Глава 13: «О странствиях и песнях».
Казалось, я едва прикрыла глаза и вот уже кто-то похлопывает меня по щеке приводя в чувство. В глаза светил искусственный свет. Прищурившись, смогла разглядеть над собой, вместо звездного неба неровную каменную кладку, неопределенного возраста и такие же стены, слегка скруглённые к потолку. А надомной склонялся Амин, и та самая блондиночка.
— Ты как? Пришла в себя?
— Да, – прохрипела я, и схватилась за саднящее горло. Эх, не берегу я свой рабочий инструмент, снова сорвала связки. – Мы где?
— В безопасности. Сейчас мы в тайных ходах воровской гильдии. Они нам не враги, но чем быстрее покинем черту города, тем лучше.
— Я не понимаю, – прошептала я, так как говорить не могла. Блондиночка протянула мне стакан воды, и я благодарно кивнула.
— Мы все выбрались. Только Густава слегка зацепили, но Лидия его подлатала, – продолжал парень и мне в очередной раз пришлось подавить вспышку раздражения. Я–то подобными достижениями не могла похвастаться.
— Спасибо, – прошептал он наконец с улыбкой глядя куда–то. Проследив за его взглядом заметила Торвальда двигающегося к нам.
— За что? – удивилась я.
— Ты нам жизнь спасла. Если бы не твой амулет, – Грэй присел рядом и поправил прядь волос, упавшую мне на глаза, – не знаю, чем бы все закончилось.
— Я не была уверена, что он сработает.
— Мы поняли. – Грэй склонился и нежно поцеловал меня в губы. Конечно мне было приятно, но афишировать наши отношения мне не хотелось, по крайней мере не сейчас. Я не успела отстраниться, мужчина сам отодвинулся и обнимая за плечи помог сесть, после чего зарылся лицом в волосы.
— Я боялся, что потеряю тебя. Я больше не могу терять, понимаешь?! Уничтожу любого, кто посмеет угрожать тебе.
Он не лгал, таким голосом не могут лгать. И вот это меня пугало. Обняв его за талию, я прижалась щекой к груди, почувствовала, как лихорадочно бьется его сердце и улыбнувшись расслабилась.
— Все будет хорошо. В следующий раз я буду готова.
— Хотел бы пообещать тебе, что не допущу следующего раза, но не могу.
— Мы вам не мешаем? – голос Севалина заставил меня вздрогнуть. Я хотела отстраниться, но кто бы меня отпустили.
— Нисколько, – прозвучал холодный ответ, и уже обращаясь ко всем, Грэй добавил, – нам позволено здесь оставаться до утра, так что не будем терять время. Уходим из города, если хотите следуйте за нами. Мои люди, пока будут морочить магов и храмовников петляя по городу.
— Хорошо, – прошептала я.
— Согласен, – присоединился Амин.
— Куда направимся? –поинтересовался Густав.
— Пока на побережье, а дальше, видно будет. – Ответил ему Торвальд, знаком дав мне понять, что не время спорить и возражать.
— Нам нельзя оставаться в Ферелдене, – прошептала я и удостоилась поцелуя в лоб и мягкой улыбки.
— Я рад, что ты это понимаешь.
Несколько часов мы бродили по катакомбам. Как оказалось, этой дорогой в город проникали контрабандисты и прочие не совсем законопослушные граждане, но за все время пути, нам не встретилось ни одной живой души. Правда, чем дольше мы шли, тем темнее становилось. В какой–то момент Грэю и ещё нескольким мужчинам пришлось зажечь факелы, чтобы освещать путь для всей колонны. Помимо нашей шестерки, с нами была ещё дюжина солдат, неуловимо отделившая меня, Амина и Торвальда от троицы неожиданных спутников.
Грей ни на минуту не выпускал мою ладонь и когда я стала непростительно часто спотыкаться, просто взял меня на руки. Битый месяц назад я подобную теплую симпатию испытывала к Севалину, оттого мне было немного не по себе. Разобраться в собственных душевных мытарствах оказалось выше моих сил, а потому я пустила все на самотёк, всячески избегая неприятного чувства вины и ощущения смущения.
