Пригородный автобус отправлялся к месту назначения в полдень. Видавший виды ПАЗик был забит в основном жителями близлежащих сел, возвращающихся с городских рынков, а также дачниками. Вместе с людьми в салон были втиснуты сумки, ведра, удочки, инвентарь и прочий скарб.
Солнце стояло в зените. Неподвижный автобус мало чем отличался от финской бани.
- Когда мы уже поедем, - роптали пассажиры.
- У меня график, - невозмутимо отвечал водитель.
Люди нервничали. Было невыносимо жарко и душно. Стоящие в проходе пассажиры буквально прилипли друг к другу. Напряжение нарастало. От любой искры автобус мог бы «взорваться» подобно складу боеприпасов.
Наконец автобус тронулся с места.
- Довели страну до ручки. Стала такой же развалюхой, как этот автобус. Ни разогнать, ни остановить, - пробурчал седовласый пассажир с натруженными руками.
Это утверждение и послужило той искрой, из которой разгорелось пламя последующей словесной перебранки.
- В Европу, говорят. А в Африку не изволите ли!? – вторил, сидящий сзади пенсионер.
- Ты скажи, как простому человеку выжить на нашу пенсию. Вот у меня пенсии хватает только на оплату коммунальных услуг и неделю, чтобы как-то прожить. Благо своя картошка и капуста есть, - присоединилась к дискуссии пожилая женщина.
- А детей как вырастить? Ведь их и прокормить, и одеть, и обуть надо. Да мало ли чего, - поддержала общий тон дискуссии женщина со спящим ребенком на руках.
- По делу говорит Рабинович – всю эту власть менять надо.- Зажрались у общественного корыта.
- Да что вы такое говорите, - решил я вступить в разговор. Есть, да пить нужно меньше. Вот у меня пенсия двадцать тысяч гривен. Так я себе ни в чем не отказываю. На все хватает.
Это я специально приврал, чтобы обострить дискуссию и дать возможность людям выпустить пар. Пусть поговорят. Все же лучше, чем браться за топоры и выходить на майданы. На самом деле, пенсия у меня в пять раз меньше. В общем, пошутил я так.
- И где же такую пенсию платят?
- Платит собез, а пенсию зарабатывают, - продолжал я свою игру.
- И где же такую пенсию зарабатывают? - подключились к разговору, стоящие в проходе пассажиры.
- В органах, - кратко и с достоинством ответил я.
- Это, в каких таких органах? Тех, кто крышует наркоту и игровой бизнес? Или тех, кто бесславно проводит АТО?
Ну, не мог же я сказать, что всю жизнь проработал врачом-проктологом. Для непосвященных скажу, что проктолог лечит аномалии ободочной и прямой кишки, а также ануса.
Проще говоря, основным органом, который обеспечивал мне скудный заработок, были задницы многочисленных пациентов, страдающих геморроем, выпадением прямой кишки, анальными трещинами и другими аномалиями
.
- И сколько же надо зарабатывать, чтобы получать такую пенсию – наседали пассажиры.
- Пусть и о взятках скажет. Совсем обнаглели, коррупционеры недоделанные.
- Почему это недоделанные? Еще как доделанные. За все им платить надо. Это же сколько нашего бабла у них. Мастурбировать бы их всех.
- Люстрировать, - робко поправил я.
Зря я это сделал. Только подлил масло в огонь.
- Живучи все же эти мироеды, -прошамкала старушка, сидящая на месте для инвалидов. – Сталина на них нет. Был бы порядок в стране.
- А ты, случаем, не из масонов?- спросил дед, сморщенный, как переспевшая груша.
- Из тех самых будет. Посмотри на его профиль. Вылитый Троцкий. Ты не родственник ему? Ишь, расплодились!
- Да пошутил я, пошутил, - дал я задний ход, видя, что дискуссия выходит за рамки. – Нет у меня пенсии вообще, бомж я.
Однако мои признания не смогли снизить градус напряжения. Пламя людского гнева уже полыхало во всю свою мощь.
- Какие могут быть шутки. Пешком пойдешь, фраерок, - вынес свой вердикт татуированный тип с явно уголовным прошлым. - Тормозни, водила, и открой дверь.
- Давай, давай! – подключились пассажиры. – Проветришься маненько, шутник – самоучка.
Короче, вытолкали меня коллективными усилиями из автобуса, и остался я в чистом поле один-одинешенек. Хорошо, что хоть не побили. Отлежался минут десять и побрел в направлении своего дачного кооператива. Иду, а сам думаю, до чего же наш народ доведен, если простые шутки перестал понимать. С тех пор в общественном транспорте больше не шучу.