Этот сон снился много раз, обязательно при самой высокой и длительной температуре, в основном при пневмониях, и было это очень давно, задолго до изобретения мобильных телефонов. Мне было от семи до девяти лет.
Ночь, лето. Вокзал. Не очень поздно, но не раньше пол-одиннадцатого. Иду одна от вокзала к остановкам. Они расположены по сторонам небольшой площади. Людей там много, как днем. Все с чемоданами-сумками. Сидят и стоят. Молча ждут. Фонари слепят. Оказываюсь в автобусе. Куда мне надо, не знаю, но знаю, что еду, куда надо. И я в автобусе единственная пассажирка. Свет в салоне притушен. Хочется спать, уютно. Потом… заглядываю туда, где сидит водитель – там нет водителя. Автобус едет САМ. Первая волна страха. Делаю вид, что всё так и должно быть. Еду дальше… Вдруг телефонный звонок. Ужас. Приглядываюсь - вижу там, где перед стеклом водительским полка – телефон. Обычный, с вертушкой, с трубкой. Только очень яркого изумрудного цвета. Он ни к чему не подключен. И к чему бы? Но он звонит.
После второй волны страха - пробел. Я доехала, куда надо. Я в пустом здании, это, кажется, школа, или административное здание, то, что сейчас называется офис.
Я иду через темное пустое здание. Здесь не страшно. Некоторые помещения открыты, всё освещение только то, что от уличных фонарей. Мне надо в комнату с большими шкафами. Сейчас уже совсем забыла, что мне там было нужно взять и увезти обратно. Найти это легко, беру, с облегчением поворачиваюсь, хочу уходить. Вдруг в пустом здании - звонок. На этот раз звонит обычный телефон, но – кто сюда звонит глубокой ночью и кому?? Кто-то знает, что тут я?
Опять пробел. Теперь надо быстро добраться домой. Теперь надо успеть. Уже часа 2 ночи, не меньше. Я еду в обычном не то автобусе, не то троллейбусе, через большую пустую площадь. Она ярко освещена. В глубине площади три статуи на пьедесталах, автобус должен проехать мимо них.
Вот первая приблизилась. Это статуя, но она живая. Это лысый отвратительного вида мужик с босыми ногами, губастый, весь бледный до желтизны. И хламида на нем тоже белая, желтоватая. Чем он мне так противен, не знаю, но аж тошнотно на него глядеть. И я отворачиваюсь.
Следующая статуя тоже живая, и это особенно странно – это скелет в белом одеянии. Череп, коса, все как положено. И смотрит на меня. И взгляд,как фары, желто-зеленые из черных глазниц. И смотрит так, как будто вот-вот узнает и… мне хочется кинуться на пол, и я то ли кидаюсь, то ли нет, не помню… Это главный в сне ужас, и он парализует. Но потом вижу третью статую.
Это… мушкетёр. Прямо как в телевизоре. (Забавно, тогда у нас не было цветного телевизора, но мушкетёр такой цветной, яркий, как петух!) Он тоже живой, и это тоже статуя. На нем всё яркое. Красное с черным бархатное, синее блестящее шелковое, перья белые, волосы каштановые, и желто-оранжевое что-то, и вся эта пестрота мгновенно меня успокаивает.
Я проехала. Теперь все будет хорошо. Меня не узнали, не остановили.
Я дома. Темно и спокойно. Родителей нет, но это ничего не значит, они где-то здесь. Опять свет от фонарей освещает квартиру. Я иду через зал в маленькую комнатку. Я так хочу спать, что не сразу понимаю, что в кухне происходит что-то странное. Иду туда и спотыкаюсь. Из-за дивана в зале что-то падает под ноги. Я наступаю с хрустом. И вижу – это маленький череп, с глазницами, горящими зеленым светом. Всё ясно: меня подстерегли в собственном доме. Давлю этот череп ногами, он раздавливается на кусочки, и каждый из кусочков становится таким же черепом, и они растут, давлю, а их все больше… Сейчас будет что-то ужасное… А в кухне вдруг – шум, крики, прыжки – там что-то происходит!! И оттуда вываливаются дерущиеся: те самые кошмарища и мушкетёр. Он их побеждает. Исчезают мерзкий мужик сопливый отвратный – это болезнь. И Скелетина с глазами горящими желто-зеленым огнём, причем она пытается какие-то пассы проделать, но доблестный мушкетёр его шпагой, шпагой! Скелетина пропадает. И мелкие черепушки вместе с ним. Вот теперь появляются родители, они были не то здесь в другой комнате, не то на лестничной клетке и они ничего не знают: что я куда-то ехала, что я вернулась, не слышали ничего... и хорошо, что не знают, ведь теперь все хорошо и спокойно. Сон заканчивается.
2007