— У вас с Севалин было что–то? – неожиданно задал мне вопрос Торвальд, и я вздрогнула. Конечно, надеяться, что он ничего не заметит было достаточно глупо с моей стороны, но не думала, что это произойдет так быстро.
— С чего ты взял?
— Если бы можно было бы убить взглядом, я был бы уже трупом, – хмыкнул он, прижимая меня по крепче. – Так все–таки?
— Он мне нравился, но потом все стало слишком сложно. Все изменилось, и... – я замолчала, пытаясь подобрать подходящие слова.
— Не прощаешь лжи и предательства?
— Есть немного, – со смущенной улыбкой я пожала плечами, стараясь не думать, что в этой ситуации скорее предатель я. Мой ответ, заставил Торвальда напрячься и я хмыкнула. — Тайны и секреты я ложью не считаю. Ты молчишь о своих, я храню свои...
— У тебя так много секретов и тайн? – кажется, он на самом деле удивился. А я невольно вспомнила свои сны – голоса, огра, Архидемона, голос, требующий подчиниться и служить ему, и вздрогнула.
– Их лучше тебе не знать, поверь.
— Однажды, ты о них мне расскажешь, – раздался самодовольный смешок, и я продолжила непринуждённую беседу.
— Та песня, про маски, она же была про тебя?
Кажется, кое–кто был рад, что голос ко мне пока не возвратился и я говорила шепотом.
— С чего ты взяла?
–Достопочтимый сэр Грэй, влиятельный и важный вдруг становится наставником в фехтовании и бродит по подземным катакомбам без компаса и карты, – я хмыкнула. – Как–то не вписывается в образ добропорядочного гражданина.
— А песня все–таки оказалась не просто песней, – хмыкнул он.
— Это часть моего проклятья – никогда не знаю попаду ли впросак. Признаюсь, я гадала между Лэйдом и Амином.
— Ясно. Тогда прошу, больше никаких песен обо мне. Разве что наедине, – меня снова чмокнули в висок, – и исключительно на ушко.
— Эгоист.
— На том и держимся.
Из катакомб мы выбирались через сливную яму. Я не избалованная роскошью, но и то не смогла сдержать пары тройки отборных ругательств, кои в своё время подслушала у Курта, а вот блондиночка истерила и постоянно жаловалась. В общем, я была рада, что кому–то хуже, чем мне.
Выбрались мы за городской стеной, во дворике разрушенного трактира, который вот уже как лет двадцать стал пристанищем нищих да бродяг. Неухоженный двор выходил на небольшую рощицу, в свою очередь плавно переходящую в лес. Если когда-то к этому месту и вела дорога, то позабытая путниками она давно поросла кустами да травой. Торвальд указал нам на едва заметную тропку, ведущую в чащу, по которой мы и двинулись в глубь. К слову, после нас она больше не казалась такой незаметной.
— Нам нельзя выходить на главную дорогу, – Амин огляделся и встретившись взглядом с Торвальдом добавил, – тут множество речушек и ручейков, предлагаю двигаться по одному из них, хоть какое–то время.
— Поддерживаю, – к разговору присоединился Севалин, – нас могут искать.
— Нас–то не найдут, – уверенно заявил Амин, – но вот твои друзья позаботились о своих магических поводках?
— Это не так просто, – парень хмыкнул, – но магистр Алонсо обещал поспособствовать тому чтобы филактерий Густава совершенно случайно разбился во время поисков. Филактерий Лидии мы уничтожили, она недавно прошла истязание и филактерий был в Цитадели.
— Понимаю, – к беседе присоединился Густав, – поэтому, как только мы оторвемся немного покружу по лесу. Я догадываюсь где вас искать, но нужно убедиться, что за мной не последуют Храмовники.
Я не вмешивалась в разговор, всецело доверив общение Торвальду, к тому же, после того как мужчина тащил мою ослабевшую тушку по проходам, я с радостью разделила с ним и прочие тяготы.
