ломами подпоясанные, повесть

Юрий  СЛАЩИНИН
ЛОМАМИ   ПОДПОЯСАННЫЕ
Повесть  новой   реальности

Часть  первая.  КТО  ЕСТЬ   КТО…
НАКАЗАННЫЙ
По  обочине  шоссе  он  шёл  в  сторону  надвигавшейся  ночи,  не помышляя  остановить какую-либо машину.  Все  они  были  безразличны  к  нему,   и  потому смиренно шагал,  болтая  висевшей  на  плече  тощей  сумкой.
И   прошел  бы  мимо   съехавшего  на  обочину  автофургона  со  смешной надписью  «Желток солнца»,  но…  Распахнулась  дверца   кабины  и   шофёр  молча  загрёб  рукой,  что  могло  означать  лишь  одно:  садись,   подвезу.  Удивился:   ночью  взять  чужого  человека?..  Но  случайностей  не  бывает,  знал  он.  Забрался   в  кабину,  сказал   «спасибо».  И  машина  поехала.
-  Куда  тебе?
- Чем  дальше,  тем  лучше.  В  Прикумское.
- Ого!  Пешком-то?!.   Марафонец   что  ли?
- Местный  автобус   утром   придёт.  А  на  экспрессы  денег  не  хватает.  Так  что  извини,  если  недоплачу.
- Извиню.  -  усмехнулся   шофер.
Машину  он  вёл  легко,  и  вполоборота  рассматривал  пассажира  с откровенным   любопытством:  его  рубаху  цвета  дорожной   пыли,   давно не  мытые  волосы,   слипшиеся   в  висюльки,   щетину  на  щеке.  Но  пассажир  не  замечал   этого   унижающего  разглядывания,   улыбался.
- Не  ожидал,  что   найдётся   доброхот   подобрать   бомжа.
- Лицо  мне  твоё  знакомо.  На  автовокзал  под  ночь  заезжаю, подобрать  наших.  Пока  вспоминал,  ты  исчез.  Плескач ты!   Сергей Андреевич.
- Даже  отчество  не  забыл.
- Так   ведь  голосовал  за  тебя  на  выборах  в  Думу,  народ  поднимал. А тебя  из списков  вычеркнули.  В  тюрьму  посадили.  Узнать  захотел,  за что?
- Колхоз  спасал.
- А  говорят,  за  взятку.  -   глянул  шофёр  на  Сергея  и вернулся  к  дороге.  Она – бесконечно  долгая  -  привычно  стелилась   под колеса  автомобиля.  И  шофёр  ждал  обстоятельного ответа.
Сергей  не  ожидал, что  так  о  нем  думают,  так  в  соседних  станицах  говорят,  а  что  тогда  в  своей?..  Рванулся  было   в спор,  но  горло  сдавило  до  удушья  и  перед  глазами   всплыло   лицо Лагашова  с  издевательской   усмешкой.  Той  самой,  когда  он  при взятии  под  стражу  в  зале  суда,  выговаривал  ему:  «Дурак  ты! На  кого  язык развязал.  На  Вер-ха!..   Да  мы  тебя,  как  сопля к разотрём.  Понял теперь?!.».
- Понял.  -  выдавил  из  себя  слово,  и  горлу  вроде  бы   полегчало. Глубоко  вздохнул,  чтобы  выдать  всё  и сразу-бы   всем.  А так   не  бывает.  Придётся   ведь  каждому  объяснять всё  заново  каждый  раз.  И  начинать – с  него… Поглядел  на  шофёра  внимательно,  с  пробуждением  в  себе  доброты.  -  Говоришь,  за  взятки. Как  тебя  звать?
- Иван   Иванович.
- За  взятки  в  тюрьмы  не  сажают,  Иван   Иванович.  За  взятки - возвышают.  Кто  берёт  или   даёт –  значит,  свой.  Повязанный  на  гнилье. Да  и  с  каких  заработков  учитель  взятку  даст?
- Во!  А  взятку  не  давал,  а  взял.  Статью   на  кого-то  написал.  Мол,  если  не  дашь  пять  тысяч  долларов  – опубликую.  На  них  и  ферму поставил  отцу.
-  Но  если  в  тюрьму  посадили,   значит  не  получал  взятку.  Рассуди.
- Хм…  Вроде  так.
-  И  фермы  нет.  Обычный  полевой  стан  с  времянкой,  переспать. Навесы,  гараж.  Из  глины   лепили,  как  все.  Мимо  поедем,  можешь посмотреть.  Отец  из  колхоза  вышел.  А  я  –  колхоз   спасал.
- Кому  он  нужен  сейчас ?
-  Община  нужна.  Царь  Александр  второй  освободил  крестьян   от крепостничества,  вернул  народу  общину,  а  Сталин  вновь  закрепостил.  Да так, что  народ   всех  прав  лишил.  Ни  выехать  из  села,  ни  слова сказать.  Паспортов  не  имели,  пенсий  не  получали,  умирали  в  нищете.
- Тебя-то  за  что  посадили?
- Предлагал,  вернуть  колхозам  общину.  Чтобы   не председатель  командовал,  а  сообща  решать.
-  И  тебя - посадили!  Ну  и  жук ты,  Плескач.  Искали  мы  ту  статью, и  нигде не  нашли.
Сергей  достал  из-под  ног  сумку  и  вынул  из  неё  горбушку  хлеба, коробку  конфет.  Из  коробки  осторожно  извлёк  ветхую  и  потёртую  на сгибах  районную  газету.
- Наша,  - усмехнулся  шофёр.  -  И про  что  там?
- Про  всех  нас  -  одураченных.  Эта  твоя  машина?
- Нет.
- Значит,   РАБотник.   И получаешь   заРАБотную  плату.  Раб,  как   и все.  А сейчас  для   подъёма  села  надо  каждого   сделать   хозяином   своей продукции.
- Как   Чартаев  уже   предлагал?  Так  его  быстро   на  тот  свет отправили.
- Чартаев  народу  продукцию  возвращал.  А мы  –  власть  вернуть! Чтобы   избирали  самого  лучшего  в  бригаде,  в  цехе,  в  колхозе.  Понял  перспективы?
- Понял.  При  Сталине  тебя  сразу   бы  расстреляли.
*  *  *
Не  дождавшись  сына,  Плескач-старший  вдруг  засобирался  на  полевой   стан.
- Поеду! -  отодвинул  он  тарелку.
- Куда  в  ночь-то?  -  пыталась  остановить  его  жена,  убирая   со стола  приготовленное   для   встречи   сына.
-  В Степновском   хуторе  ферма  сгорела. -  поднялся  он  со  стула.
- Андрюша,  не   ездий  нынче.  Собаки  там,  не  сожгут.
- Собаки  собаками,  а  пригляд  нужен.  Коля  где?
- Там  же,  как  всегда.
- Надо,  Аннушка.  С  Маслом   вчера  говорил.  Пристаёт,   продай  да продай   «Сладкую балку»,   другую  землю  возьмёшь.
- А ты  что  сказал?
-  Сказал  по-нашему!  А  Сергей  приедет,  покажем этим  Маслам!  Собери  для  собак.  Да  и  нам  на  утро.  К обеду – жди.  Завтра-то обязательно  приедет.
Не  торопясь  он  сходил  в  ванную,  и  там  из  потаённой  щели  достал  ружье  и  десяток  патронов.  Свет  во  дворе  не  включал.  Тихонько вышел,  открыл  дверцу  старенького  «Москвича»  и  положил  ружье на  заднее  сиденье.  Прислушался.
Девчоночий  смех  и  говор  сына  раздавался  за  изгородью  огорода.  Там  под  кустом  бузины  стояла  у  соседей  скамейка и  на  ней  каждый вечер до темна  ворковали  Коля  и  их  Верочка.  У девочки  умерла  мать, отец – запил от тоски.  Анна  Васильевна  помогала  Верочке: подкармливала и   присматривала,  и,  оказалось,  вырастила  невесту  для  младшего  сына. Каждый  день  твердит,  женюсь.  А невеста – школьница,  восьмой  класс только  кончила.  И  самому  в  армию  вот-вот  идти.  Тоже  забота. Прислушался,  о  чём  гутарят.
- Ух ты!  Тяжёлый.  Почему же  у  всех  обычные,  а  у  тебя такие?  Ой, оторвался,  кому  достался?
- Тебе.  А  я  не  знаю,  почему.  Мама  тоже  удивлялась  всегда. Говорила,  ты  у  меня  чудесница.  А  я  просто  люблю  их.
- Все  любят  поесть.
- А  я  люблю   до  этого.   Разговариваю  с  ними.
- С  помидорами?
- И  с  другими  растениями.  Они   все умные.  И  когда  любят  нас, то  даже  ревнуют.
- Бр-р.  Лопухнулся.  Да?
- Можешь  проверить,  хоть  сейчас.  Подойди  к  бузине,  где  скамейка.  И  понюхай  цветы.  Они  не  пахнут.  А  потом  я  подойду, пошепчу  им  - и  узнаешь.  Весь  куст  заблагоухает.
- Ин-те-рес-но.  – поднялась  над  кустом  фигура  Коли.  Он  понюхал куст,  но  тут  же  вскочил  на скамейку,   вглядываясь  в  даль.
- Не  пахнет?
- Пахнет.  Дымом!  Верочка,  горит  у  нас.   На  «Сладкой балке». – сказал  ей  и,  перепрыгнув  через  изгородь,  закричал  во  всю  мощь. – Ба-а-тя!
- Здесь я. - отозвался отец,  хлопнув  дверцей  машины. - Ворота открывай. Степана кликни.
- Папа, папа. -  закричала  Верочка в окно своего дома.
Сборы были быстрыми. Прибежал заспанный  сосед  Степан, и нырнул в машину. Коля  распахнул ворота  и  сел за руль  «Москвича». Уехали.
Анна Васильевна и Верочка  закрыли ворота. Обнявшись, ушли в дом переживать стресс, не тронувший больше ни кого  в округе.
*  *  *
В автофургоне продолжался разговор всё о том же. Глянув на Сергея, убиравшего газету в шоколадную коробку, шофёр вздохнул тяжко:
-Эх, если бы она попала нам в те дни! Да мы бы за тебя не то, что  на выборы, в полки бы пошли. Искали. Куда она подевалась-то?
- Скупили и сожгли тираж.
- Как это? – обиделся Иван Иванович  почти по-детски.
- Борьба! Статью напечатали за мои деньги. Это назвали  «взяткой». А за деньги Лагашова  весь тираж выкупили, забрали из типографии и сожгли. Автора – на нары. Чтоб не оскорблял уважаемых людей. И всё под лозунгом защиты прав человека, заметь!
- У нас бардак был, а у вас покруче.
- Теперь не стало бардака? - усмехнулся Сергей, поглядывая за лесопосадки, словно отыскивая там что-то.
- Всё растащили. Кончилось коллективное. ИП, КФХ, ООО, ОАО теперь.
- Твоя машина?
- Хозяина.
- Батрачество началось! - сказал Сергей сочувствуя. Тронул шофёра за руку. – Останови. При-е-ха-ли.
Машина остановилась.  Они вышли из кабины. Наступил момент прощания, который – как понимали  оба – после их откровений не мог быть простым.
- Ты не обижайся. В обиде ведь был. И захотелось в нутро твоё заглянуть.
- Спасибо, что заглянул! – с открытым радушием смотрел  на него Сергей и кивнул на темень лесопосадки. – Там стан отца. Займусь земледелием.
- На Думе, значит, крест?!
- Какая  Дума, Иван Иванович?!  Одна болтовня. Ну…
- Погоди, - спохватился  Иван и за руку повёл Сергея к дверцам фургона. Стал открывать их.
За  лесопосадкой, совсем близко, взревел запущенный мотор. И ещё один. Сергей обрадованно вскинул голову. Прислушался.
- Яичек возьмёшь. - достал Иван  увязанный в картонках паке и принялся засовывать его в сумку Сергея.
- Не надо.  Хозяйские.
- На бой мне положено?!  Вот и даю свою долю. А вам сейчас пригодятся к столу. Не спят пшеничники-то.
- Не было  «Камаза».  - прислушивался Сергей к звукам удаляющейся машины.
- Дорога там, что ли?
- Заезд повыше. А тут  - овраг. Балка ведь.
- Бери-ка. Выпьем за встречу.
В руке Ивана белела половинка яйца. Передав её Сергею, он достал из кармана второе яйцо и ножом подрубил скорлупу. Проделав всё это с привычной виртуозностью, поднял скорлупу как рюмку.
- Большой камешек ты с  души моей снял. Может, друзьями ещё станем.
- Пригодимся друг другу! – ответил Сергей твёрдо.
Иван слил желток в рот, не касаясь губами скорлупы. Отметив приём, Сергей повторил его. Можно было расставаться, а не хотелось. Оба тянули время.
- Пей так желтки натощак, и через месяц жеребцом заржёшь.
- Проверено?!
- Тут главное - сырыми их пить.
- Учту. - кивнул Сергей, подав руку для прощания, а душа рванулась: чего уж ты.  И обхватил Ивана за плечи. Не ритуально, как бойцы на ринге, а во всю силу. И в ответ получил объятие медвежьей хватки.
Вновь послышался гул моторов. Теперь уже на шоссе. Он приближался. Осветились деревья, и вот лучи ударили в глаза и продолжали слепить быстро приближающимися фарами. С шелестом пронеслась мимо  «Вольво», а за ней с гулом прокатились «Камаз», тяжело нагруженный торчащим из кузова железом, и подъёмный кран.
- Утильщики. Грабят пустые фермы. – презрительно  бросил Иван  и, словно споткнувшись, замолк, встревожено  глядя  на  Сергея.
Сергей  выбежал  на шоссе, но  увидел только удаляющиеся огоньки, моргающие, словно в насмешку. Вернулся на обочину, устремив взгляд  за  деревья. Услышал  прерывистый трески, махнув Ивану, мол, прощай, как в омут  бросился в темень листвы.
Иван  приблизился  к кустам, раздвинул  ветви, прошёл дальше и увидел  дальний  откос  балки, где  за  деревьями  горела  крыша  дома.
- Вот, сволота поганая! - рванулось из души с матом. Что делать-то?  Глянул назад, за кусты, где оставил машину, и, махнув рукой -плевать! -побежал за Сергеем.
*  *  *
Сергей  пробрался через кусты и камыш, перескочил через ручей и выбрался  наверх к горящему дому. Кинулся к дверям, боясь самого страшного. Вдруг там… Грохнули и… Дверь оказалась заперта двумя массивными замками, и огонь пылал внутри, вырываясь языками пламени через решётки разбитых окон. У порога валялись две убитые собаки. Горел и гараж. Через его распахнутые двери было видно, что он пуст. Всё вокруг было развалено, порушено, передавлено.
- Спасать-то  нечего. –  тяжело дыша, произнёс подбежавший Иван. Кивнул на двери. - Может, там что?
- В таком пламени.
Походили по двору. Заглянули в гараж.
- А что было-то?
- Писали, сеялка.  Особенная.  На всех тут работала. Трактор и прочее.
- По-нят-но. Воруют и жгут, чтоб разорились.  По всей степи так.  Серёга, тут  и спасать уже нечего. Давай  домой тебя отвезу.
- Возвращаться с такой вестью?! – горько  хмурился Сергей. – Н-нет..
- Что же ты, ночевать здесь будешь?
- Ты езжай, Иван Иванович. Спасибо за всё. А мне побыть  надо. Обдумать всё.
- Понял, Серёга.

Оставшись один, Сергей ещё раз обошёл порушенный стан. Осмотрев убитых собак, увидел, что их сторожевой лай был прерван выстрелами в пасть. Профессионально.
Поднял кастрюльку и поставил на плиту летней печки. Потерянно опустился на пенёк перед горкой наколотых дров. Разглядев среди поленьев топор, вытащил его, подержал в руках, вспоминая далёкое. Когда им пользовался  здесь сам. Поставил его перед собой ручкой вверх, как  памятник рухнувших надежд.
- Вот и всё! – сказал себе, подводя итог, и почувствовал хлынувшее отчаяние, накрывшее его тяжёлой волной. Застонал, стиснув зубы, а боль вырвалось из души мысленным криком:  «- Боже, да что же ты делаешь со мной?! За что казнишь? В тюрьму посадил. Не за добрых же. Видел, как он молился  перед входом в зал. Просил  осудить, растоптать. И какой же Ты милостивый и всевидящий, если так?».
- «Бог управляет обстоятельствами! – проявилась в голове фраза, словно кто-то невидимый заговорил с ним изнутри. Такое  у Сергея часто бывало в трудные времена. И вот пришло вновь.
- « А  что греховного я сделал?
- « И грехов нет.
- «Обстоятельства за что? Ничего же не смогу добиться без трактора, сеялки, культиватора. Без денег. Ангел-хранитель, ну ты же всегда со мной! Подскажи, что делать? Молчишь.
Вновь стал размышлять, напрягая мозг. Но спасительная мысль не приходила, и он тупо смотрел на пятку топорища, озаряющуюся всплесками огня пожара.
*  *  *
Колонна утильщиков мчалась по пустому в ночное время шоссе. В возглавлявшей  «Вольво»  сидело трое. За рулём сухопарый и молодой. Подняв и завернув к заднему сиденью руку, выпрашивал:
- Витёк, ну дай. Чё ты?
На заднем сиденье, вальяжно развалился  наголо  стриженный  мордастый мужик. Не торопясь он прикладывался  к бутылке пива в одной руке, то к  сигаре – в другой.
- Кому - Витёк, а тебе – Виктор Михайлович. - наставительно заметил Витёк. Сунув в рот сигару, он достал новую бутылку пива и, скользнув ею по протянутой руке, передал сидевшему рядом с шофёром кавказцу. – Бери, Вахаб. Маслу ещё рано.
- Опять?! - обиделся шофёр.
- Чего ты?– деланно не понял его Витёк.
- Не Масолов я, а Маслов.
- Маслак тогда, что ли? Всё равно нельзя. Твоя работа не кончилась.
- А твоя?
- Гу-ля-ем!
- Остановись! – приказал кавказец.
Машина взвизгнула тормозами и, съехав с дороги, встала. Мимо пронеслись, запоздало тормозя,  «КАМАЗ»  и подъёмный кран.
- Чего, Вахаб? – удивился Витёк.
- На  дороге  видел фургон?
- Ну!
- Где стоял?
- На дороге.
- Против  «Сладкой балки»! -упёрся в Витька взглядом Вахаб, требуя понимания.
- А за балкой – пожар. - первым догадался Масол, и встревоженно глянул на Вахаба.
- Зачистим! - с  объявил Витёк.  Привстав, он бросил на колени Маслу недопитую бутылку, сигару и, доставая пистолет, приказал. – Гони назад.
Масол открыл дверцу выбросить мусор и выжидающе смотрел на Вахаба.
- Я что сказал?! – вскрикнул Витёк.
К «Вольво» от машин подбежали шофера.
- Что случилось?
- Дальше – сами. Надо заехать кое-куда. Езжайте, - приказал Вахаб и кивнул Маслу – едем.
Витек мстительно поджал губы.
 *   *   *
Мчась по шоссе, «Вольво» обогнала старенький «Москвич».
- Тоже промышляют. - осклабился Витёк. – Каждую ночь везут – тащат с полей.
- Жить-то надо. - примирительно сказал Масол, вздохнув. – Лагашов опять не платил своим зарплату.
- Потому и не платит, что растаскивают всё. Гони давай, защитник.
*  *  *
В  «Москвиче»  Коля с восхищением проводил взглядом обогнавшую их «Вольво».
- Наши поехали.
- Бандюги. - уточнил отец.
- Маслов у Сергея был в курене.
- Был! Когда был Масловым. А теперь он Масол. Ты о чём с ним говорил вчера?
- Когда в армию возьмут, спрашивал. Потом про Сергея. Когда вернётся?
- Интересуются. - задумался отец.
Коля прибавил скорость в азарте погони.
*  *  *
Сергей сидел на пеньке, охватив голову руками, опустив её до колен. Требовалось понять очень важное, а он не мог и приблизиться к этому пониманию. Рассуждал, буксуя на одном и том же: «Если случайного ничего не бывает, если всё происходящее  было определено прошлыми поступками, то что тогда было неправильным? Полез в политику? Но ведь бросил все! Завязал! Забыл! И вспоминать не хочу. Решил крестьянствовать с отцом. А тут.
Явственно послышался шум приближающейся машины. Ослепили фары.
«Иван вернулся? - подумал Сергей поднимаясь, но увидел легковую машину и троих из неё выскочивших, и двинувшихся к нему.
«Вправо! – услышал Сергей внутренний приказ и,  мгновенно повинуясь ему, колыхнулся вправо – тут же щёлкнул выстрел и,  за его спиной слева звякнула кастрюлька, слетев с летней печки.
- Стоять! – приказали ему.
- Яйца жарил. - раздался смешок Масла, поднявшего сумку. – Бомж. Лазают по брошенным хуторам и жгут.
- Под-жи-га-тель! - обрадовался Витёк, и пошёл на Сергея, приговаривая. – Ты понял,  Вахаб?!  Поймали, падлу.
- Собаке – собачья смерть! – приказал Вахаб.
Взгляд Сергея метнулся к топору– не успеть, к убийце – тот уже играл пистолетом, наслаждаясь мгновениями предоставленного права. За его головой  Сергей уловил свет фар. И нахраписто бросил убийце:
- Местный я!  Вон наши едут. - кивнул он и потянулся, как бы разглядывая за головой убийцы подъезжающих.
Следуя этому взгляду и слыша приближающийся звук мотора,  Витёк повернулся. Сергей подхватил топор и, как крюком зацепил убийцу, подтянул, схватив его пистолет.
- Порву глотку! Бросай!
Забрав пистолет, Сергей прижался к убийце, наблюдая за действиями других.
- Плескач  это. Вернулся. - подал голос Масол.
- Прости, братан. - пошёл к Сергею Вахаб,  спрятав пистолет и радушно распахнув руки.
- Стоять! – направил на него пистолет Сергей.
- Поговорить надо. - потряс пустыми ладонями  Вахаб.
Подъехал «Москвич». Из кабины первым выскочил отец и шарахнул из ружья картечью над головами. За ним справа и слева ещё двое с чем-то угрожающим.
- Кто такие?
- Свои, Андрей Матвеевич. - поднял сумку  Масол.  –  Заехали на пожар. Думали, бомжа поймали. Жгут ведь они. А тут ваш сын яички жарил. Возьмите. – положил он сумку к ногам и по-домашнему обстоятельно стал вытирать пальцы платком.
- Серёга, ты что ли?
- Я, отец. Берегись их.
Отец наставил ружьё на Вахаба.  Коля и Степан стерегли Маслова.
- Да вы чего так, казаки? -- благодушно объяснял Вахаб. – Свои мы… Недавно обогнали Вас. А тут видим пожар и заехали.
- А трактор где? Сеялка? Техника вся?
- Он тут был. Огонь был. Техники не было. Скажи им. - обратился к Сергею. – Отпусти его. Ошиблись, извини.
Сергей снял топор с шеи Витька и толкнул его от себя.
- Отдай ствол. - прошептал Витек, потирая шею.
- П-шёл отсюда!
- Поплатишься,  кабёл! – буркнул Витёк.  Быстро прошагал к машине,  громко хлопнул за собой дверцей. Расселись по местам  Масол и  Вахаб. «Вольво» фыркнула, развернулась, огибая «Москвич», и удалилась.
Теперь оставшимся можно было обняться. И обнялись они. Без слов. Не выпуская оружия.
- Вот как встретились! – отпустил сынов отец. Сунул ружьё Коле и пошёл по догорающему полевому стану, выкрикивая Сергею. – Трактор  был. Тут сеялка новая, чтоб по стерне сеять, без пахоты, как ты писал. Культиватор рядышком. Разорили! Это что же делается!? Что творят!
- Вырос! – тряс брата Сергей.
- Мы тебя дома ждали, ждали.
- Мимо ехал. Думал кто-то из вас сторожит. А тут – горит.
Подошёл отец и ткнул пальцем в сторону уехавших.
- Они украли!
Степан согласился, кивнув. Сергей вдумчиво посмотрел в глаза отцу. Они были мокрыми, а под вспышками огня в них чередовались рвущиеся наружу отчаяние и мольба о помощи, страх и злоба.
- Не пойман – не вор! - сказал Сергей.
- Угрожали мне.
- И это не доказать.
- Ну, тогда! - мстительно поднял отец сжатый кулак. Сергей перехватил его, сжал пальцами и тряхнул, показывая и свою готовность быть с отцом.
- Обсудим ещё! - и спросил, меняя тему. – Домой-то поедем?
- И ведь хотел остаться.
- Тогда Бог тебя спас. - сказал Сергей и, видя общее непонимание, поднял с земли кастрюльку, пробитую пулей; передал её отцу. – Храни. В меня стреляли. И ты бы получил пулю.
- А ты  как же?..  Если в тебя. - испугался отец.
- Ангел-Хранитель спас. Который раз уже. Знаешь ведь!
Отец понимающе кивнул и со Степаном пошёл к машине. Коля прижался к  брату,  шепнув:
- А мне расскажешь? Говорят, что он есть, а я не знаю.
- Только тебе и расскажу. Чужим такое не доверяют.
*  *  *

В «Вольво» Витек и Масол начали ругань.
- Ты подставил, паскуда! Говорил, ждут его. Все дома сидят.
- И дома были. Всё ведь вывезли, без шухера. Скажи, Вахаб.
- Угу.
- А почему он тут оказался?
- А я знаю? Ты начальник. И вообще, меня послали пока ваш «Форд» ремонтируется. Подменить, а не воровать.
- Чего, чего?..  Воровать?!.  Ты чего лепишь, паскуда?!  Это кто воровал?  Мы долги взяли.  Знаешь,   сколько они должны?
- Тебе,  что-ли ?..
- Не мне, а нам! Фирме, банку. Предупреждали – не понимают. На счётчик поставили – не доходит.
- Какой счётчик?
- А вот такой! Вовремя не заплатил, то каждый день просрочки - в тройном размере плати.
- Ого! Как они расплатятся, когда хлеб не убран, не продан.
- А это нас не колышет. Не надо было брать. За наши деньги-то купили они  технику – значит, наша она!  Объясни ему,  Вахаб.  Чтобы дошло. А то я бутылкой его заткну.
Витёк передал Вахабу бутылку пива, открыл свою и, расслабляясь, откинулся на спинку.  Вахаб молчал.  Выслушав  ругань русских, он уловил детали, требующие прояснения, и спросил Витька, резко повернувшись, чтобы видеть лицо:
- Почему не стрелял?
- Ты же выстрелил.
- А ты?
- Он закричал. - кивнул Витёк на Масла. – Бомж яйца жарил. Вот и подумал, взять его - и под суд.
- А он за горло тебя, как гуся. - мстительно бросил Мосол, глянув на него в зеркальце. – И пистолет забрал.
Вахаб  включил свет в салоне и повернулся к Витьку,  разглядывая его беспощадным и взыскивающим взглядом.  Витёк  напрягся, сдерживая бешенство и страх. То и другое было опасным.  Вахаб подмигнул ему левым глазом и потребовал:
- Покажи.
- Вот. - распахнул Витёк куртку, где подмышкой висела на ремнях кобура пистолета. Она была пустой.
- На месте! – сказал Вахаб, сверкнув взглядом на Масла. – За такие слова у нас головы отрубают.
Масол промолчал, пригнувшись.
*  *  *

