Глава 9.
Влад сидел за своим письменным столом. Гора окурков в пепельнице грозилась обвалить-ся в любую секунду. В комнате стоял табачный смог. На столе были разложены ксерокопии за-писки. На полу валялись исписанные листы бумаги, а дальше первой строчки дело никак не шло.
Первую строчку с помощью профессора Ганского Влад прочитал легко: «ангелы крылами на небе синем, белыми махнули …»
Вторая строчка никак не шла. Влад долго пытался восстанавливать слова, вставляя в них гласные буквы, но ничего не получалось:. «грхм вс жзнь нплннн лдск лш ссд».
Видимо, профессор, действительно, был прав, это чья-то злая шутка. Возможно, кто-то просто упражнялся в написании букв. А потом может, случайно заклеил листок в книге.
Влад поднялся с места и стал ходить по комнате, повторяя слова из первой строчки.
-Синем небе на…на синем небе…белыми крылами, махнули ангелы… Ну, еще в этом есть какой-то смысл… А если так… На синем небе ангелы, махнули белыми крылами… стоп, стоп… что-то есть, - он быстро сел за стол и начал записывать.
На листе бумаги появилась первая строчка. Вернее часть четверостишия:
На синем небе ангелы,
Махнули белыми крылами,
-Да это же стихи!
Действительно получалась стихотворная строчка, значит, подчиняясь законам рифмы, следую-щая строчка или через строчку должна закончится «и» или лучше «ми», потому что вторая за-канчивалась именно этим слогом.
Влад схватил копию записки и отыскал слово, которое кончалось на «м». Это было сло-вечко «грхм». Он подставил слог «ми», получилось «грхми». Что это, как не слово «грехами»?
На синем небе ангелы,
Махнули белыми крылами,
Тарам парам тарам парам чегото там еще грехами.
Что там есть еще? Влад глянул на вторую строчку, теперь ему многое стало понятным. Слово «жзнь» не что иное, как «жизнь». Жизнь в стихах и песнях обычно характеризуют как тяжкую, или горькую или …. «лдск» - людская. Очень даже может быть. Пока не ясно с другими сло-вами, но если подумать…
Влад бросился к телефону:
-Алло! Виктория Львовна, это Влад, а Юра дома?
-Нет, конечно, - ответила Виктория Львовна, - вы как уехали вместе, так он больше и не возвращался. А вы Владик, позвоните ему на мобильный. Он у него всегда с собой.
Она продиктовала ему номер, Влад записал и, поблагодарив, повесил трубку. Странно, что Юрий дав ему свой домашний телефон не сказал номер мобильного. Влад набрал номер, но тот долго не отвечал. Влад повторял попытку несколько раз. Наконец ему ответил недовольный голос Юрия:
-Какого хрена?
-Ты мне не рад? – спросил Влад, демонстрируя деланное удивление.
-Да пошел ты, как всегда не вовремя.
-Извини, но ты мне нужен, ты где?
-Блин, звонишь по сотовому и не знаешь, что я не дома, - продолжал рычать Юрий. - По-дожди, я сейчас тебя наберу по городскому, а то тариф уходит.
Он отключился. Влад тоже положил трубку. Через несколько секунд действительно раздался звонок.
-Ну и что тебе надо? – спросил снова недовольный Юрий.
-Шоколада, - ответил в рифму Влад, - тебе еще интересует та записка, которую мы нашли в книге?
-Говорите, - сказал Юрий, в его голосе еще была заметна игра, но тон был уже явно заин-тересованным.
-Я кажется, разгадал.
-Еду, - коротко ответил Юрий и отключился.
-Стой, - крикнул Влад, но трубка уже молчала. Влад, не долго думая, снова набрал номер мобильного телефона, но трубку больше не поднимали. Тогда он тоже опустил трубку на рычаг. Тут же раздался звонок
-Я тебе говорил, не звони мне на мобильник, - заорал вместо приветствия Юрий.
-Я не успел тебе сказать, а ты уже бросил трубку, - попытался оправдаться Влад.
-Что?
-У тебя газета цела?
