Иван работал с теми, от кого все отказались. Хорошо, что эту фразу не слышали родственники пациентов, которые платили немалые деньги за содержание своих престарелых и больных родственников в частном хосписе. Они бы сильно возмутились.
Так просто убедить себя в том, что очень занят, или в том, что специально обученные люди за приличную плату смогут заменить умирающей матери дочь или сына, лучше смажут пролежни на изможденном теле, станут свидетелями последнего вдоха, перехода в мир иной.
Ежедневный вид чужих страданий, облегчаемый лекарствами и тщательным уходом, притуплял чувство сострадания медицинского персонала. Иван не был исключением. Он перевелся сюда из онкологического отделения второй городской больницы три года назад и понял, что сменил «шило на мыло». Более высокая зарплата не могла компенсировать депрессивного состояния от вида безнадежных пациентов.
Утро начиналось с привычного обхода. Осмотр больных, их жалобы на самочувствие, назначения, иногда – разговор о жизни. Вот и сейчас Нонна Семеновна, восьмидесятилетняя бабуля, не преминула задержать доктора, ухватив за рукав белого халата костлявыми старческими пальцами:
- Скажи, когда сынок привезет мне траву, которую я наказывала раздобыть еще в больнице?
- Я думаю, скоро. Наверно, не смог пока достать.
- Так ничего доставать не надо. Не продается такая трава. Надо поехать в Кузьминки, мою родную деревню. Там на опушке леса растет трава с фиолетовым столбиками-цветочками... Сейчас какой месяц?
- Июнь.
- Вот как раз в это время и собирают траву (забыла, как называется), и лечат людей. Все выздоравливают: и у кого онкология, и вены плохие, и сердце, и прочее.
- Выходит, от всех болезней эта ваша трава? - улыбнулся доктор.
- А ты не смейся, ты поверь. Многих можно вылечить. И я встану, к сыночку со снохой поеду. Тяжело мне тут без родных. Одна я.
- Ну, что вы, Нонна Семеновна. У вас и соседка по палате есть, и девочки-медсестры поблизости, и санитарки, и я каждый день бываю.
- Это правда, и все же одна. Сынок-то, как привез сюда, ни разу не был. Сколько месяцев прошло – не помню. И телефон не берет, или я набираю не так, а сноха накричала, не велела беспокоить.
На глазах у бабули выступили непрошенные слезы.
- Вы знаете, в пятницу к нам ребятишки приедут с концертом, - поспешил Иван отвлечь Нонну Семеновну от грустных мыслей.
- Это хорошо. Вы спросите у сына про траву-то. Я уж путаться в телефоне стала. Совсем памяти нет.
- Хорошо, я попробую, – пообещал доктор.
Он заранее знал, что тревожить мужчину бесполезно. Сынок Нонны Семеновны за семь месяцев звонил всего три раза, спрашивал, не умерла ли мать, говорил что-то о дороговизне содержания в хосписе. В последний раз даже обронил фразу:
- Надо же, все жива. Мы так долго не рассчитывали…
- Возьмите домой. Ей только уход по большому счету нужен, - сказал тогда Иван.
- Что вы! У меня работа, а жена, знаете ли... брезгует.
«А оформить доверенность и продать дом никто не брезгует», - вспомнил доктор не совсем связные воспоминания Нонны Семеновны.
Через несколько дней Иван, проходя через парк, увидел незнакомые фиолетовые цветы и сорвал несколько штук: «Может, обрадую бабулю».
- Сынок передал? – оживилась Нонна Семеновна при виде Ивана. - Раз не зашел, значит, прислал с кем-нибудь. Занят на работе, но о просьбе помнит. А как же иначе, сын ведь.
Во время осмотра врача она все смотрела на цветочки, представляя скорое выздоровление, потом не удержалась и достала очки.
- Ох, не те цветочки, - воскликнула пожилая женщина, - что же он в такую даль, в деревню, ездил, а травку-то нужную и не нашел?!
«Плохая была идея. Вот тебе и ложь во благо», - огорчился Иван.
Нонна Семеновна стала еще раз подробно объяснять, как выглядит трава, где ее искать и как заваривать. Иван слушал, вздыхал и тяготился бесполезным разговором.
Через два месяца бабуля перестала узнавать персонал хосписа, каждый раз во время обхода называла доктора сынком и просила привезти траву с фиолетовыми столбиками-цветочками.