Чем выше поднималось солнце, тем громче становились стенания одной очаровательной девушки. Но я ее прекрасно понимала, признаюсь, сама едва сдерживала рвотные позывы от окружающего нас амбре. Уж слишком мы перепачкались, выбираясь на белый свет, а под лучами яркого солнца, одежда, намокшая от пота, снова начинала источать жуткие миазмы. В общем, для меня оставалось загадкой почему нас до сих пор не обнаружили по запаху. Моё предложение искупаться в ближайшей более–менее глубокой речушке Торвальд категорически отверг, обещая все решить на привале, который будет после заката. Мы смирились, правда, не сговариваясь увеличили друг между другом дистанции. Идти пришлось целый день. Во время недолгих остановок успевали лишь отпить немного воды, да пожевать чего-нибудь съестного, дабы унять голодные желудки выдающие протяжные рулады.
Окончательный привал все восприняли с огромной радостью.
— Тин, идите с Лидией к реке, Амин на охоту, а мы с Густавом будем хранить ваш покой. Искупайтесь. Поплавайте, – предложил Торвальд. Почётный эскорт в количестве двух человек был установлен долгими спорами и согласованиями. Ни Торвальд, ни Густав не хотел доверять нас другому.
— Тебя смущает мой запах? – ехидно поинтересовалась я, сощурив глаз.
— Ну что ты? – мужчина склонился к моему уху и глубоко вздохнул. – Ты пахнешь розами.
Прозвучало это так интимно, что я смутилась и тут же съехидничала.
— Которые кто-то уронил в сточную канаву.
Мужчина хмыкнул, осторожно приобняв меня за талию, не зная, как я отреагирую на подобную вольность. Отнеслась я спокойно – довольно улыбнулась и не стала отстраняться. Словно не было в этом объятии ничего особенного.
— Продолжишь вредничать – отправишься плавать со мной.
— Ах ты... – стукнув его в плечо, я ужом выскользнула из его объятий и схватив мешок с вещами обернулась к девушке.
— Ну что? Идем?
Девушка пошла молча, лишь изредка бросая на меня неодобрительные взгляды. Отмывались ароматным мылом и плавали в теплой воде мы тоже молча. Молча стирали одежду и в какой–то момент я поняла, что эта тишина меня тяготит. Мне хотелось хотя бы поболтать о погоде, или о природе, но Лидия не делала ни шага на встречу. Да и о чем нам говорить?
— Ты часто вот так странствуешь? – поинтересовалась я и замолчала, поймав укоризненный взгляд.
— Впервые в жизни. Благодаря некоторым.
— Не буду даже спрашивать благодаря кому, – ухмыльнулась я, тут и ежу понятно, что меня сделают крайней.
— Пока ты не появилась...
Я закатила глаза и подхватив с земли мешок с вещами и влажную одежду направилась в сторону лагеря, не слушая беспочвенные обвинения в мой адрес. Интересно, всем людям свойственно вот так судить о человеке и винить его во всех грехах? Видимо, да. Сама я тоже частенько подобным грешила. Да и Лидия эта меня откровенно бесила, только у меня хватало такта это держать при себе, или же не хватало смелости высказать в лицо.
— Ты в таком виде намерена вернуться в лагерь? – поинтересовался Густав, изучая холщовую рубаху до середины бедер и тонкие портки длинною до колен.
— Леди не подобает?.. – ехидно приподняла я бровь.
— Леди замёрзнет! – Меня укутали в плащ и спросили, – ну как ты?
— Ты и сам все прекрасно знаешь.
— Не знаю, а догадываться не хочу!
— Прости я наверно слишком устала. Последние несколько дней были мягко говоря не простыми.
— Понимаю.
Мы прошли пару десятков метров. Я, кутаясь в плащ, наконец ответила.
— Я нормально. Мне повезло встретиться с Амином и Торвальдом. Добрались без приключений, все живы и почти здоровы.