ВОЗВРАЩЕНИЕ
Отец с братом уже плескались, а Сергей в предбаннике неторопливо раздевался и смотрел, как с неохотой, с коптящим дымом его одежду принимал огонь, и постепенно превращал в пепел, унося из его жизни всё связанное с ним прошлое. И сгорело, наконец!
Потом он  мылся и парился, отхлёстанный двумя вениками. И в блаженстве лежал на скамье. Радость была очередной после встречи с матерью.
- Эту  рану помню. - тронул его отец. – С  Украины  привёз. А этот рубец новый. Тюремный?
- Оттуда.
- Ох и беды с тобой. И этот такой же. - смачно шлёпнул отец по ягодице Колю, разглядывающего рубец на спине брата. – Гляди! И не подставляй спины. Таким подлым ударом на тот свет отправляют. И Ангелы не помогут.
- Серёжа, а он не помог?
- Живой, как видишь. А в чем проблема? – поднялся Сергей.
- Дерутся они с пришлыми. Каждый вечер возвращается с синяками и ссадинами, пятаки да примочки прикладывает.
- Так уж и каждый.
- Ладно. Пошли. Мать там заждалась, поди.
- Маме не говорите про шрам. - попросил Сергей.
*   *   *
Он выспался так, как не высыпался, наверное, с времён детства. А потом  вновь  наелся, напился, напробовался всего. А мать  всё подкладывала ему, подставляла, пододвигала.
- Всё, мама. Не могу больше.
- Да ты и не съел-то ничего. - оглядывала она заставленный стол. И улыбалась просительно: может, ещё?
- Отец где?
- В район поехал.  Серёженька,  что будет-то теперь с нами? – подсела к нему Анна Васильевна.
- Прорвёмся, мам!  Хлеба-то остались. Дозреют, скосим и рассчитаемся с долгами.
- А жить-то на что?
- Трое мужиков в доме! А железки – дело наживное. Коля-то где?
- На речке. Команда у них. Один – за всех, и все – за одного, говорит. Кавказцев понаехало много. К своим девчонкам не подпускают, а к нашим – тянутся. Вот и дерутся. Турник вон поставил, железок всяких натаскал поднимать. Сейчас прибегут, увидишь. Отец говорит, пригодится.
Ребята прибежали гуськом через огород. Возбуждённые после пробежки, разошлись  по  двору,  размахивая руками,  подшучивая и смеясь. Постоянно слушалось: Ник, Ник.  Сергей понял вскоре - окликают так Колю. А он, как заправский тренер, оценивал каждого и гонял то к турникету, то к самодельной штанге, сооружённой из лома и каких-то колёс.  И каждому – улыбка от него, подбадривающие слова.  А вот и подзатыльник дал какому-то тюфячку, болтавшемуся на турнике, и, оттолкнув его, взлетел на перекладину, крутанул «солнце» раз, другой и третий. Спрыгнул с переворотом, так что у Сергея от неожиданности такого трюка вырвался восторг в душе:  «Вот это Коленька!  Коля.  НИКолай.  Мальчик с гармошкой был, пиликал все – спать не давал. А вырос-то каким орлёнком. А-та-ман!»
Вышел к ним. Его увидев, парни  прервали занятия.  Поздоровались с рукопожатием.
- Хорошо дерётесь! – сказал им весело. – Ну, а кто меня поучит?
Парни рассмеялись, увидев вместо боевой стойки боксёров какое –то шутливое дёргание.
- А чего вы?  Не видели казачью тряску?  Тогда ты, брат. Ну-ка, покажем – вашим.
- А я больно бью.
- Пожалеешь, может...
Улыбаясь, парни образовали круг,  в котором  чётко и непредсказуемо менялись  боевые позы их  вожака, и каким-то  пьяным мешком вихлялся, мотая руками и головой, его противник. Кому-то  на все это было жалко и удивительно смотреть: « и это легендарный атаман»?  Но вот Ник уверенно пошёл на захват, и оказался опрокинутым.
-Ушибся, маленький. – насмешливо  пожалел  его  Сергей.
- Не ожидал. – поднялся  Ник  и, видя недоумение на лицах друзей,  сдёрнул с рук боксёрские перчатки. – Думал просто показать тебе.
- А ты не просто, давай.  Как  на смерть идёшь. Ну!..
Ник кивнул, приняв условия, и хищно  приглядываясь  к брату, начал бросаться на него  то  волком, то словно орлом падал сверху,  то  подбирался крокодилом  для беспощадного удара. И никак не мог его нанести.
- Ловко уходишь…
- Разве? - вскрикнул и,  Ник получил удар,  от которого плюхнулся на землю. Сергей подпрыгнул, как бы в настоящей борьбе сделал,  обрушиваясь  на поверженное тело.  Ник  успел  перекатиться и вскочить на ноги.
- Молодец! – похвалил  Сергей,  играя с братом и дожидаясь его атак.
Наконец,  удар Ника достиг  цели, да так что  Сергея  передёрнуло.  Ник  зажал его приёмом, но… Вдруг потерял опору  и сам оказался пойманным.  Морщился от боли, пригибаемый к земле.  Ещё, ещё…
Сергей отпустил его, и Ник  повалился  на спину, распахнув  руки и улыбаясь от восторга.
- Здорово!..
- Суть понял?
-Нет. - задумался Ник.
- Ты кружился  и приёмы перебирал, какой применить. Выбрал – и ударил!  Или защитился. А я что делал?  Кто понял? –оглядел  ребят  Сергей.
- Вот так. – завихлялся  один, пародируя пьяную тряску  Сергея,  вызвав смех.
- А что чувствуешь, когда трясёшься?..
- Ну. Весело, легко.
Сергей выбросил кулак для удара и парень с лёгкостью отбил его,   продолжая вихляться  и трястись.
- Как звать?
- Михаил. Михеем здесь.
- А как отбил. Понял?
- Нет.
- А в этом всё самое главное, парни. Не вспоминать приёмы, а глазами  надо  ждать  опасное,  чтобы моргнуть…
- Кулаком! – дополнил Ник, вызвав смех.
- Правильно понял.  Молодец!  Кон-фу, Самбо, бокс - хорошо.  А наша казачья тряска – получше! Успехов вам. - попрощался Сергей взмахом руку и ушёл в дом.
Отработав положенное, ребята разошлись. В зал вбежал Коля, с удовольствием поглядывая на брата, на изобильный стол.
- Руки. - напомнила мать.
- Вот же. Мокрые ещё. Мам, а у Сергея Ангел-хранитель есть, - объявил Коля, хитро глянув на брата.
- У всех есть. - сказала мать и с любопытством взглянула на Сергея.
- А он спасает его. Сергей, расскажи, как ты узнал, что он есть, как это бывает?
- По- разному, наверное.  - смутился Сергей. - У каждого своё. А ты понимаешь, что всё это - личное?..
- Ты обещал вчера. И маме-то можно знать.
- Ну, брат, припёр. - тряхнул головой Сергей, видя, что отступить ему не дадут. Мама тоже смотрела на него с внимающим любопытством. И решив, когда ещё выпадет случай поговорить о таком, Сергей отвалился от стола к спинке стула, пристально глянув на брата.
- Тогда слушай. Вы где сейчас купались?
- На мостках.
- А мы - у большой ветлы.
- Там заилено.
- Там всегда заилено. Но мы  были пятиклашками. Нам хватало воды покупаться. А чтобы не лезть сразу в тину, прыгали в воду с нижней ветви. Как-то пришёл купаться, а мне говорят, что Сашка Рудак прыгнул с верхней ветви. Сидит победителем и слушает, как говорят о нем другие.
- Сейчас он начальником полиции стал. - заметила мать и, с мелькнувшей надеждой, посмотрела на старшего. - Может, зайдёшь к нему. Дружки ведь с детства.
- Ну, мам! - запротестовал Коля. - Рассказывай, Сергей.
- Дружки. - кивнул Сергей и повернулся к брату. - И соперники. Во всём:  кто - кого?..  Уступить ему не мог, тут же забрался на дерево, прошёл по ветви. Красота  открылась...  Кувшинки в заводи, лилии. Простор во все стороны… А  глянул  в низ – меж веточек и листвы – темнота.  Далеко где-то.  Страшно стало.  Лучше на небо смотреть. И такое оно красивым стало, будто в последний раз мне показывает красоту.
- Господи. - встревожилась мать.
- Снизу слышу, как Сашка говорит:  - Трусит он, ха-ха.  Ну, и...  Сложил ладошки копьём, прыгнул. И тут же голос во мне:  «Выгнись!».  И выгнулся тут же. Почувствовал животом, как выскользнул из тины,  вылез из воды в грязи. Ребята смотрят на меня, как очумелые. Поняли, что мог воткнуться головой в тину. Сказали, что Сашка  «солдатиком»  прыгнул.
-  Ой, господи! Страх какой. - перекрестилась мать. – Что ж ты не говорил об этом никогда. Да я бы тебя в жизнь бы из дома не выпустила.
- Потому и не говорил. И теперь, мама, я самый-самый верующий в Бога. Знаю, что во мне его частичка - душа. И послан я на землю не вымаливать спасения от грехов,  а  жить  по Божески во всём. Ну, в меру данных мне способностей.
-А кто сказал,  выгнись? – спросил Коля.
- Ангел-хранитель. Кто же ещё мог!?
- Как на стане! А ещё, что говорил?..
- Много всего. Когда  глупости  делаю. - поднялся Сергей из-за стола. - А пойдём-ка мы с тобой в детство.  И к предкам, поклониться.  Если  свободен?
- Да-а. На стан ехать не надо. - сказал брат и, спохватившись, глянул на мать. Но она была погружена в свои думы.
*  *  *
Взяв ведро и лопату, братья  прошли  по огороду в конец участка, перешагнули через остатки плетня и по тропинке круто ведущей вниз сбежали вниз к речной низине.
Сергей с восторгом оглядывал открывшуюся  красоту  деревьев, обступивших зеркало воды, безлюдную умиротворённость цветущих трав и даже чучел на пустых  огородах.  Чуть  дальше паслась корова с телёнком. И тоже не двигалась, наверно глядя на них.
Свернув с  тропинки,  Сергей  зашагал  к реке, к той тихой заводи -купели своего детства, пролетевшего как сладкий сон.  Оглядывал  до слез знакомые  кущи  вётел и осокорей по-над берегом. А вот и детская заводь. Всё  та же  осока, и камыш, и водная гладь, отражающая облака, и бегающие по воде  паучки-водомерки, и те же  стрекозы, пронзающие тишину – все как было в том сне.
Но вот от памятной ветви ветлы, протянувшейся над водой, остался лишь щербатый обломок. И не было на той стороне  заводи  кувшинок  и жемчужных лилий, за которыми плавал  в скользкое  травяное месиво, чтобы нарвать  их и  сплести венок для Иринки -  их  мальчишеской принцессе.
Иринка   была младшей сестрёнкой братьев Фроловых, всегда бегала с ними, чтобы быть под присмотром. А чтобы не мешалась в мальчишеских делах, Сергей однажды придумал короновать её в принцессы. Вот тут на берегу надел ей на голову корону из лилий, сплетённых венком и очень серьёзно, по – маминому, сказал, что принцессы никогда не плачут и не капризничают.
В шутку сказанное - претворилось.  Девчушка со временем преобразилась в настоящую принцессу – как звали её и дразнили потом в школе. Неизвестно как появилась выдержка, гордая статьи, чего не ожидал никто,  и какая-то невидимая власть над мальчишками, а прежде всего над Сергеем. Полюбил её так, что не мог прожить без неё и дня. И потерял! Глупо. Стыдно. Навсегда. А потому и думать о ней запрещал себе, загнав воспоминания о своей принцессе в дальние тупики памяти.
Коля уловил взгляд Сергея на обломок ветви, и признался.
- Это мы. Тарзанку  делали.  Повисли скопом, а она обломилась.
Кивнул Сергей, мол, понял.  Молча разделся и плюхнулся в воду, как бревно, лицом вниз. Тихо отплыв от берега, повернулся вздохнуть, и, выбросив вверх ноги, ушёл под воду. Надолго.
« Куда это он? - искал его Коля. - Не видно.
Сергей всплыл далеко в стороне, за ивами. На берег не вышел, а выкатился на проплешину песка и блаженно раскинул руки, подставив себя солнцу.
«Один хочет побыть. - понял Коля. Разделся и бултыхнулся в воду.
Потом они зачерпнули ведром воду и пошли на кладбище. Шли молча, думая каждый о своём.  Сергей – об ушедших из его жизни, Коля – о живых. О Верочке, о том, что жениться надо, во что бы то ни стало, до призыва в армию, а как это сделать сейчас, после всего случившегося, он не мог представить:  « Отец, да и мама не согласятся. Сестра  Таня  не поможет. А Сергей не знает ничего. Как ему сказать?».
Поднялись на пригорок, и вступили в звенящую от солнца и скрипа кузнечиков тишину  кладбища.  Прошли по  аллее, озирая: справа - кресты, слева - пирамидки со звездочками.
- Они и здесь воюют. - сказал Коля, выразив мелькнувший образ. - Как мы сейчас. Там были белые и красные. А у нас какие, Сережа?
Сергей нахмурился и тряхнул головой: «не хочу». Подойдя к могилам дедушки и бабушки,  опустился между ними на колени, положил руки на надгробные плиты и замер, склонив голову.
- Пришёл к Вам… Простите. – сказал тихо, подняв взгляд на железную пирамидку, где с эмалевой фотографии светилась радостной улыбкой бабушка Вера. Кивнул ей. - Вот такой я, непутёвый.
Перевёл взгляд на другую звёздную пирамидку. На ней с фотокарточки смотрел, хитро посмеиваясь, дедушка Гаврила Матвеевич. И ему поклонился Сергей, проговаривая.
- Знаю, дедушка, ты ведёшь меня по жизни. И спасаешь, выручаешь. Сколько же забот тебе от меня! Прости…
Коля стоял за спиной Сергея и удивлённо водил взгляды с затылка брата на фотографии. Он впервые видел такое, и никогда раньше не слышал таких слов, и никогда не связывал свою жизнь с этими «предками», называвшимися его дедом и бабушкой. И вдруг через склонённого перед ними брата,  воспринял их человеческие взгляды, льющие на него из-за предельного свою доброту и любовь. И впервые ощутил их участие в себе, и в своей жизни. Не отвлечённо и умозрительно, а внутренне, с какими-то ударами сердца, пробуждавшими в душе их близкое родство.
Далее брат говорил им ещё что-то, но мысленно. Подрагивала и покачивалась его голова, напрягалась шея. И вдруг он заплакал, не стыдясь. Поднялся с колен, обнял Колю, прижался мокрой щекой и шепнул – не ему, а кому-то невидимому, но присутствующему сейчас и здесь:
- Клянусь!.. Во веки веков!..
Отпустил Ника, и устало сел на изножье могильной плиты. Вытер слезы и спросил обыденно:
- Ты придумал дуб с рябинкой посадить?
- Мама. А я -принёс только и посадил.
Сергей кивнул, засмотревшись на сплетение веток рябинки и дубка. Деревца уже окрепли здесь, прижились. Листва их укрывала тенью могилы, а касаясь пирамидок, напоминала, наверное, усопшим о живых.
- Хорошо сделали. На моей могиле тоже посадишь дубок.
- Серёга, ты чего! - всколыхнулся Коля и рванулся к брату. - Чего говоришь?!. Такое.
- Правду! Здесь только правду говорят. Не всем сказать могу. А ты знай. Подписан я на смерть. Где и когда это сделают – не знаю. Пока что переигрываю их. С Божьей помощью и. - кивнул на фотографию дедушки.-Ангела-Хранителя моего.
Коля тряхнул головой, ничего не понимая.
-А кто…  подписал? За что?
- По воровскому так говорится.  Когда в тюрьмах ворье наглеет, доходит до беспредела, то мужики, -  если найдутся такие,  - как бы подпоясываются ломами. И месят ворьё, ничего не жалея. Даже жизни своей. Или - мы, или – они.
- Вы победили?!.
- Но,  там я побывал. - кивнул Сергей на небо. - И на стане могли убить? Вы спасли.
- Здесь не тронут.
- Уже тронули, Коля. Если пожгли нас.  Из-за меня, может быть.
- Нам давно грозят. Только вот им!.,  -  выбросил Коля локоть с кулаком, смачно шлёпнув другой рукой по предплечью. – Я  тоже  подпояшусь ломом!
- Хорошо… Двое – уже сила!  Но тактику надо менять.  Здесь не тюрьма…
- И что делать?..
- Полюбить их…
- Это кого? - возмутился Коля. - Лагашова?!,  Витька?!.,  Вахаба?!.
- И крепко полюбить. - выдержал его взгляд Сергей. - Так полюбить, чтобы знать все их мысли раньше, чем они придут им в головы. Тогда мы…
- С  ворьём?!., - изумился Коля.
- Будем знать, что хотят они. Чего добиваются от нас.
- Так разорили уже!.. Отец в район уехал с утра, а мама плачет. При тебе лишь держится. А на кухне рот зажимает, чтоб не разбудить тебя.
- Н-да-а… Братец мой,  «подпоясанный». Вот такое у нас безвыходное положение. А надо победить. Только теперь уже не кулаками и ломами, а извилинами ума.
- Сережа, можно я подумаю.
Не дожидаясь ответа, Коля повернулся и ушёл за кусты соседних могил, и скрылся.
- «Лишним нагрузил…Рано… - раздумывал Сергей, принявшись за работу. - Не рано. В самый раз!».
Посмотрел на фотографию деда, на его насмешливые и мудрые глаза. Понял от кого мысль пришла:  «Тебе виднее оттуда».
-  « Не дрейфь, подпоясанный!».
-  « Вроде, не сдаюсь».
-  « Без вроде!».
-  « Не сдаюсь! Резвого жеребца и волк не дерёт! Так говаривал?..».
Смеялся дед с фотокарточки. И под его взглядом с лукавой хитринкой Сергей поправил могилы, прочистил уклон, чтобы дождь или талые воды скатывались к деревьям. Вымыл руки в ведре воды и вылил ее под стволы.
- Прощайте, мои родные. Хотя знаю, что вы всегда со мной. Только бабушку не слышу в себе.
-  « Дедушки тебе мало. - услышал в ответ.- Вас столько тут народилось, на всех не хватает. Иди, пока солнце не вдарило по макушке».
«Опять дельный совет. – отметил Сергей. Срезал несколько листьев лопуха, соединил их палочками, как делали в детстве, надел на голову получившийся колпак и пошел с кладбища, позвякивая пустым ведром.
А над ним  звенел  жаворонок, хохотавший над шагавшим  чучелом.
*  *  *
УМНОВ  и  ЕГО  КОМАНДА
Дизайн  просторного кабинета  Генерального  директора  ОАО «УВВ»  был прост и респектабелен, идеально сочетался с компьютерной техникой и мебелью.  Сам он – молодой  и  красивый,  одетый  в  светлый костюм, восседал  на подвижном  вертящемся кресле  и разъезжал по кабинету,  разговаривая  на английском по сотовому телефону.  Подкатился  к  висящей на стене карте  «План  земель   ОАО «Народная Воля», заставив  Вахаба  отойти от неё, и  сфотографировал  мобильником для продолжающего разговора.
К карте вернулся Вахаб  и  зеленым фломастером продолжил закрашивание  квадрата земельного  участка  с надписью:  «Сладкая балка».   Витёк  стоял у окна, читая каракули какого-то письма, и озадаченно морщился.
Кончив разговор, Умнов  подъехал к двери  и,  надавив на кнопку, вернулся к столу.  В кабинет вошла женщина с папкой.
- Здравствуйте, Борис Львович.
- Дальше…
- Плескачёв  Сергей  Андреевич. Родился…
-Далее...
-Выдвигался в Думу. Ну, и посадили в тюрьму…
- Кто?..  За что?..  Конкретику суда… Копию материалов.  Анализ  преступлений  Плескачей  прошлого и нынешнего поджога  «Сладкой балки».  Вы  слышали  про  пожар у них?..  Продали технику и подожгли, чтобы страховку получить.  И поднимут новую волну против нас.  Вы же юрист?!.  Всё  расписать,   превентивно  публиковать, заткнуть  глотки крикунам.  Вы  поняли?
- Да…
- Успехов…
Юрист  ушла.  Вахаб  взглядом  показал  Умному на Витька  и вернулся к карте.
-Что там у тебя?
- Малява  пришла с зоны, где он сидел. Братва  пишет,  он  ломом  подпоясанный! Убрать велят!  И денег ждут, на «сугрев».
- Ну, и когда уберёшь?
- Теперь срочно надо. Не знал ведь.
- Ты сколько лет сидел?
- Малолеткой  год  и ещё дважды. Семь!
- И не поумнел. Гордишься даже!  Морганы и Ротшильды тоже были пиратами.  Их дети сейчас  управляют всем миром,  ставят в государствах своих  Президентов.  А ты получил станицу. Так разворачивайся  на всю мощь. Кто дальше у нас на очереди?
- Свинарник.
- А чего ждёшь тогда?
- Да сделаю его, хоть сейчас! – сказал  Витёк  и ушёл.
Вахаб  по хозяйски  уверенно сел на стул против Умнова и пристально глядя в глаза продиктовал:
- Всех недобитых фермеров зажать. - показал он сжимающиеся пальцы. – Чтоб не мешались сейчас. Главным будет Лагашов с колхозом. Попользовался старик и… нам отдаст. Война нам нужна. Чтоб за-би-рать всё… Всё-всё!..
Умнов кивнул, с усмешкой.
*   *   *
ДОМАШНЕЕ СОБРАНИЕ
Переодеваясь, Сергей перебирал  ему  приготовленную одежду.  Надел казацкие штаны с лампасами, старые сапоги, начищенные до блеска.  Осталось надеть гимнастёрку.  И она была здесь, висела на спинке стула, поблёскивая офицерскими погонами.  Но взял рубашку, чем удивил брата, входившего в их спальню. Увидев его, спросил.
- Где мама?..
- Впогребе. Сказала, картошку перебрать.  А сама плачет  там.
- По-нят-но.
- А ты куда?
- А мы – в станицу! Чтобы не плакать  всем.
Сказав так,  рубашку поменял на гимнастёрку, сняв с неё погоны. Надел и перетянулся ремнём.   Разложил что-то по карманам и повернулся к брату: готов.
Но идти не получилась. Звякнула калитка и увидели в окно  сестру с отцом и с мужем её, Фёдором Фроловым. Которого, ох как не хотелось бы видеть Сергею никогда, а придётся терпеть всю жизнь, как родственника. Вон ведь – беременная сестра. Опирается на него. И шагает он, как победитель.
- Зови маму, - сказал  Коле и пошёл встречать гостей.
Встретил с улыбкой, с объятиями и поцелуями сестру,  с ритуальным приветствием  Фёдора. Как будто не было между ними ничего в прошлом. Вошли в дом.
Отец удалился на момент и вернулся с чемоданчиком в руках. Оглядел собравшихся: все ли тут.  И с укором в голосе воскликнул:
- Ма-ать!.. Опять ждать надо?
- Иду!  Чай собираю, - донеслось из кухни.
- Без чаёв обойдёмся, когда по делу собрались.
Он сел на своё место в торце стола,  и ждал остальных. Сергей с Фёдором   сидели на диване, а Татьяна удобно развалилась в кресле.  И Коля воспротивился, буркнув:
- Зачем за стол, если чая не будет.
Бунт даже малый Андрей Матвеевич не мог допустить. Да и урок надо было преподнести сынам и зятю. И повысил он строгость голосу.
- А затем, чтобы глаза видеть каждого. Не ради забав собрал вас!
Сергей поднялся и послушно сел напротив. И все  расселись, переглядываясь: строгий!   Что-то важное будет…
- Значит, так! - открыл отец цифровой замок чемоданчика и принялся выкладывать папки и разные бумаги. – Вот решение суда. Предписано заплатить судебные издержки. Осудили меня, да ещё и плати! Обязали вернуть долг деньгами или техникой. Денег нет, потому что за технику заплачены.  А техники  нет теперь, потому что  украдена.  Ездил,  подал встречный иск – не приняли. Говорят, доказать ещё надо, что у вас украли, а не спёр сам у себя. Вот как повернули!
- Как же это? - не понимала его Татьяна. - Чего говоришь-то, папа.
- Они говорят: не вернём деньги – дом заберут. Как у Рубцова забрали, в бане теперь живут.
- Господи. - взмолилась мать.
- Не плакать собрались! – одёрнул её отец и повёл взгляд по лицам, оценивая: Танька – бабой стала, а у них только слёзы, да молитвы.  Фёдор её – в таком же капкане, потому и кусает губу.  Коленька – пацан ещё,  кроме драк ничего не знает.  Сергей… Вот кто досадой изводит. Атаманил, и  в тюрьму загремел. И улыбается… Глядя на стену.  – Скажи, Атаман, что делать-то будем?  Знаешь, коль улыбаешься так…
- Прости отец, на часы засмотрелся. И мысль пришла полезная.
- От часов?..
- Ага! Взгляните. - показал на часы за спиной отца. - Стрелка дёргается, секунды нам отмеряет. Нашей прошлой жизни.
- Как это прошлой, когда всё делается в настоящем. Сейчас! - сказал Фёдор с усмешкой.
- Тик-так, и настоящее - прошлым стало. А что сделано?.. Выходит, нет у нас настоящего, когда  дел  нет.
-Зато будущее есть! – сказал  Коля, глядя  на Сергея: так или нет?
- А будущее нам  надо ещё придумать, обосновать, осуществить… Осмыслив прошлое.
- Ну, загнул, Серёжка. -  возмутилась Татьяна. –  Философию развёл. А они без философии грабят нас. Что делать-то, скажи.
- Прошлое  оценить, Танечка. Философствуя… Почему  разорил  нас Лагашов?  Он же с  детства  близкий  друг  отца,  и мой крёстный?..  И твоя крёстная - его жена.  И разорил нас!  Это как же случилось?
- Богу так надо, значит.
- Разорять нас?!.  Делать ему больше нечего  и  вот от скуки он разоряет народ,  чтобы  разбогатела кучка богачей  и  ушла  из жизни с пустыми руками. На тот свет-то не унесут  деньги  и дворцы. Другие доводы назови.
- Не знаю…
- На Бога надейся, да сам не плошай! -сказал отец, явно желая прервать эту болтовню, когда  такое  навалилось.
- А как не плошать? – спросил Коля.
- По совести делать!
- Выходит, Лагашов  все по совести делал, если меня в тюрьму  отправил, а тебя обворовал?
- Так ты за кого?!. – взорвался отец.
- Ни за кого, а за что! – тихо ответил ему Сергей, заставляя прислушиваться. –  Рассуди сам.  Если  посадили  меня в тюрьму, то  значит, моя правда была только моей.  Не решала она интересы других людей. И зачем Богу помогать  таким  выскочкам?
- А сейчас ты знаешь, что Богу надо? - спросил Фёдор лукаво.
- Знаю, что мы  не добьёмся ничего, если о своём лишь будем думать  сейчас.  Ошибки не хочу повторять. И вам не позволю! Да,да!.. Вы мои самые родные, дорогие, любимые. Прошу поверить, пять лет тюрьмы – это достаточный срок для понимания  истин.
- А нам-то что делать сейчас? – спросила Татьяна, растерянно поглядывая на мужа, угрюмо нахмуренного, и на  веселившегося  Серёжку.
- Предлагаю попить чай с маминым пирогом. - сказал Сергей, вопрошающе глянул на мать. И на отца: «как ты?».
- Чай-то готов. - поднялась мать и толкнула Колю. – Помогай.
- Ладно! Давай по-твоему. - согласился отец и принялся укладывать в чемоданчик бумаги. Придержал решение суда. – А с этим что делать? Отсрочку-то не дают. За Лагашова  хлопочут, ему вдруг понадобилась «Сладкая Балка».
- Зачем?
- А вот и не знаю. - удивился отец. - Ведь неудобь… Специально давал мне назло, чтобы другим было неповадно выходить из колхоза. А теперь отдай ему и всё!  Что там хорошего он нашёл.
- Тогда, может, отдашь? - спросил Сергей отца.
Нахмурился он до тоски на лице, и тряхнул головой: нет!
- Дом отнимут – там  построимся. Глина, вода есть… Руки свои… Набъём  саман  вот  и …
Расставив по столу принесённое и слыша сказанное, мать заплакала. И, зажав ладонью рот, ушла в спальню. За нею пошла Татьяна.
- Пусть поплачут. - останови отец Колю, поднявшегося было из-за стола.  Глянул на Сергея, на Фёдора и шлёпнул ладонью по столу. – В общем так я думаю… Весь колхоз под себя Лагашов забрал, а теперь фермеров разоряет. А вы что скажете?
- Теперь за нас возьмётся. У него же  братаны. - изобразил их  Фёдор,  растопырив пальцы. –  Всю продажу зерна им отдал. Ангары поставили. И зять начальник полиции. Попробуй тронь его. Как фермеры мы все на паях у Лагашова.  Как крепостные.
- Вот так! - подтвердил его слова отец и уставился на Сергея. – Понял теперь?
- Понял, отец! В нашем положении поможет нам только невозможное! А это невозможное – переизбрать Лагашова. И сделать это надо очень быстро, до уборочной. Иначе он, как всегда, распродаст урожай и народ останется в кабале. Послушный и безропотный. Своего надо поставить.
- Выдвигали дружка твоего, свинаря… Да он… -  разочарованно махнул рукой отец, не желая распространяться. – Нет у нас никого, кто бы выше Лагашова был.
- Я буду! – объявил Сергей.
Из спальни вышли мать и Татьяна. Явно всё слышавшие, они сели за стол,  глядя  на Сергея.  Коля   восхищённо  улыбался. Фёдор  смущённо хмурился.
- Не изберут. - сказал отец. – Не хлебороб ты. Учитель. Атаманил, правда… А в наших делах голова нужна, как у Лагашова.
- А вам хлебороб нужен  или  руководитель  дел?
- И ты вправду возьмёшься?
- Почему же не взяться, если вправду попросишь.
- Да я то что?..  Родной ведь. Народ как решит.
- А вы сейчас  и есть мой  первый народ.  Вот и решайте! Бороться будем или плакать?!.  Сейчас решайте!  Здесь!  Кто «за» -  поднимите  руку, - сказал он, подняв свою, и требовательно дожидался решения от каждого. Последней поднялась рука матери.
- Круто  берёшь! - с восторгом сказал Фёдор. – Любо! Только… Судим ты. И разорят ведь, как узнают, что метишь в председатели.
-Так  ведь  уже разорён. Отступать-то - некуда… А создав малый круг – начнём расширять его до большого, станичного.  Спасибо за доверие, за избрание. Мне  это  важно для начала.  Поднимайте своих друзей – подруг, соседей… И мы с Колей – своих. Идём, брат.
Надев фуражку, Сергей отдал честь. Кивнул и вышел. За ним пошёл Коля.
  *   *    *