-Какая газета?
-Та, в которую была завернута книга старика.
-Она вся порвалась, и я ее снял, постой, если мама без меня не входила в мою комнату, а она это любит делать, особенно с целью уборки, то газета еще может быть в моей урне для бумаг. Я газету снял только вчера утром.
-Юрка, пулей домой, перерой носом все помойки, но найди эту самую газету, я тебя умо-ляю,… и передай привет Лёлечке.
-Тебе от нее тоже, по тому месту, и от Лялечки в темечко.
Владу хотелось еще немного похахмить, но он остановился, сказав просто:
-И ей от меня.
Он положил трубку, взял очередную сигарету и закурил ее. Странные эти девчонки. Утром она его ревновала к портрету, днем говорила что любит, а вечером уже в кампании другого. Значит он, Влад все-таки был прав, оценивая ее чувства к нему. Не стоит об этом и думать.
Чтобы не думать об «этом», надо подумать о чем-нибудь другом. Влад решил продолжить разгадывание шарады. Работа пошла, как по накатанной. Теперь слова появлялись практически сразу. Слова складывались в строчки, строчки становились стихотворением. Или, скорей песней. Влад попытался петь, этот стих. Получалось что-то вроде городского романса. Такие песни пели в вагонах на станциях. Называли их жалостливыми. Они были незамысловаты по рифме и стилю, не представляли никакой литературной ценности, но неизменно были часть народного творчества. Как в живописи есть стиль примитивизма, так и эти стихи Влад отнес бы к такому же стилю.
На синем небе ангелы,
Махнули белыми крылами
Вся жизнь людская лишь
Сосуд, наполненный грехами.
Я буду помнить навсегда
Твою улыбку, голос твой
Пусть занесёт песком слова,
Твоей души живой огонь
Его задули как свечу
Зло, ненависть, людская жадность
И на погост, и к палачу,
В его глазах читаю радость
Но нет им доступа к святому,
Им не найти того что спрятано
И положив залог такому
Пренебрегаю серебром,
И помню, что молчанье золото.
Но нет дороги к дорогому,
И нет хранилища святому,
Давно разрушена стена,
Ступеней нет, и ниши нет,
Остался только твой секрет
И не найти врагу до смерти,
Где шепот старой колокольни,
На саркофагах камня кости,
Где Риза, крест и Богородица.
В дверь позвонили. Влад поспешил открыть. Еще в прихожей, по звуку голосов он понял, что Юрий прибыл не один.
В тесную однокомнатную квартирку Снегиревых ввалилась целая толпа железно- кожа-ных байкеров. Это были теперь уже старые знакомые Влада: Лялечка, Лёлечка, супруги Хлад-ковские и Юрий.
Лялечка вошла первой и, поцеловав Влада в губы, сказала:
-Фу, как у тебя накурено.
Следом за ней тоже самое проделала и Лёлечка, только чмокнула Влада не в губы, а в щеку. Ли-за Хладковская, просто протянула Владу руку и сказала:
-Здравствуй, Владик, рада тебя видеть.
-И я, - только и смог проговорить в ответ Влад, сердце его упало, что называется в пятки, а сердце застряло в горле.
-Привет дружище, - сказал Хладковский, - как самочувствие?
-Спасибо, уже лучше, - дружеский тон Хладковского помог Владу перевести дыхание.
Следом шел Юрий, нагруженный большими бумажными пакетами. Влад показал ему кулак. Тот пожал плечами, передавая пакеты ему, и проговорил извиняющимся тоном.
-Ты извини, я не виноват. Я их с собой не звал.
Они вошли в комнату. Хладковский стоял, склонившись над письменным столом, Лиза открывала окно. Лёлечка собирала рассыпавшиеся по столу окурки. Лялечка вошла в комнату с кухни, уже без куртки и с тряпкой в руках.
-Девочки, пошли на кухню. Не будем мальчикам мешать, - проговорила Лиза, управив-шись с окном. Лелечка ушла, унося с собой пепельницу, Лялечка вытерла стол, забрала у Влада пакеты и тоже удалилась.
