Дверь лифта с шумом закрылась за моей спиной. В тишине подъезда я рылась в безднах дамской сумочки, пытаясь нащупать ключ от квартиры. Странные звуки со стороны лестницы привлекли моё внимание. Рыдания? Я ещё прислушалась и выглянула на лестницу.
Вспорхнула и пронеслась мимо меня большая девочка - подросток с шестого этажа. Стихли её торопливые шаги внизу, хлопнула дверь.
Я поднялась на площадку технического этажа. Одна из окрашенных зеленой масляной краской стен была полностью исписана черным маркером. И каждое слово, поверх, густо заштриховано.
Состояние пробежавшей мимо меня девочки, эмоциональная чернота, пронёсшаяся за ней дымным плащом, вынуждали меня всмотреться в записи на стене.
Мы живем на последнем этаже в единственной обитаемой квартире. Я привыкла реагировать на звуки лифта и шум перед дверями квартиры. Ведь это почти всегда - к нам. В последние недели, довольно часто, по вечерам, лифт привозил не моих пассажиров. Кто-то шмыгал туда и сюда. Несколько раз успела увидеть в глазок - подростки - на технический этаж. Не шумели, не дымили и я их не беспокоила.
Наш технический этаж стал местом свиданий девочки из хорошей семьи, проживающей в нашем подъезде, с её мальчиком. Видимо, постепенно, все свелось к посланиям на стене.
Через нервное покрытие маркера проглядывали ровные округлые слова-строчки девочки и угловатые ответы мальчика. Можно было разобрать отдельные слова и даже фразы.
............
Я не вернусь никогда!
Что лучше бритва или прыжок с крыши
..............эгоистично....
....посредством суицида....
....лучше было....
....................
..............
..................трагедий
Маленькая трагедия, начинающего свой путь человечка, для которого, все, что с ним происходит ещё огромно и значительно. Мне стало больно и страшно от прочитанных обрывков.
Я думала и думала о девочке. Я часто её видела, когда тренировалась в бассейне. Черный сплошной купальник на ещё по-детски округлом тельце, хорошенькая, аккуратная, неяркая мордашка. Такой я её помнила. Когда вырос чужой ребёнок?
Её старшая сестра уже упорхнула белым прекрасным лебедем из нашего дома в свою жизнь. Папа - возрастной, основательный мужчина. Мама - неженственная, хмурая, угловатая. Очень закрытые, неулыбчивые, неприветливые.
Мне было неспокойно за девочку, мысли-ощущения её черного облака не отпускали.
Позвонить в их дверь и поговорить с родителями - пусть присмотрятся к ребёнку? Показать им исписанную стену? Но холодность семьи девочки меня останавливала и принуждала не соваться в чужие дела. Наверное, так правильнее.
Девочку я встречала почти каждый день. Она была спокойна, ровна и вдавлена в землю всем своим весом и неподвижным взглядом. Спустя две недели она поднималась со мной в лифте, глядела в пол. Я имела возможность смотреть на неё. Впалые щеки, короткая стрижка на красивых вьющихся волосах, камуфляжная куртка, вислые штаны, тяжёлые ботинки. Девочка-мальчик.
Я вижу её часто. Если она не одна, то только с девочками, хорошенькими милыми девочковыми девочками.