Часть  вторая.  ВЕРНУТЬСЯ К  ПРОШЛОМУ
УЛИЦА ДЕТСТВА
Их окраинная улица всегда была по степному широкой. Дома стояли просторно, изгороди – простецкие, от скота лишь. Так что всегда можно было видеть с улицы работавших во дворе или в палисаднике станичников. И Сергей увидел их, выйдя за калитку с братом. Зашагал в сторону Ермиловых, мелькавших за виноградником, но тут уловил, как заметивший его Николай Ефимович резко отвернулся и, ругаясь на кого-то, ушёл в дом.
С другой стороны улицы из дома выскочила во двор с ведром Страшнова  Настюха. Увидела Сергея и со страхом на лице попятилась назад. Ведро её звякнуло, упав, и покатилось...
- Серёж, а чего они?.. - удивился Коля. - Не хотят поздороваться?
- Боятся, значит.
- Тебя?
- Тех, кто поджог нас. Кто в тюрьму меня посадил.  Обидно. Досадно, но ладно. - сказал Сергей, заметив, как в другом доме кто-то рывком занавески закрыл окно.
- Серёж, а я не умею думать. - конфузливо признался брат. - Вижу, что все в жизни не так. Ну, а что делать?…  И я, Серёж, жениться хочу.
- Рассказала мама. - задумчиво покачал головой Сергей. - Так у неё даже паспорта нет. Без паспорта - не получится: малолетка.
- А мы в церкви повенчаемся. Потом получит паспорт. Не могу больше, понимаешь. До дрожи дошло. Раньше просто целовались, и ничего. А теперь...
Сергей замедлил шаги, изумившись откровениям брата, а ещё больше неожиданному рывку в себе пробудившихся чувств из своего далеко - далёкого, когда сам дрожал так, обнимая свою первую девушку, свою неразделённую любовь. И вон её дом...   И может быть смотрит сейчас она из окошка. А он пройдёт мимо, потому что не смог когда-то сдержать эту предательскую дрожь, дал волю рукам и... потерял её навсегда.
Голова закружилась, он качнулся в сторону, так что пришлось опереться на плечо брата. И кстати получилось, погасив в глазах его запоздалое сожаление о сказанном.
- Да, брат. Опасная граница.
- А она не понимает. За кофтой побежала, чтобы не мёрз. В жару-то нашу.
- Не торопись, если любишь. Первая жена - от Бога. Потеряешь  суженую, и всю жизнь будешь страдать, - сказал Сергей с прорвавшимся раскаянием и запоздало увидел, что брат сочувствует ему, поглядывая на дом Ирины. - « Это что же? Мама все рассказала? Поучала младшего на его примере. Ну, мама!.. Тогда пусть знает всё». - А я поторопился и потерял.
- Ирину Михайловну?
Сергей кивнул: - « Так и есть: всё доложено... Пусть знает тогда и не известное ни кому».
- Иринка - младшая у братьев. С детства играла с нами. А подросла когда, её обучили братья приёмам обороны, для крайних случаев... А я, как понимаешь...  В общем, получил ногой так, что валялся...  Она пожалела меня, побежала за братьями, чтобы помогли мне.
- А они добавили.
« И это известно всем. О, деревня! Ни в чем секретов нет». - усмехнулся Сергей. - Теперь это смешно кому-то... А мне-то, грустно, брат.
- Не обижайся, Серёжа.. Действительно, смешно. Ты же разрядник был, на соревнования ездил.
- Бил их поодиночке. А братья меня били, скопом.
- А ватага твоя?
- Они и входили в мою ватагу. На одном конце живём... И вот Татьяна женой Фёдора стала.
- Ирина Михайловна концертмейстеру нас. А Верочка у неё лучшая солистка. Везде она лучшая. И в школе отличница. А помидоры вот такие выращивает, - сложил Коля два кулака. - Представляешь, разговаривает с ними. Говорит, все растения умные и понимают нас. А в пединститут ты из-за Сашеньки поступил? За ней поехал?
Вот ещё один удар, как билом по колоколу: загудела голова, готовая треснуть: «Ну, мама!.. Так они думают? А разве не так?.. Соврёшь?..».  И выдохнул:
- За ней!
- А она за Рудака вышла.
- Видишь,  как важно первую не потерять.
- Так и я же об этом говорю, Серёж! Мне надо жениться до армии. Чтоб у Верочки праздник был, и память на всю жизнь. Платье белое, цветы, церковь...  Вся родня наша, друзья... Она чистая, не такая как многие сейчас. Ирина Михайловна говорит, талант у неё.  Беречь её надо. А как она сбережётся без меня с отцом-пьяницей?  Мама ей платье сшила для концертов,  а Степан пропил. У дочери украл ради...  Понимаешь положение?
- Понимаю теперь.
- А у нас она спокойно дождётся меня. И может ребёночка родит. Вернусь из армии, а у меня сынок или дочка. А ты чего улыбаешься?
- Радуюсь за тебя, - тронул его Сергей: « сколько же в нём чистоты, нежности и талантов! Мамина выделка. Отец бойцов ковал, а мама – отцов, получается. Так и должно быть, наверное». И сказал твёрдо:
- Помогу! Пока не знаю как, но… Будут у вас и цветы, и друзья, и церковь!
*   *    *
Д Р У З Ь Я. . .
Подходя к базару, первым кого увидел Сергей, был незабвенный друг с детства Юрка Тищенко, а теперь-то Юрий Алексеевич, известный на всю округу свиновод.
Правда, известный скандально: придумал держать свиней не как у всех – в свинарниках,  а в клетках соломенных. И одна из них стояла тут для общего обозрения десятку человек, а Юрий Алексеевич, как учитель с указкой показывал палочкой её устройство. Увидев Сергея,  он радостно распахнул руки, уронив свою указку, и они сцепились в объятиях и поколачиваниях друг друга кулаками по спине.
Коля видел, что не всем  понравилась эта встреча друзей. Кто-то сразу ушёл с кислой усмешкой. Другие пережидали это все как неприятный казус и шептались между собой с усмешками.
- Серёга, мы потом с тобой… Покупатель у меня. Подожди.
- Не потеряемся.
Клеточный свинарник Тищенко заинтересованно поразил  и братьев до неожиданного всплеска весёлых взглядов друг на друга и сдерживания смеха.  Низкий, похожий на собачью будку, только размером  под  крупную свиноматку с  приплодом на десяток поросят,  он сделан был из деревянных стоек, обтянутых сеткой  рабицы, под которой просматривалась солома. Перед этой свинарной будкой был мини-дворик с кормушкой, поилкой с одной стороны, и с противоположной – для отхожих надобностей. Всё наглядно, просто и понятно, но… Не верилось покупателю – женщине пожилых лет, держащей на груди сумочку в заскорузлых пальцах.
- В чем выгода мне? В свинарнике я сразу буду откармливать свиней, а тут...
- В твоём свиньи  расходуют тридцать  процентов  кормов на само обогрев. А  в моих клетках эти корма идут на привес.
— Но... там же тесно!
— Как в норе. Дикие свиньи, кабаны живут в норах и не жалуются на тесноту.
—А как же обслуживать их? — допытывались  другие  зрители.
— Как поросят принимать при опоросе?  Сам-то хоть раз принимал новорождённых в свои руки?
— Да ни в коем случае!  -  возмутился Тищенко. - Их и трогать нельзя, не то чтобы принимать. Упаси Боже!
— По-о-нятно, какой ты свиновод, - разочарованно оглядывали Тищенко собравшиеся и горделиво заявляли в перебивку:
— Я пятнадцать лет держу свиней.
—А мы всю жизнь. - добавляли другие. - И мама, и дед её. А ты  учить нас будешь?
— Буду!  - весело подзадоривал их  Тищенко. — Вы держали свиней, а я — откармливаю. Зарабатываю на этом.
—Да в такой тесноте свинья подавит поросят. Понимаешь это?
— Давят их не от тесноты, а от холода.
— Ещё сюрприз!..
— Когда поросятся свиноматки на бетоне или на досках, — уточнял Тищенко. — Зимой доски не теплее.  Родившийся поросёнок лезет к матке,  а она поворачивается на другой бок. У неё ведь две трубы с поросятами, и в схватках ей некогда разбираться, что там под боком. Холод — вот причина такого падежа. А у меня в этой клетке всегда тепло, со всех сторон солома, и просторно по размерам свиньи. Когда надо -можно легко расширить пространство. Или уменьшить.
— Тогда почему, —прищурилась женщина, готовясь сразить разоблачающим вопросом.  -  Почему  зимний опорос на бетоне или на досках даёт большую сохранность  поросят, чем летний, в тепле?  Летние почему  мрут?..
— А потому, что зимние росли на осенних витаминах. Всего им было вдоволь. И поросятки -- крепыши. А летние росли зимой, когда кормили свинью  чем  придётся, по пословице: «Возьми, Боже, что нам негоже". Вот и рождаются дохляками.  Кормят, а не откармливают.  В этом разница.
—Понимаю. Разорялась уже… -  вырвалось у женщины против воли, и она  открыла свою сумочку, начав в ней копаться.
Видя что у Тищенко пошли с женщиной торговые переговоры, народ стал расходиться.
*     *     *
Сергей с Колей тоже  пошли под навесы территории базара, где сразу же воспринялось ими напряженность ринга предстоявшей схватки.  Народ  не медлил выразить ему своё отношение. Со всех сторон послышались возгласы нарочитых изумлений, едких реплик,  смешков. Смотрели с наглым вызовом: «Получай, что заслужил». Были и такие, кто  отношений не выражал, а просто  отметал как не нужное явление.
Сергей  всё это  констатировал  про себя: «Обидно, но терпимо.  И даже  не плохо для первого дня. Равнодушных-то меньше. Хо-ро-шо!.. Поздравляю  вас, Сергей Андреевич. Память о себе вы оставили крепкую. Не все потеряно».
Ник заметно отставал. Сергей оглянулся и увидел, что лицо его пылало от стыда и шёл он с трудом волоча ноги. Командирски глянул на него: «Подтянись!». - и кивнул: «За мной!».
Направился к группе казаков, стоявших кругом вокруг раскладушки заваленной запчастями для продажи. Там же стояла бутыль вина и на газете разложена закусь: редиска, огурцы… В руках у казаков краснели стопки, задержавшиеся от питья при появлении Сергея.
- Явился, не запылился. -  насмешливо осклабился бородатый Дятлов. Уставясь  на Сергея, он с вызовом ждал ответных  слов.
- Вот и тост. – обрадовался  рыжий весельчак Вася Золотой, подняв свою стопку.  - Привет, Серёга! Греби сюда. С возвращением!
- Не-е!., -повёл рукой Дятлов, хозяин раскладушки. - Я с ним на одном гектаре... удобрять не сяду.
- А ты не красней, брат, - сказал Сергей нарочито громко, так что и окружавший народ с любопытством повернулся. И договорил, оглядывая  казаков. - У таких  завсегда по пословице: Анисим, Анисим, мы тебя возвысим! Посадим в терем, а потом - обсерем!  Запомни их, чтобы не быть таким...
Повернул брата, и они ушли в образовавшейся тишине.
- О чём это он?..
- О том, что мудаки мы, - нахмурился Вася Золотой, глядя на стопку.
- А чего он?.. Пей!
- Да ну вас, - выплеснул вино Вася Золотой, бросил стопку на закусь и, отмахнувшись, нырнул в народ, направляясь в сторону за Сергеем.
          *     *    *
Выбравшись из базарной толчеи, Сергей оглядел их станичную площадь. За годы его отсутствия она заметно преобразилась. Администрация как бы присела от  окружавших её двух и трёх этажных  богатых особняков. Перед ними, как под свиноматкой поросята, теснились десятки пёстрых иномарок.  И даже старинный Дом культуры как бы отодвинулся поставленными перед ним кафе и шашлычной с выносными столиками.  Универмаг расширился за счёт пристроек, а все пространство некогда тихой сельской площади было заставлено фурами, грузовиками с латинскими буквами иностранные слова и реклама.
- Н-да... И где же тут найдём ксерокс?
- В универмаге. Там и ризограф есть, купили, а заказов мало.
- Прибавим.
- Серёга!.. -  подбежал Вася Золотой  и обхватил его. – Дружище!.. Атаман!..
И с ним поцеловались. Трое и с обниманием. что было привлекающим для людей, заставляющим подумать...
*    *     *
Множительную технику обслуживала молоденькая девушка. Она приняла на ладони ветхую вырезку статьи из газеты,  с удивлением рассматривала её, не зная, что делать.
- Распечатать надо. - сказал Сергей. - Можете?
- Если не рассыпится, пока донесу. - стрельнула она весёлым взглядом на Колю, тоже поражённого появлением  листка. - Вам сколько экземпляров надо?
- Пятьсот.
- Платите в кассу.
Кассир обслужила Сергея, не выражая каких-либо чувств. Но как только он отошёл от кассы, тут же задвинула ящик с деньгами, вышла из кабинки и ушла, глянув на заработавший  ризограф.
- Та самая?!. – изумлённо  смотрел на него Вася Золотой и, получив на вопрос подтверждающий кивок от Сергея, с торжествующим ликованием поднял руки. - Оо!.. Нашлась все же!  Ну, Серёга!..  Ну, зверь!
В  универмаг  вкатилась, как колобок, обвешенная сумками  и пакетами молодка, а за ней вошёл Юрий Тищенко теперь уже с детьми: малышок сидел на его шее, держась за папины уши, а девочка постарше вцепилась в карман. Скользнув взглядом по залу,  Юрий увидел Сергея и двинулся к нему, но жена потянула  назад.
- Куда ты?.. В хозмаг  надо. - командовала она. – Я  там  видела...
- Серёгу ищу. Вон он… - старался обойти жену Тищенко.  Она же  теснила его  коробками  покупок.
-Чтоб и нас пожгли.
- Цыц, баба. - гаркнул Юрий. Снял с шеи перепугавшегося малыша, отцепил девчушку и пошёл к Сергею на грохот ризографа.
Привычно  обнялся с Васей Золотым, с  вопросом глянул на Сергея.
- Та самая?.. - и, получив подтверждающий кивок, вскинул кулаки, потрясая ими. – Ну, молодец, Серёга!.. Уух...!
- О чем статья? - с заметной обидой спросил Коля.
- Прочтёшь сейчас. Первым!
Ризограф ритмично выбрасывал в накопитель листы. Сергей взял несколько и первый лист передал брату.
- И мне. - протянул руку Тищенко.
- А нам не надо. - оттолкнула его руку появившаяся из-за его спины жена и опять стала теснить.  - Пойдём, Юра. Дети плачут в машине. Ты обещал не ввязываться... Поручкался, и хватит. Отпусти его, Сергей.
- Настя, я не держу никого...
- Сейчас приду! Слышала?!. - повысил голос Тищенко. - Ещё раз сказать?!.
Настя дёрнулась, как словно стеганули её плёткой, и убежала. Тищенко смущённо потоптался, взял лист и, не глядя на друзей, повернулся  к  Коле.
- Видел?!.  Не женись на маленьких.  Они как клещихи.  Кажется, сбежал от неё...  А глянул - в кармане сидит и пальцем помахивает: не пей, не заглядывайся, не говори.
- А у меня не маленькая, а такая же, - рассмеялся Вася Золотой, сняв напряжение. - Точь-в-точь...
Из подсобки вышел Лагашов, крупный седовласый мужчина в костюме последней моды вип-персон. С неторопливым достоинством оглядел зал, очередь, образовавшуюся у кассы, и перевёл взор на угол множительной техники. Там его тоже заметили.
- Ух ты, Лагашов собственной персоной. - удивился Вася Золотой. - И без охраны.
- Так это ж его теперь универмаг. - пояснил Тищенко. И увидев направленный на них взгляд Лагашова, почтительно кивнул.
- Пониже бы надо. - хихикнул Вася Золотой. - Хозяину! Осерчает и лишит целования.
- Че-го?..
- Ручки...  Или вам гузку доверяют?  Она у него широкая стала. - ёрничал Вася, пока неторопливо приближалась фигура Лагашова, вцепившись прищуренным  взглядом в Сергея.
И Сергей так же напряжённо выдерживал его взгляд. Коля смотрел на них, понимая, что сейчас произойдёт что-то серьёзное, и внутренне преображался, готовясь к борьбе.
- Явился!.. И опять к старому говну потянуло.  Поворошить.
Раздались смешки. Как-то незаметно за спиной Лагашова стали собираться  покупатели. У многих на лицах торжествующие улыбки, показывая,  что они здесь его  сторонники.  Лагашов это видел и воспользовался,  привлекая их  взглядами к соучастию.
- Да ты у нас, выходит, ассенизатор, а не депутат бывший.  Приходи в правление, выделим тебе бочку на колёсах, и будешь с ней по станичным сортирам копаться.  Все  вынюхаешь. Кто что купил, на какие деньги.
- Вот чем встревожился! Это и так всем известно: ты все скупил, подгрёб под себя.
- А это не тебе судить!
- Правильно! Народу!  Вот им, - кивнул Сергей на стоящих за Лагашовым людей.
На многих лицах появилось выражение задумчивости.
- Им не платил зарплату, не давал на паи, чтобы «прихватизировать» универмаг этот,  и мельницу,  и ...
- Курятник...- раздался женский выкрик за спиной Лагашова.  Он угрожающе стал поворачиваться, но с другой стороны тоже донеслись подсказки:
- Столовую забрал.
- Осторожно, женщины! - предупредил Сергей. - Не вслух, а то сожгут. Неизвестные личности. А тут все написано.  Я уже отсидел за это и сожжён.
Сергей передал  людям листы, их подхватили. Разобрали.
- Останови! — приказал Лагашов девушке, изумлённо взиравшей на происходящее из-за ризографа.  Она не сразу поняла, что от неё потребовали, а когда протянула руку к кнопке, то её перехватил Коля, отодвинул девушку, шепча:
- Светочка, цветочек.  Мы деньги заплатили?  Чек тебе дали?  Без товара не уйдём.  А хозяин не знает.  Покажи чек.
- За-пла-ти-ли... Вот... - показала листочек Светочка. - За пятьсот экземпляров.
- Пятьсот мало!  Добавь до тысячи.  За мой счёт.
Сказав это, Лагашов усмехнулся, глянув на народ, и с прежней степенностью ушёл.
В боязливом смущении отступил и разошелся народ. Прекратил выбрасывать листы ризограф.
- Крути! - напомнил Светочке Вася Золотой. - Слышала, что сказал хозяин?!.
Девушка запустила механизм и занялась подготовкой бумаги, поглядывая на мужчин с обострённым интересом.
- А чего это он так? - задумался Тищенко. - Не боится.
- Значит, стал самый-самый! - сказал Вася и глянул на Сергея: а ты что скажешь?
Сергей не ответил. Обратился к брату.
- Ребят своих можешь мобилизовать? Разнести все по домам.
- Сделаем!
- Но не в каждый, а ... через дом.
- Теперь на всех хватит.
- Не надо. Пусть ходят друг к другу пообсуждать. Остальные - в хутора, в соседние станицы.
- А я на базаре сейчас раздам. – взял  листики Вася Золотой.
- Я тоже пойду. - заторопился Тищенко. - А то моя клещиха... Ох, и задаст.
Попрощались. И разошлись.
    *      *     *
Лагашев вернулся  в кабинет внутренне взъерошенным, раздраженным и усталым. Взглянул на диван и потянуло повалиться на него, положив голову на колени жены. Она и сидела удобно для этого, поджидая, когда он подпишет бумаги, чтобы ехать с ним и внучком в райцентр. Феденька катал по кабинету ручной культиватор, бухгалтер за приставным столиком перекладывал бумаги. Все ждали его, а он хотел сейчас только одного - прилечь хотя бы на минутку...
- Поедем, деда?!. А дашь мне порулить?
- Дам.
- Кто там ещё? - спросила жена, уставшая ждать.
- Филиппыч, потом подпишу. - отпустил он главбуха и, пока тот сгребал бумаги и уходил с почтительными поклонами в сторону хозяев, склонился над внучком. - А ты уже рулишь?
- Это не машина. Царапалка... Видишь, как она царапает.
- Колеса есть – значит, машина!
- А где кабина?
- Сделаем.
Наконец-то  он лёг  на диван, как хотел, положив голову на колени жены, и закрыл глаза.
- Порули, пока дедушка отдохнёт. Стареньким отдыхать надо. - сказала бабушка.
- Он не старенький.
- Серёжка вернулся, - шепнул  жене Лагашов, и она обомлела.  Встревоженный  её взгляд переметнулся с лица мужа на внучка, рулившего ручным  культиватором.
- Он знает про...
- Откуда?!.  Статью свою размножал... Поднимет бучу опять, дурак.
- Сашенька знает?..
- Узнает. Сейчас все всё узнают! Всякое... Помолчи, подумать надо.
Жена кивнула и погладила голову мужа, как это делала с тех далёких студенческих лет их супружеской жизни. Знала, что сейчас в этой голове, лежащей на её коленях, произойдёт нечто такое, что решит все их проблемы, и жизнь наладится вновь. Знала, а тревога не проходила и усиливалась, словно выкатывалась из глубины волнами от одного только представления этого ненавистного человека, связанного с мужем, с дочерью, а теперь ещё и с самым дорогим ей существом - ласкала она взглядом внучка.
*      *     *
ШТРАФНОЕ
Дом Тищенко стоял последним на улице станицы. И во дворе его вместо овощей и цветов  тянулись придуманные им мини-свинарники.
Подъехав к дому, Юрий Алексеевич глянул на проснувшуюся детвору на заднем сидении, улыбнулся и пошёл открывать ворота. А когда заехал и пошёл закрывать их - увидел входящего во двор человека в непривычном обмундировании, с портфельчиком.
- Здравствуйте,  Юрий Алексеевич! Я судебный пристав, Сурков. Маленький разговор есть. Может, пригласите… -  кивнул на дверь,  открытую после ухода жены с детьми. - Долго ждал, а солнце…
- Ну, конечно… Пойдёмте.
Они вошли в прихожую, совмещённую с мастерской.  Здесь был верстак , на полках – инструменты. Пристав  сдвинул с верстака  навесной замок с ключами, положил свой портфельчик и  вынул две бумаги документа с печатями. Небрежно помахал  листочками перед своим лицом, как веером.
- Расписаться Вам надо. - положил бумаги на стол и ткнул пальцем. - Вот здесь! Где написано: решение суда получил. Число и подпись.
- А я  не…  Не  согласен! Опротестую!.. Я  заявлял.
- Правильно заявлял! Молодец! А подпись-то не оставил, что не согласен. Ушёл.  Вот и нужна подпись, что ты получил   бумаги. А не я, он или другой кто.  Чтобы в архив сдать и не вызывать вас снова.
-Ну, давай. - принял Тищенко ручку от Пристава и лихо расписался.
- Вот и всё! – с облегчением вздохнул пристав, пряча авторучку. - Не смею  обременять вас  своим  присутствием.  Разбирайтесь  сами.
- Чего?..
Пристав вышел, и  в  открытых дверях возникла фигура Витька. Мгновенно всё поняв, Тищенко растерянно залепетал бессвязно.
- Месяц… Всего-то! Доведу до ста килограммов и рассчитаюсь…
- А  по счётчику сколько?..  Забыл?..  Тебя предупреждали, падла!..  Деток любишь, жену?..  Тогда сиди здесь и не рыпайся.  Пристрелю в порядке самообороны. А если ляпнешь  кому – за клевету сядешь. Понял расклад?!.
Увидев на верстаке  навесной замок от двери, Витёк  взял его.
- Закрою вас с детками, чтоб не мешались.
Щелчок закрывшего их навесного замка пробудил Тищенко от парализовавшей растерянности. Он заметался…  Что делать?..  Из  окна видел  автофургон,  двигавшийся  к свинарнику, каких-то людей и услышал начавшейся визг животных.
Бросился  в комнату и столкнулся с женой, стоявшей на коленях с зажатым ртом, увидел удивлённо испуганных детей. Потянулся  сдёрнуть с ковра на стене казачью шашку, ружьё. Жена обхватила его ноги, стащила пол, целуя, умоляла содрогаясь.
- Юрочка!.. Не надо… Пожалей нас… Петенька, проси папу… Убьют нас… Проси, Мариночка…
В  беспомощной  ярости он катался по полу,  под раздирающий душу плачь  навалившихся  на него жены,  детей и визга свиней  во дворе.
      *      *      *
ПАМЯТЬ  ЛЮБВИ
В  полиции Сергей с порога попал в толкотню и гвалт. Русские и кавказцы - переселенцы, видимо соседи, орали друг на друга, доказывая какую-то свою правоту, а молоденький лейтенант, писавший протокол, измученно пялился на лист бумаги, не в состоянии понять бессмысленные выкрики:
- Он не отдал... Нету... Где она?..
- Ишь чего захотел... Выкуси...
- Сама такая...
Сергей поднялся на второй этаж и вошёл в приёмную. Здесь, за мощной дверью было тихо и сумрачно от затенённого шторой окна. У окна сидела молодая женщина и, отодвинув краешек шторы, читала журнал. Сергей разглядел её, вскинулся в изумлении и осел на стул, нащупанный рукой у стены.
- Он свободен, заходите. Я потом, - сказала женщина, не отрываясь от журнала. И вдруг замерла, слушая:
Вы, наверное, теперь уже дамочка,
И какой-нибудь мальчик босой,
Боже мой, называет вас мамочка,
Эту девочку с русой косой.
- Ты!. - подняла она голову, отпадая на спинку стула. Было видно, что в душе её поднялось что-то далёкое,  безвозвратно потерянное, но дорогое, и ей не хотелось сейчас возвращаться из этого далека.
- Опять?!.  Да, есть мальчик... Я нормальная женщина.
- Понимаю, Сашенька. Все наше...  в прошлом.
- Зачем пришёл?
- К Александру Николаевичу, - кивнул на дверь. - Майором стал…
- Иди. - поднялась она, положила на стол журнал, взяла со стула коробки покупок и, не глядя на него, вышла из приёмной.
Он увидел, что она беременна. Поднялся со стула и потряс головой, стараясь прийти в себя от всего хлынувшего в душу. И торопливо толкнул дверь кабинета.
  *    *     *    
Александр Николаевич окинул его холодным взглядом, выслушивая кого-то по мобильнику.
- Здравствуй, Александр Николаевич. Можно присесть?
- Нельзя! Есть дежурный. Ему и отдашь, все что надо... По закону.
- Понял! А можно – личное?  Ма-а-ленький вопросик.  На «да» и «нет». Лейтенант тут был раньше.  Однофамилец ваш и друг мой закадычный.  С голопузиков  вместе росли. Куда он делся?..
- Вот что, Серёга! – выдавил из себя майор. – Нет больше того лейтенанта… Но наказ он тебе оставил. Не возникай!.. И оружие сдай.
- Какое  оружие?..
- Не знаю… Нашёл там какое-то или отнял. А самое лучшее: беги отсюда, пока паспорт в кармане. Свободен!
- И на том спасибо. - кивнул Сергей и вышел.
В приёмной на столе лежал забытый Сашенькой журнал с фотографией ребёнка на обложке. Сергей задержался, разглядывая... На глаза навернулись слёзы. Такой карапузик мог быть  у них с Сашенькой.  Но….
- Господи, за что?..
          И торопливо ушёл.
  *     *     *
Встреча с Серёжей взволновала Сашу, растрогала и ... опустошила. «Как же всё всполошилось? - удивлялась она, задумчиво шагая к дому. Он был не далеко, в центре станицы, и шла она медленно, чтобы успеть всё обдумать,  не давая волю чувствам. Научилась держать их, как подобает деловой женщине новой формации. – Да, была влюблённой дурочкой, сумасбродничала. Но с этим давно покончено… А давно ли?
И что-то неясное, как отдалённый звук скрипки,  затаённо тронул в душе уснувшую музыку забытых переживаний, вновь возвращая к ним с прежней яркостью и остротой. Это радовало -  «Было!» - и пугало:  «А сейчас-то зачем?!. Не надо!.. Прочь!..».
Из сторожевой будки у ворот дома выбежал охранник, забрал у неё коробки покупок. Что-то сказал или спросил, чего не поняла,  и молча прошла во двор по мраморным дорожкам. Услышала за спиной хлопок дверцы автомобиля и усмехнулась: «Приехал, надзиратель».
Не дожидаясь его, прошла к себе в спальню. Сбросила шляпку, сняла кофточку, но уйти в ванную не успела. В спальню вошёл майор полиции Александр Николаевич. Он тяжело дышал, словно гнался за ней в порыве ревности, а напряжённый его взгляд отслеживал каждое её движение, стараясь заглянуть в глаза, добраться до затаённого.
- Почему не дождалась?
- Устала.
- Видела его?
- Встретились...
- И что...  сказала?
- Ах, любимый! Вот..., - выставила Саша живот и двинулась на Александра Николаевича. – Я вся – твоя!..
- А он?..
- Испугался и убежал к тебе. Вы там не подрались из-за меня?
- Нет.
- Значит, признал  своё поражение. Ты доволен, победитель? – прошла она мимо, поиграв пальцами по его губам.
- А где Федя?
- У родителей!
- Родители – мы!
- А в чем криминал, товарищ майор? - удивилась Саша, не понимая мужа.
- Я - отец! И воспитывать должен я, а не родители. - смотрел он ей в глаза, требуя полного понимания.
И она поняла… Подошла к нему, шепнула, благодарно целуя.
- Спасибо. Я тоже… тебя люблю.
- А тебе… Трудно было?
- Видеть его? – догадалась она, грустно улыбнувшись. – Ты не трогай его. Он – романтик, идеалист. Такие тоже нужны, как поэты.
- Сам не трону, но защитить не смогу.
- Смоги. Чтобы упрёков не было… Никогда! – посмотрела она в глаза ему, требуя понимания. Он нахмурился, осознавая сказанное, и согласился с ней, кивнув.
- Посмотрим…
Он ушёл. Саша, наконец, повалилась на кровать и зашлась в рыданиях, дав волю чувствам…
 *     *     *
ПЕРВАЯ  и …
Мимо дома Рулёва второй раз пройти Сергей не мог. Знал, что встреча будет тяжёлой, но и откладывать  не мог.  Лёшка  был  другом с  детства и погиб, как ему сообщили письмом, при  «не  выясненных обстоятельств».
Была ещё одна трудность встречи, но он прятал её глубоко в душе и не позволял пробуждаться...
Открыл знакомую калитку и пошёл к дому, оглядывая двор. Отметил порядок всюду, на каждом клочке земли что-то росло, цвело. И даже между фундаментом и дорожкой, которую они клали с Лёшкой, узкой ленточкой тянулись посаженные цветы. Залюбовался ими...
И вдруг затылком почувствовал взгляд. Рывком оглянулся... В приоткрытой двери летней кухни, привалившись плечом к косяку, стояла Лешкина жена  Ирина, и смотрела на него с какой-то выплывающей изнутри тоской, застилавшей глаза и стискивающей губы.
- Здравствуй, Иринушка. - подошёл он к ней и тронул за плечи. - Это я, Сергей.
Она кивнула. И повела в дом.
Оставив его в зале, Ирина ушла на кухню приготовить чай. Оговорка была понятной: надо прийти в себя. От того, что всколыхнулось в душе при его появлении. Да и сам он взволновался, чувствуя пробуждение того, о чем запрещал себе думать.
...За свой любовный порыв он получил от Ирины  наказание.  Сейчас  это могло  быть смешным, при добром исходе. Но обернулось-то  все по-другому. Её братья не подпускали его к Ирине. А потом появилась Сашенька, и не воспротивилась его желаниям. Уважила... Первый раз, все ведь остро и захватывающе. Должны были пожениться и даже свадьбу назначили. Но родители увезли Сашеньку неизвестно куда, запрятали. Он метался, ничего не видел и не слышал, пока не получил приглашение на свадьбу от своего друга Лешки Рулёва и Ирины...
Растерялся. В качестве свадебного подарка принёс им телевизор. Вот этот, стоящий сейчас на тумбочке. Потрогал его, вызывая воспоминания. Подарок по тем временам был богатый. Гости взревели от восторга. Тут же потребовали подсластить, скандируя  «Горько, горько». Помнил, как Лешка тянулся к Ирине с поцелуями, а она протестующе отворачивалась, и он чмокал, не попадая в губы.
Все смеялись. Неслись шуточки и советы потренироваться, чтоб в постели не промахнулся. Сергей не выдержал всего этого, а ещё пристальных, молящих и укоряющих взглядов  Ирины, направленных  на него. Походило, что глаза её что-то кричали ему. И он не выдержал, сбежал...
Что означали  те её кричащие взгляды  Сергей не  понимал  тогда. А догадки отбрасывал: ведь третий должен уйти!
Но уйдёшь ли от себя, вздохнул он. Огляделся... За письменным столом увидел завал игрушек и детский велосипедик. Порадовался: успел Лешка оставить наследника. Тут же увидел его на фотографии. Торжественно сияющий Лешка подбросил голенького малыша. Как бы даря его небесам. Залюбовался снимком, а увидев входящую с подносом Ирину, произнёс удовлетворённо:
- Хорошо.
- Что хорошо? - расставляла на столе принесённое Ирина.
- Успел ребёнка создать.
Она посмотрела на него пристально и задумчиво. Промолчала. Налила в чашку чай и спохватилась.
- Может, покрепче надо?.. У меня есть...
- Не надо!
- Все сейчас пьют.
- Не все.
- А я...  выпью!
Она ушла на кухню и вернулась с начатой бутылкой водки и двумя стопками. Наполнила обе, и свою подняла.
- Со свиданьем, Серёжа! Спасибо, что не прошёл мимо, заглянул к вдове друга.
Выпила не морщась. Закусила кусочком печенья и выжидающе смотрела на Сергея, что скажет или как промолчит.
Он пил чай и, склонившись над чашкой, подперев голову рукой, смотрел на неё понимающим добрым взглядом.
- Как живёшь, Ириша?
- По-разному бывает... А в целом - как все.
- Расскажи про Алексея. Как погиб?..  Где?..  Кто?..
- Если бы знать… Братья пытались дознаться. На них – наехали… И дружок твой полицейский сказал, что не сможет помочь.  На Алёшу они давили, чтобы ферму продал.
- Кто  «они»?..
- Те, кто вас пожгли. Нас тоже подпалили вначале. Потом предложили разойтись мирно. Деньги и доллары давали. А когда отказались – Лёша исчез. Уехал порыбачить…
Сергей хмуро молчал. Мысли катились горькие и выражать их не хватало сил. Ирина подняла вторую стопку водки и выпила.
- Этим горю не поможешь…
- А ты пришёл помочь? – удивилась она, и всплеск весёлого восхищения вспыхнул в её глазах. – Се-рёж-ка!.. Даже тюрьма тебя не исправила. Такой же праведник – доброхот. Помогать всем хочет!.. А ты спроси, нужна мне твоя помощь?..  Нужна была, когда замуж выходила за Лёшку. Дала согласие, чтобы ты взревновал, отбил меня, увёл, увёз… А ты?.. К Сашеньке, к  этой  кукле  накрашенной прилип… И нам – телевизор на свадьбу… Будь он проклят…
Она сорвалась с места и сбросила его с тумбочки на пол. Посыпались стекла расколотого экрана, а она - подняв кулаки – метала взгляды  в поисках…  Сергей вскочил, обнял её. Слов не было… Шептал что-то бессвязное… Она же бушевала, не сдерживая чувств.
- И первая ночь… И ночи, ночи… Он терзал моё тело, а я думала о тебе… Это что?.. За что?.. Я любила, а ты… Не хотел видеть…
- Ирина… Аринушка…  - прижимал её буйствующее тело Сергей и отдался своей волне страсти, давшей волю рукам и губам.
И она взорвалась от охватившей страсти.
- Мой ты, мой!  Всегда был любимым…

Позже - прервал всплески их чувств  «будильник» -  зазвеневший детским голоском.
- Мама Серёжу привела, - всполошилась  Ирина. Надев халат и убегая, шепнула. – Я задержу их…
Он быстро оделся. Застелил кровать. В зале поднял разбитый телевизор, напомнивший всё… И новая мысль появилась: «сына моим именем назвала».  Осознав это,  наполнялся  счастьем.
За дверью послышались голоса.
- Какой дядя?..
-Ты ещё  не знаешь его.
- А когда узнаю?
- Когда ручки помоешь. Смотри,  какие  грязные.
- Я потом помою.
Дверь открылась и в зал вошёл малыш. За спиной его стояла встревоженная Ирина, а за ней выглядывало удивлённое лицо её матери.
Серёжа присмотрелся к Сергею и сказал.
- Это не дядя… Папа вернулся. Ты говорила, что он вернётся. Папа, папочка – побежал он к Сергею и был подхвачен на руки . - Ты насовсем вернулся?  Не пойдёшь больше рыбок ловить?
Сергей подхватил  его тельце,  прижал, вбирая в себя навсегда и сказал.
- Вернулся, сынок. Никогда больше не пойду  рыбачить. Пусть рыбки без меня  плавают.
Ирина встревожено смотрела на него, так что понял упрёк: нельзя ведь давать ребёнку такие обещания. Он успокоил её, кивком: осознаю!
Мать за спиной Ирины обомлела.
*      *      *

ДОМАШНЕЕ   ЛАГАШОВЫХ ….
Для Рудака  встреча  с  Плескачем  стала  занозой  душевных болей. Окна его домашнего кабинета  выходили  на двор, где  звенел  колокольчиком  Феденька,  гоняясь на самокатной машине  за петухом. Куры разбежались уже, а петух не хотел уступать территорию,  взъерошено махал крыльями в бойцовском порыве, но вынужденно убегал от хохочущего малыша.
Александру дорог был Феденька с первых мгновений его появления на свет, потому что принимал его от любимой женщины в свои руки. В машине… Ночью… Она всё тянула с поездкой в роддом. Пришлось всё  вот так… И был он благодарен судьбе, потому что все тут было  самом главном. Помнил все  мгновения, когда из лона выплыло на руки ему горячее и мокрое  тельце, а он держал его в ладонях и перекусывал пуповину.  Не было времени искать складной нож. Тельце его  дёрнулось и вдруг исторгло первый крик.
С той ночи у них с Сашенькой спала вся напряжённость отношений, ушли и забылись прошлые обиды, недомолвки.  Они стали семьёй.
В коридоре послышались шаги тестя.  И кстати, определил Рудак.  С Иваном Семёновичем отношения у них сложились прекраснейшими.  Не имея сына, он получил зятя в лучшем варианте: хваткий, рукастый.  Помог ему стать начальником полиции, ввёл и в свой круг интересов.
Дверь была открыта для сквознячка. Иван Семёнович вошёл в кабинет и тяжело рухнул в кресло.
- Ну и жара!.. Про Плескачей-то знаешь?
- Осведомлён.
- Популярен стал. Статейка  его сработала.
- И пожар на стане помог. - сказал Рудак. – Ваши подожгли?
- Дурачьё!  Вон какими страдальцами их сделали. А осенью – перевыборы, срок мой кончается.  И что тогда?
- Витька он разоружил.
- Вить-ка?!. – изумился  Лагашов. – Когда?
- На стане у себя.
- Откуда знаешь?
Рудак молчал.
- В общем, знаешь.  Понятно!..  А вот Витька…  Как сумел?!.
Рудак кивнул с ухмылкой, в которой выражалась и его досада, и признание достоинств  своего  врага.
- Серёжка чемпионом края был.
- Надо же… А я не знал.
- У вас были другие заботы.
- Ваших тоже хватало… Пока не перебесились.  Что делать-то будем?
- Я запрос делал.  По нашей линии.  Серёга «подпоясанный».
- И я с поясом. А ты – нет, что –ли?
- Это по воровской «фене».  В тюрьмах заключённые делятся на воров и мужиков.  Воры не работают, им это  «западло»… Ну, не положено по их законам.  И потому эксплуатируют мужиков.  Когда  доходят до беспредела, мужичьё восстаёт.  Таких называют «ломами подпоясанные».  На всё идут.  Гибнут, но побеждают.
- И он там… победил?!. - с заметной озабоченностью спросил Лагашов, а мысленно  воспринял  другие  вопросы:  « - Здесь что будет?.. Когда на смерть!.. И кто кого?..».
- Воры их не прощают.  Находят потом и «мочат»… Подождём.
- А если не приедут  «замочить»?  Они же в тюрьмах.
Рудак молчал с таинственным спокойствием.  Достал из кармана зазвеневший мобильник.
- Слушаю, Сашенька… Не долго. Сейчас придём. – убрал он мобильник и обратился к тестю. – Зовут к столу.
*     *      *
Женщины ждали их сидя за столом. Говорили о пустяках и вдруг…
- Мам, а за что их папа так… -  взглянула на мать Саша.
- При чем здесь папа?..  Они набрали долгов, а кредиторы требуют.  Это их дела. А у тебя как в душе?
- О Серёжке-то?..  Никак!
- Так не бывает. - вздохнула мать. – Глаза-то грустные.
- Нет!  Мне нравится, как мы живём.  Всё есть.  Всюду ездим…  Вот рожу и на Богемы поедем.  Сашка обещал.  Он – любит! А Серёжка?… Нет, не хочу его больше видеть.
- А если встретишь?
- Встречала уже. В приёмной у Сашки. Стихи мне читал.  Есенина.. . «Вы наверно теперь уже дамочка, стала мамочка…»  Называется, встретил любимую.
- А плакала почему?
- Обидно же, мам.  Из-за него чуть не потеряла. - кивнула на Фёдора, копавшегося на ковре с конструктором. – А он –  «дамочка».
- Господи, а Саша знает про встречу?
- Он все про меня знает.  Приехала аборт делать, а он… Выследил. Выкрал, увёз…  Уговорил выйти за него.  Заявил, мой ребёнок будет по этому…
- Ой, Сашенька… Какие страсти-то кипели, а ты молчала.
- А ты не спрашивала. У тебя – школа, у папы – колхоз…
- Такая вот жизнь…А ты как к нему?..
- Мам, а он мне всегда нравился. Внимательный, надёжный… А Серёжка, как стал чемпионом, решила проверить на нём свои чары. Отбила у Иринки. А потом учились в Ростове. Мы с ним – в пед,  Сашка – в милицейском.  А вернулись – сама знаешь, как все повернулось…
- А я утром встретила Анну на базаре, так она разговаривать со мной не стала. А мы подругами были, в один год замуж вышли. Её прадед в турецкую войну нашего спас от смерти. Не помню, как рассказывалось, а не будь того случая, то и нас бы сейчас не было. Вот как тянутся ниточки-то: узелок к узелку. И вот сейчас завязывается новый. К добру ли?
*     *     *

