Тот, который не стрелял.
«Никогда не нападай, если не уверен в победе на 90%. 10% - всегда остаётся за случаем. За случаем последнее слово. Но, первое слово, второе, третье и т.д. до девяноста, - за тобой».
Так говорил Кеше инструктор, когда Кеша был молодым бойцом спецназа.
Теперь Кеша уже не был молодым бойцом. Он не был молодым и не был бойцом вообще. Он был старым хреном, иссеченным шрамами и настолько затвердевшим от жизни, что им можно было проткнуть живот.
Теперь он торчал на развалинах своей жизни, на развалинах Октябрьского посёлка, не зная, что делать дальше. Жрать было нечего, жить было негде. 14-й год на окраинах Донецка ничем не отличался от 41-го на окраинах Бреста.
Тогда Кешу понесло в ополчение, - за миской каши и одеялом. Было ещё чувство мести, - укропский снаряд развалил Кешин дом и размазал его собаку по стенке.
Кешу поставили охранять ПВО в Путиловском лесопарке. На территорию его не пускали, там сидели спецы, не чета Кеше. Он ходил вокруг, сторожил, вместе с другими, такими же, как сам. Другие поймали в лесу троих пацанов, отвели их на территорию, потом привели назад, - спецы разбираться с ними не захотели. Пацаны были диверсантами, а может и не были. Но, время было такое.
- Расстреляем на хер, - сказал начальник караула.
- Я не буду стрелять этих салабонов, - сказал Кеша.
На том его служба и закончилась.
Кеша снова оказался на своих развалинах, - без каши и одеяла.
Оставалось либо сдохнуть, либо грабить. Грабить своих Кеше не позволяли понятия. Не мог он этого.
А в Авдеевке стояли чужие. Там можно было подлататься.
Несмотря на россказни про свирепые заслоны, он прошёл туда полями совершенно свободно.
Кеша понимал, что гражданское население здесь такое же нищее, как и он сам. Но, ходили слухи, что солдатам хорошо платят.
Кеша выследил на тёмной улице пьяного солдата, легко свалил его на землю и приставил нож к горлу:
Бабки давай!
- Да нет у меня, всё пропил, - сказал солдат.
Одет он был в грязный и драный камуфляж. Никаким бумажником в плоских карманах и не пахло. Ничего у него не было, кроме автомата.
- На, - салабон протягивал Кеше школадку «сникерс».
Пропустил Кеша шоколадку, наверное, салабон держал её в руке, когда слетал с ног.
У Кеши начало что-то таять в груди.
- Пошёл нах, - сказал он.
Теперь следовало вмазать салабону рукоятью ножа в затылок и уходить.
Кеша повернулся и пошёл прочь.
Солдат взял с земли автомат.
Кеша не обернулся.
Хочет стрелять, - пусть стреляет в спину.
На хера нужна такая жизнь?
Солдат смотрел ему в спину.
Он не выстрелил.