Текст – линейная структура, в нём слово цепляется за слово, цепочка тянется, обращаясь в струну звучащую. Начинается всё с букв – они сближаются, соединяются и рождают слова.
Говорят, что мастера скорочтения видят текст целиком, поглощая его абзацами, или кусками иного рода. Проверить не могу, но поверить можно. В длинных словах перепутывают буквы, а оно всё равно читается правильно, если читать быстро, машинально. Тут главное начало и конец. Внутри может быть путаница, но начать и кончить надо правильно.
Значит, в словах и текстах есть то, что можно пропустить без ущерба для понимания. Есть главное, есть то, что кажется лишним.
Любую ограниченную структуру можно вложить в пространство более высокой размерности: текст, к примеру, располагаем на плоскости – одномерное на двухмерном.
Я одномерный, во мне работает только линейное, сложное ускользает из понимания, уходя в пространство иной размерности. В поисках новых измерений пишу.
Трудно отделить простое от сложного. Например, музыка – записывается в строчках, точками на линейном, на нотном стане, но воспринимается не как текст… наверное. Мной вообще не воспринимается. И с восприятием на слух сложности: не могу вспомнить отчётливо, что было в начале, что в средине; отдельные музыкальные фразы всплывают произвольно и я напеваю, фальшивя – простая мелодия, эхом отдающаяся в пустых объёмах памяти.
Слова могу запоминать, стихи, например. Выучу и произношу вслух, прислушиваясь. Потом забываю. Ненадёжное хранилище, память моя. Когда пытаюсь вспомнить, могут всплывать слова и целые фрагменты. Откуда они берутся?
Со словами проще, со зрительными образами не получается. Рисовать пробовал, понравилось, но для себя понял – со словом интереснее. С тем, что рисуют мастера, тоже интересно. Смотреть, подсматривать, рассматривать – интересно. Кинематограф конкурирует с литературой, но если не остаётся того, что потом ложится в речь – тогда словно не досмотрел. Незавершённость создаёт будущее. Может быть, именно в зрительном образе можно посмотреть будущему в лицо. С фотографиями та же история.
Слово и только слово в моём мире ведёт переговоры с образами, с музыкой, с временем, лица не имеющим.
Слова, музыка, имена ушедшие, книги и острова… в океане… туман, тающий при восходящем солнце.
Утро. Нет никакого океана, зубчатая стена елового леса, облака над ней и день на пороге.
Когда нет необходимого, довольствуешься лишним.