-Ну, хвастайся, - сказал Хладковский.
-Там на столе, ты же читал только что.
Хладковский снял куртку, бросил ее на диван, там уже лежали его краги. Взял со стола листок и начал читать вслух.
В комнату вошла Лялечка, прислушалась и спросила:
-Это что?
Влад объяснил ей. Она взяла в руки листок восстановленного текста, сравнила его с копиями.
Тем временем Влад пытался рассказать Хладковскому и Юрию, что это похоже на тексты примитивного городского романса или как их еще называли дворовой песни.
-Нет, - тихо проговорила Лялечка, - это не народная песня, это стилизация, причем не со-всем понимаю подо что… то ли городской романс, то ли перевод с французского. Скорее это просто подражательство, потому что здесь используются неправильные рифмы мужского стиха.
-Какого? – удивился Юрий.
-Мужского, - ответила Валя, продолжая изучать копию записки, потом подняла глаза на мужчин и прочитала короткую, но емкую лекцию о том, что такое рифма, какая она бывает, на какие виды подразделяется, как образуется и так далее и тому подобное. Валя употребляла не-понятные Владу слова такие как: «фонемы» и еще много непонятных слов.
Из всего услышанного Влад понял, что совершенно раньше ничего не знал о стихах и сти-хосложении, хотя много стихов читал, знал наизусть и даже пытался писать.
-Надо бы подработать рифмы, - продолжала Валя, закончив лекцию и снова углубившись в изучение записки, - я думаю, что в оригинале было немного не так. Но то, что рифма это ключ, я согласна. Это шифрограмма. Здесь зашифровано место поиска чего-то или кого-то. Человек, писавший это, хотел оставить указание, где искать, но понять его может только человек знавший об этом.
-Почему ты так решила? - спросил Влад.
Она пожала плечами, потом проговорила:
-Это просто, здесь прямое указание на сокрытую либо могилу, либо место хранения ка-кой-то ценности, которую одушевляют. Может быть икона. Вот смотри слова:
«Остался только твой секрет
И не найти врагу до смерти,
Где шепот старой колокольни,
На саркофагах камня кости,
И роза, крест и Богородица»» я подчеркиваю секрет, это не обязательно клад ценностей. А здесь про колокольню и саркофаг - это уж чисто прямой путь просто карта. Прямое руководство к дей-ствию ищите церковь или дом у церкви, со скрытыми ступеньками и потайными стенами. Только вот здесь, я не совсем уверенна. Мне кажется, что здесь не слово Риза.
-Почему? – удивился Влад.
-Слово написано с заглавной буквы, но возможно я и ошибаюсь.
Мужчины сидели с открытыми ртами, слушая рассуждения молоденькой девушки. Она подняла голову, удивилась их «замороженному» состоянию и спросила:
-А что? В чем дело? Устное народное творчество это тема моей диссертации. Что вы так удивляетесь?
Первым очнулся Хладковский, он начал аплодировать, к нему присоединились Влад и Юрий.
-Валя, а именно такое творчество известно было ранее? – спросил Влад.
Он успел заметить, как удивленно на него поглядел Юрий, так он среагировал на незнакомую интерпретацию имени знакомой девушки.
-Да, но это скорей похоже на дворянские шарады. Знаете, раньше барышни вели альбомы.
-Точно, Пушкин любил отмечаться в таких альбомах, - показал свою осведомленность Юрий.
-Именно, - согласилась Лялечка и продолжила: - Так вот не все кто писал в такие альбо-мы, были такими талантливыми, как Пушкин или Лермонтов. Их творческое наследие, а главное их собственноручные автографы, литературоведы вылавливают по частным дворянским архивам, большая часть из которых, к большому сожалению уже утрачена. Так вот по большей части стишки, писанные к барышне в альбом, были вот такого же качества, только повеселей. Всякие там: «глазки ваши, как алмазки, мне сияют в темноте, буду сказывать вам сказки, если вы….мне».
Девушка процитировала и засмеялась. Скабрезность стиха прочитанного девушкой не-много сконфузила мужчин. Они молча обменялись взглядами.