— Похоже они неплохие ребята.
— Угу. Правда иногда так и выпрашивают…
— Просто ты так забавно злишься.
Я не нашлась что ответить и снова повисла пауза. Я рассматривала природу, темнеющее небо, проблески первых звёзд, и старательно делала вид что все хорошо. Впереди забрезжило пламя костра, когда я наконец решилась задать вопрос.
— Зачем вам это нужно, Густав? Зачем вступились за меня на площади? Зачем потащились в такую даль? Пошли против всех?
— Ты все равно не поверишь, малышка. Я отвечу на этот вопрос, но немного позже.
Повисла долгая пауза, лишь треск ветвей под нашими ногами и шорох листвы выдавали наше присутствие.
— Я не смогу простить. Понимаешь? Понять, пойму, но вот простить.
— Сможешь. Ты не из тех, кто вечно лелеет обиду, сначала поймёшь, а потом...
Возможно когда-нибудь это произойдет, но пока ещё это время не настало.
Следующую ночь я в очередной раз не могла уснуть.
Кутаясь в плащ, свернувшись калачиком, то ли пытаясь сохранить толику тепла, то ли желая защититься от всего мира, который в последнее время был ко мне не слишком добр. Среди прочих звуков я могла выделить спокойное, размеренное дыхание Торвальда. Он спал так близко, чтобы хранить мой сон, не нарушая при этом приличий. Меня не раздражала его близость, но и особенного трепета я не испытывала. Да и вообще, те чувства что он во мне вызывал, были странными, необъяснимыми и слишком многогранными, чтобы описать их, одним словом. Он был старше, значительно старше меня, а потому так легко было искать у него защиты, принимать его заботу, нежность, ласки, к слову сказать, очень умелые ласки. На него было легко злиться, он распалял ярость и прочие эмоции выводя за грань равновесия и раскрывая новый мир. Надёжный и заботливый, нежный и осторожный, в следующее мгновение он превращался в колючую ехидину, которую мечтаешь разорвать в клочья. Он мог удивлять и был готов к покорению горизонтов. Я понимаю, что все это нельзя назвать ни любовью, ни влюбленностью, но возможно однажды эти чувства появятся.
Я прислушивалась к приглушённым разговорам, которые становились все тише и ленивее, пока вообще не умолкли. Тело налилось неприятной тяжестью, требующей выбросить из головы все мысли и постепенно я уплыла в сон.
Медленно ступаю по влажной земле. Чувствую прохладу, исходящую от нее и лёгкую щекотку мха. Вдыхаю ароматный воздух. Пьянящий. Дурманящий. Такой чужой и такой знакомый. Чувствую прохладный ветерок, скользящий по моей коже, путающийся в моих волосах. На губах играет улыбка. На небе разгорается алая заря, огненные блики расчерчивают горизонт и окрашивают далёкие вершины гор алыми всполохами.
Тихо. Спокойно. Хорошо.
Ощущаю лёгкое касание у виска, кто-то запечатлел на нем свой поцелуй, но я не возражаю, а наоборот, закрываю глаза и прижимаюсь к крепкой мужской груди. Сердце бьётся в груди встревоженной птицей, но сама я плавлюсь, подобно льдинке в солнечных лучах.
Хочется обернуться и увидеть того, кто скрывается за моей спиной, и словно почувствовав мой порыв этот кто-то крепче прижимает меня к своей груди, не позволяя шелохнуться. Хочу спросить, "Кто ты?", "Почему скрываешься?" "Покажи себя!" Но понимаю, что не могу произнести ни звука. Безмолвной рыбой открываю и закрываю рот. Пытаюсь вырваться, но сил на это мне не хватает, и даже мысли не возникает о применении силы.
Успокаивающий поцелуй снова касается моего виска. Губы тёплые, мягкие, нежные, я почти ощущаю аромат, исходящий от разгорячённого мужского тела, но во сне моем я не чувствую запахов. Объятия тают. Исчезают. Я остаюсь одна, на сколько это возможно. Вокруг меня целая вселенная, что манит, влечет, раскрывает свои щедрые объятия.