ПРОЩАНИЕ  СЛАВЯНКИ
В сумерках подходя к дому, Сергей удивился веренице стоявших здесь легковых машин. Подошел ближе - во дворе свет.
Вошёл в калитку и встал, изумлённый. Двор был заполнен людьми. Родня далекая и близкая, а еще друзья-товарищи, их жены двигались и мельтешили, собирая на поставленные вдоль двора столы. Такое было у них, когда выдавали замуж сестру Татьяну. Сейчас-то с чего бы?..
Но рявкнул баян и понес торжественно-пронзительные стоны «Марша славянки». Женщины разом повернулись к Сергею, меняя деловую озабоченность на радостное восхищение, а мужчины, теснившиеся по сторонами группами, бросая сигареты, двинулись на него с флангов, вздымая руки для объятий. И он тут же пропал в них, передаваемый от одного к другому. Радостный, приветливый говор глушил уши, троекратные поцелуи забивали рот, в глазах мелькали счастливые лица самых близких, дорогих ему людей. И он, счастливый, отдался этой стихии радости, восторга и любви.
- Ти-и-ха! - прекратил играть сосед, рявкнув напоследок басами баяна. - К столу велят. Водка греется.
- Ну, для мужиков это главная забота.
- Подождите! Мясное готовится.
- Что ждать. - выдвинулся Тищенко с мешком. Вынул из него свиную ляжку окорока и с грохотом вывалил на стол. - Режьте. У кого ножи есть?..
Тищенко обвёл взглядом друзей, удивлённых такой щедростью, и с отчаянием махнул рукой.
- Юрка, да тут на сто долларов будет. Не меньше.
- Последнее… Чтобы помнили. Разорён я, братаны… Вчистую теперь…
- Обсудим! После третьей. - объявил отец. - Прошу за стол, гости дорогие. Большое спасибо, что пришли. Не каждый отважится на такое, после пожара. Так что все вы дорогие... Наливайте, мужики.  А я скажу. Да... В общем, сына посадили... Вышел! И кое-кому уже врезал по морде!
- Врезал! - понеслись одобрительные голоса.
- Молодец!..
- Пожгли нас... Думали, струсим. Ан нет! Не на тех нарвались!.. Красный петух ведь дурной. Вчера на наш стан присел, а завтра может на другой. И запылает степь казацкая как бывало... А, казаки?!.
- Любо! - громыхнуло дружно.
- Покажем им...либерализацию.
- За возвращение атамана.  - поднял стопку Чабров.
- Скажи, Серега!
- Гутарь, атаман.
- Ну,  я не атаман,  как понимаю...
- Ты брось это, Серега. Тебя здесь не переизбирали.
- Как был, так и остался.
- Атамань!
- Тогда так скажу. – поднялся Сергей.  Дождался общей тишины и сказал  твёрдо.  -  Вы знаете меня...  Было время - пил с вами.  Да все ведь до поры… Убитым, на том свете взмолился  Богу.  Верни в жизнь.  Не водку же пить… Здесь столько дел надо переделать! А потому знайте, кто после этого мне протянет рюмку - тот будет враг мой!
Сергей поднял свою рюмку, выплеснул из неё водку и грохнул об землю.
- Вот как надо! А ты...  -  заверещала Татьяна, дёргая своего мужа.
- А я что?.. Много что ли?..
- По праздникам только. - поддержал его  Тищенко,  но  тут же взвизгнула его жена Настя.
- Да вы и без праздников.  Как отпустишь тебя, налижешься...
- Правильною. - одобряли женщины.
- Держи возле юбки. - смеялись мужики. - Надёжнее...
В этом возбуждённом и общем гаме, Коля взял свою стопку с вином и выбросил за спину. Это засек Степан и вскочил, уличающее тыча пальцем.
- Выбросил!.. Вино выбросил, с чаркой!
- Молодцы, сыны. -  одобрил Андрей Матвеевич, повернувшись к Сергею. - А папаня какой там?  Постарел?..
- Молодой... Как на фотографии, где с орденами...
- В танке сгорел... Как же тогда?..
- Здесь мы смертные, в материальной оболочке... А там тела нет. Только энергия. Как дымок.
Общий говор стихал. Сперва ближние, а потом и дальние прислушивались к разговору отца с сыном.
- Душа. - подсказала мать, и Сергей кивнул.
- Она и есть энергия.
- А как же говорили, без тела-то?..
- Мыслями. Он слышит мои мысли, а я – его.
- Да ты же не видел  его живым никогда. - встряла Татьяна. - И папа-то не помнит. В войне с немцами он погиб.
- Погоди. - прервал дочь Андрей Матвеевич, обращаясь к Сергею. - А папаня что ещё сказал?
- Все рассказал. - развёл руками Сергей. - Им нельзя, наверное, больше-то.
- Что ж, нельзя...  Подсказал бы, как нам наладиться тут.  С неба-то им виднее.
- Молиться  надо.
- Каждый день молишься, а технику спёрли...  Тут, Серёга, нам без помощи  не  обойтись.  Считай,  каждый  здесь  пострадавший от этой «перестройки».  А что делать - никто не знает. И выходит, Бог не знает, если допустил такое...
- И ты, батя, решил, что Бог должен наладить нашу жизнь?
- Хорошо бы. - прошелестело в притихшем дворе как  вздох, выразив общее желание.
- А что ему, трудно…  Всемогущему-то?!..  Вмиг расставил бы всех по местам.  И каждому: цыц!  По совести живи.  Дал вам десять заповедей - вот и все законы.  А то размножились  олигархи и наглеют.  Один - нефть заграбастал, другие – руду, железные дороги, электричество… Да всё, что было общим прихватили.
-Прихватизировали. - авторитетно подал голос Степан. - У них все расписано.  На «Сладкой балке» макаронная фабрика будет.  Потому и гонят вас. А у свинопаса - свинарник отняли, чтобы новый поставить на десять тысяч голов, а не как у него...
- Да я …  Я хоть сто тысяч могу.  - поднялся Тищенко.
- Тогда и нас пожгут? – потянула его встревоженная Настя. - Едем домой.
- Да вы не слушайте его. Он  наговорит. - возмутился Вася-Золотой. - Ты кем там у них служишь?  Главным подметалой.
- В охране я... Теперь.
- Все слыхали?!.
- А я не скрывал. Работу дали. Зарплату.
- Я пришёл с комбайна шестерёнку снять, а он на меня с ружьём. Не тронь, говорит.  Хозяйское.
- Так при службе.  На посту.
- А этот  комбайн  мой был. Я восемь лет на нем убирал хлеб. Знаешь, сколько вложил в него. Что ни спросишь у завгара - нет запчастей.  Едешь, достаёшь.  А тут пришёл своё взять, а он...  Бутылку потребовал.
Хохотали  казаки,  смеялись казачки…
- Правильно, Степан. Так их, дураков.
- Ты не охраняй. - наставлял его Вася Золотой. - Ты ворота открывай. Чтобы всё растащили - вот тогда будет правильно. Там наше всё, понял?!.
- Ха-ха-ха!.
- Завелись про свои железки, – роптали женщины. - Дайте послушать про божеское. Серёжа, расскажи, как там, на том свете. Есть ли он?.. Или вранье?..
- Что говоришь-то, Мария. В церковь ходишь.
- И что с того, что хожу… Там только молись, да попа слушай.  Ничего нового не узнаешь.
- Господи, прости её за грехи.
- Опять грех. Что ни сделаешь - все грех. Столько грехов навешают, хоть совсем не живи.
- Со всеми... живи!..  -  хохотал Вася Золотой.  - За такие грехи ребёнками  награждают.  Я - первый.
- Что же, первый, со своей не нагрешил?
- А я общественный. - выскочил из-за стола Вася Золотой. Подняв баян - сунул его Степану: играй!  И картинно пританцовывая, пошёл вдоль столов, запевая:
По Дону гуляет,                По Дону гуляет, По До-ону гуляет                Казак мо-ло-дой!
Женщины подхватили песню. В их звонкие голоса вплелись мужские, басовитые, подпирающие своей мощью и разгулом.  Песня поднялась над двором, развернулась и поплыла, будоража станицу.
Закрытый виноградными лозами смотрел на двор Плескачей сосед Ермилов. Он мог быть там...
- Поют... - подошла жена и встала рядом.
- Неизвестно, как завтра запоют. Читала статью-то?..  Думаешь, простят им такое?..  Как бы не так...
- Не боятся.
- Дураки, значит!  Во всем первыми хотят...  И получают первыми по башке.
- А я грибов нажарила полведра. Не пропадать же им... Пойдём, может?..  Стрижновы-то там уже...
- Вот пристала!..  Хочешь, так пойдём. Собирайся.
- Да я собрана. Ведро возьму и бутылку твою, припрятанную.
Николай Ефимович хмыкнул и пошёл за калитку  поджидать жену. Сам он одет был уже в подобающее для гулянья.
 *      *      *

ПЕРВАЯ  НОЧЬ
У  Плескачей  последним спать  приходил Коля, после своих свиданий. И в этот затянувшийся вечер нашёл время побыть с Верочкой. Обошёл кое-как прибранные столы и, направляясь к двери, увидел  Сергея выходящего  из дома с одеялом и ружьём в руках. Удивился…
- А ты… куда?
- Детство вспомнить. - кивнул Сергей на баню с плоской крышей предбанника покрытую камышом. Но Коля кидал взгляды на ружье, на патронташ. Пришлось признаться. - Для спокойствия! На всякий случай…
- Можно мне с тобой?
- Можно. - кивнул Сергей.
Коля принёс лестницу и они поднялись на крышу предбанника. Расстелив одеяло, легли, положив между собой ружье. Прислушались… А ночь была уже тихая, звёздная, лунная. Где-то рядом пострекотал сверчок, и примолк.
- Серёжа, а правда, что казаки не пили, как сейчас?
- Нельзя было. На границе-то всегда война. А кто кого убьёт раньше: пьяный казак или непьющий турок?..
- Это я знаю: бизнес. Не пойму лишь многое. А как стать умным, Серёжа?
Заулыбавшись, Сергей обнял брата и шепнул на ухо.
- Только умные хотят умнеть. А ты и талантливый. Вон какую ватагу собрал. Взводом командуешь!
- Я не про это… Вообще, как всегда быть умным. Вот как быть сильным – учебники есть. О профессиях много пишут. А как всегда умнеть, чтобы разбираться во всём самому, как ты.
- Вот ты о чём. Глобальная тайна это, Коля. Как у Кощея – бессмертного. А прячется – на виду у всех. Говорят нам: учись, узнавай новое – и станешь умным. Враньё! Станешь информированным о чём-то… Как учебник одной темы. Для развития ума нужна информация истинных знаний. У нас ведь две правды.
- Как это две?
- А что такое правда, скажи-ка мне.
- Ну… Не враньё!
- Вот и ответ тебе на вопрос, как поумнеть. Этих «правд» - две. Ты какую хочешь знать: первую или вторую?
- Не понял, Серёжа. Как это… две?..
- Скажи-ка, Лагашов  хорошо управляет хозяйством?
- Так он развалил всё…
- И разбогател! Для него развал – благо, для народа – бедствие. И по какой правде будем его осуждать?
- Чем хуже нам, тем для них лучше.
- Вот и поумнел.
- А как же нам жить?
- Думай! Умней так дальше.
- Ему наплевать на нас…
- А кто трудиться у него будет?
- Кавказцы  переселяются…
- Им тоже платить надо за труд. Да ещё учить нашему земледелию…
- И что делать тогда, Серёж?..
Сергей приподнялся, охватив колени и глядя в даль темноты.
- Бродит в голове мысль. Мятежная!.. Но об этом позже. - сказал он, поднимаясь в рост, глядя за огород  в сторону речной низины. – Кто там с фонариком гуляет по кладбищу в такой час?..  В нашу сторону…
Ник тоже встал и увидел всполохи света: мелькнут и гаснут.
- Да-а… Там только наша тропка.
- Бери ружьё и будь справа огорода. Невидимым… Шарахнешь, когда скажу или выстрелю.
Взяв ружьё и патронташ, Ник просто спрыгнул с предбанника. Сергей тоже спрыгнул. Остался стоять, чтобы быть в тени лунного света.
Ждать пришлось не долго. Как раз столько, чтобы пройти с кладбища вниз, и подняться на взгорье по тропинке к ним. Так и сложилось. Разглядывая кромку конца огорода, Сергей увидел за ботвой и травой нечто белёсое и слегка двигающееся. Достал пистолет и вышел из тени, грохнув  попавшим под ноги ведром. Подобрав его, зашагал по дорожке, пьяно распевая:
По Дону гу- ля-ет,
По До-ну гуляет…
- А Вы чё, братаны, разлеглись… Спокойно у нас! Бери литруху… Иди ты!.. Витька, Илья! Друганы… Гуляем!..
Качаясь и кочевряжась, как перед развалившимися тут друзьями, Сергей увидел как белое пятно приподнялось и осело. Меняя голоса и хохоча, он изображал возню с «лежащими». И закричал глядя в другую сторону:
- О, братан. Стрельни-ка на взлёт. Попадёшь - получишь… Давай!
Сергей подбросил ведро. На пике его взлёта, картечь громыхнувшего выстрела откинуло ведро. Что-то белое за кромкой изгороди тут же исчезло.
- Молодец, Колян!..  Кто ещё стрелять будет?.. Витка, Иван?.. Вася, садани из своей.
Ник тут же выстрелил  из второго ствола и быстро перезарядил  ружьё.
- Хватит. – сказал Сергей.
- Сколько их было?
- Одного видел.
Они прошли  в конец огорода и увидели в речной низине удаляющиеся всполохи электрического фонарика.
- Сегодня уже не придут, а с завтрашнего дня дежурим по очереди.
- Понял.
- Не всё… Я ведром громыхал, ты  выстрелил  дважды и никто не проснулся, не вышел… Как цыплят бы передушили и сожгли, чтоб улики убрать.
- Серёжа, а давай и мы им врежем!  Они нас сожгли, а мы - их... У них главное - склады. Я все разведал.
- А мы – это кто? Ты да я, и батя с мамой. И кем готов пожертвовать?.. Без смерти-то войн не бывает.
- Говоришь такое…
- Коля, война-то уже идёт. В борьбе не злость нужна для победы, а понимание  замыслов противника. Понять его можно только вообразив  себя Витьком  или  Вахабом. Да ещё с любовью подойти к ним в раздумьях, чтоб догадаться, что готовят нам.
- Ты Витька полюбил?
- Пришлось… Теперь спать иди. И закройся.  -  проводил он брата.
И только услышав звук дверной задвижки, вышел за калитку и торопливо зашагал к другому  дому, ставшему родным.
*     *      *
ПОХМЕЛЬЕ
Утром, возвращаясь домой, Сергей уже с улицы слышал пьяные выкрики похмелявшихся. Вошёл во двор и увидел под виноградным навесом за столом стоявшего с бутылью вина отца и восседавших кругом соседа Степана, трёх братьев Фроловых и ещё каких-то казаков. Повод, конечно же оправданный: требовалось! Но выкрики…
- Да мы их вот так… - покачивался отец, сжимая кулак до дрожи, подтверждая, как расправятся с врагами.
- Любо! Наша земля. Казачья!
- Не позволим!
Появление Сергея встречено было радостными выкриками с поднятыми  стаканами. И ему кто-то протягивал. Его одёрнули.
- Не пьёт он. Говорил же…
- Уважит!
Сергей взял стакан и, приподняв его, – поприветствовал всех и поставил на стол.
- На войну собрались? – спросил шёпотом.
Друг отца Василь Махнач хохотнул. Братья Фроловы смутились. Сосед Степан поджался, норовя спрятаться за стаканом, да малой была посуда, заставив заёрзать в беспокойстве. Отец явно не принимал упрёков. Он всё ещё держал кулак, сжимающий горло врагам, и с тупым упрямством бугая смотрел на сына, не уступая здесь власть.
- С улицы слышно, когда начнёте душить вот так.  - кивнул Сергей на кулак. - А они жгут. И грабят. Позавчера нас, вчера – Тищенко, сегодня – завтра  кого-то, может, из вас…
Он повернулся и ушёл в дом.
- А чё он так? - запоздало пробудилась обида у Кольки Фролова. – Мы по хорошему…
- На всю станицу! – хохотнул  Махнач. – Всему свету по секрету. Лопухнулись мы, казаки. Теперь обязательно пожгут. Всех нас держат в списках, чтобы по очереди грабить. А ты против, Сморчок?
- А что я?..  Вдовец я.  Мне дочь поднимать надо. Учить… - допил Степан стакан и побежал к калитке. 
*     *     *
Сергей вошёл в дом. Увидев его, мать засветилась тихой радостью, притронулась как бы случайно. А он обнял её, прижал, поцеловал и этим совсем размягчил её до слез.
- Ты рада, мам? Всё ведь уже знаешь…
- Вдова теперь  она.
- Женюсь! Распишемся. Но пока… не до свадеб нам, мам. Тут столько проблем надо разгрести!  И с отцом, - первая. Давно квасят? – кивнул за окно, где отец провожал братьев Фроловых и что-то шёпотом объяснял, угрюмо поглядывая на окно. Братья тоже поглядели, покивали, обнялись на прощанье и ушли.
- Мам, ты пойди на огород. Поговорить с отцом надо.
- Серёжа… - вскинула она просительный взгляд. – Ты же знаешь, какой он. Потом-то отойдёт…
- Знаю. Всё хорошо будет. Иди.
- Да мне и надо. Там всё помято в конце. И кто бы это – не пойму.
Он проводил её из кухни до огорода. И когда пошла она по дорожке, подобрал продырявленное ведро. Осмотрев его, медленно пошёл к дому.
Здесь, на задах, была у них  «подсобка» с отопительным газовым котлом. Встав  на  собачью  будку, он потрогал  горизонтальную створку фрамуги и… К его изумлению, она легко и без скрипа  поднялась  вместе  со шпингалетом, который  должен был помешать. Открытие  заставило  задуматься…
Вернулся в дом. За столом уже сидел отец и хмурил брови, придумывая, как приструнить сына, показать свою власть в доме. Но Сергей опередил, громыхнул ведром, поставив перед ним.
- Получай! Для похмелья…
- Что это?.. Наше, вроде. Дырявое-то чё?..
- От картечи твоей. Врагов пугали с Колей.
- Каких врагов?
- Которых  душить собираешься. А они уже приходили без объявлений. Отбивались от них. Не слышал разве?
- Не-е-ет.
- И дом рвануло-бы - никто не услышал.
- Какой дом? Чего морочишь?!.
- Идём сюда. - поднялся Сергей и прошёл на кухню. И далее – в «подсобку». За ним угрюмо шагал отец.
- Окно давно без запора? - кивнул на фрамугу.
- У меня всегда порядок!
Пришлось показать ему раскрывающуюся фрамугу с «запором».
- Это что же? В окно и на кухню, в дом…
Сергей отрицательно качнул головой и подвёл его к котлу отопления.
- Открыть газ… и спите мёртвым сном. А кто-то чиркнет спичкой, так и похорон не потребуется. И никаких улик!
- Уу!.. - загудел в неистовом гневе отец, вскинув кулаки.
- Кулаком танк не остановишь, батя. Ты хороший мужик! Для прошлой жизни. А в новой… давай по-новому. Тут война идёт не объявленная. Проспись иди, а потом поговорим, как нам жить дальше… - положил ему руку на плечи и увёл в спальню.
           *     *     *
Сергей пошёл на огород за матерью, но с правой стороны появился сосед Ермилов и, понизив жердь изгороди, показал,  как  перешагнуть к нему.
Приглашение было для Сергея, прямо сказать, неожиданным. За всю свою жизнь он никогда ещё не был во дворе Ермиловых. И огороды их отгораживались не просто жердями, а ещё и хмелем, тянувшимся стеной. И эта зелёная масса была сейчас раздвинута для его прохода. И как же тут откажешься от приглашения?..
Перебрался… Прошагал за Ермиловым через виноградник и оказался перед… Вот уж чего не мог раньше и представить, оказался перед  грядками пшеницы, тянущимися от дома до конца огорода и обрыва. Встал в изумлении, не зная, о чём и спросить. В голове - восторг и удивление от увиденной пшеницы, росшей объёмными, как снопы, и широкими кустами. Ведь такого не может быть!.. А оно -  вот…
Взглянул на Николая Ефимовича и увидел лишь его старческую грусть на лице.
- Смотри. - сказал он со вздохом. – Может, пригодится знать. Отцу твоему, да и всем здесь не понадобилось.
- Это что же? – заволновался Сергей от прояснения в голове первого вопроса. - Пшеницу можно выращивать на грядках!.. А урожайность?
- У отца твоего самая высокая в станице. За семьдесят центнеров бывает. С квадратного метра земли берёте восемьсот  граммов зерна. С гектара – семь тонн. А у меня здесь на грядках с каждого квадратного метра выращивается по три килограмма зерна. И получается, что с гектара таких посевов можно получать тридцать тонн.
- Но… Ведь в мире нет такой урожайности. - сказал Сергей, глядя на массив пшеницы, и затряс головой: «Что говорю-то?… Вот же она!».-Николай Ефимович, а как додумался?
- Не я… Это же народный опыт, кулацкие секреты. О них ещё Ломоносов писал когда-то. И новые книги есть. «Разумное Земледелие». Проверил. И вот получаю.
Нагнувшись, Сергей поразился кустами, окученными как картошка. И первая догадка проявилась:  ведь это же помощь корням!..  И тесноты  нет. Стебли вширь идут, не тянутся обогнать друг друга. Колосья длиннее ладони.
- За всю жизнь не видел такого. - растерянно сказал Сергей, переведя взгляд с кустов на Николая Ефимовича.
- Идея-то, простая. Тут главное не в том, как посеешь. Отец твой сеялку за миллион купил,  чтобы по сантиметрам засевать.  А я самодельную собрал, за поллитровки Степану. Главным оказалось не бросать зерна в землю, а ухаживать за ними.  Вот и окучиваю по три раза за сезон.  Как мужики раньше делали. И сеять надо широкими рядами, чтобы не боролись стебли между собой за солнце и питание.  Вот и все хитрости. Это хотел показать тебе, Атаман.
- Спасибо, Николай Ефимович. О-очень всё поучительно.
- Конечно, сто и тысячи гектаров не посеешь сейчас. Но знать надобно, на случай голода. Потому и позвал тебя, как учителя. Научишь народ. Меня-то не слушают. Глянь-ка, какие помидорины в траве  растут. –  аккуратно отламил их с куста Николай Ефимович и передал Сергею. -  Бери, матери покажешь. У неё ведь травинки на огороде не найдёшь. Сорняки, говорит. А того не понимает, что без травы земля  сохнет. При нашей-то жаре. В общем, учить надо народ. Я согласен с тобой.
Поговорили ещё про все увиденное, и разошлись, довольные взаимным пониманием.
 *     *     *
ЧТО ДЕЛАТЬ?.. КАК ?..
Спал Андрей Матвеевич до обеда. Во время обеда был хмуро молчалив. Переживает, понял Сергей и не трогал его вопросами.
А потом пришли Татьяна с мужем и Тищенко. Протягивая руку для пожатия, Юрий Алексеевич пошёл сразу в атаку:
- Вчера тут хи-хи, ха-ха, а нынче - плач в доме.  Что делать-то будем?  Разорены ведь!  Сбежал.
За стол  сели молча. Мать принесла чайник и посуду для чаепития, что-то сладкое.  Но внимание всех было устремлено  на Сергея.  Он уже собрался что-то сказать, но за  окном  послышался стук  калитки, голоса.  Пришли Вася Золотой, остальные  братья Фроловы, а ещё Дятлов, Махнач, Чакан и другие казаки.  Вошли толпой в дом. Расселись.
- Прочитал я твою статью, - сказал Дятлов, не желавший с ним «удобрять» гектар. – Так что делать-то будем, атаман?  Опять тебя в депутаты выдвигать?
- Нет! Ту школу я прошёл. Делать всё надо по-своему. И только то, что нам надо!
- Ха! А что нам надо?  У каждого – все своё ведь. - насторожился Василь Махнач.
- А я говорю не про  «твоё -моё». Сейчас поможет нам то, что не сделать одному человеку. Нужны дела, объединяющие родню и друзей для общих заработков.  И  тогда, что главнее будет: твоё  или  наше?.. Железки и скот возвращать,  или жизнь менять?
- Ух ты?!. - заёрзал Дятлов. – Вот ты как… Круто!  Ну, а конкретно если?
- Кооперативную общину нам надо   создать.
- А что тут нового? – ухмыльнулся Дятлов. - Создают их, а потом разбегаются.
Согласился Сергей, кивнув.
-А чтобы не разбегались,  из-за лукавых, кооператив надо создать - без обмана!
-Ты чё это?.. – удивился  Тищенко. - Соберёмся мы - ограбленные – и  разбогатеем  в раз. Я по – серьёзному.
- А я по глупому, что-ли?.. Оставшись без всего. Ведь и дом этот заберут, как у тебя скот.
Отец трахнул по столу чашкой и смахнул на пол осколки.  Закрыл глаза ладонями, качая головой с прорвавшимся стоном.
- Для нас сейчас любой шаг – бездна !- продолжал Сергей. - Спасёт  что-то  такое,  чего  ни  кто  не делал. И мы создадим  такое  для всех…
- Кооператив?!. – изумился Тищенко, ухмыляясь. - А что же тогда не создаются они?  Без обмана-то?  Заработали денежки, глянь – и уже в ООО превратились. На три- пять человек. Остальных – шагай, куда хочешь.
- Потому и говорю: создать его - только без обмана! А для этого у нас председателем кооператива должен стать не самый богатый,  как в кооперативах сейчас,  -  а  подконтрольный всем и во всех делах.  Это первое условие. А вторым будет  то,  что сами   должны  подпоясаться ломами: для «последнего и решительного». Забыли?!..
Вася Золотой подпрыгнул и запел, ехидно улыбаясь:
Это есть наш последний
И решительный бой
С  ин-тер-нац-оналом…
- Забыл, что дальше там пелось.  Хорошего-то не дождались. А ты опять предлагаешь, подпоясавшись?
- Про что говорите-то, как мальчишки? - раздражённо и чуть не плача заговорила  Татьяна. - Паи-то все наши земельные - тю-тю… А вы?  Ну, подпояшетесь… А нам как подпоясываться?  Да в таком положении?..  Чем?.. Зачем?..
Смеха не было.  Но взгляды были требовательные: отвечай по существу…
- Прости, Танечка. Подпоясаться должны мужики.
- Казаки здесь…
- Ряженые, что-ль?!. – метнул взгляд Сергей, но не нашёл сказавшего. –Главная  причина всех бед - рабство!  Не отменили  его в феодализме, как в школах учат.  Царизм   усилил эксплуатацию. Капитализм - ужесточил!    Социализм  Ленина – Сталина  вернул  народ    в   рабство...  колхозное. Деды-то наши и бабушки ушли из жизни без паспортов и пенсий, как послушный скот, отработавший на хозяина.  Не послушных -  в Сибирь  отправляли,  уничтожали там...  И вот наша судьба в новом олигархизме.   Тихо топчут нас, а мы  всё  не сообразим, что  делать?  Потому и предлагаю объединиться в кооператив, где ещё можем трудиться сообща без  скрытого  РАБства!  И без зарплаты!
- Как это?  Без зарплаты?!.  У вас земля есть, а у меня.  - раздвинул и разглядывал пустые руки Тищенко.  -Ха-ха вам… А сами-то будете без зарплаты  вкалывать?  Ты про что говоришь, Сергей?
- Скажу!  Только с условием для всех, чтобы  дальше – никому!..  Здесь большая тайна! Секрет от мужиков всех времён и народов.  Разглашение – экстремизмом  называется,  со всеми последствиями. - сказал Сергей с иронией, заставляя подготовиться к чему-то серьёзному. – Вникайте  в  суть слов.  Зарплата… за-РАБ-отан-ная  плата.  Плата  РАБ-отникам…  РАБ-ам!  Самая  низкая.  Чтобы только не подохли с голода или не перебежали к другому  РАБ-оту  дателю.  Всем понятно?
Общий гул со вздохами и досадой не требовал пояснений.
- Рабы, значит… Н-да…
- Так вот… Нам надо создать кооператив без рабства и без зарплаты. А это значит, что всё – что ты  станешь выращивать или делать в кооперативе –будет только твоей собственностью.  И ты ею будешь распоряжаться, как захочешь.  Можешь забрать и сам нести на базар, для продажи.  А можешь объединяться с другими и продавать её хоть в Китай или Африку по мировым ценам.
- Так-то… Годится. -  обвёл взглядом всех Тишенко.  И получил в поддержку несколько робких кивков.
- Вступление в кооператив –  добровольное.  Решение всех вопросов – коллективное, на общем собрании, где каждый имеет только один голос!  Независимо от пая или вложенного капитала.  Спецификой   нашего кооператива должна стать только полная  общинность.  Ведь здесь живём, друг друга знаем с детства.  Кому что надо – скинемся  по  рублику - … и голому на трактор.
- Вот это хорошо!.. – заулыбался  Дятлов.
- А теперь  - главнейшее,   для гарантии успеха.   Говорить всё будете только надёжным друзьям, кто придёт к нам.  Наш общинный кооператив без рабства будет первым не только здесь, в станице, но и… во всём мире!
- Ого!.. – подскочил со стула Вася Золотой и подставил к уху ладонь, вызвав смешки. –  И не меньше?!.
- В самый раз будет… Так  мы отменим у себя не только рабство, но и покажем  путь  новой  системы  власти на Земле.  Сейчас она пирамидальная.  Наверху Царь, Монарх, Ген-сек , Фюррер  или Президент...  Из преданных себе лиц они назначают для управления Министров, Главных  командующих,  верховных  столпов  высшей власти.  Это верх пирамиды.  В свою очередь, эти  «высшие»  из  своих преданных и послушных – назначают заместителей,  директоров служб, ведомств…  Так у каждого из них создается своя пирамида, уровнем ниже.  Действует по тому же принципу:  «Я начальник – ты дурак!»  Слушайся, иначе выгоню, разорю.  Такие пирамиды власти идут до низа.
- Ну, а кто этого не знает?.. – ухмыльнулся Дятлов.
- Не знают те,  кто не хотят ничего знать. –  сказал Сергей. – И те, кто не хочет, чтобы знали об этом  другие.  И меня   в тюрьму  посадили, чтобы не задумывался  над такими вопросами.
- Там придумал?
- Получил там!  Готовеньким.  Как и все всегда получают, да не хотят признавать… У нас ведь как работает голова?  Задумался над вопросом -… и приходит ответ.  Дураки  радуются:  сам придумал!  Я,  я...!  Такой  вот умный, гениальный.  Но ответы идут нам, как подсказки для решения понятых  проблем. Идут подготовленным их принять для исполнения!  Бог нам так помогает!  И потому всё у нас получится!
- А что,  что?  Как?
- Не гони лошадей, атаман!  Не сразу ведь доходит.
- Но поняли, что во всем мире сейчас пирамидальная Власть?!.  Осознали?..  Для дальнейшего,  надо  создавать  новый вариант  круговой    Власти.  Начав со своих  народных  общин.
- Так давай!  Кто  «За!», поднимай руку. -  и потянул свою старший из братьев Фроловых Фёдор. –  С детства знаем Серёжку, командовал нами.  Не подведёт.
- Тогда сядь и дослушай до… понимания.  В масштабах  всей Земли и страны,  от меня,  тебя и  нас всех –  как от букашек – ничего не зависит.  Но  вот  здесь,  в своём доме и селе,  каждый -  сила.  И здесь нужны  ни только мужчины. Ведь   народная  власть с семьи начинаются.  Где очень  много  разумных женщин.  И только такие  - разумные и авторитетные  главы семей  - будут  выбирать  в бригадах  кооператива  своих бригадиров  или  начальников низовых служб.
- Из своих выбирать? - удивился Чакан, и оглядывал друзей, дожидаясь подтверждения услышанного.
- Выбрали! - продолжил Сергей. - И далее уже ими выбранные начальники разных подразделений - из своего состава -  избирают заведующих отделениями, службами.  И в третью очередь, эти заведующие отделениями и службами, из своего состава  выберут  Председателя кооператива.  Вот такая круговая система Народной Власти с  низа пойдёт,  заменяя нынешнюю!  Без революций и войн.  По мере понимания и распространения сути.
Сергей сел и откинулся на спинку, как бы  отдаляясь от общих разом закипевших  споров.  Не сразу, но скоро они свелись к тому, что Председателем-то  всё равно надо будет избрать Атамана.  Это и высказал за всех  Вася Золотой.
- Сергей, мы же всё равно тебя будем избирать.   Проверенный!
- Чем? – горько усмехнулся Сергей. – Глупостью борьбы с Лагашовым. Умничал, а путного-то ничего не дал ему.  И такого выбирать председателем, не знающего сути дел в земледелии, в свиноводстве, овощеводстве… Сейчас-то я помогаю вам тем, что знаю.  Как  учитель истории.  А дальше-то -профанация пойдёт.  Не-ет,  казаки.  В новом деле во всём  свято должно  быть с начала и до конца!
Сказав это, он поднялся и, расстёгивая  верхнюю пуговицу гимнастёрки, пошёл к выходу. И все последовали за ним во двор, где  ещё долго обсуждали возникающие вопросы.
 *     *     *
.
МУЗЫКАЛЬНАЯ
После вчера происшедшего Ирина Михайловна  пребывала в  возбужденном и счастливом состоянии, требующим  продолжения  вихря наплывающих чувств и музыкального кружения в танцах. И понеслась бы в этот вихрь… Да вот должность не позволяла.  Проводила репетицию  молодёжного  казачьего ансамбля песни и пляскиих  станичного  Дома культуры , а мальчишек нет.
- Так где ваши ребята?  Почему опаздывают?   Кто-нибудь следит за дисциплиной?..
- У нас  «кто-нибудь» - Плескач!  -  сказал  кто-то,  и  все  рассмеялись.
- Коля, где ребята ?
- Дежурят, Ирина Михайловна. В дружине. Сейчас придут.
Из-за кулис сцены показался паренёк и показал Коле, что  нужен «по горло». Коля отставил барабан и … исчез за кулисами.
- Ну вот, и ударника нет.  Верочка, повторим песню.  Пока баянист не сбежал.
Девчата  рассмеялись: за  баяном  у  них  - девушка.