-Неужели прямо так и писали? – спросил Влад.
-Именно, - кивнула головой, - встречается и хуже. Большая часть этих дворянчиков были не воспитаны и плохо образованы, и закадрить барышню любым способом для них было делом чести, они писали такие мерзости, да и писали часто очень неграмотно, с ошибками, а потом хвастались друг перед другом.
-А барышни все это терпели? – спросил Юрий.
Лялечка улыбнулась и сказала:
-Не все, конечно, но всем хотелось замуж, поэтому старались внимание не обращать на эти глупости.
-А как же дуэли за честь дамы? – спросил Хладковский.
-Так это за честь дамы, а девушки дамами не были. Дамой считалась обычно женщина за-мужняя. А честь замужней дамы это честь ее мужа, так что, в конечном счете, они дрались за свою собственную честь. Мужчины во все времена были себялюбцами и честолюбцами, а проще эгоистами.
-Лихо, ты нас распетрушила, - сказал Хладковский. – Я даже начал чувствовать себя ви-новатым перед теми барышнями, которым мои предки писали в альбомы гадости.
-А ты дворянин? – спросил Влад.
-Я нет, а мои предки по линии отца да. Польская шляхта. Подсуропил нам мой прадед на заре ушедшего века увлекся революционным движением. Участвовал в варшавской группе Дви-жения за освобождения рабочего класса. Был арестован за антигосударственную деятельность, судим и сослан в Сибирь. Там женился на товарище по революционному движению Рахиль Рай-хельгауз, и появились в нашем роду разночинцы.
-Откуда ты так хорошо знаешь свою родословную? – спросил Влад.
-Ну, это всегда было у нас предметом особой гордости. В одном сибирском краеведческом музее, из скромности умолчу в каком именно, до сих пор хранятся личные вещи моего прадеда революционера и героя гражданской войны. Моего деда - врача эпидемиолога, погибшего в Средней Азии от рук басмачей, во время ликвидации эпидемии чумы. И моего отца – военного врача, героя Великой отечественной войны. Так что у меня легендарные предки.
-А ты? – снова спросил Влад.
-А моя легенда еще не дописана, - ответил Хладковский.
-И все равно я тебе немного завидую, я несколько лет назад попытался построить генеа-логическое древо своего рода. – Сказал Влад. - Но уперся в первою же ветку. Мама сирота. Ее нашли в разбомбленном доме в Ленинграде. Не имени ее, не фамилии, не истинного возраста. Как она там уцелела? Погибли все соседи. Мама тоже пыталась искать, но глухо, как в танке. Когда ее нашли, она уже почти замерзла в сугробе, но над ней кружились снегири, яркие, крас-ные. Так Снегиревой ее и назвали. А Натальей Николаевной записали в честь Натальи Гончаро-вой, жены Пушкина. Воспитательница у них в детдоме была Пушкинистка, она привила и ей любовь к русской литературе. Вот ее моя мама мамой и называла, она и еще несколько сотен та-ких же.
-А отец? – спросил Юрий.
Влад вздохнул и развел руками.
-Курортный роман. Нет, в свое время и у меня была легенда об отце летчике испытателе, который все время на работе, или в командировке, а потом и вовсе погиб. Был, даже какой-то дяденька, который раза два появлялся у нас на старой квартире. Мама говорила, что это папа. Приносил мне шоколад. Потом, мать призналась, что это была случайная связь, курортный роман. Я ее спросил, кто же тогда приходил в гости? Она ответила, коллега по работе. Она его просила специально для меня.
-Грустно, - сказал Юрий, - а у меня все просто, - рабоче-крестьянская кровь и кость. Все предки из деревни. И мамины и папины.
-Самая чистая родословная у тебя, брат, - смеясь, сказал Влад. - Гордись.
-Горжусь.
С кухни доносился приятный запах вкусной и здоровой пищи. Лялечка уловила его, вспомнила, что ей следует вернуться на кухню, и удалилась туда.
-Что-то мы не тем увлеклись, - сказал Влад, потом обратился к Юрию: - Ты газету нашел?