За несколько дней до смерти Нонна Семеновна впала в забытье. Сын приехал, чтобы забрать и предать земле тело. Домой не повез. Дорого. Схоронили на местном кладбище.
***
Жизнь продолжалась. Таких, как Нонна Семеновна, было в хосписе не один и не два, а двадцать пять человек. Чужая боль - не своя. Хуже, когда несчастье и болезнь рядом. Просмотрел Иван в повседневных заботах и дежурствах, как странно похудела и осунулась родная мать. Да и как увидишь, если живет она в другом городе, на самочувствие жалуется мимоходом, и не старая совсем. Пятьдесят пять лет – не восемьдесят или девяносто.
Поехал Иван к ней на юбилей и не на шутку встревожился.
- Что, сынок, сильно изменилась? – улыбнулась мать.
- Да, что-то ты совсем похудела. Специально или как?
Мама любила заниматься диетами и всю жизнь боролась с лишним весом. Сейчас этого «веса» не осталось совсем.
- Мама, тебе надо обследоваться. У меня есть знакомые, да и в хосписе оборудование хорошее.
- Не сейчас, сынок. Позже. Мне и так отгулы к юбилею дали. А что сил нет, так это весна. Вот солнышко пригреет, и все пройдет.
- Смотри, не затягивай, - уезжая, сказал сын, - жду тебя на следующей неделе.
Мама после юбилея слегла с температурой, поэтому не приехала ни через неделю, ни через две, а Ивану вдруг стал сниться странный сон.
В этом непонятном сне он раз за разом пробирался сквозь заросли деревьев, бродил в густом тумане и просыпался от знакомого, несколько дрожащего, старческого голоса Нонны Семеновны, требующей найти фиолетовые цветочки.
Однажды во сне мужчина увидел деревню, в которой никогда не был, и умершую бабулю, которая снова повела его в сторону леса. Когда Иван нашел поляну и наклонился, чтобы лучше разглядеть фиолетовые цветы, зазвенел будильник.
Иван по телефону инструктировал мать, что надо сделать, какие анализы сдать в условиях небольшого городка. Мать слабела, худела, но диагноза никто не мог поставить: возрастные изменения, хронический гастрит, небольшие отклонения в работе сердца – и все.
Иван настоял, чтобы она приехала. Встретил на вокзале, на следующий день повез по врачам. Каждый разглядывал результаты анализов, УЗИ, МРТ и строил собственные предположения. Назначения были иногда взаимоисключающими. Положили мать в стационар. Капельницы, уколы. Никакого толка. Доктор был в отчаянии.
Однажды он в очередной раз сидел у кровати матери и расспрашивал о самочувствии, как она вдруг сказала:
- Сынок, мне сегодня приснился необычный сон. Я так ярко все видела и запомнила.
Иван сразу напрягся. Ему вспомнилась Нонна Семеновна с ее цветочками.
- Мне приснилась, - продолжила мама, - деревня, где жила твоя прабабушка Настя. Она давно умерла. Ты ее не помнишь. Баба Настя известная в районе травница была. Людей лечила. Так вот приснилась мне и говорит, что ты должен траву на опушке леса нарвать…
- С фиолетовыми цветочками? - не удержался Иван.
- Да, - удивилась мать, - как ты догадался?
- Не верю я в траволечение, - ушел от ответа Иван, - Как деревня-то называется?
- Кузьминки.
Посмотрев еще раз на бледное лицо матери, Иван понял, что надо ехать. Даже если травы вовсе не существует, он не простит себе бездействия.
***
Прошло десять лет. На краю деревни Кузьминки вырос большой бревенчатый дом. В летней кухне, под навесом, сушатся ароматные травы, во дворе играют ребятишки. Чуть полноватая женщина лет за шестьдесят собирает клубнику, а молодая, светловолосая, поглядывая на детей, расставляет на стол тарелки.
- Ребятишки! Мойте руки, садитесь обедать, вон папа идет.
Входит бородатый, солидный мужчина, которого пациенты сельской больницы именуют не иначе как Иваном Ильичом, подхватывает сына и дочь на руки, помогает умыться и ведет за стол.
Иногда во время обеда Иван думает, глядя на жену: «Что было бы, если бы я не поехал тогда в деревню и не встретил отзывчивую и симпатичную светловолосую девушку, которая помогла мне найти траву с фиолетовыми столбиками-цветочками?»