За кулисами  у Ника быстрый разговор шёпотом.
-Где они?..
- У  кафе.
-  Встретим!  Беги к Валету и с ребятами туда…  А мы с Михеем отсюда пойдем.
Парни спустились в зал и, пригнувшись, прошли  до двери, скрылись за ней.  И  вскоре  в зал  тихо  вошли два паренька кавказкой внешности. Прячась за портьеры, прислушались к пению. Младший из них держал в руках нечто громоздкое, завёрнутое в ткань. Другой просто стоял с закрытыми  глазами,  слушая  пение. И когда оно кончилось, он  выдвинулся и машинально захлопал в ладоши. Тут же смутившись.
- Ребята, дискотеки сегодня не будет, - объявила им Ирина Михайловна.
-А  мы записаться. -  подошли ребята к сцене  подколючими взглядами девчат. - Можно приезжим?
- Унас казачий ансамбль. - сказала Ирина  Михайловна. - Впрочем… А  что покажете нам?
- Всё!
- Посмотрим, девочки?
Несколько девичьих голосов  подбодрили ребят, и они поднялись  на сцену. Один развернул  «нечто»,  оказавшееся гармонью. Второй  привычно подошёл  к микрофону и,  после  проигрыша,  запел, заполняя зал нежными переливами тоскующей песни на чужом языке, но вполне с  выразительными  чувствами  неразделённой  любви.
Девчонки  зачарованно  млели, не сводя глаз с певца. С восторгом слушала Ирина Михайловна. А когда песня кончилась и, не  поняв  молчания  очарованных  слушателей, гармонист  торопливо заиграл нечто быстрое – певец  тут же пустился в  круговой  пляс с лихими  выкриками  и орлиными взмахами рук.
- Стоп! Погодите. – остановила  ребят Ирина Михайловна. - Как тебя звать?
-Руслан Гайтукаев. Мы вчера приехали. Возьмёте?
- Девочки, как?..
-Возьмём ! – закричали и засмеялись девчонки. – Принимаем.
- А  меня ? – спросил гармонист.
- И  тебя, и других. -  кивала Ирина  Михайловна, все еще пребывая в мелодии услышанной  песни.
*     *     *
 
Часть четвертая.  ЛАГАШОВ И ЕГО КОМАНДА
СЛАДКАЯ   БАЛКА
По пути в районный центр Лагашов заехал на «Сладкую балку». Остановил машину посреди  стана и вышел, озираясь.
Вышла и жена. Огляделась и поджалась испуганно, часто взглядывая на него. По глазам её Иван Семёнович угадывал множество вопросов, на которые предстоит ответить. Но это – позже… А пока она занялась внучком, побежавшим осматривать пожарище. Сам же он  только презрительно поморщился на остатки глинобитного домишка, гаража… Всё-то здесь было мелко, убого. И он пошёл от стана по тропинке  на возвышенность, оглядывая балку. С высоты сразу ему открылась вся её привлекательность и её вдохновляющие достоинства.
- Дедушка, я с тобой… А ты куда? – догонял его Федя. За ним поднималась и жена.
- Смотри, как здесь красиво.
- Дорогу видно.
- И столбы электрические. Видишь?
- Да-а.
- И что  же тут вдохновляющего тебя? – поднялась и встала рядом Мария Николаевна, тяжело дыша.
-А Фёдор сразу оценил.
- Дедушка, а почему они железные?
- А это, Феденька, потому что они много электричества подают, - объяснял Иван Семёнович, поглядывая на жену. – Тут можно фабрику построить.
- Но далеко ведь от станицы. - укоряюще хмурилась она.
- А зачем мне  «близко»?  Не поедут наши – прибегут из соседних станиц. Здесь мы на стыке земель. И отгорожены от шоссе лесопосадкой, ручьём,  камышом. С этой стороны – возвышенностью. А там.., - показал пальцем на стан. – Встанет наша фабрика, не привлекая внимания. Всё укрыто, отдалено, спрятано. Делай, что хочешь…
- Спагетти?!.
- Самые дешёвые и лучшие. Фёдор, ты любишь вермишель кудельками?
- Нет! Я шоколад люблю.
- Зато итальянцы любят. Особенно из твердой пшеницы. Вот и будут у нас покупать по мировым ценам.
- А ты мне купишь шоколадный домик, как в прошлый раз?
- Куплю, внучок мой дорогой. Всё, что захочешь тебе куплю. И ещё
больше, когда построим здесь фабрику.
- И за это их так вот. - кивнула на пожарище Мария Николаевна. Укоряюще глянув на  мужа, повернулась и пошла по тропинке вниз. За ней пошёл Иван Семёнович, держа за руку внука. Упрёк жены взвинтил его.
- А при чём здесь я? Они кредитов нахватали. Был суд. По суду и вывезли, наверное.  А то, что сгорело. Головотяпство какое-то. А свалят все на меня. Есть на кого валить, раз «Сладкой балкой» заинтересован.
- Ты же добивался.
- Предлагал! Десятки вариантов. Но им не дано понимание. Даже собственной выгоды не могут осознать. Давал землю под станицей, за огородом, пешком можно ходить. Упёрся, нет и всё!
- Может быть, тоже хотят фабрику здесь построить?
-Кроме хотения надо иметь умение, а ещё – ресурсы. Капитал!
- У тебя тоже его нет.
- Но есть голова! Если заметила, конечно.
- Ты же знаешь, о чём я.
- И ты всё знаешь. - подозвал Иван Семёнович внучка, открыл ему дверцу машины.
Расселись все и уехали.
 *     *     *
ОСНОВЫ  БИЗНЕСА
От «Сладкой балки» до райцентра Лагашов  машину вёл в сосредоточенном молчании. Руки на руле, глаза устремлены на дорогу, но видели там и нечто другое. Это другое всплывало перед ним, оценивалось чередой вариантов до принятия решения, чтобы больше не возвращаться к нему в суете. Так наводил порядок в своей голове и подчинённым выстраивал заборы, в которых они будут действовать, добиваясь им поставленной цели.
Мария Николаевна знала эту его особенность, и по-учительски  исподволь расширяла его кругозор после советского дурмана.  Вспомнилось сейчас, как использовала даже дочь.
В тот вечер, как обычно, за ужином рассказывали друг другу свои истории. Слушая жену, Лагашев заметил, что их колхозники мало чем отличаются от школьников. Такие же дети.
- Ты это понял? - уточнила она.
- Давно. Только не решался говорить. Цинично как-то...
- Сашенька! Са-ша! - позвала жена дочь. - Ты готова?
Сюрпризы в их доме были в порядке вещей. В комнату вошли Сашенька с пышным бантом на голове и по-детски смущенно, косясь на маму, объявила:
- Стихотворение моему папе по случаю... Мам, а я забыла.
- Читай.
И дочка принялась заученно читать:
Мы - стадо, миллионы нас голов,
Пасемся дружно мы и дружно блеем,
И ни о чем на свете не жалеем,
Баранье стадо - наш удел таков?
Он глянул на жену, передёрнутый первым проблеском догадки. В ответ она загадочно улыбалась.
В загон нас гонят - мы спешим в загон,
На выпас гонят - мы спешим на выпас.
Быть в стаде - основной закон;
И страшно лишь одно - из стада выпасть.

- Как же точно! Боже...  Ну, доченька, дальше...
- Мам?..
- Когда прихо... - подсказала жена.
- Вспомнила...
Когда приходит время - нас стригут;
Зачем стригут - нам это непонятно.
Но всех стригут, куда податься тут,
Хоть процедура крайне неприятна.
А пастухам над нами власть дана
- Сказали, что по воле колдуна.
Так и живем, не зная тех тиранов,
Что превратили нас в баранов.

Он молчал, поражённый  услышанным.  Все недопонятое, перепутанное в его голове вдруг приобретало ясность простоты.
- Папа, а почему бараны так говорят?
- Потому что думают, что не бараны, и живут, как скоты, - подскочил он в восторге, обошёл стол и поцеловал жену. - Уважила, Мария Николаевна! Вот это подарочек! Как пелену с глаз сняла.  Конечно, бараны! А я - пастух! И все!.. Ничего больше!.. Пряник и кнут! Пусть бле-э-ют... Альтернатива пастуху - волки!
Вот так прозрением завершил Иван Семёнович свое управленческое самообразование.  «И ведь как подстроила все», - восхитился он сейчас, вспомнив тот вечер. А еще другие вечера и случаи, когда она - ещё девчонкой, сидевшей с ним за одной партой - так же, без замечаний и слов отучала от грубостей, поощряла стремление быть первым в классе. Пастухом, выходит, - усмехнулся он, прислушавшись к ее разговору с внучком.
- Куда ты опять?... Не мешай дедушке... Он думает.
- Он не думает, а едет. И я хочу с ним порулить.
- Он едет и думает. Ты же думаешь, прежде чем хочешь чего-нибудь.
- Я хочу, а не думаю.
- Слышишь, дедуля?..
- Логичен. Пусть захочет на обратном пути.
- Понял, что дедушка сказал?
- А я ему ...волшебное слово шепну, - вырвался внук из рук, чтобы перебраться к деду, - и он заколдуется.
- А тогда потеряешь силу волшебного слова. Ведь с каждым разом её все меньше будет. Захочешь самокат, а волшебства и на мороженое не останется. А это что за ссадина? Повернись-ка... У, Фёдор... Ай-яй-яй...
Лагашев восхитился женой: как это все ловко у нее получается. Пе-да-гог! И снова вернулся к своим раздумьям. Были они и досадные, и горькие...
Из головы не выходила эта «Сладкая балка», Плескачи и недовольство жены. Почему она так...защищает их? Да, были друзьями. И на свадьбах гуляли, и детей крестили, и породнились бы - внук-то, вот он, общий. Не знают если, так дураки потому что. Сначала старший восстал, поднялся на пастуха. Решил хозяином стать. В одиночку!.. Это сейчас-то, когда вся мразь вспенилась, когда открыто говорилось ему - пойми, специально делают фермеров, чтобы развалить колхоз. Упёрся!. И сын не умней оказался. Решил баранов поднять на пастуха. Бараний бунт!  А раз не поумнел в тюрьме, то и сейчас  не образумится.
Подъезжая к городу, он притормозил возле коттеджа за кованым забором, увитым хмелем, и обратился к жене:
- Зайдём?.. Воду подключить должны...
- Подключили, если должны.
- А  тебе не интересно? - свернул он к воротам, начавшими  с солидной неторопливостью распахивать створы.
- Не-ет... - ответила жена со спокойным безразличием, даже не взглянув в сторону открывавшегося для обозрения трехэтажного особняка.
Порадовал Лагашева Феденька. В детском изумлении он смотрел на ворота, распахнувшиеся по волшебству, на яркую, как пылающий костер, клумбу цветов посреди каменного двора, по которому они проезжали, приближаясь к ковру на ступеньках парадного входа. И этот вход поразил его мощной дверью с железками, необычными цветными окнами, протянувшихся наверх до черепичной остроконечной крыши; на которой поворачивался длинноносый мальчишка сo шпагой, выставленной против ветра. Все как на картинках в книжках.
Дед видел восхищённое удивление внучка и, торжествуя, вводил его в мир сказок наяву. И сам, как ребёнок, радовался его радости. Счастливое мгновение, за которое многое можно было отдать.
- А там кто живёт, - спросил Федя, с боязливой осторожностью показывая пальцем на неподвижную в своём величие дверь.
- Ты будешь жить! - вышел из машины Лагашев, обошёл  ее и открыл дверцу внуку. Подал руку, помогая выйти.
- С бабушкой?
- Если уговоришь её посмотреть.
- Бабушка! - потянул её за руку Федя. - Ну, пожалуйста!
Запоздало подбежал охранник в камуфляже и встал за машиной, виновато склонив опухшую, небритую морду: вот, мол, я... За спиной его, в окне сторожки, мелькнуло женское лицо - и это понятно. Лагашев презрительно тряхнул ладонью - сгинь с глаз - и помог выйти из машины жене.
Она выбралась и  стала осматривать красочно сияющий ковер, оказавшийся мозаикой искусного и плотного набора. С удивлением взглянула на мужа, признаваясь, что такого не ожидала от него. И он зацвёл торжествующей улыбкой с хитринкой в глазах, обещавшей, что это все только начало. Главное будет там...
Достав из кармана связку ключей, он открыл входную дверь, за ней распахнул вторые двери, тамбурные, и, выйдя на середину зала, провел широко рукой: смотри...
Мария Николаевна встала в дверях, пораженная увиденным, а Феденька прижался к ней...
- Ты чего, Феденька?
- Боюсь.
- Кого? - удивился дед.
- Его, - показал пальцем на тигра, развалившегося на полу зала.
- А зачем его бояться?.. Он не настоящий, а как в книжках. Только из камешков набранный. Наступи ему на голову, чтоб не пугал. Смелее!..
Федя осторожно наступил на ухо тигра и глянул на деда.
- Ты здесь хозяин, а он - картинка!
Федя пододвинул ногу к зубам.
- Видишь, молчит.
И совсем осмелев, Федя топнул ногой по зубам тигра и пошел к бабушке, что-то осуждающе шептавшей деду. Здесь его удивил камин. Большой. Красивый.
- А у нас дома маленький. А это что? - метнулся к бильярдному столу. - А куда эта лестница?.. А мне можно?..
- Все можно! Смотри, играй, - ликовал дед и все поглядывал на жену, ожидая оценки.
Мария  Николаевна осматривала дом с привычной неторопливостью, словно в магазине выбирая товар. И занавески щупала, и цветные окна разглядывала: непривычно, конечно, но красиво. И смотреть через них можно в оставленные чистыми детали стекла. Глянула на бильярд, хмыкнув… Оглядела мебель, ковры, картины по стенам...
- Там комнаты, - сошёл по лестнице Федя.
- Выбрал себе?
- Они пустые.
- Наполним ещё. Какие твои года, - сказал Иван Семёнович, многозначительно поглядывая на жену.
Ее затянувшееся молчание начинало задевать. Но оставался беспроигрышный вариант, специально для неё приготовленный. Он пригласил её пройти в угол под лестницей и включил свет. Цветная стеклянная стенка высветилась, открыв для обозрения двух женщин с цветами и в цветах, как бы выступивших из мрака навстречу в сиянии своей божественной красоты, - две богини Флоры и Фауны.
Мария Николаевна остановилась, поражённая неожиданным видением. Дав ей полюбоваться, отодвинул богинь, распахнув двери, и открыл для обозрения зимний сад под стеклянной крышей... Полупустой ещё, но уже обозначенный набором цветов в больших и малых горшках и даже с пальмой в бочке возле одиноко стоящей статуи домового.
- Мечтала о таком?
Она подняла на него удивлённый взгляд... Прошла машинально в оранжерею... Слушала какие-то его пояснения, с размахиванием руками по сторонам, где должно будет что-то появляться и расти. Дождалась паузы и с прежней тупой машинальностью вышла из оранжереи, подхватила за руку внучка и, обогнув тигра, ушла.
- По-нят-но! - рассвирепел Иван Семенович. - Продолжение следует!..
         *      *       *

БАНКИР
Он отвёз жену и внука родственникам и окунулся в водоворот своей жизни. По плану, чётко...
Проехал мимо бывшего райкома КПСС, где размещалась Администрация. Туда тоже потребуется зайти, но позже. Не главное по нынешним временам. Не взглянул на районное управление сельского хозяйства - эти вовсе не нужны стали. Центром их жизни стал Банк. Неказистое раньше здание развернулось, раздалось вширь пристройками, подняло голову надстроенными этажами, оставляя впечатление трепетного уважения к его таинственной силе. Перед банком теснились иномарки всех пород и окрасок. Всё здесь демонстрировало реальную силу и  надёжность. И для  него этот источник силы всегда был доступен. Даже вышколенная охрана пропускала, не требуя пропуск, как у других.
В приемной, хранящей синеву окон и прохладу кондиционеров, он подошел к секретарше и поставил перед ней принесённую коробку.
- Здравствуйте, Ирина Викторовна. Обещанное вам... - принялся открывать коробку.
- Не забыли, Иван Семёнович. - обрадовано защебетала женщина, принимая горшочек с белёсым цветком. - Стевия! Я так  мечтала его заиметь. - А давно надо было сказать, - приглушил голос Лагашов, косясь в угол, где под большим лимонником озабоченно шептались, перебирая бумаги, трое незнакомцев.
- Их быстро выгонит. За ними Стефанов записан, но я вас пропущу. А где вы достали его?
- Оо…! Это не важно.
- Хотите чая?
- Со стевией?  По листочку оторвём и ...  Вместо сахара.
- Нет уж! Не обижу маленького. С конфетками попьёте.
Секретарша занялась приготовлением чая, а Лагашов погрузился в глубокое кресло по другую сторону от лимонного деревца. Открыл свою папку, как бы просматривая бумаги, но наблюдал за соседями. Были они молодые и торопливые. И удачливые, видимо, если дошли до приёмной Председателя правления банка.
Их состояние ему было понятно. Сам когда-то пережил такое в этой же приёмной. Был полный крах и последняя отчаянная надежда на помощь какого-то Левина, о существовании которого никогда не знал. Пришёл сюда по подсказке бывшего  секретаря райкома Стефанова. Долго ждал своей очереди, ёрзая на стуле, а вошёл... и удивился, увидев вместо какой-то мощной и всесильной личности, как ожидал, щуплого еврейчика, с колкими и быстрыми глазами. Он сидел за громадным столом, потерявшись за навалом громоздившихся бумаг, быстро выстреливал в телефонную трубку цифры, а пальцем свободной руки показал, как надо обойти пустующие столы и где сесть.
- Здравствуйте, слушаю вас. - бросил он телефонную трубку и наклонился в сторону Лагашова.
- Я от Стефанова.
- Садитесь! Помню. Вы - наш... Суть перестройки понимаете?
Лагашов поднял удивлённые глаза: какая ещё суть? Пришёл просить деньги, позарез нужны, а тут?...
- Объясню. И деньги будут, если поймёте. При капитализации эффективно управлять может только собственник средств производства. Хозяин! Вы! А не бывший райком, райисполком и прочие ни за что не отвечающие структуры. Это понятно?!.
- Да.
- Тогда смотрите, - повернул он лист с цифрами и на оборотной чистой стороне провёл ручкой линию, поставив на концах плюс и минус. - Здесь - капитал. Там - сфера его приложения. Здесь - очень богатые, там - очень бедные. Дать капитал очень бедным бесполезно. Понятно?
- Да-а…
- Стране нужны те, кто хочет стать богатым. И может управлять капиталом и людьми. Вы?..
- Я... могу.
- Прекратите это... Время - деньги! И там... - кивнул на дверь. - очередь. Отвечайте прямо, лично Вы хотите стать собственником колхоза? Не председателем, а владельцем? Хозяином?
- Да-а... - проговорил он раньше, чем ужаснулся прояснившейся в сознании невозможности такого поворота.
- Тогда должны понять, что вам этого не позволят сделать.
- Кто? - насторожился и испугался.
- Все, все. - взмахнул руками банкир, потрясая пальцами. - Окружающие... Образование, воспитание, убеждения... И структуры остались. Поэтому денег нет для них. И не будет, для дураков. Пусть разоряются! А умные скупят все по дешёвке. Час-тя-ми... У вас мельница даёт доход?
- Небольшой.
- Нарастим. Заказчиков подгоним. Потом фермеры прибегут от вас. Сколько их у вас?
- Да я их не выпускал ещё.
- Напрасно. Фермерство  поощрять надо. Чем больше, тем лучше. Для нас... Давайте. - протянул руку к бумагам. Забрал их. - Что тут у вас?.. И всего-то?
- Сев скоро. Если не возьму горючки...
- Под залог.
- Как это?
- Вы ещё не брали под залог? - поразился и обрадовался банкир, ставя свою подпись. - Крепко живете. Таких мало осталось.
Так начинал постигать Лагашов искусство обогащения. Разорял собственное хозяйство, дробил на куски, уценивал их до минимального и скупал в удобный момент за счёт кредитов Левина, удовлетворяя и его «интерес».  Неожиданным тормозом обернулся Серёжка Плескач. Сашенькин жених. Будущий зять... Его сопротивление долго не признавал Лагашов в силу здравого смысла - для вас же стараюсь. Были объяснения, уговоры и угрозы. А когда появился сигнал о той статье, Лагашова вызвали срочно сюда и потребовали исполнять приказанное. Капитал шуток не принимает....
Из кабинета Левина вышли посетители, сохраняя на лицах выражение блаженства, как послевкусие от хорошего вина. Лагашов знал их, ответил на приветливый кивок и задумался: этих-то зачем сводит?
Пока осмысливал ревнивое предположение, соседи за лимонником поднялись, чтобы идти в кабинет. Но их опередил воркующий голос Ирины Викторовны.
- Вам придется подождать минутку. Илья Владимирович специально вызвал Ивана Семёновича. Только минутку... - задержала поднявшегося из кресла Лагашева. - Говорит по телефону...
«С Москвой… - подумал Лагашев. - Резервирует деньги под кредит. Для этих... А я как же? - шевельнулась опять ревность, и он придушил её. - Так же!.. Денег у них немеряно. Не хватит, так напечатают. Сила капитала не в деньгах, а в праве их печатать. Кто печатает деньги, тот и правит страной».
Подумал так, поразившись своей  проницательности - такое в голову ему раньше не приходило - и вновь вернулось  ощущение твёрдой уверенности, силы и - чего уж тут скрывать от себя - гордости за то, что приобщён к могущественной и невидимой системе реальной силы в стране.
Ирина Викторовна кивнула, и Лагашов поднялся, пошёл…
Открыл одну дверь, вторую... Кабинет Левина, оформленный по последней моде дизайна, был строг и лаконичен. Громадный банковский стол, когда-то украшавший кабинет, был отодвинут к окнам и заставлен цветами. Хранился как памятник позапрошлых времён. Левину был поставлен маленький изящный столик, над которым его щуплая фигурка казалась массивной и даже величавой. На столе - тоненький ноутбук, два телефона и ни клочка бумаг.
- Здравствуйте, Илья Владимирович. - с сюрпризной торжественностью произнёс Иван Семёнович, заимевший привычку так здороваться с банкиром.
- Не надо. - прервал его Левин и ткнул пальцем в кресло перед приставным столиком. Руки для пожатия он не подавал, опасаясь заразы. Все свои это знали, а новеньких Ирина Викторовна предупреждала, запуская в кабинет. На вращающемся стуле Левин крутанулся в одну сторону, где из шкафчика достал диск, вернулся к столу и вставил диск в ноутбук, быстро пробежал пальцами по клавишами. Кивнул на приготовленные Лагашовым бумаги:
- Что там? У вас мало времени...
- Кредит нужен... - подал бумаги.
- Ого! Масштабно! - усмехнулся Левин. - Просите кредит, не расплатившись за два просроченных. А тут ещё интереснее. - он заглянул в ноутбук и стал передвигать по экрану страницы досье. - Не расплатившись за мельницу с нами, закладываете её под обеспечение Агробанку. Это как понимать?
Черные и мелкие, как колючки, глаза Левина невидимым жалом пронзили Лагашова до каких-то обессиливающих глубин, когда оставалась возможность только слышать, не шевелясь. И он молчал, не зная, чем оправдать своё проделанное  с Агробанком. И выговорил с трудом:
- Ма-невр...
По лицу Левина поплыла торжествующая улыбка. Явно растягивая наслаждение, он поглядывал то в ноутбук, то на мешком осевшего в кресле Лагашова. С издёвкой констатировал.
- Манёвр... переметнуться... к другому покровителю?
Такого уличающего приговора Лагашов не ожидал. Самое страшное в нем было пренебрежительное спокойствие Левина. Он говорил с ним по инерции, как с букашкой, после чего выбросит из головы навсегда. А прежде разорит! Все в руках его!..  Мелькнула спасительная мысль кувыркнуться из кресла в поклоне и каяться. Отбросил её, почувствовав удушающую тесноту в груди. Рванул ворот рубашки, огляделся. Потянуло попить воды. Хотя бы глоток... Поднялся с трудом под контролирующим взглядом Левина, дошёл до большого стола с цветами, где заметил стоявшую бутыль для полива, скрутил крышку и попил из горлышка. Вернулся и повалился в кресло в испарине. Казни!..
- Не надо так, Илья Владимирович. Манёвр был ... перехватить у них десяток миллионов.
- Все ещё не понял, что банки - как разные карманы на общих штанах?..
- Думал, пока сообразят - обернусь. Всего-то надо...
- ...построить макаронную фабрику в «Сладкой балке». - уличающее продолжил  Левин. И наслаждался своим разоблачением, уничижительно разглядывая вновь беспомощно осевшую в кресле фигуру Лагашова. - Вы, русские, удивительный  народ... Живете с нами тысячи лет и все не можете признать особенность комбинационного мышления евреев. Да, это нам дано. Свыше!.. У вас есть другие достоинства, которых нет у нас... Это упорство, доброта. И много, много всего... Но поймите хотя бы вы - умнейший человек - нам надо объединять свои способности для достижения общих целей. Только так придёт успех. А если хитрить в одиночку... Пожалуйста. Вот что вас ждёт, Иван Семёнович.
Левин откинулся на спинку кресла, откатился,  чтобы удобнее было положить ногу на ногу и видеть повёрнутый в сторону Лагашову ноутбук. Рука его щелкала клавишей мышки, и на экране замелькали страницы документов по ОАО колхоз «Новый путь».
- Долгов по налогам и кредитам банка больше, чем годовой валовых доход почти в три раза. Вы - банкроты! Осознаете?..
Лагашов кивнул и вытер пот со лба.
- Но у вас есть личный капитал. Вы хорошо поработали, выкупили часть производственных мощностей, запустили их, приумножили. С моей помощью...
И Лагашов закивал, выражая благодарность.
- ... и других уважаемых людей, компаньонов.
И это подтвердил Лагашов кивком.
- И все это  рухнет...
Глаза Лагашова тревожно застыли.
- Вам  давали эту статью. - показал Левин листовку Плескача. - Если ей будет дан ход... И появятся силы, которые захотят вас смести... А они пробуждаются в нашем отечестве, то что ж это будет, Иван Семёнович?  Не знаю. Но я лично не хотел бы вас терять. Вы нам нужны, Лагашов.
Стылость в глазах Лагашова сменилась подозрительным недоверием.
- Не верите?!.  Это врождённое у вас: еврей - значит врёт. А тут все открыто. Я комбинирую здесь, а вы сотворите - там.  Вместе зарабатываем для себя и обеспечиваем заработок народу. Что плохого в том, что мы построим фабрику в «Сладкой балке»?
Лагашев отметил - «мы построим» - и ...торопливо кивнул.
- Понятно, что вашим врагам наш замысел не понравится. Зависть неистребима. Но тут важно самим понимать, что полученные доходы не проедаются хозяином. Они пойдут в новые цеха, дороги, сооружения - опять все людям. Живём не вечно.
            - Да... - согласился Лагашов. - Кредит будет?
Левин помолчал, рассматривая Лагашова. Придвинулся к столу, склонился, чтобы быть поближе, и тихо, доверительно шепнул:
- Нет.
- А как же?.. За какие шиши?
- Свои вложим.
- Да у меня таких нет. - растерялся Лагашов. – Клянусь! Все в обороте...
- Знаю! Дом есть... Рядом тут. С зимним садом, с мозаикой на полу. Мини дворец! У губернатора нет такого, как у председателя колхоза. Я вложу свои деньги под ваш дворец.
Лагашов вздёрнулся, готовый к торопливому протесту, но Левин мягко остановил его поднятой рукой.
- Лично мне он не нужен. Гарантия нужна. На то, что мы навсегда вместе!
- Само собой... Понимаю, Илья Владимирович. Очень рад. Спасибо за доверие. Сам бы мог сообразить, но... Вот, не хватает. Туповаты мы. Хорошо, что поправили. Вместе мы такую фабрику отгрохаем. Ведь обидно. Выращиваем твёрдую пшеницу и за полцены на Запад гоним. А оттуда получаем импортные спагетти. Да мы в «Сладкой балке» сами будет «импорт» делать.
- Прекрасно! И последнее: вы сами наведёте порядок в станице или помогать? Вы понимаете, что нам помешают такие люди, как этот со статьей?
- По-ни-маю. - выдохнул Лагашов горестно.
- У вас там реальная неограниченная власть. Как у Сталина была. А репрессий - нет. Не связывается с пониманием. Нужна твёрдая рука. Поймите, наведём наш порядок в каждом городе и селе - сохраним демократические завоевания в стране. Жёстче надо. По-Сталински! Цель оправдывает средства. Согласны?
- Согласен. По- Сталински.
- Тогда не задерживаю дольше. О деталях - с юристом. Пришлю. До встречи.
Они  расстались, довольные друг другом.
*      *      *

