Мне вот интересно, солнце так сильно мёрзло, что зимой оно где-то всё время шлындается?! Сейчас вон, оно, светит изо всех сил. Тормошит за плечо, сидит как кот в ожидании и стоит тебе приоткрыть, хоть чуть-чуть глаза, тут же набрасывается. Хотя ещё час назад оно само спросонья натыкалось, то на ветки, то на стену дома, то путалось в трубах крыш.
По пятницам солнце особенное. Как Новый год, если он даже во вторник, то это особенный вторник, чувствуешь это всем существом, оно витает вокруг, впитывается в стены, в деревья, магазины, телефон, еду. Пятничное солнце тоже пропитывает одежду. Оно как ополаскиватель для стирки, одежда пахнет светом, пахнет приближающимися выходными, торчащая нитка светится, как луч света, ворсинками.
Ты закинула на меня сверху ножку, встать с постели не удастся. Не особо то и хотелось. С тобой всё время хочется опаздывать. Ведь каждая опаздываемая минута, это минута проведённая больше с тобой и меньше со всеми остальными. Каждая опаздываемая минута, это минута бросающая вызов всему вокруг. Каждая опаздываемая минута, это запирание нас с тобой в своём собственном мире, где ты забрасываешь на меня обнажённую ножку, где мы можем молчать и не разговаривать, лишь одними прикосновениями показывать желание. В этом мире, где словно детектив, угадываешь посылаемые намёки. Где тонкие грани отношений остры как бритвы и балансируешь на них, словно бессмертный. Мир, где сегодня этот мир есть, а завтра может быть разрушен, как Помпеи. И ловишь эту грань, ловишь каждую минуту проведённую с тобой. Обнаженную ножку и смотришь как в комнату крадётся солнце-кот.