Я так и не узнала, как зовут эту женщину.
– Те парни так смотрят на Вас! – шепнула она мне, горячо прильнув к моему уху. Она только что подсела ко мне, в зале ожидания у билетных касс. – Хотите, заклеим их? В ресторан пойдём вместе – говорит она мне, а я смотрю на неё и стараюсь вспомнить: где я её видела, эту хорошенькую ухоженную, похожую на мальчика-подростка брюнетку?
Двое парней напротив… Они и вправду нагло уставились на меня, кажется, рассматривают мои ноги. И возбуждённо толкуют о чем-то на своём языке.
Но меня больше интересует моя соседка: мы с ней уже где-то встречались.
И вдруг я вспомнила ту страшную, душераздирающую историю: я тогда лежала в хирургическом отделении городской больницы. А рядом со мной, на соседней койке – бледная, худосочная мать четверых детей, женщина по имени Лида.
Лида ждала операции, а врачи всё медлили из-за тяжелой анемии и запредельно низкого давления больной: говорили, она не вынесет серьёзного хирургического вмешательства.
Кроме мужа с детьми, Лиду никто не навещал. Да и те пришли раза два, облепили её как мухи: самого маленького она к груди приложила, остальные, мал, мала, меньше, отодвинув капельницы, расселись на серых простынях по краям кровати и всё что-то жевали, жевали и жалобно хныкали:
– Мамочка, а когда тебя домой отпустят?
Муж пришел с небольшим кульком-передачей для Лиды, а домой для них всей палатой собрали по тумбочкам, каждый дал что мог: кто пару яблок, кто печенье, кто варенье. Чьё сердце не дрогнет, глядя на детское горе и нищету?
И вот, наконец, настал долгожданный день: после обхода, посовещавшись, проверив результаты анализов, медики повезли Лиду на операцию.
И каково же было всеобщее удивление, когда минут через двадцать, дверь распахнулась настежь: Лиду вернули назад, в палату.
Она была под наркозом, успела надышаться и ничего не соображала.
А в больничном коридоре тем временем шум, гам, суета. Привезли новых больных, их историю нам рассказали позже: муж из ревности пытался зарезать свою жену, потом сам себе перерезал вены. Они истекали кровью, чтобы спасти их жизни требовалась срочная операция.
Господи, что творилось с бедной Лидой, когда она пришла в себя и узнала, что её сняли с операционного стола, и испытания ей и её семье только предстоят! Её еле откачали.
Новенькую, – ту самую, которую муж пытался убить, положили у окна, на свободную койку в нашей палате. Раны были тяжелые, в области сердца, мы жалели её, шепотом рассуждая о безумных мужиках-ревнивцах и шарахались в сторону, когда он выходил из мужской палаты в коридор.
Она, без сомнения она сидела теперь рядом со мной: когда она наклонилась ко мне, декольте её легкой кофточки приоткрылось, обнажая багровые края безобразных шрамов в области сердца.
– Вы этих двух парней знаете? – осторожно спросила я.
– Нет, но видно, что ребята приличные, при деньгах.
– А меня вы помните? – не в силах остановиться продолжила я.
– Нет, просто хотела предложить Вам составить мне на вечер компанию.
– Мы с Вами в позапрошлом году лежали в одной палате, в хирургии.
– А… У Витька моего тогда просто крышу снесло. Он в общем тихий, добрый мой муж.
– Ваш муж?
– Ну да. Мы с ним помирились еще в больнице.
– Слушайте, зачем Вы это делаете? Разве Ваш муж Вас чем-то не устраивает?
– Всё меня устраивает. Только не читайте мне морали, я люблю красиво жить!
Не прощаясь, я резко встала и быстро пошла к билетной кассе, прочь от этой женщины.