ПРОЗРЕНИЕ…
Улыбку счастливого благодушия удалось сохранить Лагашову при расставании с секретаршей. И мимо охраны прошёл пружинистой походкой удачливого бизнесмена. Но плюхнулся на сиденье своей «Тойоты», захлопнул дверцу, остался один и скрытый от любопытных глаз затемнёнными стёклами, тут же ушёл в прострацию без мыслей, чувств и сил. Стал ничем...
Сидел так долго. До  появления шума в голове и пульсации крови в висках. И всплыла первая пробуждающая сознание мысль в виде коротенького слова. Оно легло спиралькой, не претендуя на внимание, - «раздели». Подумал ещё и  признался себе. Король стал голым. Как в бане. Хорошо ещё,  что  на улицу не вывели.  Но выведут...  Ведь намекнули на какие-то пробуждающиеся силы. И если не защитят?...
Ещё одна спиралька засветилась в голове, сверкая как в электро -лампочке, - «провели».
И он согласился. Не вывели, так провели. Моими руками развалил хозяйство, которое сам же и создавал. Обогатил их. Думал, сам поимею... А получилось, золотые цепи сковал для себя. Сбросить их - невозможно: тогда вовсе станешь никто. И в цепях ничего не сделать... Система у них. Банки разные, как пальцы на руке, а гребут горстями в один корман кому-то…?
И что же делать?.. Волками быть, по-волчьи выть!. У-у-у, - завыл он мысленно, пробуя войти в состояние. Не получилось! Пастух!.. Но и они ведь не волки. Колдуны, а волков боятся. Выходит, правильный манёвр прикармливать волков. Знает про них, потому и не стал банкротить. Хитрый ты, колдун-координатор, но и я, пастух, не дурнее тебя. Спасибо за урок. Хрен ты получишь, а не «Сладкую балку».
Он завёл мотор и прочь отсюда…
    *      *      *
В станицу Лагашов возвращался в настороженно-взвинченном настроении.
- Дедушка, я к тебе... - запросился внучок, порываясь забраться на колени и рулить.
- Феденька, в городе нельзя тебе рулить. - держала его Мария Николаевна.
- Можно, можно!.. Скажи ей, дедушка...
- Сейчас будет можно. - притормозил тот машину и свернул к придорожному автосервису.
К ним подошёл мастер.
- Здравствуйте, что надо?
- Вот сюда. - показал Лагашов. - поставить рулевое колесо. Чтобы внучок рулил вместе со мной. Помогать хочет.
Мастер — ровесник по годам Лагашову - посмотрел на него внимательно: шутит, нет?..
- Придётся дырку пробить. Не пожалеешь?
-Тогда вот это не получишь. - отделил он от пачки несколько долларовых купюру и передал внучку. - Отдашь дяде, когда приколдует тебе руль.
- Это мы в момент. - обрадовался мастер и убежал в распахнутые двери гаража с надписями сервисных услуг.
- Ухарь купец! - с безнадёжностью вздохнула Мария  Николаевна. - У меня пенсия  меньше.
- А у меня внук стоит сорок миллионов. Подрастёт - на сто потянет. Ему нужен пример.
- Сорить деньгами?!
- Принимать решения! Сейчас - получит руль, а завтра – станет  хозяйством рулить.
Подошли мастер с помощниками, с инструментом и рулевым колесом. Показали Фёдору.
- Нравится? Настоящее?..
- Да-а, - закивал Феденька.
- Держи, чтобы не убежало, как колобок. Крепко дери. А мы поработаем. Пересядь-ка к дедушке...
Мастера быстро и весело, с интересом поглядывая на владельцев дорогущей «Тойоты», проделали в панели отверстие, закрепили шток руля, крутанули его. Готово.
- Плати. - подсказал Лагашов. - Отдай денежки дяде.
Федя отдал купюры и, пересев на своё сидение, вцепился в руль. Заурчал, подражая мотору.
- Погоди гнать. - остановил его дед. - Тебе же дороги так не видно. И куда ты нас завезёшь? В яму?..
Он достал с заднего сидения подлокотный валик и приспособил его под внучком. Накинул на него ремень. И поехали.
- Теперь рули. Помогай мне, чтобы не съехать с дороги. Что будет, если съедем?
- Авария.
- Правильно. А нам с тобой надо ездить всегда без аварий.  Прямо к намеченной цели.
- Он знает цель? - подала голос Мария Николаевна.
- Куда едем, Федор?
- К маме.
- Знает!.. Он эту поездку, этот руль на всю жизнь запомнит.
- И дом твой. Новый!.. А может, ещё что-нибудь строится?
- Угу. - кивнул он, поняв, что объяснений не избежать. И не хотелось бы, но надо. - Будет строиться. В «Сладкой балке».
- Значит, ты их сгонишь?
- Я! - признался Легашов. - Для их же внука стараюсь. Вот он, Фёдор Сергеевич. На Сашку-то не похож, вылитый Серёжка. Сейчас, когда он появился, многие увидят сходство. А языки не заткнёшь кулаком. И что делать будем?..
- Не знаю.
- Не-ет, ты знай. Шевели мозгами. Всю жизнь мне советы подаёшь, а тут - не знаю. Слушаю тебя. А чтоб умнее совет был, докладываю. Нет у нас этого дома.
- А что мы видели?
- Недвижимость. Залоговое имущество под кредит. Чтобы больше брать.  И  потому  строил его дорогим: мозаика, витражи, зимний сад... Зауважали!.. Некоторые!.. И лапки свои протянули. Да черт с ним, с домом этим. Фабрика нужна! Пойдёт продукция - настроим других. И что делать в такой обстановке? Советуй.
- Чтобы выслушать бабу и поступить наоборот?
- Бывает... У вас другое мышление. Эмоций много. Доброты. Вот и хочу услышать, как по-доброму.
- Поговорить надо с ними.
- По душам, -иронизировал Иван Семёнович. - Мы вашего сына посадили в тюрьму. А теперь раскаиваемся, потому что наш внучок - он и ваш внучок. Так вышло у молодых. А мы не заметили вовремя. Одумались и решили осчастливить их и с вами помириться. Правда, дочка у нас брюхатая от другого... Но пусть перелюбит, и вашего полюбит опять.
- Зачем так злобно-то о святом?
- Для наглядности обстоятельств. Себе-то можем это позволить?!. Решай.
- Боже мой, в какое дерьмо ты вляпался!..
- Ну, ну... Я во всем виноват. А может быть, твой Боже?!. Без его воли ни одна травка не растёт,  волосок не падает.  Судя по олигархам, ещё больше надо брать.  По способностям. Плескачи  взяли под себя двести гектаров. А у меня - семь тысяч. Так что же, я должен доход иметь меньше Плескачей?.. Или соседа их, алкаша?!.
Жена молчала. Он поправил зеркальце, чтобы видеть ее лицо - было оно задумчивым и скорбным. Нужны были другие доводы.
- Все деньги опять вкладываю в дела, увеличиваю собственность. Ты - учительница. Наставлять любишь. А я –предприниматель.  И хозяин, значит. А чтобы хозяйствовать, мне нужна собственность. Тогда мне никто не будет мешать, как раньше - ни райком, ни райисполком...
- А банк?
И он как натолкнулся на невидимую стену, получил ошарашивающий удар и  замолчал. С трудом возвращался к пониманию услышанного.
Конечно, и сам давно догадывался, и в Интернете много читал про разорительную евро-американскую систему банковского кредитования под большие проценты. В противоположность  тому, что в мусульманских странах это осуждается, а японцы дают ссуды своим бизнесменам под нулевой процент. Лишь бы они наладили дело и принесли пользу стране. Реплика жены тронула все пережитое им в последний час, осветила проблему с точки зрения его человеческих отношений. И он задумался: почему?.. Одну напасть скинули, а вторая прилепилась... Тогда  партийцев кормили, а теперь… - банкиров?!.
Подчиняясь какому-то приказу подсознания,  рука его нащупала и вытащила из кармана тысячную купюру. Листочек плотной бумаги, а на ней надпись: «Билет банка России. Тысяча рублей». И все?!. А где золотое обеспечение?..  Повернул - и там нет. И на других купюрах нет... Достал доллары, евро - и там нет золотого или иного обеспечения. И за эту макулатуру увозят у нас реальные зерно, лес, нефть... Скупают элеваторы, фабрики, заводы, рудники... Стоп!  Деньги - условность.  Их придумали, чтобы не менять мешок зерна на кучу железа. Но  у нас-то  ходит по стране вторая валюта, и третья, и ещё десяток... Потому и обесценен рубль. Но даже этот, обесцененный, не дают нам под выпуск продукции, как должно быть по экономическим законам, а продают под проценты кредита.
«- И почему… - задумался он. -я должен платить Левину?.. Отдавать ему дом, «Сладкую балку», колхоз?.. Ах ты, сучара!.. Ах ты, гадёныш лощёный!.. Все! Больше никаких кредитов!.. Лишнее распродать. Долги собрать. Строжайший режим экономии во всем. Пусть будет медленнее, зато вернее...
- Спасибо, Мария Николаевна. Помогла.
          *      *      *

Часть  пятая.   «НАРОДНАЯ   ВОЛЯ»
ОБЩЕЕ  СОБРАНИЕ
Общее собрание  станичного  ООО «Народная воля» проходило в зале Дома культуры. На сцене за столом  президиума  сидели Лагашов и  Председатель собрания.  На трибуне топтался докладчик, уныло читавший текст,  не поднимая глаз на слушателей в зале, занятых перешёптыванием друг с другом.  Всё  было обыденно привычным, но… Вдруг  послышалась мелодия красивой песни.
- Тихо-то, как… - произнёс кто-то  с жалостью, и докладчик  усилил голос.
- Не смотря на все трудности, труженики нашего ООО колхоз «Народная воля»  добились  повышения…
- Песню не слышно.
- Не смешно, Золотой. -  сказал  Лагашов. - Дежурные, попросите там…
- Погромче! - добавил Вася Золотой, усилив смех в зале. И докладчик повысил голос.
-Во втором отделении механизаторы не подготовили к уборочной ещё ни одного комбайна. Хочется спросить…  Нет, ну так невозможно…
- А ты читай про себя… - кинули ему реплику раздражённо.
- Про себя и читает.
*     *     *

Репетиционная комната размещалась за сценой, скрытая занавесью. Посыльная вбежала,  сотрясая руки.
- Ирина Михайловна, слышно ведь. Ругают.
- Тогда все, девочки – мальчики. До завтра. Руслан, а о чём твоя песня. Нам так понравилась.
- О вражде.
- А мы думали о любви. - сказала Верочка.
- О любви тоже… У нас, когда аулы враждуют, то нельзя любить не своих. А они полюбили.
- И что с ними будет?
- Плохо.  Он жить не может без неё. И она не может…
- Как у нас сейчас. - вздохнула Ирина Михайловна. - Ваших девчат из дома не отпускают на дискотеку, а ребят не пускают сюда наши мальчишки. Руслан, а русский текст есть?..
- Наша классика!  Есть. И ноты есть.  Я принесу.
*      *      *

В  зале, ближе к сцене, сгруппировалась  сельская элита.
- Балван! За что его держит Лагашов? - возмутился Умнов, кинув вопросительный взгляд на майора. И тот кивнул, соглашаясь с оценкой.
Подошёл Вахаб  и что-то  тревожное шепнул  на  ухо  Умнову. Тот  передал  сообщение сидящему рядом майору.  Рудак тут же  поднялся  и вышел из зала.
К подъезду Дома культуры подходили казаки во главе с Плескачами. Майор  кивнул  Сергею.
- Задержись! А вы идите. Началось уже.
Казаки  встали кругом.
- Не понятно?!. У нас личный разговор.
Казаки  хмуро  молчали, разглядывая его.
- Чего не здороваешься?
- Не положено, гражданин начальник.
- Там было… не положено. Здесь  ты на воле.
- Разве?
- Все по закону. Совет не  забыл?!.
- Лейтенанта?!.  Так он теперь под хозяином  ходит.
Оба пристально посмотрели  друг  другу  в  глаза, отыскивая проблеск  понимания, и не нашли его.
- Не атамань! – сказал майор.
- А на кой ляд мы избирали его?! Ты чё, Николаич?!.  -  сказал  Фёдор  и казаки ушли гурьбой.
    *      *      *
За трибуной выступавший  докладчик  с  облегчением  закрыл  папку  с   бумагами.
- Вопросы есть?
-А как же! - поднялся с первого ряда Вася Золотой и зал  заметно оживился в предчувствии  привычного  веселья.  Послышались  подбадривающие  выкрики:
- Поддай,  Золотой!
- Прижми их…
- Тут нам наговорили, что мы плохо работали.  А кто же наработал всё то,  что за долги раздали и разворовали? Выходит,  не мы плохо работаем, а нами плохо руководят!
И зал поддержал его гулом  реплик со всех сторон.
- На нашей-то  плохой работе такие  особняки себе строят!  Не-ко-торые…
- Тише, тише… - позвонил колокольчиком Председатель собрания. -Золотов, какой у тебя вопрос? Конкретно.
- Не понял он?!.. И сколько терпеть будем таких непонятливых?  Неужто нет у нас честных мужиков, чтобы избрать председателем?
- Золотова избрать!..
- Пусть порулит, ха-ха-ха…
- Опять эти крикуны. Не надо меня. Я институтов не кончал. А вот Плескачова Сергея  Андреевича - в самый раз будет. За нас он пострадал тогда… Так поклонимся ему в ножки: помоги народу. Совсем одолели нас дураки и воры.
- Ты говори, да не заговаривайся!.. Сейчас  презуп… презумция… В общем, не пойман – не вор. А за слова пострадать можешь. Вон сколько свидетелей… Слово предоставляется наказному атаману станицы.  Прошу, Валерий Викторович.
-А ведь верно гутарит  Василий Золотов. – сказал атаман, встав за трибуну. - Не ладно идут дела в хозяйстве. И в станице непорядок.  Мы это обсуждали на кругу и предлагаем  переизбрать  председателя ОАО «Народной воли».  Может и в этом году, после уборочной. А как вы? Любо?!.
- Любо! - поддержали его бодрые голоса с разных концов зала.  И Атаман  победно  вернулся  на своё место  среди элиты.
-А чёрта два тебе, а не  «любо»!.. - выбежал к сцене Тищенко. - Нас грабят, жгут, дурачат…И после уборочной опять весь урожай растащат. С чем останемся  опять?!.  Кому это любо?.. Тебе?!.  Тебе?!.  Я тоже за Плескача!  Кто хочет порядка – поднимай руку за него. Чтоб видно им было…
И руки стали вскидываться в умножающемся количестве.
    - Стоп,  стоп!.. -  поднялся председатель собрания. - У нас сейчас другая повестка.
Зал  возмущённо  загудел, выплёскивая  выкрики:
- Задело их…
- Ты эту давай…
- Лагашов-то чего молчит?..
- Плескачь пусть  скажет…
- Плескача давай …
- Сергей Андреевич,  по просьбе трудящихся… Прошу. - повёл рукой председатель собрания в сторону трибуны.
Плескач  с лёгкостью  поднялся на сцену.
- Спасибо… Было у меня время обдумать всё там… - откуда вернулся. Лагашова ругаете, что не так рулит. А я сейчас скажу Вам, Иван Семёнович, большое спасибо за то, что сохранили колхозную общину, хоть и ООО называется. Ведь сколько напрочь развалилось колхозов кругом,  а «Народная воля» живёт ещё. Да, не всё гладко идёт… И просит народ  поменять  рулевого. Мол, вот  заменим  Лагашова на Плескача,  и всё  наладится в раз!  Но… У  Плескача тоже не получится ничего.
-Вот те на!.. - сказал кто-то тихо, да разнеслось по залу в образовавшейся тишине.
- Рулить-то можно целой машиной, а она – растащена. Колеса – укатили,  мотор – заложили,  солярку – пропили… Стоит она в грязи, и как ни рули – не сдвинется.  Так или нет?!.
- Это точно… - понеслись реплики со всех сторон.
- И куда теперь нам?..
- Что делать-то, говори.
- Советую присоединяться к нам.  Общину кооперативную мы создаём. Чтоб без обмана всё было. Ведь если земля тебе дана, то и весь урожай должен быть твой.  Согласны?
- Понятно…
- А  как, без обмана-то будет?..
- Кто позволит?
- А кто запретит-то?  Кооператив ведь… И вот  вчера собрались мы -обворованные,  обманутые – и решили.  Забираем паи, свою долю имущества – у кого она есть. И начнём трудиться по-новому.  Как собственники своей земли и средств производства.
- А  я предложил не уходить из колхоза! – выкрикнул Вася Золотой. - Зачем хозяйство дробить?  Надо выбросить всех примазавшихся. Ведь «Народная воля»!  Вот и повелим!
На лицах собравшихся явно проявлялось удивление и страх, ирония и злость. Видя это Сергей  понизил  накал добродушной улыбкой и голосом.
- Если соберём больше половины паёв, так и будет. Но и так обойдёмся.
- Суть новизны в чем? - спросил майор приподнявшись.
-А новизна -  казацкая!  Из да-альних лет…  Специально позабытых.  Община-то -  это наш круг!  Он и будет  основой кооператива с нашими порядками. Ведь что сейчас получается?..  Весь  мир поделился на  богатых и бедных. Бедных становится всё больше и больше, а богатых – меньше! Но более богатых!.. Бедные сопротивляются эксплуатации и особо-то не стараются трудиться на богачей. Принудительный труд  не эффективный, как известно. Оценив всё это,  решили мы у себя вернуть общинную систему, запрещённую Сталиным. В общине-то каждый собственник своей продукции. Вырастил зерно, овощи или цыплят, поросят… Они твои личные. Можешь и сам всё продавать  на базаре.  Но выгоднее для нас – продавать   всё сообща: вагонами  - за  рубеж.  А  потому нужен новый колхоз, объединяющий нас не  только земельными паями, но и своей выращенной продукцией. Своё-то всегда получается лучше, чем деланное на  хозяина.
- А если нет продукции? – выкрикнул кто-то. - Продал я землю, дурак.
- Бывает такое… Но ведь наши знания и умения не продаются. Они всегда – наши! А потому со своими знаниями и опытом будем трудиться у других. Но… без зарплаты!
На момент в зале установилась  тишина общего удивления. Прерванная женским голосом:
- Как это?..
- Ха-ха!.. - добавил мужской бас, после которого  покатился по залу  гул смеха  и разнобой голосов.
-Тогда слушаем все-все, внимательно… -   вернул тишину Сергей.  - Что значит слово РАБ?..  Все знают?!.  Хорошо! А  РАБотник?..  Это что?..  За-РАБ-отанная  плата, это  какая  и за что?..  Конкретно!  Вот как  я – разорившийся – буду  получать  плату за свой труд у тех, кто имеет землю или какое-то налаженное производство. Например, на овощах. Вы вложили деньги на семена, удобрения, обработку, реализацию  и прочее. Вырастили продукцию. Продали. Из полученной выручки  вычитаем все эти затраты, налоги и  получаем итоговый  доход. Так ведь…Прошу внимания понять… Этот доход  будет от конкретного количества вашей продукции… Вами  сделанной или выращенной!  И будет  делиться  с  владельцем от прибавленной продукции. Или от понижения её себестоимости. По договорённости.
- Ого!?..
- Да кто это даст?
- Тот, кто умеет считать свою выгоду. Вон сидит Тищенко Юрий Алексеевич. Он наладит вам выращивание свиней в три – пять раз дешевле обычного.  От такой прибыли и платить будем каждому.  Условия обговариваются, как во всех делах. Главное – преумножать продукты  труда.  Деньги позже получим, когда продадим  продукцию.
- Сейчас продать её труднее, чем вырастить. - сказал с усмешкой Лагашов.
- Во-от!..  Самое главное в этом. Для всех руководящих, обслуживающих. Но и тут всё просто,  Иван Семёнович. Руководишь общим делом – так давай повышение  прибыли. Не дал прибыли – гуляй, Вася!
- Они и гуляют…
- Да!.. А потому, вот что будет у нас самым  главным… Председатель нашей кооперативной общины или колхоза, а так же  все начальники агрономии, механизации, животноводства … -  не назначаются кем-то, не нанимаются по знакомству, а только выбираются! И так всё это будем делать с самого низа, с бригады! Ведь в бригадах-то всё друг друга хорошо знают, а потому и выберут из своих самых умелых и заботливых в делах. Эти бригадиры потом станут выбирать из своего состава начальников других служб или цехов рангом выше. И затем - эти все начальники,  начиная от бригадира -  выберут  председателя колхозного  общинного кооператива. Из своего состава. Разницу уловили с нынешним  порядком?..
- Как это увязано с законодательством? – спросил  майор.
- Кооперативной системой.  Федеральный закон  номер  три тысячи восемьдесят пять. И другие… Всё легитимно.  Только не делается, почему-то, как на Западе даже.  Амы пойдём дальше…
Зал собравшихся отреагировал на выступление Сергея Андреевича затянувшимся молчанием. Поднялся Лагашов, и поблагодарил Сергея за интересную информацию, заслуживающую отдельного рассмотрения, которое, конечно же должно быть.  Но приближается уборочная… Сотни проблем, от решения которых зависят все дальнейшее, перспективное.
   *      *      *

ДОМАШНЕЕ ЛАГАШОВЫХ
В доме Лагашова тоже проходил напряжённый разговор матери с дочерью. Формировали обеденный стол. Тут же играл Феденька, прыгая на диване. И эта больная их тема всплыла…
- Сама подумай, как же нам без него?.. - чуть не плача шептала Мария Николаевна. – Ты сама скажи отцу. Не смогу я.
- Мама, но он хочет быть отцом. И ведь спас его, запретив аборт…
- Да я-то понимаю…
- Мам, лови… -  прыгнул  Федя с  дивана на пол и ударился о мать.
- Осторожнее, сынуля.  Ты же сестрёнку ушибёшь.
- Она заплакала?.. Дай я послушаю. - припал он к её животу. - И не плачет. Опять ножками стучит, да? А когда она придёт к нам?
- Скоро. Иди папу встречай.
Пришли Иван Семёнович и Александр. Помыли руки и сели за стол, продолжая разговор. Федя забрался  к отцу на колени и восторженно объявил.
- Папа, пап, а сестрёнка уже ножками стучится. Когда она выйдет? Я гулять с ней буду. И домик ей подарю.
Александр  онемел от такого извести, изумлённо глядя на жену. Она же  не придала этому какого-либо значения, пересадила сына за стол, и сама села ближе к отцу.
- И что там было, ге-ни-ального?..
- Фантазии, Сашенька. Не лишённые смысла. Удивляют даже, как появляются. - сказал дочери  Иван Семёнович и повернулся к зятю. - Но это же ломка всей системы власти в  мире!  Кто позволит?!.  Тебе завтра же прикажут  пресечь в корне, наказать…  И что станешь делать?
- Не знаю.  Интернет грохочет разными новшествами. Всё  переворачивается в сознании людей.  А у нас?..  Тупизм  олигархата.  Так,   может быть, он прав?
- В чем прав? - допытывалась Саша.
- Предложил ввести новую систему  власти на Земле. - ответил отец. - Которая, под его предводительством, начнёт осуществляться с нашей станицы. Вот и решаем, пострадать от него в очередной раз,  или  убрать его, пока не поздно…
Саша взглянула на мужа с вопросом: что ты скажешь?.. Он задумался с появившейся усмешкой на лице.
- Все бедствия России от монархизма идут. Царизм,  сталинизм, социализм  лишили  Власть связи с народом. Отсюда и пошла коррупция чиновников и нынешнего  олигархата.  А Серёжка предложил нечто новое… Не сравнимое ни с чем. Не ценил.  Жалко будет потерять такое.
Саша глянула на отца: что ты скажешь? Но он хмуро глядел на зятя, ожидая продолжения сказанного.
- Это чего-же… жалко тебе?
- Понятого! – уточнил  зять. – Ведь развал СССР  под руководством Международного Валютного Фонда, уничтожил у нас три четверти всех колхозов и совхозов, как пишется в Интернете. И пятнадцать миллионов сельского населения лишились работы. Так или нет?..
- Наверное…
- И нас вернули в капитализм. С которым не хотят расстаться. И вот Сергей Андреевич додумался преодолеть этот тормоз цивилизации способом использования семейной системы жизнеустройства.  Без  ре-во-лю-ций! – подчеркнул  Александр, глянув на жену и тёщу. - Только мирным  эволюционным путём,  как  всё и свершается  по законам  Создателя, Космического разума  или Бога.  Начиная с семьи… Далее будет – общинный круг  и  спокойное  формирования всей системы власти от бригадира до Президента государств. За что и снимаю перед ним шляпу…
Александр поднялся  и,  мило глянув на женщин,  изобразил этот низкий поклон.
- Ин-те-ресно… - с восхищением смотрела на него Саша.
- Да-а… - подтвердила мать, глядя на отца. – Неожиданно… А ты почему – против?
- Потому что олигарх… Станичного масштаба!  Натура моя такая… А в принципе-то я  ничего не теряю! Даже  в выигрыше останусь, если не платить зарплату. Пусть получают они больше денег, если больше прибыли дадут. Да мне тогда, да нам… Если в кооперативе мы, то всё равно остаёмся самостоятельными в своих делах. А у меня их – несколько…
- А компаньоны?..  - напомнил  зять.
- Ком-пань-оны… - хмуро задумался Иван Семёнович. -  Вот они-то и будут самыми главными врагами. Собираются-то грабить сообща, а не дело делать.
      *      *      *
У  ПЛЕСКАЧЕЙ
Войдя во двор Ник  в первую очередь заглянул  за изгородь  соседей.  Верочка сидела на своей скамейке  под бузиной и напевала что-то красивое и не  понятное.  Позвал её тихонько.
- Ве-е-ра...
- Почему не пришёл на спевку?  У нас новенькие, Руслан и Умар.  Я с Русланом  дуэтом буду петь про вражду, а ты - аккомпанировать.
- О чем песня?..  – перебрался к ней Ник.
- О вражде… Они любят, а живут в разных враждующих аулах или станицах… По нашему.  Представляешь, ты любишь, и не можешь увидеться с любимой.
- Я бы увиделся!
- Её убьют за это.
- А я бы тебя выкрал…
-Хм!.. Бузина запахла, почему-то…
- А где ноты, текст?
- К Дому культуры принесёт. Он там близко живёт.
- Тогда  пошёл…
*    *    *
Ник подошёл  к Дому культуры.  Руслана ещё не было, но появился Михей. Хлопнули друг друга ладошками, переглянулись с вопросами.
- Ребят избили. – сказал Михей. - Володьке по голове досталось. Лешаку – по сопатке.
- А тебе?
- Ха!.. После  тряски-то нашей!..  Пойдём, я покажу где зажать того, который к Верке твоей клеится.  Да вон идёт… Врежь, чтоб отвалил навсегда.
Ник молча поджидал идущего к ним Руслана.
- Здравствуй, Ник. Я ждал тебя.
- Здравствуй, Руслан.
Они пожали руки.  Михей  недоуменно молчал, но поданную  руку  дипломатично  пожал.
- Нам с Верой поручили песню дуэтом.  Вот текст и ноты…
- Песни петь. - ухмыльнулся Михей. - О том, как нашим морды набили?
-  Об этом песня. Не надо нам враждовать, Ник. Я знаю свой народ.  Если пойдёт кровь, то…  Не надо!
- Нашу кровь – надо.
- Отвали!…
- Всё… До свидания.
- Спасибо, Руслан… Разучу! – подал ему руку Ник, и они обменялись крепким  рукопожатием.
Разошлись по сторонам. Счастливым ушёл  Руслан.  Задумчивым - Ник.  Михей  остался снисходительно  насмешливым.
*     *     *
КОМПАНЬОНЫ
Компаньоны Лагашова  тоже обсуждали услышанное  на собрании.
- Теряем время, инициативу, деньги! - нервничал Умнов. Взглянул на Витька раздражённо. - А ты?  Говорил, подпоясанный он.  Убрать надо. Почему не убрал?
- Так говорил уже… Их там толпа. Обсуждали что-то. Охрана. Уберу, будь спок!
- И ты, Вахаб… Что творится в станице? Дружба народов?!.  «Встанем детки в общий круг, ты мне друг и я твой друг»!  Обалдеть можно.  Не ожидал от тебя. Вместе должны быть мы!  Они пусть грызутся, за гектары, за бутылку, за баб… Наркоту им добавь. Если до уборочной не перехватим хозяйство, то нас свои замочат в сортире.
- Всё сказал?
- Добавить?
- Успокоиться…
Вахаб поднялся из-за стола и,  уходя, спокойно закрыл за собой дверь.
*      *      *
НЕЗВАННЫЙ
Спала  мать. Убедившись в  этом,  отец  осторожно встал  и оделся. На  цыпочках  прошёл  через  кухню  в топочную  «подсобку». Отыскал  взглядом  дежурящего  Сергея и тот, приложив палец к губам, показывая на рыболовный  звоночек, колыхнувшийся с лёгким звоном. Сергей  зажал  звоночек  в кулаке  и  спрятался  за  шкаф, махнув отцу,  чтобы тоже скрылся.
Тихо поднялась фрамуга… Появившаяся рука подпёрла её палкой. В  окно  заглянул  Витёк и, убедившись, что все спокойно,  исчез на момент,  чтобы вновь  появиться в окне опускающимися ногами и мясистым задом. Сергей  припёр  его  стволом пистолета.
- Опять встретились!
Витек  держался за раму и висел беспомощным, как мешок. Сергей вынул из его карманов пистолет, нож и блок с часовым  механизмом.
- Вот какие подарки  принёс нам… Спасибо, в хозяйстве пригодятся.  Смотри, батя, ножичек какой!  Бо-ольшх денег стоит.  Острей бритвы! Но мелковат.  Значит, не резать пришёл спящих.  Газом подорвать.  Заведёт эту машинку, выберется и пошлёт нас  в царство небесное… И что будем делать с ним?
- Да я его…
- Я бы тоже… Да вот, нельзя нам оставлять его здесь.  Их кум придёт и нас же арестует за превышение обороны. Придётся, Витёк, тебе пострадать…
  Круговым  взмахом ножа Сергей разрезал штаны  Витька, так что  оголилась  его  жирная  задница. Воткнул  в  ягодицу  нож.
- Пшёл отсюда, свинья!..
Витек  с  визгом  втянулся  в окно,  загрохотал  за  стеной, скуля и матерясь.
- С такой раной он не объявится никому, -объяснил Сергей отцу, вооружённому топором. - У них это – «западло»!
     *      *     *
Часть  шестая.  КАЖДЫЙ  ЗА  СЕБЯ
СМОТРЯЩИЙ
Торговая база Умнова размещалась на автотрассе, проходящей через станицу. Заполненная ангарами, штабелями  ящиков и бочек, мешков, а еще и снующими людьми, подъезжающими и отъезжающими машинами, она представляла нечто похожее на муравейник увеличенного масштаба. Здесь же день и ночь шла  оживлённая торговля  дорожным  ширпотребом, напитками… В центре  возвышался  особняк  правления ООО «УВВ», что означало «Умнов, Вахаб, Виктор». Об этом знали все здесь снующие  люди,  подъезжающие  и  отъезжающие  машинами.
В  этой  сутолке  появление хромающим Витька первым заинтересовало Масла, протиравшего  стекла «Вольво».
- А ты чё хромаешь?
- Всё  тебе знать надо?
- Пива хочешь?.. Бери в багажнике.
Витек взял пиво и ответил, подобрев:
- Чирей  вскочил, понимаешь… -  сказал, приглядываясь, верят ему или нет. - Ни сесть, ни лечь.
           С трассы съехали и подкатились к особняку  две.., три..,  четыре  иномарки. Витёк  пригнулся,  прячась  за  машину.
-Ух ты, смотрящий сам!  Звони  хозяину.
-А он встречает их.  А кто этот… Смотрящий?
- Узнаешь ещё.  Вахабу звони!
Умнов сошёл  с парадной лестницы и, радушно улыбаясь, раздвинул руки для объятий старика.
- Здравствуй, Пётр Илларионович!
Старик подал руку и держал Умнова, не допуская лобызаний.
- Здравствуй, Умник. Я и на погоняло  не обижаюсь. Для всех - Сырой.  Не доваренный, значит.  А чтобы доварилось,  приехал с братвой посмотреть,   как ты хозяйствуешь.
-Давно просил.  Прошу… Бугай, Татарин, братаны… Может в баньку с дороги?!. У нас всегда под паром.
- Попариться - хорошо! – ответил Татарин.
-С  русалками… - добавил Бугай.
- Да без проблем!  Музыкант, парочку хватит?
- Затрут. - кивнул Музыкант  на  «качков»  охраны,  выходящих из машин.
- Понял! - огляделся Умнов и взмахом подозвал  Витька и Масла. - Обеспечьте девочек пошустрей! А тычего хромаешь-то ?
- Чирей… - признался Витёк и попал  в чьи-то дружеские объятия  и  общий хохот.
      *     *     *
За  банкетном  столом  их было  семеро: четыре  приезжих  авторитета и Умник, Вахаб, Витек.
- Плохо, Умник. Зона требует подогрева, а ты три месяца не отчисляешь. Меня спрашивают, куда идут деньги из общага?
- Я же говорил… Одобряли все.
- Вопросы то остались. Скажи сам, Татарин.
-Умник, ты знаешь наши законы. Вор должен воровать. А что я тут украду?
- Пятьдесят миллионов. – ответил Умник.
- Чего тогда тянешь?
- Хочу каждый год брать по пятьдесят, и побольше.
- Зачем тогда запад зовёшь? - спросил Сырой.
- У них  доллары, евро, стерлинги… И сами лезут сюда, поживиться. Пока опомнятся - поимеем их капитал.
- И кого ты… поимел?  -  спросил Музыкант.
- Бельгиец сюда рвётся. Но осторожный…И местное дурачьё корячится. Атаман тут объявился, подпоясанный.
- Подпоясанных  мочить сразу! - нахмурился Сырой. - Витёк, Вахаб?!.
- Вчера узнали, - сказал Вахаб.
- Значит, сегодня похороны! – объявил Сырой.
- Мой он, Сырой ! – объявил твёрдо Витёк. - Будет, как надо! Без булды. Чирей вот… Ну…
- Ладно. Это ваши дела. Расскажите, как бельгийца кинете?...
    *      *     *
На  улице  у  парней  возбуждающее  противостояние  двух  разросшихся  ватаг. У  русских  командовал  Ник.  У  кавказцев  лидировал  Ибрагим. Тот  и  другой  готовились  к  драке  один на один.
- Русский, ты готов? – крикнул Ибрагим.
- Я  казак.  – ответил  Ник.
- Мы с казаком не дерёмся. Казак наш кунак.
У  русских  произошло заметное  замешательство.
- Трусит. –решил  Михей.
- Погоди. – пошёлк  Ибрагиму  Ник,  и ватаги  сблизились. - Ибрагим, я русский казак.
- Казак как чеченец, ингуш… Нас Сталин выселял, а казаков – Свердлов и цари.  Спроси свой атаман. Он говорил.
- Говорил. – подтвердили  парни. - Всегда так говорит.
- Будем драться? – спросил  Ник.
- Зачем опять драться?!. - благодушно развёл руки  Ибрагим. - Казак–Кунак! Гулять будем. Идём в ресторан. Все - все идём к нам.  Кто казак - угощаем…
Слившиеся ватаги  перемешались и двинусь к ресторану на шоссе. Ник медлил, не понимая произошедшего, но его обнял Ибрагим и повёл с  собой:
-  На  биллиарде будем драться.
Ресторан заполнился  парнями. Клацали  биллиардные  шары. Трещали  и  грохотали  автоматы  с  играми.  Гремела  музыка. Кавказцы  разносили и раздавали  русским  кружки с вином, пили с ними.
Ибрагим  протянул Нику бокал с вином, поднял свой, готовый сказать что-то величавое. Ник замотал головой, отказываясь брать вино.
- Не пью я…
- Ты чё!?.  Нельзя отказ!..  Враг будешь  всю жизнь!
- Богу дал клятву!..  Ни капли больше…
- Аллах сказал  пей, если мужчина.  Жёнам нельзя?..  Ты баба, да!? Вот, слышали?.. - кричал уже Ибрагим и плеснул вино Нику в лицо.
И тут же получил от него удар кулаком под скулу. Началась общая драка…
 *      *     *
МУЗЫКАЛЬНАЯ
В Доме культуры, в репетиционной комнате на  стульях вдоль стен сидели девочки младшего возраста и слушали как Ирина Михайловна и Верочка  разучивали  песню.
- Тут надо  побольше чувств и выразительнее… Ещё раз.  И Верочка запела с тоскующей любовью.
Тот переулок, где ходит родной,
Я  подметаю своею косой…
А поднимается пыль – я рыдаю,
Чтобы пылинки прибило слезой.
В лунные ночи блестит небосвод,
По переулку мой милый идёт.
Я подлетела – открыться хотела,
Да оробела - увидит  народ.

