- Значит так! – начал Толя, когда все собрались за столом, - Свадьбу я предлагаю праздновать в новой квартире.
- В какой? Какой квартире? – переспросил Кеша с полным ртом супа.
- О… Вот, как ты внимательно меня слушаешь…
- Да нет, я же просто спросил. А между прочим, тут и не знающие присутствуют. Валентина, например.
- Верно. Я ничего не понимаю. – Подтвердила, улыбаясь, Валя.
- Мне дают квартиру. То есть, нам с Зинкой.
- Ой, так это замечательно! А где?
- На Угаровой улице.
- Что-то я такой не знаю… - Валя пожала плечами и вопросительно взглянула на Мотю.
- Это на окраине.- Быстро ответил тот.
- Ну, что за интонация? – Возмутился Толик, - Окраина, не окраина… Зато своя!
- Так что ты предлагаешь?
- А вот что: на днях я получу на нее документы, денек-другой мы с Зинкой освоимся, а числа двенадцатого… Да? Пойдет? Тогда приглашаем вас всех к нам на новоселье, совместное со свадьбой.
- Соглашайтесь, ребята! Посидим, потанцуем! Потом гулять пойдем. Ты, Кеша, зови Шурочку. Не удивляйся, мы все знаем. Поздравляю! И вы тоже приходите. – упрашивала их я.
- Мы будем. – Ответил Кеша, допивая компот.
- Ой, Валюша! Я совсем забыла!
- Что? – спросила она меня.
- Я же хотела отдать тебе ту брошку, которую ты давала мне поносить. Помнишь? Ну, с жуком. Пошли, отдам.
Я повела ее в комнату. Раскрыв шифоньер, принялась рыться в поисках броши. Между тем, я заметила, что Валя обошла спальню и уже рассматривала фотографии в рамках.
- Большая семья… Кто это, а? – спросила она, указывая на пожелтевшее семейное фото, - Мама?
- Ага, - я кивнула, - Толика.
- Вот в кого он такой красавец! А где она сейчас?
Я не ответила на ее вопрос, но подумав, сказала:
- Семья у Толика, правда, большая. Я всегда удивлялась, как они все помещаются в эту маленькую двушку. Тут всегда пахло выпечкой, все куда-то спешили, суетились, перекрикивались. Особенно по утрам. Тогда один будильник звенел громче другого, а в ванную выстраивалась целая очередь. Порой дело доходило до небольших драк между детьми, иногда даже между взрослыми. Завтракали так: кто успел – тот и сел за стол. Остальные на кушетках. Но, несмотря на все это, семья очень дружная. Состоит она из пяти человек: бабушки, мамы и трех детей.
- Трое? – изумилась Валя и села на кровать, ожидая продолжения рассказа. Тогда я взяла в руки эту фотографию и села рядом с ней.
- Расскажу обо всех по порядку. Бабушка, Вера Васильевна, защитница всего дома. Сейчас она убежала по делам, но скоро уже вернется. Как сторожевой пес, она сидит в своей комнате и следит в окно за всем происходящим. Всегда в курсе всех новостей, с ней можно поговорить обо всем на свете! Каждый мой визит к ней начинался словами: "А, Зинка! Иди ко мне, что расскажу!" Глаза ее при этом горят детским огоньком, а вся старческая раздробленность испаряется на глазах. Вера Васильевна превращается тогда в молоденькую озорную козочку и с жаром выдает мне всю услышанную и переваренную ей информацию. Мама семейства была женщина умная и воспитанная.
- Почему «была»?
- Ее сейчас нет с нами, - вздохнула я, - И хотя я видела ее редко, запомнила очень хорошо. Это была высокая стройная брюнетка в круглых очках. Бухгалтер со стажем. Родные называли ее «Домашняя бухгалтерия». Это было очень смешно! При всей ее воспитанности и умности, тетя Марина была очень возбудима и трудно успокаиваемая. А возбуждалась она по любой причине. Теперь дети. Старшая дочь – Инга. Рослая брюнетка с толстыми губами. Видишь? Красивая, но очень. Я бы сказала, на любителя девушка. Строгим взглядом она буквально прожигает всех и все на своем пути, не давая никакого шанса на спасение. Она вальяжна и не опрятна. Удивляюсь, как она тогда работает на шоколадной фабрике. Ее отличительной чертой… Чего уж там, самое гадкое, что было в Инге – так это ее характер. Знаешь таких людей - вот на них смотришь и сразу думаешь – стерва. Так вот это она! Инга говорит все прямо, не видя границ.
- Может это… Этот… Ну как его?