Руки тянутся в наспинные ножны и извлекают кинжалы, с которыми мы только начали работать. Я больше не избегаю прикосновений, меня не пугает близость незнакомцев ведь я знаю, что так просто меня не одолеть.
Ощущаю мелодию ветра – тихую песнь, которую стихия поет обо мне и только для меня. Ветер касается лица, скользит по коже, играет полами куртки чародея, носить которую я в общем–то не имею права. Ощущаю давление, словно кто-то обрушил на клинок невидимый меч и едва удержавшись на ногах парируют удар. Биться с невидимым врагом неудобно и непривычно. Закрываю глаза, не желая отвлекаться на окружающий мир и растворяюсь в нем, полностью отдаю себя чувствам, наконец–то доверяю своим ощущениям и предчувствиям. Отражаю удар, затем ещё один. Уклоняюсь от следующего. Мне не требуется видеть соперника, как и ему. Он чувствует меня, и я пытаясь обмануть его, делают пару ложных выпадов и неожиданно вонзаю клинок в звенящую пустоту.
Хрустальный перезвон был мне сигналом. Открыв глаза, я уставилась на фигуру, созданную изо льда – мощное телосложение, лицо скрыто за ледяной маской, доспех – чистый лёд. Элементаль. Прежде я только слышала о них. В руках элементаля возникает огромный двуручный клеймор, немногим меньше моего роста и бой продолжается... Через какое–то время на смену ледяному пришел огненный элементаль, в облике шустрой и нереально быстрой саламандры, которую в свою очередь сменила каменная глыба, каким–то образом обретшая сознание. Они чередуют друг друга, сменяются без предупреждений. Та первая победа за эту ночь стала единственной.
Я открыла глаза, когда на небе едва забрезжил рассвет. Чувствовала себя разбитой. Не сдержав стона, поднялась на ноги, удивляясь, что ничем не потревожила сон спутников, все мы слишком устали за минувший день. Торвальд лежал куда ближе, чем вечером. Полы его плаща почти касались моего импровизированного одеяла. Ему было достаточно протянуть руку, чтобы меня обнять, но вместо этого он сложил их за головой.
Мое пробуждение не потревожило его сон.
Шел утренний час, тот самый, что, заманивая в свои объятия не желает отпускать, соблазняя теплом постели и обещанием сладких грёз.
Густав, несущий утреннюю вахту, так же не устоял перед соблазном, и вздрогнул, открывая глаза только когда на его плечо легла моя ладонь.
— Не слышал, как ты подошла.
— Не страшно. Ещё рано. Ложись вздремни, я тебя сменю.
— А ты? Чего проснулась? Снова сны? – неподдельная тревога в его голосе подкупала, но откровенничать у меня не было ни малейшего желания.
— Нет. Просто уже выспалась.
— Ты так и не научилась врать, Тин, и никогда не научишься.
— Могут же у меня быть недостатки?
— Не думаю, что это недостаток. Скорее достоинство.
Я не сдержалась и рассмеялась.
— Иди спать Густав. Я сегодня все равно не усну, к тому же в твоём распоряжении не больше часа.
— Было бы глупо отвергать подобное предложение.
Густав отвернулся и побрел к догорающему костру, но на полпути обернулся и посмотрел на меня.
— Тин, ты не представляешь, как сложно ему было. Лидия была у них. Он знал, что неповиновение может ей повредить.
— Не важно, Густав. Это больше не имеет значения. Мы снова вынуждены двигаться одним отрядом, давай не будем усложнять друг другу жизнь.
— Тин, на что бы ты пошла, чтобы сберечь свою младшую сестру? Единственную родственную душу во всем мире? Не отвечай, просто подумай.
Парень ушел, оставляя меня наедине с собственными мыслями. На что бы я пошла, чтоб защитить свою семью? М–да, будь у меня семья, или кто-то о ком мне следует беспокоиться, возможно я поступила бы так же, а может быть и нет.