- Прекрасно. Теперь нужна музыка и нет ни того, ни другого. И где их искать?
- В кафе они собираются. Я схожу за ними. Здесь же близко.
- А мы попоём. Всем сюда… И начали…
             *     *     *
Верочка  подошла к  кафе  и смутилась, не решаясь  войти. Рядом  дымила  шашлычница  и  чернявый  парень  Али  игриво  позвал  её.
- Девушка, подходи. Шашлык поешь. Для красавицы совсем бесплатно.
- Спасибо. Я  бесплатное  не  ем.
-А  я платное не ем…
- Вы можете позвать Руслана?
-У нас их много.
- Он поёт… Недавно приехали они.
- Его сейчас нет.  На базу пошёл .
  К кафе подъехал  мини-автобус.  За рулем  -  торжественно восседающий Масол,  за спиной его  хохочущие  девахи.  Увидев шашлык, одна из них  капризно закричала:
- Шашлык хочу !..
- И  мне шашлык!..  - поддержала её одна, а потом и все. - Мне, мне !.. Всем шашлык!
Масол  вышел из автобуса и, приветливо кивнув  Али, сгрёб  все  шампуры и передал  их  девчатам.
- Возьми девушку. - кивнул Али на Веру. – Она к Руслану.
- Садись, довезём…
Вера заметно растерялась: какие-то  хохочущие  чужие  девчата…
- Садись. – потянулись к  ней  руки.
Вера  поднялась на ступеньку объяснить, а дверцы сомкнулись и автобус поехал.
- Новенькая что ли ?…
- Первоходка ?..
Вера  не  понимала  их,  пыталась  объяснить.
-  Мне  Руслана надо.  Он поёт…
-  Ешь! – совали ей шампур с шашлыком. - Когда ещё накормят.
- Сразу… - хохотали  девчата.
Машина  въехала  во двор  и  остановилась  перед  баней. Девчата  вышли  и  привычно  стаей  пошлив баню, увлекая  с собой  Веру.
- Эй! – окликнули  первого  встречного. - Ей надо Руслана. Кто тут Руслан?
С  лежаков  и  полок  стала подниматься  полуголая и голая  братва  и с  возгласами  радости  разбирала  девах. Вера  в  ужасе  попятилась  от  тянущихся  к ней рук, затрясла  головой: нет, нет…
- Руслана ей! Персонально…
- Пойдём, козочка. – потянул её к себе Бугай.
Верочка в ужасе замахала руками, закричала отбиваясь…
- Во даёт! - смачно шлёпнул её по щеке Бугай и,  перевалив  через  плечо, унёс  на  лежак под  истошный её крик.
- Ма… Маа –а – аа …
            *     *      *
В Доме культуры под  бодрый  аккомпанемент  ИриныМихайловны  девочки  пели:
И тогда, наверняка,
Вдруг заплачут облака
И кузнечик запиликает на скрипке.
С  небольшого ручейка,
Начинается река,
Ну, а дружба начинается с улыбки.
В репетиционную  тихо вошёл  Руслан. Увидев его, Ирина Михайловна заулыбалась.
- Прекрасно! Я согласовала с руководством, одобрили… А где Верочка?..
Руслан стал искать её взглядом…
- Она за тобой пошла, в кафе. Ой, господи… Тут ходьбы  на минуту !
Встревоженный  Руслан  выбежал  из  комнаты,  из Дома культуры… Подбежал    к  кафе.
- Али, здесь девушка была? Меня спрашивала…
- Была, была!… Весь шашлык забрали, а мне платить, да?
- Куда пошла ?
- Уехала с ними…
- С кем уехала?
- Ты чего?… Масол  баб привёз для гостей, и шашлык им отдал. И она с ними поехала тебя искать.
-Уу!.. - заметались глаза Руслана. Увидел торопливо шагающую к кафе Ирину Михайловну. Не дожидаясь её, побежал в сторону  базыУмнова на автотрассе…
            *     *     *
Масол с аппетитом доедал шашлык, когда Руслан подбежал к нему.
- Где  Вера?
-Там… - показал шампуром на баню Масол и спохватился. – А ты кто такой?..  Брысь отсюда !
Руслан  подбежал к бане. Бился  в дверь, пока не догадался ее распахнуть. Сорвал его опутавшую занавеску  и  передним открылась картина  банного  развлечения  братвы... Заметался крича:
- Вы!..  Веру?.. Где  она ?..  Кто ?!.
- Ну, я…- вышел  Бугай. - Русских телок жалеешь?..  Волк - бери, овца – терпи. Ты волк или овца?
         - Я… Я… Человек !
       Поднимавшаяся с полок братва   хохотала.
      Начавшийся скандал помог Верочке уйти из бани. Увидев её обессиленно замученной  и заплаканной, Масол тут же достал мобильник. Увидел и появившуюся в воротах  Ирину Михайловну. Она кинулась к Верочкеи,  обняв, повела со двора.
  - Боже мой,Верочка… Деточка моя… Да что же это делается?!…

В  бане  продолжалась  разборка.
-Ты  мой  кровник ! – крикнул  Руслан.
- Не так сказал… - поморщился Бугай. -Дайте ему нож.
Руслан  подобрал  брошенный  ему ножи,  кинулся  на  своего  врага.  И  тут  же  оказался  зажатым  крепкими  волосатыми руками. Они  подбросили  Руслана, как  ребенка, и ударом на подставленное  колено  переломили спину.
Это всё  видел  Вахаб, вызванный  Маслом.  Они спешно забрали труп, погрузили в машину и увезли…
          *     *     *
Подъехав к дому  Руслана, Вахаб  позвал отца.  Сказал о драках парней  и объявил, что  его сына убил  Ник  Плескач.
Отец  Руслана  молчал,  окаменев.
- Мы отомстим.
- Ник не убивал.
- Мне так сказали…
- Я  знаю!
Отец  поднял  тело  сына  и понёс в  дом.  Тут же из дома понеслись усиливающиеся крики и  плач. Вахаб поморщился, сел в машину и приказал.
        - Гони!..
   *     *     *
ВСЕ   НА   ОДНОГО
Сырой и Умник  стояли у окна, поглядывая на драку пацанов  у ресторана.
- Твой ресторан?
- Наш.
- Там тоже, наверное, перебили всё…
- Не мелочись, Сырой.  Нам сейчас, чем хуже здесь, тем лучше. Больше прав получу  для наведения  порядка.  И  лишних выгоню!  Оставим тех, кто будет руки целовать.
- Невысоко-ль заносишься, Умник?
- Иначе смысла нет сидеть в этой дыре.
-Тогда  братву  бери.
- Вот это  кстати… Покажем, кто здесь кто!..
    *      *       *
Витёк с  братвой  подошли  к  дерущимся  как зрители. Тут и смех был,  и  крики  «браво!»  с  хлопками в ладоши,  и  подзадориванием…
- Во-о-он  того надо взять. - показал Витёк на Ника.
- Ло-овко  дерется. - одобрил Бугай. -А ну-ка, разом все… А-а-а-а…
Не  ожидая  такого  наката  крепких  мужиков,  команда Ника  отступила.  Послышались и полицейские свистки, угрожающие крики мегафона.
- Прекратить безобразия!  Разойтись!.  За неповиновение  властям… Стоять!.. Держи его…
Разбежавшиеся собрались  у  Дома  культуры.
- Ник… А  где  Ник?…
          *      *     *
В банкетном  зале  особняка Умника  братва  отмечала  победу, подсмеиваясь над  собой.
- А  хорошо дерутся-то  пацаны. - Мне один ка-к  влепил…
- Витёк, а  ты орал-то  чего?
- Заорёшь, когда по чирею…
- Так ты задом на них нападал.
- Ха-ха-ха…
- Мы тоже  так стенка на стенку дрались, когда-то.-мечтательно  вспоминал  Сырой. - Ну, где он?  Покажите…
Ввели  Ника  и  оставили  посреди  зала  для  обозрения.
-Жить  хочешь ? – спросил  Сырой.
-А  ты ?
Братва  захохотала.
- Весёлый парнишка-то…Тогда  позабавь  нас.  Если  победишь кого – уйдёшь отсюда. А если нет – в полицию сдадим, за безобразия отвечать.  Каго будешь первым бить?
- Меня!-вышел  первый  доброволец,  пригнувшись  и растопырив  пальцы.
- На тебя ставлю, казачок. – показал  Сырой  пачку  денег и положил  на  край  стола. На  другой край  такую же  пачку  выложил  Умник, криво  усмехнувшись. Идея понравилась братве, увлекая  новым  развлечением.
Ник  явно  не  хотел  драться  и,  сотрясаясь, просто  уходил  от  атак   противника. Это стало злить братву.
- Да  он трусит...
-Бей его, Костыль…
- Клади !..
Вдохновленный  криками,  Костыль  пошёл  напролом  и  тут  же  оказался  опрокинутым  в  нокауте.
- Вот  как  вам! – порадовался  Сырой, загребая  деньги Умнова. -Кто ещё?..  Волк ?!..
Вторым  против  Ника  вышел  коренастый и плотный  мужик  с хищным  взглядом и звериной выправкой. Он  сделал  молниеносный  выпад,  и  промахнулся.
- Ах ты, сучёнок…- взял  он  подсунутый  Витьком  нож. –Я  заставлю тебя побегать!
- Не по правилам, - сказал  Ник, кивнув  на  нож.  И   услышал  в  ответ  злорадный  хохот.
- Тебе же сказали:  жить хочешь – дерись! Или раком становись…
Ник  пошёл  по кругу  вихляющимся  мешком,  вызывая  удивление  и  хохот братвы. Волк  колол и рубил  ножом,  но  все  мимо. Изловчившись,  пошёл  на сближение  и  упал, роняя  нож. Ник попытался  схватить  нож,  но  чей-то  удар ногой  отбросил  его.
- Хо-оро-ший приём, - одобрил  Сырой. - Покажи-ка ещё раз. Поучи наших. А то, кроме стрельбы ничего не умеют. От пацана кувыркаются, как мешки.
- Брат  атамана, - шепнул  Умник  Сырому и тот  понимающе  кивнул:  вот оно что…
Третьим против Ника вышел Бугай. Ставки на столах стали расти…
     *     *     *
Полиция тоже в тот вечер была во взвинченном напряжении. О драке  в станице стало известно в районе, пошли звонки и  майору пришлось  по телефону  докладывать  обстановку:
- Всё под контролем, Георгий Степанович! Обычная молодёжная потасовка. Всё  сами наладим…  Конечно… Учту… Слушаюсь!
В  кабинет  вошёл  Сергей  Плескачи, не спрашивая  разрешения, сел  против  майора.
- Чего тебе ?..
- Колю взяли.
- У нас его нет. Но ищем!  Он убил человека. И за убийство предстанет перед судом. Вот… - кивнул  на  бумаги. -  Свидетельские показания. Если скажешь где найти его, поможешь следствию.
- Помогу.  У твоих он !..
-У  каких это… моих?..
- Знаешь! И знаешь, что всё это… - кивнул на бумаги. - Липа. И потому знай, Сашка! Я  убью тебя … за него.
Они смотрели  другд  ругу  в  глаза с нарастающим напряжением, и  майор  не  выдержал.
-Тогда и ты обещай. Завтра же уедешь из станицы. Навсегда! Ну?!..
-Уеду. – сказал  Сергей  обречённо.
- В дежурке жди.
Сергей  вышел из  кабинета. И  Рудак стал  набирать  номер  телефона…
    *      *     *
Писк  мобильника раздался  в  кармане Умника. Но  ему  было не до  телефона. Появилась, наконец,  возможность  отыграться. Видел, что  Ник измотан  и обессилен. Пропустил удар  и  упал…
- Добей ! – орала  братва. - Пинком его, Бугай!..
- Вставай, мститель хренов, - торжествовал Бугай . -Я!… Я  твою красотку трахнул. И дружка переломил.  Мсти мне… Дайте ему нож.
Ник  подобрал нож, но всем было видно, что ему уже недоставало  сил  держать  его. Бугай  бросился  на Ника,  сбил с ног. Подпрыгнул, чтобы  обрушится  на  тело  ногами… Ник молниеносно сдвинулся, подбив ногами его ноги, и Бугай грохнулся на спину.
Ник поднялся и  рассматривал Бугая. Из под его  туши  побежала  струйка  крови, превращаясь в ручеёк.
Братва  взорвалась  криками. Надсадно  пищал  телефон. Смирившись  с  проигрышем, Умник  достал телефон и попытался что-то услышать. И, морщась  от  шума, вынул пистолет и начал стрелять в потолок.  Раз… другой и третий… Пока не  утих шум.
  - Я не могу… Тут такое… Понял!.. - прокричал в мобильник и объявил  всем. - Концерт окончен! Сейчас здесь полиция будет. Ты понял, Сырой?..
-Поиграли и разошлись… - поднялся Сырой, забирая  деньги. Покосился  на  Ника.  - Аэтот ?
- Всё сами…- понимающе  кивнул  Умник.
*      *      *
ЕГО   ПРОЩАЛЬНАЯ
Ника подвезли  к  дому  на полицейской машине. В доме – свет! Порадовался, что ждут его. Попрощался с полицейскими. Машина уехала и он, пошатываясь, пошёл к калитке. Открыл её, звякнув скобой. Позвал:
- Ма-ма…
- Коленька… - услышал её торопливые шаркающие  шаги.
Эти  шаги  приглушили  другие  шаги  -  чёрной тени,  метнувшейся  к  Нику  со спины из-за куста сирени. Ник  запоздало вскинулся, но  рука  Витька  успела  ножом чиркнуть  ему  по  горлу… Захлёбываясь  кровью, Ник  повалился на  руки  матери.
- Ко-…Ко-олень-ка-а-аа.., - крикнула  она, оседая  с  ним  на землю.
     *     *     *
Утром очень скоро весть о происшедшем разнеслась по всей станице. И пошёл народ. К дому Плескачей шли русские…
На другой улице заполняли двор Гайтукаевых кавказцы. Те и другие – в трауре. И они- враги.
   *     *     *
В кабинете Умника, наконец,  сформировалась благодатная обстановка. Все трое  были довольны друг другом. Борис Львович стал собранно деловит. И без нажима на компаньонов, а как деловым друзьям сообщил приятную новость.
- Итог наших дел будет за  пятьдесят один процент!
- Хо-ро-шо.., - кивнул Вахаб.
- Дожмём и повыше.., - уверенно объявил Витёк,  сохраняя спокойную независимость вида.
Вахаб по обычному оставался невозмутим.
- Пресса  начнёт трещать!..– сказал он. – Новые  волнения, беспорядки…
- У  каждого свой заработок. - улыбался Умнов. – А журналистика – вторая древнейшая профессия. Подкормим… и замолчат. Но  есть проблемы важнее. - Ларсен приезжает. Хочет всё увидеть своими глазами…
В  дверь кабинета офиса раздался стук и дверь приоткрылась.
- Можно?.. – заглянул Масол. – Тут срочное…
- Ну ?!. Дальше что?..
- Бельгиец приехал.
- Когда?.. Где он?.. Почему не доложили?!..
- Вот… Говорю же... Он сразу в правление поехал, а там пусто. На похоронах все. И на ферме никого…
- Так где он?
- В  мехмастерской скандалит. Говорит, всё обман.
- Едем! – поднялся Умнов и распорядился. - Вахаб, - организуешь, что надо! Витёк – со мной!
- На машине?.. Нет, нет… - схватился Витёк  за ягодицу, но его уже никто не слушал. Поднялись и вышли из кабинета.
*     *     *

