Кот в сапогах очень удачно поймал Мышку–Норушку, тут и сказочке вроде бы конец. Но не сдохла мышь, встала коту поперек горла, так как незадолго до этого, бегая по подполью, сожрала со слепу и с голодухи, кривой, ржавый гвоздь, который приняла за сочного и жирного червяка. В доме, где было это подполье, уже не жили даже бомжи. Как хозяева переехали в новую квартиру, весь свой хлам тут и бросили, вместе с котом и собакой, а мышь бонусом ушла из их жизни, больно уж докучала постоянной грызней полов и воровством припасов. Бомжи пока жили, кое как еще подкармливали и кота и собаку, мышь сама подкармливалась, но все рано или поздно кончается, и вот уже собака посматривает с аппетитом на кота, а кот на мышь, а мышь вообще на все, у ней уже макового зернышка во рту два дня не было. Гвоздь она в рот засунула шляпкой вперед, думала башка это червячья, а это была – шляпа, да к тому же от гвоздя. И так глубоко значит она его захавала, что шляпка аж из задницы вылезла, а острие еще в рот не влезло. Выползла Мышка-Норушка как шашлык из своей норушки на половицу, да так и лежала тут, мучаясь от колик. А на беду, на счастье ли, шел кот. Звали его «Кот в сапогах», а в сапогах, потому как соседский мальчик, который, надо отдать ему должное, иногда подкармливал обитателей сего дома, окунул этого кота в банку с краской, да задними лапами, и стал в итоге кот «в сапогах», да в добавок в зеленых. Вышагивает значит этот кот, как хозяин по дому, глядит, мышь на половице, да с разгона целиком и заглотил беднягу. Тык-мык, мышь поперек горла встала и не туда и не сюда. Пытался кот гнилушки древесные сухие жрать, чтобы мышь типа, как кость рыбную, застрявшую, прогнать по горлу, а ничего не вышло. Стоит мышь поперек горла, чтоб ей неладно было, а и самой мыше не хорошо, мало того, что гвоздь – насквозь, так еще и рыбой теперь из кошачей требухи воняет, и где он ее только нашел, как в рыбном отделе универмага. Еще и гнилушками чуть не подавилась, хорошо гвоздь помешал, не пошли гнилушки в рот, в ноздри только пыли набилось, учихалась бедняга, а толку ноль.
Вышел кот в сапогах во двор, где воздуха побольше, да так и лег без сил рядом с конурой Шарика, подумал, может Шарик меня сожрет, я хоть мучаться не буду. А шарик как раз возвращался с собачей свадьбы, да не солона хлебавши, потому как там покруче кобели были, и Шарик только ухом разорванным отделался, да слинял с этого торжества по-скорому, а тут кот, да еще и в сапогах, прямо как по заказу. Вот думает Шарик, отведу душу на коте поганом, че мне его сапоги, плевал я на них, и плюнул. Кот ни с места, даже лапой не повел. Не здох чай, - подумал Шарик, - понюхал кота, - с одной стороны падалью воняет, а с другой, вроде селедкой прет от него, пусть и не свежей, так кто ему свежую-то даст? Небось в помойке опять ковырялся, да и сожрал снотворное какое-нибудь типа валерьянки, бабки-то мало ли что могли выкинуть.
Решил Шарик на всякий случай прикусить кота, чтобы значит удостоверится, что тот жив, ну и схватил его зубами за заднюю лапу повыше сапог, да вот только переборщил, слишком высоко взял, а кот наш был можно сказать племенной, много котят по соседним дворам его папой звали. Схватил его Шарик за лапу, а получилось что еще кое что защемил. Как тут кот заорал.… От такого напора воздуха, из кошачих легких, мышь вылетела словно пробка, да прямо в стенку конуры острием гвоздя и воткнулась, и при этом изрядно продвинулась, шляпка теперь уже сантиметрах в четырех оказалась от основания хвоста, а чё толку? Попыталась бедняга конуру грызть, чтоб значит слезь таким образом с гвоздя, грызет-грызет, а сама думает: - это ж получается «парадокс мышиного гвоздя». Не важно, сколь глубоко забит в дерево гвоздь, с мышью на ней, как дерево не грызи, а с гвоздя не слезешь!
За этими размышлениями и была мышь застукана Шариком. Он аж про Кота в сапогах забыл, чем тот с успехом и воспользовался, блеванул для начала прямо у будки, и слинял домой. Смотрит Шарик, диву дается, таких гвоздатых мышей – в жизни он не видел, и дворовые собаки про такое не рассказывали. Слышал только как-то краем разорванного теперь уха, про то, как один мужик себе причинное место к брусчатке гвоздями приколотил, так то мужик Москвич, а тут мышь! Подивился Шарик, покумекал и решил, что такое украшение на будке ему нужно, как собаке пятая лапа, еще чего подумают, что он тут в «дартс» мышами играет. Взял он передними зубами за шляпку гвоздя, да и потянул, благо гвоздь чуть-чуть в конуру вошел. А мышь к тому времени уже успела доску подгрызть, и когда шарик за шляпку тянул, она зубами за досочку держалась, так Шарик из нее гвоздь и выдернул. Упала мышь вниз, и лежит. А лежать у собачей конуры – удовольствие не из лучших. Тут и блевотина кошачья, и шерсть линялая Шариковская, он об угол трется каждый день, чтоб его блохи съели, поэтому шерсти вокруг, как на валенковой фабрике, ну а где шерсть, там понятно и блохи, стало что-то в боку у Мышки-Норушки свербить, не иначе, как одна блоха уже к ней в мех забралась, да черт с ней, на ужин пойдет, лишь бы в уши не залезла. Ну а последней каплей стало то, что, что уж тут греха таить, антисанитария у Шарика еще та, экскрементов в округе, что на свинарнике, дышать нечем. Поднялась Мышка-Норушка на подгибающиеся лапки, взяла в зубы голову селедошную, что кот выблевал, да и поплелась потихоньку ближе к дому, хватило ей за день впечатлений, что она уже и бояться перестала. Проводил ее Шарик взглядом, а трогать не стал, вдруг мышь еще что-нибудь отгвоздит? Таких особей лучше стороной держаться, а то еще какую заразу подхватишь.
Вот теперь-то и наступил конец этой незамысловатой истории. А мораль тут простая, не бери в рот острые предметы, не бери в рот предметы, которые могут скрывать острые предметы, особенно если зрение слабое, и не бросайся на всякую дрянь, особенно на распродажах и акциях, может она тебе потом еще поперек горла встанет.