-Угу, - ответил Юрий и полез во внутренний карман своей куртки. – Держи, я попытался собрать все кусочки.
Он протянул большой целлофановый пакет. Хладковский перехватил его и сказал Владу:
-Извини, дорогой, это моя работа.
-Буду рад помочь, - сказал Влад.
-Скажу, если понадобится, - ответил Хладковский.
Он взял двумя пальцами пакет с газетой, посмотрел его на просвет, потом повернулся к Владу и спросил:
-У тебя случайно пары перчаток резиновых не найдется и пинцета?
-И даже лупа есть, - ответил Влад, извлекая все названные вещи из стола.
В коробке с лупой и пинцетом также лежал самый маленький медицинский шприц, меди-цинский клей и несколько хирургических ланцетов.
Хладковский разглядел содержимое коробки и удивленно поднял глаза на Влада.
-А зачем это все тебе? – спросил он, - и откуда все это у тебя?
-Это все честно куплено в магазине медтехника. А для чего? Я иногда принимаю заказы на реставрацию. И лечу своих пациентов почти как врач.
Лицо Хладковского приобрело уважительное выражение, но не надолго. Он быстро распечатал пачку с перчатками, натянул их на руки, скорее по привычке, чем для соблюдения гигиенических требований, и приступил к изучению обрывков газеты. Пинцетом он ловко подцеплял обрывки и раскладывал их, разгибая и немного разглаживая, самым крупным ланцетом. Когда большая часть газетного листа была восстановлена, Хладковский снова обратился к Владу:
-У тебя прозрачный скотч есть?
-В Греции все есть ответил Влад.
Он достал небольшой рулончик прозрачного скотча и протянул его Хладковскому.
-Нет, - сказал он, - отрезайте небольшие кусочки размером в квадратный сантиметр и бу-дете мне ассистировать.
Это означало, что по его команде Влад и Юрий будут подавать ему приготовленные ку-сочки скотча. Весь процесс занял не более пяти минут. Вся газета оказалась склеена и представ-ляла собой единый газетный лист. Все устремили свои внимательные взгляды на газету. Это был внутренний разворот старой газеты, пожелтевший и обветшалый. Некоторые куски газетных полос отсутствовали совсем. Однако некоторые тексты читались вполне сносно.
-Что это за газета? – спросил Юрий.
-«Северная правда», за январь 1940 года, - ответил Влад, тыкая пальцем в нижний правый угол второй газетной полосы. – Может, перевернем?
-Сейчас, - сказал Хладковский. – Число оторвано. Ну, здесь особо читать больше нечего. Переворачиваем.
Они аккуратно подняли газетный лист за кончики и перевернули. Теперь перед ними бы-ли первая и четвертая газетные полосы. На первой полосе было хорошо видно название газеты, ее принадлежность, дата ее основания, тираж и номер этого экземпляра, дальше в отдельном прямоугольнике была дата: 24 января 1940 года. На полстраницы красовался портрет отца всех народов Товарища Сталина, и на вторые полстраницы передовица, о трудовых успехах стаха-новцев судоремонтного завода.
-Вот, - вдруг вскрикнул Влад, указывая на практически истлевшую надпись на верхнем колонтитуле газеты.
Хладковский навел на нее большую лупу, и все уставились на нее. Карандашная закорюч-ка ничего нового им не поведала.
-Что это? – спросил Юрий.
-Так почтальоны, доставлявшие корреспонденцию по домам, подписывали адрес, - сказал Влад.
-Ну и какой здесь адрес? – спросил Хладковский.
-Пока не знаю, но можно же поискать.
-Флаг тебе… где будешь искать?
-Для начала на почте.
Хладковский распрямился, положил лупу и пинцет и сказал:
-Ребята, это улика, я должен изъять ее.
-Юзик, не строй из себя мента, ты в отпуске, - сказал Юрий, - да если бы не Влад, эта ули-ка сегодня сгорела бы в камине. Мама как раз искала бумагу для растопки, когда я успел прие-хать домой.
-Юрий, я обязан. Я не строю из себя мента. Я и есть мент, - строго проговорил Хладков-ский.
