XXIX. СЕМЕЙНЫЙ БИЗНЕС
В феврале тысяча девятьсот девяносто четвёртого года Государственная Дума объявила амнистию участникам августовского путча 1991 и октябрьских событий 1993 годов. Но это было в Москве и мало кого интересовало из подводников, судьбой-злодейкой брошенных на обочину жизни. В это же время плрк Б-177 вывели из состава сил постоянной готовности в резерв.
Вывели, как выбросили за ненадобностью что-то лишнее. И никого из московских «флотоводцев» не интересовало то, что оставшиеся «в живых» три подводные лодки 651 проекта отремонтированы и модернизированы совсем недавно. Что на это потрачены сотни миллионов народных рублей, что ракеты этих лодок дальностью стрельбы перекрывают всё Балтийское море, а уложенные в нужных местах на дно морское субмарины, как платформы, незамеченными могут лежать там хоть месяц. Потом по приказу всплыть в нужное время, и через шесть минут минимум шесть ракет с ЯБП, вылетят в любое окошко НАТО-вского дяди, чтобы спросить: «Молился ли ты на ночь, вояка?». А лодки после этого тихонечко погрузятся, чтобы снова лечь на грунт, и будут «отдыхать» дальше, ожидая следующего приказа свыше. При этом никакие системы ПЛО не способны будут их засечь.
«Но это фантастика!» ; скажут одни чиновники, носящие морские нашивки на рукавах тужурок, только потому, что видели море на картинах Ивана Айвазовского. Других «думающих» голов от обороны, не видевших моря даже на картинах известных художников-маринистов, вопрос применения крылатых ракет в современной войне на море, скорее всего, вовсе не заинтересует.
Именно под руководством этих чудо-выводителей доблестные русские войска уходили из Германии, Польши и Прибалтики. Уходили чаще в никуда, чем по предназначению. Зачастую воинские части доезжали до первой остановки или первого гарнизона на территории России и, сбросив на землю вывезенное и сохранённое имущество страны своей, тут же - «на месте», и расформировывались.
В новых условиях «шоковой терапии», также шоково рождались и новые идеи, чаще всего бытовые, конечно. Успешно продав свой «бумер» седьмой серии, Дербенёвы пришли к выводу, что автобизнес на подержанных машинах может поддерживать их жизненный уровень и способствовать более мягкой адаптации к новым экономическим условиям, когда валютные выплаты прекратятся.
Татьяна Дербенёва, обладавшая так же как и Александр, заграничным паспортом, решилась рискнуть на оформление разовой визу в Германию для покупки автомобиля. С этого решения начались её регулярные поезди «по делам семьи», благо к тому времени ещё не родился запрет на выезд членов семей военнослужащих за границу.
В ходе поездок «за бугор» случались не только приятные приобретения, но и разного рода инциденты. Так, при подъезде к одной из придорожных стоянок в Польше, когда Татьяна во время перегона очередной машины отстала от основной группы и остановилась, чтобы разобраться в указателях и дорожных знаках, её машину, почти новую БМВ пятой серии, заблокировали рэкетиры.
Увидев гранату и пистолет, в руках одного из них, Татьяна выжала педаль газа «до упора» и ушла от преследования. Пришла в себя Дербенёва только когда на спидометре замерла стрелка, показывающая скорость двести сорок километров в час, да и деревья за окнами стали мелькать непривычно быстро...
В другой раз, за превышение скорости её арестовали польские блюстители порядка и, ввиду того что наличными польских злотых у неё не оказалось, Дербенёву посадили за решётку до оплаты штрафа. Спас Татьяну от «тюрьмы» такой же бедолага-перегонщик, доставленный в участок для оплаты своего нарушения. Но не всё и не всегда заканчивалось так красиво как с Дербенёвой.
Всё чаще стали появляться сведения о фактических потерях среди людей, действительно пытавшихся выжить в новых реалиях, предложенных «молодыми реформаторами» страны победившей демократии. Большинство этих людей воровать не умели да и учиться не желали, а честный труд доходов приносил всё меньше. На Россию надвигался страшный период «реформ».
После того как в Подмосковье по весне, когда сошёл снег, нашли труп жены одного из командиров подводных лодок, тоже занимавшейся перегоном машин и пропавшей ещё осенью, Дербенёвы впервые задумались о прекращении своего слишком рискового бизнеса.
— Ты знаешь, Саша, мне страшно. — дрогнувшим голосом рассказывала Татьяна о своих страхах Дербенёву. — Я никогда ранее не задумывалась о своей жизни, тем более не искала её смысл, но теперь наша жизнь мне кажется ничтожной, во всяком случае мгновенной и мало чего стоящей.
Дербенёв, также как и большинство вчерашних советских граждан, переживших период от «застоя» до «развала», прекрасно понимал супругу, но пока молчал. В отличие от Татьяны, Александр не раз встречался с костлявой спутницей в никуда и, зная истинную цену жизни, не был столь категоричен в своих выводах.
— Боюсь, что ты не права, на счёт ничтожности. Всё зависит от того чем наполнен смысл жизни, но с перегонами нам точно пора «завязывать». Ты у детей одна, и никто не в состоянии им заменить мать!
Радовало Александра в этой короткой беседе только одно. В новых жизненных условиях семейные отношения стали более тесными и открытыми, так, во всяком случае, думал Дербенёв. Недавние любовные страсти отошли на задний план, геополитический разлом уже произошёл, а остальное Дербенёвым предстояло построить заново, но удастся ли им это, сейчас не знал никто.