Мы работали на юге Туркмении, в одном из хозяйств «прыскали» хлопок. Иначе говоря, делали дефляцию, то есть подсушивали лист хлопка, что бы его мог в последствии обрабатывать хлопковый комбайн. Между экипажами Ан-2 всегда проходили негласные соревнования типа: кто первым начнет полеты, кто больше всего сделает за день взлетов и посадок, и так далее.
Наставление по производству полетов разрешал начинать полеты за пол часа до восхода солнца. Ещё на улице было темно, а экипажи уже суетились около самолетов. Загружали самолет для первого влета еще в темноте, выруливали на исполнительный старт и дожидались начала сумерек с работающим двигателем. Конечно, можно было схитрить, и, не взлетая, доложить на КПП о начале рабочего дня, чтобы прослыть «победителем». Все равно никто тебя не увидит в полете ты или на земле. Однако в северных районах Марыйской области, что в Туркмении, связаться с земли по УКВ было практически невозможно. КВ никто из лётчиков не любил, поэтому включали эту радиостанцию в исключительных случаях. Не любили КВ из-за того, что связь была переполнена множеством помех. Во–вторых, на частотах КВ диспетчера, как правило, нас не слышали, или не хотели слышать. Для того, чтобы выйти на связь с диспетчером АХР по УКВ, надо было взлететь и набрать высоту. Только после этого появлялась связь.
Каждый из нас пытался выйти на связь первым. Если ты первый, то чувство гордости за свою персону переполняет: «Знай наших!». Эти соревнования иногда приводили к курьезам. Один такой курьезный случай произошел дома, хотя такое могло произойти и в Средней Азии.
В одном из экипажей инициатором таких соревнований был, как не странно, не лётный экипаж, а техник, который по возрасту был самым старшим. В лётном экипаже средний возраст составлял примерно 24 года, а Андрею Афонасьевичу (так звали технаря) было около пятидесяти. Экипаж, в котором работал Афонасич, не сильно рвался в передовики (были и такие среди нас!) Пилоты этого экипажа всегда желали поспать подольше и закончить работу пораньше. Андрей Афонасьевич, ранее работавший во всех экипажах нашей эскадрильи, довольно ревностно относился к тому, что этот экипаж не проявляет особой активности. Он изо всех сил старался не давать им спать допоздна, что иногда заканчивалось разговорами на высоких тонах. Со временем Афонасич своими нравоучениями изрядно надоел. Решение у пилотов возникло неожиданно. Инициативу подал второй пилот:
- Ген, - обратился он к командиру, когда они остались наедине.- Мы на полеты просыпаемся, каждое утро как? – и сам же ответил- с помощью будильника. Так?
-Так! – ответил молодой командир экипажа, не понимая, к чему клонит вторак (Прим. Автора: «Вторак- второй пилот.)
-Достаточно твоего согласия, что бы я немного крутанул стрелки будильника перед сном. Улавливаешь?! Уж очень хочется проучить Афонасича.
Генка быстро сообразил, в чем заключается идея второго пилота.
-А, что, это идея!- Воскликнул Генка -Давай!
В этот день, как никогда ранее, лётчики завалились в кровати сразу после ужина. Андрей Афонасьевич был, бесспорно, удивлен такому дружному решению, но какого– либо подвоха не заметил. Обычно отход ко сну у этого экипажа происходил после 12 часов ночи и то после постоянных напоминаний о том, что завтра надо будет рано вставать.
«Наверное, стали умнеть пацаны» – подумал Андрей Афонасьевич и тоже лег спать. Через некоторое время он погрузился в сон.
Вторак убедился, что Афонасич заснул, встал с кровати и подошел к шкафу, на котором отстукивал будильник «Тик-так, Тик–Так…». Он быстро взял его в руки, повернул к окну, в которое падал свет с уличного фонаря. На будильнике стрелки показывали время 22 часа 14 минут. Не раздумывая, он перекрутил стрелки на три часа вперед, и на часах появилось новое время 01 час 14 минут. Вторак поставил будильник на место и нащупал ручные часы Афонасича, стрелки которых светились в ночное время. С ними он проделал то же, что и с будильником, затем лег в кровать, накрылся одеялом и заснул. Командир, посмеиваясь, визуально контролировал действия второго пилота, затем так же быстро предался сну.
Зазвенел будильник. Обычно вставали в половине пятого утра. На улице в это время года было еще темно. Светало только около семи утра.
-Пацаны, подъем! - проскрипел Афонасич.
Сашка и Генка перевернулись на другой бок и продолжили свой сон. Афонасич к этому давно привык. Он, умылся, побрился, подошел к столу, на котором стоял кувшин с холодным молоком, налил молока в стакан, отломил от большого белого каравая солидный ломоть хлеба, и не спеша, стал его жевать, запивая молоком.
-Пацаны! – обратился он к спящим пилотам - Вы вчера меня приятно порадовали, когда рано легли спать. Я уж грешным делом подумал, не заболели ли? Ранний отход ко сну вам должен был придать бодрости. Однако я этого не замечаю. Хотя я к вашим утренним сонным выходкам привык.
Сто раз повторять не буду. Я пошел на аэродром готовить самолет, а вам еще 10 минут на то, чтобы встали, оделись и пришли на работу. Он поставил стрелку будильника на новое время подъема для летчиков, не подозревая, что во времени проведены серьезные реконструкции.