- Конечно, можешь сослать сей факт на переходный возраст, но уточню, ей уже двадцать пять… Дальше идет Толик. Ну, о нем ты все знаешь. А за ним идет маленькая Юлька! Семилетняя белокурая скромняга. Вот, сидит с куклой. Она очень отличалась от всех домочадцев, или, может, слишком была похожа на отца, который появлялся крайне редко, а в последние годы совсем пропал. Не вникала в эту историю, но знаю, что Толя его очень ругал. Юленька недавно пошла в первый класс, я даже застала это время, когда мы с Толей только познакомились. Я забирала девочку из школы, вела в кружок пения, а потом вела домой. В то время я, как раз, жила у них – Толик забрал меня из общежития. Никто не возражал, я стала, как родная. Меня поселили в комнату с детьми, во второй жила бабушка и тетя Марина, которая часто оставалась в ночные смены. Так и жили большой дружной компанией, пока не случилась беда…
- Какая?
- Юля с рождения болела пневмонией, вообще была очень слабенькой девочкой. В начале зимы, три года назад она простудилась, как обычный ребенок. На вторую неделю поднялась ужасная температура под тридцать девять, начался дикий кашель. Сможет ли ребенок справиться с этим? Вряд ли, сказал врач. Он прописал Юле множество таблеток, но почему-то не госпитализировал ее. Это для меня навсегда загадка. Подобную халатность я запомнила на всю жизнь. Маленькая Юлечка мучилась еще полмесяца, не вставала, была белая пребелая с синими мешками под глазами. Таблетки помогали лишь на время, а когда мы облегченно вздыхали и надеялись на хороший исход, все вставало на круги своя. Домашние мучились вместе с ней, особенно страдал Толя. Он ходил мрачный, сутулый и почти не разговаривал.
- Толя? Я не думала, что он вообще умеет молчать… Такой веселый, задорный всегда.
- Да нет, бывает, что он, не человек что ли? Так продолжалось до конца декабря. В ночь на двадцать девятое Юли не стало. Она ушла спокойно, но ее личико… Серое и худое. Она еще до смерти была похожа на труп, а теперь окончательно завяла. Я помню, как она просила меня рассказать ей сказку на ночь про оловянного солдатика. Я даже не почувствовала, что ее скоро не станет. Так же с чувством поведала грустную историю, а она мне сказала: "я его понимаю. Умирать, наверное, очень грустно. После него осталось олово, а после меня что?" Я ошеломленно что-то ответила и ушла спать, а на следующее утро ее отвезли в морг. Я помню маленький гробик, который по ошибке привезли к нам домой, как увидев его, мы все рыдали в коридоре. Только Толя приказал нам успокоиться и решил дела хладнокровно. Я поражалась его выдержке. Именно тогда для меня возник образ мужчины, который не перечеркнуть ничем.
- Какой кошмар. – всхлипнула Валя, утирая нос платком.
- В день Юлиных похорон в небе летали сотни голубей. Они садились на землю и обступали гроб со всех сторон. Казалось, сама природа скорбит по ней. Помаленьку мы смогли оправиться. Думали, даже снова начали дышать. Но спокойствие было не долгим. Буквально через пару дней, мы встали утром, как обычно. Мы побежали с Толей наперегонки в ванную, потихоньку выползала из своей спальни Вера Васильевна, но дальне порога никто не дошел. Все остановились, как вкопанные – на потолочном крюке, на ремне висела тетя Марина. Она повесилась рано утром, не выдержав горя. Рана оказалась слишком глубока, жить без дочери она не хотела. Толик мгновенно закрыл мне глаза и запретил выходить из комнаты. Это был ужасный год… Мы учились жить заново. Смерти матери Толик перенести уже не мог. Стал курить, даже попивать немного. Связался с плохими людьми, но это продлилось не долго, не пугайся. Сейчас ничего этого нет, ну, кроме курения. Не хочу хвастать, но в его «выздоровлении» есть и моя заслуга. Сама посуди, когда он приходил домой пьяный, я не ругала его, а спокойно помогала раздеться, мыла его и укладывала спать.
- Тяжело же было бабушке, наверное…
- Да, выплакала глаза. Она сейчас носит очки, потому что зрение посадила от слез.
- А Инга?
- А что Инга? Инга… Она возненавидела Толю. Выгоняла без моего ведома его спать в подъезд. Мы с ней воевали по-черному. Имени брата для нее больше не существовало.
- Как?
- Она звала его «гнидой». «О, гнида пришла!». Говорила, зачем тебе, то есть мне, этот алкоголик, такие долго не живут. Приятно? Вот то-то и оно. А я смогла его вытащить! Не мог он кончить в восемнадцать лет. А однажды Толик чуть из окна не вышел. Из вот этого, - я указала рукой, - Бабушка позвонила на завод и сказала, что он закрылся в этой комнате и сейчас что-нибудь с собой сделает. Я рванула домой. Не помню, как оказалась тут. Слава Богу, все обошлось. Потом он продолжил ходить в институт, стали давать роли в театре. Толичка снова расцвел, но прозвище «гнида» до сих пор закрепилось за ним. Тогда я сказала Инге, чтоб уходила из дома. И она ушла, не поверишь! Теперь не известно, где она шатается. Вроде, замуж вышла…
- Даа… - Протянула Валя и покачала головой, - Сколько всего эта комната повидала.