ПОХОРОННАЯ
Похороны Руслана Гайтукаева по мусульманским традициям прошли утром на следующий день. С Ником всё затянулось в связи с требованием  Сергея провести юридическое расследование районных органов. Они всё зафиксировали, в соответствии с законодательством и положениями, выразили сочувствие, какого-то обязали, кому-то поручили что-то… И через три  дня в их станичном храме состоялось отпевание  раба Божьего,  Николая Андреевича Плескачова.
Народа было много. Так что  отцу Евгению  приходилось с трудом раскачивать кадило. Сергей заметил в людской массе  Лагашова с женой. Мария Николаевна плакала, опираясь на мужа. Плакали-то многие женщины. Мужчины сурово хмурились. И отец с матерью стояли окаменело у гроба, выплакав все слёзы за эти дни.
Когда вынесли из храма гроб,  и  печальная  процессия  направилась  в сторону кладбище, у дома  Гайтукаевых  встретилась  большая толпа кавказцев.  Они  хмуро  молчали. Но  вот  из толпы вышел  отец  Руслана  и, под  настороженно – удивлёнными  взглядами  мусульман  и  православных, встал на пути, остановив шествие. Сняв с головы тюбетейку, он обратился к отцу и Сергею, поддерживающих мать.
- Мой сын был другом вашего, - сказал  с  дрожью  в  голосе.  - Вместе песни пели.
- Мы знаем, Исмат-ака. - сказал Сергей. – Спасибо вам.
Исмат-ака  вернулся к своими, приостановившаяся  процессия  продолжила  свой путь  на  кладбище.
Одиноко  и  отдалённо  от  всех  на кладбище пришла  Верочка  с букетиком  цветов  своей  любимой бузины. Села  на  край могилы,перед эмалированным  портретом женщины, и  не  смогла  сдержать  прорвавшихся  рыданий.
- Мама,  мы хотели… А  они… Меня…
Со слезами она смотрела  через ветви  кустов на похороны… И  когда  ни кого  не  осталось  на кладбище, Вера подошла к могиле, усыпанной  цветами, и положила  свой  букетик. Смотрела на  портрет Ника, задорно  улыбающегося  ей …из  прошлой  жизни. И, не  в силах выдержать  этот его  взгляд,  упала  на  цветы  в  новых рыданиях.
  *     *     *
Поминки были организованы  на дворе. Люди  подходили и менялись, выпив стопку, не чокаясь - «пусть  земля  ему  будет  пухом». Закусывали  в  грустных  раздумьях.
В торце  стола  сидели  отец с матерью, глядя на фотографию сына. Возле матери были Татьяна и Ирина Михайловна, контролируя её и подавая разные лекарства; по другую сторону с отцом сидел Сергей, сдерживая его порывы к бутылке. По эту сторону стола было больше мужчин и разговоры шли жестокие.
- А  что пресса?.. Вон как переврали всё… Мол, хулиганьё передралось.
- Неужели на ворьё  управы нет?.. Ведь никого уже не боятся !
- Боятся! – сказал  Сергей. И добавил, видя непонимание. - Мужиков боятся. Подпоясанных ломами.
- Как это… Ломами-то?..
- А я понял, Серёга ! – озарился  решимостью  Фёдор  и  положил ладонь на его  кулак. - Если так, то я не то что ломом, я и рельсами подпояшусь, чтобы крушить всякую сволоту!
Одна  за другой потянулись к Сергею заскорузлые мужские руки,  громоздя на  его кулаке  единый  кулачище.
 *     *     *
После поминок  двор опустел. Мать и отца увела к себе Татьяна. И Сергея  ждала Иринушка, уставшая от всех хлопот. Но пришёл сосед с собакой.
- Возьми на пока… Вас она знает, а на чужих – шумнёт. Выйду.
- Спасибо, дядя Степан. А как Вера?
- Ой, Серёжа… Не знаю. Матери-то нет, а мне не говорит ничего. То сидела с кустом в обнимку и песни пела, а теперь…
Сергей  вскинул  удивлённый  взгляд на Ирину, а она обомлела и зашаталась, так что пришлось повиснуть на его руке.
- Бузина у нас в огороде растёт. Говорила раньше, что любит  её. Всё растения, говорит, умные. А теперь плётку мою взяла, да весь татарник за огородом перебила.
- Татарник, говоришь? – задумался  Сергей.
- Я  ещё  сказать хотел… Портрет  Колин с могилы она принесла. Не обидься, я верну позже…
- Что-ты, дядя Степан. Да он мечтал ей подарить, снимался для этого. -сказал Сергей с паволокой в  глазах. – И нет теперь братика…
Теперь  Ирине пришлось  поддержать Сергея и двинуть к калитке.
  *      *     *
Часть  седьмая.  КТО  КОГО?..
«Народная Воля»
Машинный двор ОАО «Народная воля»  зарос  бурьяном так, что  иноземным гостям приходилось  с непривычным трудом добираться  к  ржавеющим  под  открытым  небом  комбайнам и прочей технике. Из троих  одна  была женщина, с  беспрерывно  сверкающим  вспышками  фотоаппаратом. Реагируя  на замечания  мужчин,  она  фиксировала то  раскуроченный  дорогой  комбайн, то  утопленные  в  землекультиваторы, заросшие  травой  сеялки…
Во  двор  въехала  «Вольво».  Из машины  вышел Умнов и, с улыбкой  «слаще меда», полез в бурьян, где стал пожимать руки  пожилому, представительного  вида мужчине.
- Здравствуйте, господин Ларсен. Рады вас видеть на этой Богом забытой земле.
- Курт  Нойберт. Он юрист  господина Поля Ларсена.  –представила  толстяка  женщина,  и кивнула в сторону молодого человека. - А я его переводчица, Катрин Дернова.
Переводчица  вскинула  фотоаппарат  и  успела  запечатлеть насмешливую  ухмылку Ларсена  и растерянность Умнова.
 *     *     *
СХОРОН
На  «Сладкой  балке», за  стенами  сгоревшего дома  Сергей  раскопал схорон  и достал  из  ящика, из  промасленного брезента оружие: казачью  трёхлинейку  царских времён, маузер  времён  гражданской войны, и  автоматы – немецкий  «Шмайсер»  и  советский «ППШ». Проверил их,  клацая  затворами – все  в  целости. И патроны есть.
Услышав  непонятные  звуки,  быстро спрятал оружие, завалив бурьяном. Осторожно выглянув из-за  стены,  увидел Верочку. Грязно одетая, непричёсанная и отрешённая от всего, она как-то механически шагала по степи и так же механически стегала плёткой по встречающимся стеблям пунцово-красного  татарника, так что стебли аира переламывались, падая на землю.
-А ты по головкам бей. – сказал Сергей, встав на её пути.
Вера молчала, не поднимая глаз.
-На конце плётки спрятана пуля. –забрал Сергей плётку и показал охвостье. Расстелил по земле плётку. - Запомни расстояние и примеряйся по прямой. Вот так…
Показав, как надо  класть  плёткупо прямой линии к цели, Сергей стеганул раз, другой, третий… От его точных ударов  колючие бомбошки цветов  разлетелись белым  пухом. Вернул Вере плётку.
Не  подняв  на  него  глаз,  Вера  точным  ударом  сбила  цветок  и ушла  в  степь, механически  махая  плёткой.
Наблюдая за уходящей Верочкой, подумал, ведь, наверное, приходила она сюда к брату на свидания… И сейчас  побрела  в сторону кошары, чтобы оттуда  пройти к  кладбища, на могилу его.
Появилась ещё догадка: кошара…Шатровый загон для овец от ненастья. Разглядывая это примитивное сооружение из плетня, увидел  изменения по сравнению с  прежним.  Тогда, как помнилось, был там небольшой шатёр, на десяток овец с приплодом, а сейчас  на то же стадо – стояло что-то расширенное, приподнявшееся, окружённое высоким плетнём. И далее – копны  сена… На то же стадо?.. Тут уже невольно вспомнился  и общий заезд их с шоссе на «Сладкую балку», грубо искорёженный тяжёлыми грузовиками. Встревоженно осмыслив это, он тут же  спустился  в лесопосадку, чтобы прогуляться по балке в сторону кошары.
  *     *      *
Изнывая от жары Александр Николаевич вошёл в дом, расстёгивая пуговицы, сбрасывая ремень с пистолетом, гимнастёрку и скорее под душ. Услышав, вышла Саша все это подобрать, положить на место, подать свежее бельё.
- Александр Николаевич, что это так?  Что случилось ещё?
- Потерпи… Отойти надо. Бр-р… - отдался он потокам воды.
Потом был  ужин и короткий разговор.
- Ну, и что сегодня у тебя?.. Новенького…
- Всё старенькое, Сашенька. Только в развитии.., - заливал в себя холодное пиво Александр. – То молодёжь сталкивали, а  теперь до казаков дошли: кто  кого… Я посплю  сейчас. Хоть полчаса, и уеду в ночь.
- Так серьёзно всё?
- Более чем серьёзно! Страна-то  окружена… недругами. А у них – агенты, группировки разные, криминал. У каждого свои интересы: что-то получить,  оторвать, отнять, захватить. Теперь  ведь так  воюют, чтобы меньше терять от бомб.
- А  у  нас-то что?
- Бандиты понаехали. Колю с Русланом они убили. Чтобы столкнуть казаков с кавказцами. Не удалось… Теперь устраивают  разборку с казаками. На  «Сладкой балке».  Всё! Спасибо. Вздремну и…
-А тебе-то что делать там?
- ОМОН надо встретить. Помогать.
-Тогда без меня уйдёшь. Мне к тёте Вере надо… Отнести. Обещала ей.
И он кивнул, принявшись за еду и фиксируя её озабоченную торопливость: « По-ня-тно… Вот и хорошо всё будет».
    *     *     *
Ближе к вечеру  к  дому  Плескачей  подошла  Саша. Опасливо  оглядевшись, открыла калитку. Раздался  лай  собаки,  и  Саша  закрыла её. Выжидающе смотрела на окна, но  ни  кто  не  вышел  на  лай. И она прошла в соседний двор. Позвала:
- Степан Иванович!.. Вера!..
К ней вышла Верочка, поразившая своей растрёпанностью одежды и вида. Презрительно отрешённая от всего, она выжидающе уставилась взглядом в сторону, как бы говоря: «чего ещё надо от меня?..».
- Верочка, здравствуй. Мне надо к Сергею Андреевичу, а там собака… Ты  могла бы…
- У них собрание.
- Верочка, надо ему передать. - достала она конверт  письма. – Срочно! Только из рук в руки. Это очень важно для него!
Вера  молча  взяла конверт  и прошла  по  дорожке  в  огород. Там перешла во двор Плескачей,  вошла в дом.
Очередное собрание  казаков в доме Плескачей  соответствовало  обстановке. Траурная: завешено  зеркало, на  серванте  перед  фотографией Ника  стояла  стопка  с водкой, прикрытая  ломтиком  хлеба. В углу, под иконами  горела  лампадка. На столе самовар, стаканы и чашки, сахар и печёное, оставшееся от вчерашнего.
В доме  были только мужчины и парни команды Ника. Сидели и стояли, где только  можно.  Застолом  Сергей и Фёдор подсчитывали  заявления  и  земельные паи кооператива.
- Струнова добавь. Четыре пая у них. И Черновы всей родней идут к нам.
- Получается тысяча семьсот гектаров у нас.
- Ого ! – покатился  лёгкий  шумок  одобрений.
- Не пропадём!
Появление Верочки, да в таком её затрёпанном  виде, вызвало растерянность  казаков, стоявших  у дверей. Она же с неожиданной решимостью протиснулась через них и подошла к столу, подняв руку с конвертом. Кто-то попытался взять его, но она отдёрнула его.
- Извините, други. - поднялся Сергей и подошёл к Верочке. Она отдала ему конверт, резко повернулась и ушла.
Сев за стол, Сергей вскрыл конверт, развернул лист  и молча, хмуро задумался.
Вася Золотой не выдержал напряжения и приподнялся, чтобы заглянуть в листок, но его отдёрнули так, что мог грохнулся со стулом.
- А чё он молчит-то?
- Не доложил тебе, да?
- На!., - отдал Васе листок Сергей.- Читай всем.
- Ну, вот… А то…Кхм… « Спасибо за новую информацию. Всем понравилась. Спорим, но поддерживаем. Мы – «за»!НОМОТЕДУБ.»- прочитал Золотой и удивился. – А кто у нас Тедубы?..
- Не важно. Всем всё понятно? – спросил Сергей, забрав листок, и вернулся к расчётам. И новая задержка.
Вбежал  Михей и  выпалил  с  порога:
- В  полицию  подкрепление пришло. Шесть человек!
- Тс !.. – остановил  его  Сергей и, не отрываясь  от бумаг, показал  пальцем на самовар, стакан и спальню Ника, где собрались парни.
- Может, переловят ворье?..
- А к Умнику  «подкрепление» пришло на семи иномарках, -сказал Тищенко.– В каждой по пятеро. Ставропольские номера видел, Ростовские…
За окном  раздался лай. Говорившие  смолкли, настороженно  прислушиваясь.
- Рано ещё. – сказал  Сергей. - Полиции нужен повод, а ворью – темнота.
Из  сенцев  послышался  нарочитый  топот. И в  комнату  вошёл станичный наказной атаман.
- Доброго здравия, казаки! – объявил он деловито и бодряще.
- Доброго и вам . - приподнялся Сергей и пожал  гостю  руку.
- Ух ты!.. Сколько вас…
- Садись, - предложил  стул  Фёдор. - Гостем будешь. Бутылёк поставишь – хозяином станешь.
- А если две ? – развернул  свёрток  наказной  и выставил  на стол бутылки водки. - Правда, на всех не хватит…Не знал. Круг что ли собрали? Об чём гутарите, скопом?
- Да вот гадаем. - сказалСергей. – От какой нации казаки пошли? Одни говорят от беглых москалей…
- Не слухай! Казаки завсегда здесь были. Прибивались и пришлые… Но казачья нация была, есть и будет! И земля эта – наша, казачья! Все великое войско донское размещалось почти до Воронежа…И в  ширь…Но, ничего, казаки.  Подождём…Чужого нам не надо, а своё возьмём!
- Отделяться, значит? - сокрушённо спросил Сергей.
- Времена такие пошли.  Рушится всё. -  витийствовал  наказной, видя  с каким  неподдельным  интересом  смотрят на него казаки, а  из  спальни перебежками  просачивалась молодёжь  и  устраивалась  на полу, глядя на него.
- Мы ещё наведём порядок!
- Чей будет порядок ? – спросил  Сергей.
- Порядок он везде - порядок!
- А если подумаешь?..
…? – закрутился  наказной, выигрывая время  для  ответа.
- Значит, знаешь,  чей порядок тебе нужен! –вскипел  Сергей  холодным  гневом. - Потому и твердишь о казачьей нации. Казак - Хазак-- Хазар… Вон откуда ведёшь её,  от иудейского  хазарского каганата.  Да, казаки, было  здесь такое  еврейское царство – плацдарм для грабежа Руси. Князь Святослав с дружиной разметал его в клочья. Но клочья эти живучи до нынешнего. Одни – князя  отравили, другие - подвиг его вычеркнули из истории нашей, а третьи сейчас казаков превращают в хазар, чтобы отделиться  и Россию развалить. Не выйдет, господин, как там вас величать…
- А ты что это позволяешь себе? – запоздало  вскипел  наказной. –Как  разговариваешь со станичным атаманом?!. На что намекаешь, ты – уголовник! Казачье единство хочешь сломать. А мы не позволим! Казаки, это ж – провокатор!
- Плескача мы избирали кругом, - сказал Фёдор. -Он наш атаман! А ты кто будешь?..
- Присланный. - подсказал Дятлов.
- Командированный. -  уточнил Вася Золотой, вызвав  смех.
- Да вы что, казаки?  Забыли, кто меня представлял вам?  Я – наказной по приказу войска…
- Значит, нас  тобой наказали?! - догадался Вася Золотой, усилив смех до хохота.
- Как представляли  -  помним. - согласился Фёдор. - Не помню только, за какие подвиги погоны и кресты нацепил. Где отличился, чтобы командовать нами?
- Я?!… Ты мне ответишь ещё… И ты, и ты… За оскорбление офицера.
- За офицера - ответил бы. - вернулся Сергей к бумагам. -А за ряженого перед кем отвечать?.. Проводите командированного.
Фёдор  взял  со  стола  бутылки и сунул  их  подмышки  наказному, повернув  его  к двери. Ушёл тот не оглядываясь.
- Нам тоже пора. – сказал  Сергей.  - Молодёжь, ваша задача – не пойматься на провокации.
- Обеспечим, атаман! – заверил Михей.
          - Теперь наша задача, - поднялся Сергей.- Расходимся…
Казаки поднимались с мест, пожимали ему руку и уходили один за другим. В доме осталось с Сергеем  семеро: Фёдор с братьями, Дятлов, Вася Золотой, Тищенко. Оглядев их, Сергей поправил пояс, внутренне собираясь для последнего и решающего…
- Нам тоже надо приготовиться там… До темноты… Мои условия они приняли, что больше всего подтверждает, что верить им нельзя. Но и…
Сергей  взял со стола  принесённый Верочкой конверт,  вынул листок и с усмешкой  глянул на Золотого.
- Что же Вы,  Василий Николаевич, скрываете от друзей важную информацию?.. Тут что написано?.. Читаю: «Спасибо за новую информацию. Всем понравилась. Спорим, но поддерживаем. Мы – «за»!Но… Будет омон.» И что будем делать?
- Ты чё, Серёга!? - взвился Вася Золотой. Забрав листок пялился в него, не находя его обличающих слов Сергея, явно смеявшегося в душе.
- А ты прочти  последние слова по буквам с право на налево. Вслух читай!
- БУДЕТ  ОМОН.  Получается.
- И это многое меняет, - оглядел Сергей  оставшийся  актив. – Информация от надёжного человека. Нас столкнут и перемесят, если не хватит ума. У них главное – обезвредить, пересажать, отчитаться: задание выполнено! Ворью Умнова требуется  уничтожить нас, чтобы не возникали со своими общинами, кооперациями. А нам надо ворьё  здесь уничтожить, а может быть и нечто крупнее… Утром я прогулялся по лесопосадкам за кошару. Увидел склады там траншейные,  охрану… Не большую. Но…  Смутили  остатки ящиков каких-то  с надписями «Земля – воздух» и прочее… Словом, казаки, помочь надо будет ОМОНУ. У нас на «Сладкой» мы начнём, и скроемся по ложбине до подсолнечника, и по домам. А вам, Фёдор, с братьями – кошару  подпалить, стога там какие-то  почерневшие… Туда надо будет направить ОМОН, разобраться. Пострелять, поджечь…
- Да, понятно… Сообразим!
- Тогда, с Богом! - поднялся Сергей и перекрестился, глядя на икону и Колину фотографию.
И все стали подниматься, крестясь и шёпотом твердя свои слова.
 *     *     *
В полиции у Рудака в кабинете тоже прошёл стратегический разговор. Над  картой  станицы  и  её  окрестностей  склонились  майор  и  капитан ОМОНа.
- Разборка у них здесь будет,  в  « Сладкой балке». Эти подъедут отсюда. Тогда мы здесь и … -  очертил Рудак кольцо вокруг «Сладкой балки» и поставил крест.
- Куда арестованных?..
- А зачем они? – сказал  майор  вроде  бы  шутя. И капитан рассмеялся.
 *     *     *
ТОЛКОВИЩЕ
На  дворе  сгоревшего  полевого  стана казаки готовились  к «толковищу»  с бандитами Умнова, объявивших, что никак не связаны со смертью Ника и хотят разобраться во всем, чтобы не мешать друг другу в бизнесе. Сергей понимал, что все это было сказано для ими готовящей  «стрелки». Конкуренты им не нужны, тем более идейные.  Подыграл им, показав  полную неосведомлённость в практических делах, как теоретик и болтун. И вот готовили  место  боя…
Сделали бруствер, чтобы их машины остались подальше. Вырыли окопы. Размотали подвору верёвку с привязанными к ней  сюрпризами для «гостей»…
- Василий, тебе – в  «секрет», к шоссе. – сказал Сергей  Золотому. И он кивнул, понимая ответственность задания.
-Зажмут нас, думаешь?
-А ты как бы сделал на их месте?.. И тогда сразу уходим! Все поняли?.. За  гаражом оросительная канава. По ней до подсолнечника – ползком, а по подсолнечнику – бегом. По домам! И чтоб у каждого – чистое алиби…
- Едут.
-По местам!..
На  просёлочной  дороге, ведущей к «Сладкой балке», вспыхнули  фары машин, и свет  их  быстро  приближался. Сергей  специально  задержался,  чтобы  быть  освещённым, и  неторопливо  отошёл  за  стену.
Машины подъехали к брустверу и встали, освещая двор и руины.
- Атаман, где ты?.. –крикнул  Витёк. – Толковать будем?..
- Убери свет.
- Выключайте. -  приказал  Вахаб.
Масол  выключил  фары  и, следуя  примеру  головной  машины, погасли  фары  на  других. Братва  выбиралась из кабин, оставаясь  прикрытой  дверцами. Присмотревшись, увидели в сумеречномночном  свете  выстроившихся  в  ряд  казаков.  Мишень для  противника  оказалась  на столько  соблазнительной, что...
- Пали! - крикнул Витёк и застрочил  из  автомата.
Стреляли  и  другие по колыхающимся фигурам. Раздались ответные  очереди  и  одиночные  выстрелы. Ухали  ружья, и  картечь  их  выстрелов  осыпала  стекла  машин. Перепуганный  Мосол  присел  под  руль,  чтобы  спрятаться замотором. Тут и там  падала  братва.
Короткими  очередями  бил  из «ППШ»  Тищенко. С  другой  стороны  двора, из окна  стен дома  стрелял  Сергей. К нему пробрался и подполз Вася Золотой.
- Атаман, ОМОН там… Цепью пошёл сюда.
- Отходим! – крикнул Сергей. – Все, все… Я прикрою…
Сергей  пострелял,  вызывая  огонь  на  себя, и тоже уполз по канаве к  спасительному  полю подсолнечника.
- Прекратить! –остановил  стрельбу  Вахаб. -Свет!…
Мосол  выбрался  из-под  руля  и  включил  фары. Светила лишь  одна, но и она показала, что казаки, в которых они так  яростно  палили -  были всего  лишь  магазинными  манекенами  и  набитым травой казачьим обмундированием в виде больших  кукол,  подвешенных  на  протянутую  через  двор верёвку.
- Вот суки!.. – негодовала  братва,  двинувшись во двор  поредевшей  толпой.
- Стоять ! – приказали  им  рупором. - Бросай оружие!
- Засада!.. Бей их! - вновь стали стрелять  братаны  и  падали  от  выстрелов  омоновцев…
Вахаб  успел прыгнуть  в  машину  уезжающего  Мосла. Витьке не удался прыжок. Он  откатился  в  сторону,  в  черноту  тени  разграбленного гаража и уполз  по  канаве…
*     *     *
Сергея в подсолнечнике  дожидались казаки. Облегчённо вздохнули, увидев его невредимым.
- Все целы?.. – спросил Сергей.
- Все!  Кроме поцарапанных. – ответилТищенко.
- Нам тут засиживаться нельзя…
- Не скажи!- возразил Вася Золотой,  прислушиваясь  к  выстрелам. -Такой задушевный концерт я ещё за всю жизнь  не слышал!
- Стога горят, - поднялся Тищенко, но его опустил Сергей.
- Не стога, значит!.. Тогда всем домой!.. До встречи!
- А ты куда?..
- В гости поеду. –кивнул на шоссе, где  сквозь  лесопосадку  пунктирно  проскакивали огни  проезжающих  автомашин.
Казаки скрылись в стеблях  подсолнечника. Сергей  медлил,  с  мстительным  упоением  слушая стрельбу. Поднимаясь  уходить,  обратил  внимание  на плечо. Потрогав  его, поморщился, ощутив на  пальцах кровь. Отложив  автомат, стал искать  как бы  и  чем  перевязать  рану.
-Уполз, паскуда!
Сергей схватил  автомат,  но  пальцы  ощутили  ботинок  Витька, придавившего  оружие.
- Подставил нас, и уполз. Думал умнее всех.  А я тоже разведал эту канавку на всякий случай. Знал, что поползёшь сюда. Со свиданьицем, Сергей Андреевич.
Краем  глаза Сергей  увидел  Веру и замер, боясь  её  выдать. Она  подошла  и  молча  дожидалась  окончания  разговора  мужчин.
- Ты убил брата!
- Догадался?!. Привет тогда передашь ему, на том свете.
Вера  вздрогнула. И прежде, чем  дошёл до неё смысл  услышанного,  плётка  её взвихрилась и ударила Витька  по  черепу.
- Ах ты, сука недобитая. – вскинул он наган.
Сергей вырвал автомат из под ноги  Витька , опрокидывая  его  в канаву,  и добил  короткой  очередью  в упор. Вскочил и потянул с  собой  Верув  подсолнухи.
- Бежим отсюда! Быстрее.
- Он Колю убил? Я хочу посмотреть на него.
- Не надо смотреть на такую падаль.
- Надо!
- Сейчас придут сюда другие. Они слышали выстрел. Перевяжи меня, -подставил  ей плечо.
Увидев  его  окровавленное  плечо, Вера словно проснулась, начав осмысленно помогать: поданным  ножом  разрезала  рукав  гимнастёрки, оторвала подсолнечную корзинку и,  расщепив её, приложила  к ране внутренней  белой  стороной; туго перевязала  косынкой.
-Сашенька  сказала ещё, вас  арестуют. Нельзя домой возвращаться.
- Нельзя! – подтвердил  Сергей. –Ты иди домой, а утром скажешь моему папе, что я у друзей. Прощай!
- До свидания! – сказала она. И разошлись  они по сторонам.
  *     *     *
В лесопосадке  Сергей  спрятал  в  кустах  автомат, приметив  место, и подошёл ближе к шоссе. Позвонив по мобильнику, сказал только одно слово: «- Да!». С облегчением сел под деревом в тени от луны и расслабился…
В полудрёме проводил взглядом эскорт полицейских машин, и вновь задремал… Наконец уловил шум приближающегося грузовика и поднялся, вышел на шоссе.
Подкатился знакомый автофургон с «Желтками солнца». Остановился с распахнутой дверцей.
- Сам поднимешься или помогать?
- Сам. – поднялся Сергей в кабину и пожал  руку, его подтянувшую для объятия .
- Куда теперь?- спросил Иван, набирая скорость.
- К  тебе, если примешь.
- Подлечим.
- Алиби надо. Поможешь?..
- Внучок родился. Крёстным станешь. Вот как жизнь-то поворачивается. А ты говорил, пшеничкой займусь. Яйцом надо заняться. Когда у мужика есть яйца…
Иван Иванович глянул на Сергея и увидел его блаженное  покачивание с  закрытыми  глазами. Ему сейчас требовался только отдых и сон.
  *      *      *
ПОБЕДИТЕЛИ
Саша не знала, когда вернулся Александр с ночной  «зачистки» бандитов, и встав с постели, не тревожила его, давая возможность отоспаться. А вот сама-то нервничала от неизвестности и, от себя-то не скроешь, что там произошло с Серёжкой… Когда-то любимым… И отцом её сына. Феденька - то опять остался у родителей и Рудак не возникал с протестами. А вдруг они там, на «стрелке», его… Нет, нет… - отмела сразу дурную мысль. Ведь не такой он, чтобы  «случайно» проговорился про  ОМОН. Да, когда же он проснётся-то?.. И когда вернулся?.. Не слышала. Спали-то на разных кроватях.
Проснулся Рудак  поздно и сразу позвонил своим, что –то обговаривая. К завтраку вышел бодрым и подтянутым, как всегда. Поцеловал её и погладил живот. За едой – без слов, за чаем – вопрошающий взгляд: «Есть вопросы? Слушаю.»
- Ну, и как ваш  ОМОН?
- Переловили бандитов. Стрелялись они с кем-то на «Сладкой балке», у Плескачей. Но трупы все – бандитские! А дальше двинулись – склады их нашли. С сюрпризами… Н-да… Невольно задумаешься о правоте Сергея. Я ведь был и «за» и «против»! А сейчас понял. Признал  конкретику  гениальности  им предложенного.
- Даже та-ак?! – удивилась Саша, изумлённо глядя на мужа. – А… что там… гениального?
-Да всё, Сашенька. Люди ищут и ждут гениальности от других людей, хотя найти её можно только в себе! Но другим-то – не верят… Гордость не позволяет: как это, не я, а он там что-то придумал! Отсюда идёт бессмысленность соперничества и всяких противостояний, соревнований. В итоге - торможение развития человечества. А Сергей не соревновался! Он не слушал чьих-то мнений, указаний, приказов, а копался в себе, осмысливая происходящее. И вот дал  новое понимание  оптимальной основы Власти: круговой – вместо нынешней пирамидальной! Здесь  всё самое главное для прогресса.
- А пап говорит, запретят всё это…
- Что тут запрещать? И невозможно уже. Марксист Сталин развалил общину, создав рабовладельческие  колхозы. Но после его смерти они с потребительской кооперацией так поднялись, что мировое правительство  взялось за развал СССР.  После Сталина новые колхозы стали разорять  фермерством.  Ведь  фермер – одиночка! А  «один в поле не воин!». Сейчас наше спасение в кооперации и казацкой общине. Отец твой быстро оценил всё это. Такие новшества ему на пользу.  Ведь деньги будет  вкладывать в своё, а не в банковское.
- Ты поэтому сказал мне про АМОН? – спросила она с уличающим упрёком. – Спасал его? Знал, что я найду способ  предупредить.
- Ах ты, коварная! - вскинул он руки, чтобы наброситься на неё, и рассмеялся. - Спасал, Сашенька!.. Ведь вся наша жизнь связана с Плескачами. И их – с нашей. И что же нам делить, конфликтовать? Стыдно стало своего детского упрямства, соперничества. Не для того ведь нам жизнь дана. А тут ещё моя работа: хранить устои власти, бизнеса. Не народа ведь, а индивидов, как Умнов с бандюгами. Как оказалось-то…
Саша подошла к нему, обняла, целуя, и шепнула:
- Как же я рада, Александр!.. Спасибо. А знаешь… Я о-очень хочу  подружиться с ними вновь, как раньше у нас было. Ну, что нам делить-то? Родители мои росли с ними. И мы ведь. Я – с Ариной, ты – с Серёжкой. Да ещё Феденькой породнились…
- Ты хочешь чтобы… он узнал?! – изумился Александр.
- Нет, нет… Он же тебя видел со мной. Я… не настаиваю. Взбрело вот желанное. Мы все здесь, как родня. Папа ведь крёстный Сергея. А его мама –меня крестила. И вот  разлад потом с отцом из-за его упрямства. Не знаю даже как сказать. А ты как бы хотел, чтобы лучше было?
- Не… Не знаю… Он же увидит  Федю. Похож!.. И что будет?.. Ты представляешь последствия…
- Какие?  Он не знал о зачатии. Сбежал… Колхозы спасать! А похожесть?..  Так это телегония! Не знаешь, что это?
- Нет.
- Наш организм так устроен. Сохраняет  информацию первого мужчины. Там какие-то  хромосомы, биополя… Ой, не могу об этом говорить. Я для детей хочу! Он же с Ириной теперь живёт.  Её Серёженька папой его признал. А мы с Иринкой подружками были с первоклашек. И мама с Анной Васильевной. Отец  с  Андреем Матвеичем. И вы вот. Ну, как же, Александр?  Почему врозь?  Может, получится?
- Сказали она, всё решённое давно, и  получила  согласие на своё подсказанное ему решение. - сказал он,  рассмеявшись.
  *      *     *
После  обеда в доме Плескачей полиция проводила обыск. Привезли от дочери Андрея Матвеевича, повелели всё открывать, показывать, отвечать на вопросы. Главный вопрос – оружие.
- Какое?.. Откуда?.. - удивлялся он. – После войны мы, пацанье, собирали разную рухлядь. Ты же помнишь, когда вы с Серёжкой чем-то пальнули, а я собрал всё и отвёз, бросил в Куму. От греха подальше.
- А ночью на «Сладкой балке»  «ППШ» строчил.  – слегка  покачивался  и  проницательно  ухмылялся  майор. – Со дна поднялся?
- Не слыхал…Свой бы я точно узнал.
-  И сына нет дома…
- Нет сынка. В  могиле теперь ночует мой сынок. Не уберегла  «родная милиц..»… Тьфу, позабыл. Полиция ведь теперь.  А  другой – в делах!  Народ агитирует. Знаешь ведь, скоро выборы у нас председателя  «Народной воли».  Все дни по куреням народ поднимаем, чтобы за нас голосовали. К тебе разве не приходили?
- Не приходили.
- Придут ещё… Ты же ведь, тоже наш. Или как?..
- А  Вы где агитировали, дядя Андрей ?
- У  Гайтукаева… Мы же с ним теперь  кровники… Кровью сынов наших породнённые! -  сказал  отец,  словно  вынес  майору  приговор, и  тот  опустил  глаза.
  *     *     *
Чистая и в хорошем платье Вера  вышла  в  степь  на  утоптанное  место  с  порубленными  её  плеткой  стеблями  татарника.  Нашла  один  уцелевший  и склонилась  над  ним  с  выражением  осознанной  вины. И дальше брела  по  степи, держав  руке  колючий  пунцовый  цветок…и  веточку  с  цветами  бузины.  На  мусульманском  кладбище  положила  своё  приношение  на  свежую  могилу.
На православном кладбище, на могиле Ника опять плакала.
    *     *     *
В  кабинете Умника нарастало гнетущее напряжение. Сам он глядел на карту с закрашенной «Сладкой балкой», а пальцы его механически выстукивали дробь по столу. Вахаб  тупо  смотрел в окно. А сидевший против них  Сырой  малыми глотками пил  вино, с  мрачной ухмылкой.
-Так как же  братву-то  положили за раз? – добивался  он ответа,  уставясь наУмника.
- Рассказывай. - сказал Умник  Вахабу.
- Витёк  повёл… Должны были базарить,  а он стрельбу начал. Казаки скрылись. А полиция  нас…
- А ты где был? – спросил Сырой Умнова.
- На переговорах здесь, с Бельгийцем. – ответил Умник, встав из-за  стола. Налил в фужер  минеральной  воды и принялся пить    мелкими  глотками, разделяя  ими  фразы. - Большая игра пошла, Сырой. И потери неизбежны. Набираемся опыта, отрабатываем методику дальнейших действий. Чтобы всегда всё получалось: здесь и там, там и всюду! Поверь, мне тоже жалко дурачьё. Купились, на фуфло!
- А что с бельгийцем?
- Говорит, заключу договор с новым председателем. Ждёт перевыборов.
- А если не выберут тебя? – допытывался  Сырой, не  сводя  пристальных глаз.
-У них выбора нет. Старого председателя не хотят. А Плескача арестуют, как только появится здесь. Но он – не объявится, -многозначительно  уточнил  Умник. - Короче, конкурентов нет. Сейчас главной заботой будет собрать народ. Но и здесь всё продумано.
Из  большой  кучи  сложенных в  углу  пакетов,  Умник взял один  и  вывалил  его  содержимое  на  стол.
- Это каждому, кто придет на выборы: водка, виски – мужикам, ликёр-бабам. Копчёная курица, закусить. Паштет, сладости для детишек. Прочее… А после выборов – памятное будет, дорогое что-нибудь… Не будем мелочиться. Они ведь и оплатят потом.
- Далеко взлетишь, Умник. – сказал  Сырой.
- Под твоим руководством, смотрящий. -  согласился Умник  и  уточнил. - Пойдём.
- Без меня теперь. Поеду. - поднялся Сырой и, шаркая подошвами, пошёл к дверям.
   *     *     *
Дом  культуры был обвешен плакатами и рекламными призывами. Гремела музыка. В  одиночку  и группами  подходил  народ на «Выборы», обсуждая  новости.
- Смотрели по телеку-то про нас? Банду изловили в балке у Плескачей.
- Вот те на!.. А  мы не знаем ничего.
- А вон старшой  Плескач кавказцев ведёт. Им-то, чего надо у нас?
- У  них тоже паи… Выбирать будут.
- Как это?
- А вот так… Купил дом с паем, и хозяин.
- Ну и ну…
В  вестибюле  народ  толпился  вокруг  выставочного  стенда  бельгийцев. Здесь  на  столах  стояли  макеты  комбикормового  завода, мельницы, свинарника, птичника. В  центре  внимания  всех  молодой  бельгиец  и  его  русская  переводчица.
- Господин Ларсен сказал, что его предки – варяги. Они приходили сюда торговать ещё тогда, когда Дон назывался Борисфен.
- Торговать и грабить? –смеялись казаки.
- И кто – кого?..
- А его прадед до революции продавал России мельницы. Сейчас господин Ларсен хочет строить с вами комбикормовый завод. Тогда не будете продавать зерно по дешёвой цене. Оно пойдёт на муку и комбикорм. А комбикорм – на выращивание свиней, птицы… И вы будете продавать дорогую продукцию.
- Годится! –одобряли  переводчицу.
- Начинай, Ларсен! Поддержим…
Ирина Михайловна  тоже  пришла в  «Дом  культуры». Но  сторонясь  людей, через  запасной  вход  прошла  в  репетиционную  комнату. Села здесь у окна с видом на хозяйственный двор, положив на подоконник телефон.
А в это время автофургон  «Донской желток»  торопливо катился  по  шоссе.
- Успеем! - заверил Иван Иванович, заметив  беспокойное  поглядывая  на  часы  Сергея.
- Могут перехватить на въезде. Останови, в фургоне спрячь.
- Тесно там… Стоять придётся. А с раной-то…
- Тормози, постою.
Машина  остановилась  и  Сергей, с  помощью  Ивана  забрался  в  фургон.
   *     *     *
Докладчик  ушёл с трибуны  и  председатель  собрания - им был  наказной  атаман – вооружился  микрофоном:
- Приступаем к основному вопросу – выборам председателя  Правления  ОАО  «Народная воля» и Правления. У нас в списке было три кандидатуры:  действующий Председатель, уважаемый Иван Семёнович Лагашов; директор  ООО   «УВВ»  Умнов Борис Львович. Его вы все хорошо знаете. Это крепкое хозяйство, поддерживает нас. Ну и Плескачов. Его тоже все знают… Был осуждён… Отсидел пять лет.  Освободился… С кем не бывает…
- Знаем! Дальше что? - крикнул кто-то.
- Учитель он! Но тоже захотел попробовать себя в хозяйственной деятельности. Да вот не пришёл. Наверное, раздумал, опохмелившись. А может ещё кто-то  хочет порулить?!.  Унас демократия и все имеют право быть избранным. Нет таких?..  Тогда предлагаю в списке оставить Лагашова и Умнова.  Кто  «За» – поднимаем  руку.
- Плескача  пиши !..
- Плескача…-поддержали голосасразныхсторон.
- Тише!..  Ещё тише.., - усмирял  крикунов  наказной атаман.—Чтобы  Плескачова выбирать, надо его иметь. Вот здесь! И заслушать его программу. Обсудить хорошенько. Люди, может я не так гутарю ?..
- Так!..
- Правильно…
- Любо!..
Из рядов вышел Фёдор Фролов и с бумагами в руке поднялся на сцену. Игнорируя наказного атамана, собиравшего в себе злость от его наглости. Не дав ему взорваться, обратился к залу.
- Плескача в Председатели выдвигает наш кооператив «Община». Вот свидетельство, - показал он бумагу. – Потом подойдёте, увидите… А вы знайте! Уходя от вас, наша «Община» заберёт  четыреста тридцать паёв. И с чем останетесь, если не пройдёт Плескачь?  И с кем?..  Мы хотим работать без обмана. А этот  «умник» называется другом, да обирает всех кругом!  Не верим ему!  И вот вам наше письменное заявление о выдвижении на должность Председателя Сергея Андреевича Плескачова.
- Так где он?., - усмехался атаман.- И сколько ждать?..
- Придёт к сроку.
Умник и  Вахаб  понимающе  переглянулись.  Вахаб  поднялся  и  ушёл   из  зала. А выйдя  на  улицу, дал  распоряжения Искандеру  и его  парням. Выслушав  его,  парни  расселись  по  машинам  и  разъехались  в  разные стороны.
За  действиями  Вахаба  следила  группа  молодых  казаков команды Ника. Теперь ею руководил Михей. Его насторожило произошедшее.
- Что-то затевается. - сказал он, кинув взгляд на Вахаба.
- Кто он у них?
- Главный талибан. Вахаббист. И зовут – Вахаб. – объяснил Михей.
Скользнув  взглядом  по  автофургону, подъезжающему к «Дому культуры», Вахаб пошёл навстречу ему, останавливая.
- Кого привёз? – спросил  шофёра, распахнувшего дверцу.
- Яйца… Возьмёшь оптом? Компрессор сгорел, пропадают.  По дешёвке пульну, а?..
- Не надо.
- Погоди, а кто тут возьмёт?  Подскажи…
- Ищи… - отмахнулся Вахаб, уходя. За ним  последовал и  Михей.
Иван Иванович объехал «Дом культуры». Во дворе подкатился задом автофургона  к дверям чёрного входа. Быстро открыл дверцы и помог  Сергею  спуститься на ступеньки. Его стояние  с  раной  в  плече заметно утомило, но  он превозмог  себя. Кивнул Ивану и скрылся за дверью. Иван Иванович тоже не задержался.
  *     *     *
За кулисами сцены, за киноэкраном давних времён, Сергей прошёл в репетиционную комнату. Ирина ждала его, метнулась, обняла, а он застонал.
- Перевяжи, скорее...
- А... А что у тебя? - всполошилась она, взяв у него бинт, вату, мази…
- Царапины. Но мешают. - прислушивался Сергей к дебатам в зале. Накал там возрастал, судя по голосам, дошедшим до криков.
- Мы - работали, а вы - разваливали…
- Им чем хуже, тем лучше!
- Грабят нас, а потом и вас грабанут…
И зал вдруг стал затихать… Стало тише, совсем тихо, когда народ увидел выходящего из-за кулис Плескача. Он подошёл к краю сцены, где в первых рядах сидели старики.
- Здравствуйте, уважаемые старики, - сказал им с низким поклоном. – Здравствуйте казаки и казачки. Здравствуйте наши гости. Знаю, всех интересует наша программа. Она простая - сделать нас, всех- всех  -  кулаками !..
-Эт как это? – крикнул кто_то  и зашевелился  весь  зал,  посыпались смешки и удивлённые  реплики.
- Чтоб раскулачить потом?.. Как Сталин…
- А за что раскулачивали казаков? За справную жизнь. У нас каждый был хозяин, и не хотел в колхоз. Ведь там – землю забрали, плуги и бороны - сам отдай, лошадей и коров – отведи в общий гурт. Как говорится, жену отдай дяде, а сам иди к - «тёте». Так или нет?
- Сказывали, так…
- Назад зовёшь?..- спросил майор.
- Нет!  Зачем нам делиться и землю дробить. Мы все вместе превратимся в «кулака». А вот основные фонды - поделим. Чтобы каждый владел тем, что хорошо знает и будет получать максимальную прибыль от своего труда.
Смешки в зале прекратились и начались перешёптывания в рядах.
- Почему техника не готова к уборочной ? – спросил  Плескач, обращаясь к залу. - Знаю, причин много… А главная в том, что она не своя. Как и было при колхозах. А мы отдадим её: трактор – Юхнову, комбайн – Золотому. Итак далее раздадим всё во временную собственность. Живём-то не вечно…
- А они  пропьют.
- А  мы таких не примем. Нам нужны те, кто хочет богатой жизни своей семье.
- А  на ферме как? – послышался  женский  голос.
- Людмила, у тебя сколько в группе коров?..  Вот все они будут твои личные. И молоко будешь не сдавать, а продавать хозяйству по договорной цене. За вырученные деньги сама станешь расплачиваться за корма – полеводами, за прививки –ветеринару, и так далее, как дома мы все делаем. Разумно экономим и получаем прибыль. Так и в кооперативе будем делать, оказывая друг другу оплачиваемые услуги. Вот почему нам нужны правильные мужики, ломами подпоясанные… Первые нашлись. Поднимитесь!.. Выходите сюда.., - показал Плескач  пространство перед сценой.
И они  поднимались из  рядов, выходили к сцене, выстраиваясь перед Плескачом.  Пространство заполнилось и кто-то остался стоять в проходах. Народ изумлённо оглядывался, видя нечто новое в своих друзьях или соседях. Ларсен  теребил  вопросами  переводчицу…  Умнов  поджимался  в ярости и шептал  майору:
- Чего ждёшь?!. Скажи им, чтоб прекратили этот спектакль.
- Саид, прошу. – пригласил Плескач.
Сидевшие своей группой кавказцы  удивлённо переглянулись, когда из их рядов поднялся Гайтукаев  и  со степенной  неторопливостью пошёл  к  сцене.
- В списках более ста мужчин. – сказал Плескач. -Это моя команда помощников в делах, если буду избран.
- Любо!
- Любо!.. Лю-бо… - понеслось  по  залу.
- Не всё! - остановил возгласы Плескач. -У нас особые условия есть для всех руководителей. И для меня, в том числе. Избирать их будем не на пять лет, а до первой дурости или воровства.
- Как это? – выразил кто-то репликой  общее  недоумение  зашевелившегося  зала.
- Атак, как завсегда было у казаков. На круг такого - и вон его!… Такое же будет  в  колхозе с каждым, кто станет крысятничать! Кто за такой порядок, поднимем кулаки, чтобы видно было.
Первыми  подняли  кулаки стоящие  перед  Плескачём. Но тут же начали вскидываться  в рядах, заставив народ изумлённо оглядываться.
- У тебя ордер! – шипел Умнов майору. – Огласи! Закрой этот спектакль.
- По  ордеру на  «Сладкой   балке»  арестовали. Доберём и остальных. Сколько их осталось  у тебя? . - ухмыльнулся майор, глядя  на его  лицо, начавшее меняться от осознания чего-то панически его  пугающего. И добавил, тоном распоряжения. - Список составь и утром – на стол мне! Всё понятно?..   
Умнов словно тонул в кресле, становясь меньше, мельче, испуганным  и  ни каким…
В рядах зала  поднялся  Поль Ларсен  и, привлекая  к  себе  внимание Плескача  взмахами руки, объявил. - Я подпишу с вами  до-го-вор… Да, да!..
Переводчица  Ларсена  с  удивлением  смотрела  на  своего  хозяина, заговорившего  вдруг на  русском  языке.   Плескач  кивнул Ларсену, с благодарностью, приложив руку к сердцу,  и тут же повернулся к председателю собрания.
- Подсчитайте, господин  наказной  атаман.
- Н-да-да...  Приступаем к голосованию.  Кто за то, чтобы председателем  ООО  «Народная воля» избрать казака Сергея Андреевича Плескачова поднимите руку. - сказал он залу,  и первым поднял свою.
К О Н Е Ц
____________ «»__________
P.S.  Так  всё  было  у  них: ПЕРВЫХ !…  А как у вас ?..  Жду  ваших писем для обмена и распространения опыта.  Ведь  всё  только начинается!  Такое  вот  пришло  время  глобальных  перемен  новой  реальности.
ISBN 5-86136-044-8
Слащинин Юрий Иванович.г. Сергиев Посад, E-mail:  Ly32008@yandex.ru