От дома, в котором проживал экипаж, до аэродрома было мнут 10-15 ходьбы легким шагом, поэтому экипаж машину не заказывал. Машина приезжала на аэродром к восьми утра и сразу привозила завтрак для экипажа. Афонасич шел, спотыкаясь о неровности. Обычно он догонял по пути к аэродрому работников загрузочной бригады, но сегодня попутчиков не оказалось. «Спят наверное! Работнички!!!» Подумал Афонасич. Проходя мимо скотоводческой фермы, он не увидел, снующих обычно доярок, которые его каждое утро приглашали «поваляться ранком на сеновале».
-Афонасич, ну не броди просто так мимо нас! На улице темно! Иди, полежим в сене до рассвета! - Кричали они ему вслед, и раздавался дружный девичий хохот.
«Удивительно, где бабы со скотного двора?» - подумал Афонасич
На аэродроме Афонасич так же никого не увидел. «Они все, что вымерли?» Начал он сердиться. Из сторожки показалось заспанное лицо сторожа деда Иржака, который был главным стражем на аэродроме в ночное время.
- Стой, кто идет! –заорал Иржак.
-Свои –ответил ему Афонасич и направился к самолету.
-Афонасич, ты чо это….? - Спросил сторож сонным голосом.
-Что «Чо это?» - пердразнил его Афонасич
-Ну…. в такую рань?
-Иржак, ты, что всю ночь пробухал? Я всегда в это время прихожу
-Ну да, Ну да….. закудахтал Иржак – Ты насовсем пришел, Афонасич, али как?
Андрей Афонасьевич аж приподнялся на носки и взвизгнул:
-Ты что, Иржак, опять нажрался? Вали домой, пока я не разозлился окончательно.
Сторож был большим любителем пропустить стопочку, другую во время дежурства. Поэтому у Афонасича возникло подозрение, что Иржак с утра уже пригубил «зеленого змия».
-Ну да, Ну да…. продолжал кудахтать Иржак, то ли подтверждая, сказанное Афонасичем, то ли не понимая, что происходит.
Он забежал в сторожку, быстро натянул на себя замызганную куртку и пулей вылетел на порог, направившись в сторону деревни.
«Где народ?» кружилось в голове у Афонасича. Он посмотрел на часы. Половина седьмого. «Где народ? Они сдурели, что ли? Надо готовить загрузку в самолет, а их никого нет!!! Он разшвартовал, самолет, снял чехлы, заглушки. Посмотрел в сторону деревни, ничего не понимая. Затем забрался в пилотскую кабину и запустил двигатель. Самолет был подготовлен к полету. Афонасич выключил двигатель. Вышел из самолета и закурил.
«Ничего не понимаю, где люди? Почему нет пацанов? Спят еще что ли?"
Он еще раз посмотрел на часы. Семь утра. Скоро будет светать. Глянув на восток, он не увидел привычной серой полоски в этой стороне, которая подсказывала о приближающемся рассвете. «Наверно небо затянуло» подумал Афонасич, и пошел в сторону сторожки. «Чего доброго, дождь пойдет, сорвет весь рабочий день». Он посмотрел на небо. На небе дружно мерцали звезды.
-Во черт!... –Выругался Афонасич.- Ничего не пойму. Должно светать. Не светает, нет людей, хотя в это время всегда все на месте. Нет пацанов. Неужели спят?
(Заметим, что в то время, когда происходили эти события, сотовых телефонов не было еще даже в проекте, поэтому Афонасич позвонить пилотом не мог).
Он пошел по направлению к дому, где проживал экипаж. Около скотного двора по–прежнему никого не было. В доме, где проживал экипаж, так же горел свет, который Афонасич оставил включенным
«Работнички!... До сих пор спят. Ну, я им сейчас….!!!.»
-Афонасич!–он услышал голос хозяйки дома-Ты откуда? Невесту, небось, нашел в нашей деревне? И кто она? Судя по направлению твоего движения, кто-то из незамужних доярок? Угадала?
Афонасич досадно махнул рукой:
-Слушай, Маруся –обратился он к женщине и вместо ответа спросил. – У тебя часы есть?
-Да, - она подняла левую руку, на которой были видны маленькие женские часики.
-Посмотри, сколько времени?
-У тебя же на руке свои часы. Или ты им не доверяешь?
- Так то оно так… Только у меня создалось такое впечатление, что я потерял временную ориентацию.
Когда Маруся сообщила ему время, Афонасич понял, что с ним сыграли злую шутку. На всякий случай он переспросил Марию:
- Пять часов тридцать две минуты – повторила Мария – Что с тобой Афонасич? Али бессонница мучает?
-Да пошла ты!!... –выругался Афонасичь и стремительно забежал в дом. Она посмотрела ему вслед с недоумением и пожала плечами «Чокнулся наверно!».
Из дома донесся шум:
-Пацаны!!! – орал Афонасич,- Вы что идиоты?!!......
Мария с удивлением наблюдала, как из дверей дома один за другим, в нижнем белье выскочили Генка со вторым пилотом. Надрываясь от смеха, они о чем-то пошептались и возвратились домой. Еще долгое время из дома доносилась брань обиженного Афонасича.
Над Афонасичем еще долго потешались. Затем эту историю стали забывать, потому что новые истории были не менее увлекательны, и было над, чем посмеяться.
Ставрополь, 2010