бы выразиться… покровитель Амины. Он установил в её доме видеокамеры. А меня, черт дернул, остаться у неё ночевать. По-дружески, чисто по-дружески. Но кто там, поглядев видео, будет разбирать, если мы легли в одну постель.
-Надо, - говорю Даше, - уходить.
-Куда? Хочешь выпроводить меня – так и скажи!
-Даша, - стараюсь говорить спокойно, - ты не понимаешь, сюда бандиты едут.
-Зачем?
Ну почему женщинам надо знать «зачем», да «почему?» Что я должен объяснять? Что так получилось?
-Даша, я не вру, надо уходить. Пошли!
-Я никуда не пойду, я хочу остаться здесь! Наверняка к тебе придет эта девушка. Я только взгляну на неё и уйду.
-Никакая девушка ко мне не придёт! У меня нет девушки! – почти кричу я. И где-то на задворках сознания проскальзывает мысль: «Нет девушки, а как же Алена?» Чувствую, у меня сейчас будет истерика.
-Ну и оставайся, а я пойду.
Конечно, я никуда без Даши не уйду. Ну не будут же они штурмовать детский сад? В конце концов, тут решетки на окнах, дверь железная.
За окном сумерки, фонари горят, но есть такие уголки, где может таиться кто угодно. Поэтому я никогда не выхожу на обход территории без особой надобности. Предпочитаю наблюдать из окон при выключенном свете.
Даша спустилась всё-таки за мной на первый этаж.
-Пойдем, - говорю, - в театр вместе сходим, если не веришь.
-А пойдем! – соглашается Даша.
Открываю осторожно дверь, и что я вижу? Короткостриженный человек в чёрном. Рука в опасно оттопыренном кармане. Смотрит в упор.
-Послушайте, - говорю, - я знаю, что вы подумали. Но всё не так. Мы только друзья. Между нами ничего не было.
Говорю, а у самого сердце ушло в пятки. Пусто так стало в груди, в районе копчика прямо полюс холода. А в животе, наоборот, разбушевались злые ветры. Сознание хочет убежать, разделившись на мелкие части, мечется внутри черепа, как пойманная синица. А куда улетишь-то? И при всём этом предсмертном мандраже, всё равно корёжит от собственных слов, оттого, что повторяю текст тысячу раз слышанный в сериалах. Хоть бы напоследок сказанул что-нибудь оригинальное.
-Там посмотрим, - говорит человек и шагает на меня. Отхожу в сторону. И тут голос Даши:
-Не смей его трогать, я тебе больше не жена.
-Официально - ещё жена.
С трудом соображаю, что же это за ночной гость. Если это друг Амины, почему Даша его жена? Блин, как проще со старообрядцами и чертями, там такие сюжетные повороты! А тут какая-то оперетта. Сейчас обманутый муж запоет арию, выбежит из спортзала кордебалет и поскачет на детских больших резиновых шарах.
Пока я представлял себе фееричный мюзикл, Даша с мужем ругались. Я включился в разговор на словах:
-Поехали домой! Я всё устрою. Мы будем жить как раньше!
-Как раньше, это когда ты мне челюсть сломал?
-Даша, я не хотел! Я уже тысячу раз извинялся! Я прошел гребаный курс у психолога.
-И я тебе тысячу раз говорила, что к тебе не вернусь!
-Я не могу без тебя!
Боже, боже, как вянут уши сценариста от такой банальности. Выпустите меня из этой реальности немедленно! И тут перед моим носом впервые в жизни появилось дуло пистолета. Я сразу стал утешать себя, что это травмат. Или, вообще, зажигалка.
В прохладном коридорчике сразу стало душно и жарко. Язык отнялся. Во рту образовалась Сахара. На глаза навернулись слёзы. Стало нестерпимо жаль себя, прожившего так мало. Хотелось что-такое пообещать богу, чтобы выбраться из этой переделки, например, жениться на Алёне. И при этом хотелось не расклеится, сохранить лицо.
-Идиот! – сказала Даша.
-Если не со мной, то ни с кем, - сказал муж.
И тут железная входная дверь снова распахнулась. Вошли какие-то люди. Мужчины. И сразу как-то замерли, и руки их потянулись куда-то вглубь кожаных курток, но тоже застыли, потому что дуло ушло от моего лица и теперь смотрело в сторону вошедших.
-В чем дело? Кто такие?
-Спокойно, - произнес один из вошедших, - мы только спросить.
-Спрашивайте, - великодушно разрешил Дашин муж.
-Ты Сергей? – спросили у Дашиного мужа.
-Нет, я Володя, - ответил, тот не тушуясь.
-А этот? – спросили про меня.
Что за манеры, говорить обо мне, будто меня тут нет.
-Ты Сергей? – спросил меня Дашин муж.
Я кивнул. Язык окончательно присох где-то в районе глотки.
-Можно мы с товарищем парой слов перекинемся, и вернем в том же виде? – спросили вежливые нефига не знакомые мне люди в черном. И Дашин муж им разрешил.
Мы вышли в ночную свежеть. Возле домика на курьих ножках состоялся разговор. Я помню его подробности спустя почти двадцать лет.
-Амину знаешь?
-Знаю.
-Ночевал у неё?
-Ночевал.
-У вас что-то было?
-Нет, не было.
-А чего волнуешься? Врёшь?
-Не вру. Волнуюсь, потому что тот псих пистолет навёл.
-Помощь нужна?
Да, да, они предложили мне помощь. Это было чудо какое-то. Отчего, почему? И тут же сразу всё разъяснилось.
-Амина просила тебя не трогать. Да мы и не собирались. Но поговорить надо. Чтобы ты уяснил: эта девушка не твоя. Понял? Вот и хорошо. Ещё раз возле неё появишься, никто тебе не поможет. И это не фигура речи, сценарист.
Последнее слово прозвучало как-то особенно уничижительно. Хотя весь диалог меня вполне устроил. И незнакомцы растворились в ночной Москве. И звуки города вернулись, а до этого словно и не слышно их было. Сигнализация где-то сработала. Проехала машина с музыкой. Шуршали кленовые листья под ногами.
Осталось разобраться ещё с одной историей. Я шагнул к входу в садик. Как бы мне не было страшно (а мне, кстати, уже было не так страшно, после «разговора» у избушки на курьих ножках), не оставлять же Дашу с этим неадекватным.
Но я не успел зайти, дверь распахнулась перед моим носом.
-Извини, мужик, мне Даша объяснила, зачем к тебе приходила. Я, конечно, голубых не очень люблю. Но уж лучше такой друг у моей жены будет, чем какая-то сука! Привет, Вадику!
Ах, он даже Вадика знает. Я хотел сказать, что я никакой не голубой. Но Даша так на меня посмотрела, что я промолчал. Железные ворота скрипнули, словно жалуясь: «Ходят и ходят без конца и края». А я зашел в садик, закрыл дверь на засов и сполз по стеночке. Плакал и думал: «Как хорошо жить». И ещё: «Какая же глупость все эти наши разборки». И далее: «Сволочи, как я теперь буду повесть писать? Ведь сбили же весь настрой!»
А потом я нашёл бутылку вина, принесённую Дашей. И пил прямо из горлышка. И не пьянел. Заедал восточными сладостями. И не было сладко. И почему-то хотелось умереть. И вроде унижения я особого не испытал, и как-то страх свой пережил, слез-то моих никто не видел. И всё равно, было как-то противно на душе. Хотелось, чтобы кто-нибудь пришел и погладил по голове, но никто не приходил. Хотя потом пришел и погладил. Но это уже в другой раз было.
© Сергей Решетнев
Фото Педро Арместре