Я потерла переносицу, пытаясь развеять туманную дымку, застилающую сознание и мешающую трезво мыслить. Ведь я же не могла понять Севалина и простить его? Верно!? Уму не постижимо. Наверное, это усталость. Дело было вовсе не в тяжести во всем теле, ломоте в натруженных суставах и дикой усталости, на душе было муторно, неспокойно. Мне хотелось выть. Выплеснуть чувства, эмоции и обрести наконец долгожданный покой, но демонстрировать слабость мне было нельзя. Никак нельзя.
Лёгкий шелест крыльев и приглушённое карканье прервали мое одиночество. На плечо опустился Сир, вернувшийся после долгого отсутствия. Я потрепала его лоснящиеся черные пёрышки и удивленно замерла. К лапе ворона была привязана записка. Записка!!!
Оглядевшись и убедившись, что лагерь спит, тихонько отвязала записку и улыбнулась, увидев знакомый подчерк.
«Аметин, милая. Ну и навела ты шороху! Только моя ученица может устроить бучу в центре города и улизнуть, оставив коллегию ни с чем. Горжусь тобой и продолжаю краем глаза наблюдать за твоими приключениями. Береги себя».
Усталость словно рукой сняло, а на душе стало легко и светло. Все–таки приятно знать, что где–то есть человек который любит тебя, который не ждёт от тебя невыполнимого и не требует ничего, кроме борьбы за своё счастье и место в этом мире. Прикрыв глаза, я блаженно улыбнулась и с легким сердцем ожидала пробуждения лагеря.
Утром Густав ушел.
На широком разливе реки, образующем несколько островков, и расходящемся веером ручейков в разные стороны. Маг кивнул своим мыслям, что-тосказал Севалину направился в зеленый лес, что буйствовал на благодатных почвах, не испытывая недостатка прохлады и влаги. Я долго стояла и смотрела ему вслед, даже после того как темная фигура растворилась в зелени. Безуспешно пытаясь разглядеть его силуэт среди зеленой листвы
— Тин, – почувствовав объятия Торвальда, благодарно прильнула к нему и прикрыла глаза и нехотя отозвалась:
— Да.
— Нужно двигаться дальше.
— Конечно.
И снова нас манила за собой бесконечно долгая дорога. Ближе к вечеру этого дня нас нагнал отряд Торвальда, приведя с собою лошадей, и остаток пути мы провели уже в седле. Два дня нам потребовалась на то, чтобы приблизиться к точке назначения, держась подальше от обжитых мест и широких дорог, двигаясь по охотничьим тропам или прокладывая новые через бурелом, что несколько замедляло ход. Кажется, мои ягодицы и ноги окончательно привыкли к подобному обращению, и не смотря на долгую дорогу я была в силах уделить пару часов тренировкам, как с кинжалами, так и без них.
К слову, после памятного сна в котором я танцевала со стихиями, я смогла достаточно сносно выдержать темп, заданный наставником и не садилась на попу от каждого удара. Уклонялась, изворачивалась, порой могла даже предугадать следующий удар и встретить сталью, несущуюся ко мне сталь. Торвальд был приятно удивлен нашим успехам и тут же увеличил темп, показывая, что мне до сих пор есть к чему стремиться. Сказать честно, Амин наконец сразился со мной в полную силу, и одержал победу далеко не во всех поединках. Собственно, все своё свободное время я проводила в тренировках, игнорируя иных спутников, в том числе и Лидию, с которой с момента памятной беседы у реки, мы едва ли обмолвились несколькими фразами. С одной стороны, известие о родственных узах заставило меня несколько пересмотреть свои обиды, но в корне это ничего не изменило.