- На целый роман хватит! – улыбка заиграла на моем лице, а чего печалиться? Все же в прошлом. Мы все перебороли. Теперь она, наверняка, по-другому будет смотреть на моего мужа. Ну, и ладно, не великая беда.
- Значит, решено! Договорились. – Услышали мы голоса ребят.
- Ой, а брошка-то! – Вспомнила я.
- Не надо. Оставь себе.
Я пожала плечами и вышла в коридор. Мальчики уже собирались уходить.
- До пятницы. – Сказал Толя.
- Пока!
- Подарки с нас.
- Да какие подарки! – возразила я и нахмурилась. Мол, ничего не надо.
- Ха! Смешная! Два праздника, а мы с пустыми руками? Не хорошо… Ну, пока!
- Салют! - Толик захлопнул дверь.
- Знаешь, а мне не верится, что это все на яву. Наверное, мы спим.
- Не-а.
- Слишком много всего приключилось в один день. Который час?
- Половина четвертого.
- Да ты что? Так рано? – я растеряно помолчала, - Что делать будем?
- Что обычно делают люди в день свадьбы? – Иронично спросил он.
- А я не знаю…
- А в ночь что делают?
- Вот, что ночью – знаю! Только сейчас не ночь.
- А какая разница? Бабушка придет только в шесть.
- Толя..? – Я насупилась, - Сейчас, что ли?
- А когда еще? Не при ней же.
- Верно...
- И не на новой квартире – ждать долго.
- Да, мы не дождемся.
- Пошли, подруга. Время – деньги!
Мы закрылись в спальне и пустились во все тяжкие. Такая получилась дневная брачная ночь. Время пролетело незаметно, а когда мы оба выбились из сил, я, тяжело дыша, сказала:
- Чудно! Иногда люди ищут всю жизнь, а иногда находят за день. Иногда мы ждем, а иногда заставляем кого-то ждать нас. Иногда мы встречаем кого-то, и нам кажется - это навсегда, а иногда провожаем, и понимаем, что так и должно было быть. Иногда мы стремимся к общению, расширяем круг знакомых, куда-то спешим, к кому-то торопимся, а порой хочется просто закрыть глаза, и больше ничего не надо – только ты и тишина, вселяющая спокойствие в душу и разум. Иногда мы снимаем трубки с телефонов, лишь бы нас никто не беспокоил, а иногда сидим, перед телефоном, и не в силах вздохнуть, дрожим от нетерпения в ожидании одного единственного звонка. Иногда мы ждем бурных страстей, как в любовном романе, а иногда одного поцелуя достаточно, чтобы почувствовать всю нежность и даже страсть. И, уходя, мы никогда не уходим до конца, и оставляем частичку себя тому с кем прощаемся, потому что слияние и поглощение – основная суть этой игры с гордым названием «жизнь».
- Ты это к чему? – спросил Толя, приподнявшись на локте.
- Я люблю тебя, дурачок, вот к чему. Ты так ничего и не понял! – я подняла руки и снова бухнулась на подушки, - Ах, как я жила раньше? Как? Это уму не постижимо! Мне все нравилось в этой праздности и беспечности, но, как только я встретила тебя, все будто испарилось! Понимаешь?
- Понимаю. Только, вот что… Ты не отпускай до конца свою беспечность. – Он погрозил мне пальцем и улыбнулся, - Серьезная девочка - это гораздо плачевнее, нежели веселая старуха.
- Эй! Я не старуха!
- Но ты ей все равно когда-нибудь будешь. Это же естественно.
- Элементарно, Ватсон! – рассмеялась я.
- Ну, что, старуха? Погляди, сколько на часах.
- Без двадцати трех минут шесть. Надо вставать, а то неудобно получится.
- И мне к тому же еще за документами ехать. До пятницы надо успеть, а то будем отмечать на лестничной клетке. – Одно дело - сказать, совсем другое – сделать. Вставать мы не спешили. Так провалялись еще несколько минут, пока в замке не щёлкнул ключ – это пришла Вера Васильевна. Я хотела было подскочить и начать одеваться, но Толя вместо этого накрыл меня по самый подбородок одеялом, дотянулся до двери и отворил ее.
- О, ребятки… - протянула бабушка, раздеваясь, - Вы что, спите? Устали на репетиции? Поели? Чего молчите? Я купила конфеты «Птичку». Зиночка, ты любишь.
- Бабуля, - сказал Толик из-под одеяла, - Мы с Зинкой поженились.
Авоська выпала из рук Веры Васильевны и с треском рухнула на пол. Яйца мгновенно растеклись по полу, яблоки покатились в разные стороны. Бабушка стояла ни жива, ни мертва. Мне стало даже стыдно за все это, я залилась краской. Но скоро Вера Васильевна снова начала двигаться. Она хлопнула в ладоши и воскликнула: «Хвала небесам!». На глазах у нее были слезы радости.