Следующие с нами Севалин и Лидия были на удивление ненавязчивы. Все чаще я замечала, что Амин с интересом рассматривает симпатичную магессу и пытается, ну если не подмасливаться, то по крайней мере быть с ней несколько обходительнее, чем того требовали приличия. И говорила во мне вовсе не ревность, и не скука. Отряд во главе с Грегом, делал все возможное и невозможное для того, чтоб мое величество не чувствовало себя обделённым вниманием, нарочито, не замечая неодобрительных взглядов старших по званию. Ночи у костра, разбавленные известными песнями или написанными мною, слегка скрашивали очередное вынужденное бегство. Каждый новый день был наполнен событиями. Лес на первый взгляд неизменный, удивил далеко не один раз, открывая нам свои тайны: теплые пресные лесные озера, водопады с кристально чистой водой, изумрудную зелень листвы и мягкий пушистый травянистый ковер, которого прежде не касалась нога человека. Душа моя пела, а вместе с нею пела и я.
Однажды, лёжа и глядя в звёздное небо, я невольно потянулась к лютне, не шибко то заботясь о том, что могу разбудить дремлющий лагерь. Иные так уставали, что засыпали в седле, а более выносливее могли до рассвета болтать о всякой ерунде.
– Жадно вдыхаешь воздух. Лихо несешься вдаль.
Загнан твой конь, день прожит. Лагерь. Костер. Привал.
Звёздное небо – купол. Горы и скалы – храм.
Хлещешь коня по крупу, мчишься в речной туман.
А за туманом дом, тот где тепло и светло.
Сердце твое жаждет мира, покоя, но ветер хлещет в лицо.
Там за туманной рекой, сердце найдет покой.
Но утром открыв глаза, слышишь ветер, зовущий тебя.
Путь твой давно отмерен. Вера тебя ведёт!
Борешься с злобным зверем, тем что внутри живет.
Зверь, что, рыча и скалясь, рвется к свободе вновь.
Он будоражит и душу, и разум – требуя, требуя кровь!
Там за туманом дом, тот где тепло и светло.
Но страннику больше не нужен покой, лишь ветер, бьющий в лицо.
Там за туманной рекой, сердце найдет покой.
Но только солнце взойдет, услышишь – дорога тебя зовет.
Петляя стальной змеею, дорога манит тебя прочь.
И вновь, попрощавшись с друзьями, с семью, умчишься в рассвет или в ночь.
Мечты о покое забыты. Кинжалы. Доспехи. Щиты.
Лишь ветер в лицо. Лишь клинок обнаженный. Живым себя чувствуешь ты!
Там за туманом дом, но скучно тебе стало в нем.
Ты жаждешь побед, приключений и славы, сражений и ночью, и днем.
Там за туманом дом, но, чтобы покой царил в нем,
В себе должен силы найти, оттуда навеки уйти.
Уйти.
— Да, – голос Севалина, заставил меня вздрогнуть. Обычно в такие моменты рядом оказывался Амин, ну или же Торвальд.
— Что «да»?
— Ты на самом деле бард благословенный богами. Не представляешь, насколько слова твои близкие к истине.
— Отчего же, вполне представляю, – поглаживая струны, я извлекала из них музыку, – я уже и не представляю свою жизнь без странствий, словно не иной жизни никогда и не было.
— Ты решила, что будешь делать дальше? Куда отправишься?
— Покину Ферелден. Боюсь, в ближайшие пару мне тут покоя не будет.
— Не только здесь. Решила куда дальше? Марка? Неварра?
— Понятия не имею. Куда жизнь заведет, но хотелось бы куда-нибудь, где потеплей.
— Андерфелс?
Я окинула парня красноречивым взглядом, давая понять, что он ну хоть прямо сейчас может отправляться в Андерфелс, вместе с этой Лидией–или–как–там–ее. Кажется, он и без слов меня прекрасно понял, и лишь поднял руки, демонстрируя пустые ладони, то ли успокаивая, то ли отгораживаясь от меня.
Момент понимания был утерян. Я ушла, не найдя ни смысла, ни повода задерживаться. Ушла, чтобы, завернувшись в плащ, прилечь скрывшись под кроной раскидистого дерева и прикрыть глаза. Ушла, чтоб больше не пытаться найти тему для беседы, которая не ладилась с первых фраз.