В комнату стали входить женщины, они несли в руках тарелки, которые в свою очередь издавали одуряющий запах. Первой вошла Лиза, и она слышала разговор мужчин. Она поставила на стол тарелку с хлебом и тарелку с салатом, потом повернулась к мужу и проговорила:
-Товарищ мент, разрешите мне как адвокату сказать слово в поддержку моих подзащит-ных.
-Они тебя наняли? – строго спросил Хладковский.
Лиза одарила вопросительным взглядом Влада и Юрия, стоявших рядом и они тут же подтвер-дили ее заявление.
-Да мы ее нанимаем, - сказали они хором.
Хладковский засмеялся громко, весело и открыто, и сквозь смех проговорил:
-Ой, ребята, вы, пожалуй, без штанов останетесь. Лизавета очень дорогой адвокат.
Лиза чарующе улыбнулась, обняла мужа за шею и проговорила:
-Но очень хороший, так что мне будет дано слово?
Хладковский несколько секунд подумал, демонстрируя при помощи мимики, работу мысли и сказал:
-Нет, поскольку адвокат имеет право слова только в судебном процессе, а у нас сейчас всего на всего предварительное следствие, вы, адвокат лишаетесь слова. И, вообще, я есть хочу. Перенесем все прения на послеужинное время.
Глава 10.
Влад уже несколько дней обивал пороги различных почтовых отделений и управлений. Сначала он обратился на главпочтамт, но там ему сказали, что так газеты давно уже не подписывают, да и вообще газеты сейчас доставляют почтой крайне редко. Многие издания предпочли с почтой не связываться, дешевле оказалось организовать собственную службу доставки. Сведения Влад получил ценные, но абсолютно бесполезные.
На почтамте очаровательная женщина Валерия Вениаминовна, заместитель начальника посоветовала Владу посетить краеведческий музей. Там в запасниках был отдел периодической печати. Там могли сохраниться экземпляры из разных отделений связи, с такими метками. Но и там результат оказался отрицательным. Однако этот поход был относительно результативным, удалось получить заказ.
В музее работала одна из однокурсниц Влада. Она и предложила ему оформить с ней на пару зал для новой экспозиции. Деньги не очень большие, но зато реальные и надежные. Влад согласился, и на следующий день, оставив все поиски, приступил к зарабатыванию денег.
Работа шла споро, и к вечеру устав от трудов праведных Влад и Светка Андаржанова уселись на подоконник каждый с пакетом молока и булкой.
-Ты как? – спросила Светка.
-Ничего, даже не устал, твой дизайнпроект?
-Угу, - кивнула Светка, откусывая очередной кусок булки, - ты знаешь, зарплата штатного оформителя в музее копеечная, вот я и стараюсь подработать. Руководство не против. И мне кусок хлеба. А тебе нравится? Только честно.
-Честно нравится, у тебя всегда был особенный талант декоратора. Я думал, ты в театр пойдешь.
-Муж не пустил, - мрачно ответила Светка, - ты же помнишь, я на втором курсе замуж вышла. А он уперся, или в школу или в музей. Больше никуда. Или дома сиди.
-А сейчас он не возражает против твоих халтур?
-Нет, он уже десять лет, как не возражает, и даже знать обо мне ничего не хочет, и не только обо мне, но и нашей дочке тоже.
-Разошлись? – удивился Влад.
Светка весело и непринужденно улыбнулась, скорчила смешную рожицу и сказала:
-Он меня бросил, Владичек, несчастненькая я разнесчастненькая. Нашел себе молодую и красивую, а я теперь провожу ночи в музее с разными мужчинами, занимаясь исключительно прикладным творчеством.
-Ты что одна? – спросил Влад.
Светка снова вздохнула и снова проговорила со скрытым смехом :
-Ох, одна я одинешенька, и не кому меня горемычную пожалеть.
Влад посмотрел внимательно на бывшую однокурсницу и сказал:
-Светка, а ведь ты почти не изменилась.
-Ой, Влад, ты сейчас мне в любви объясняться начнешь. – Она соскочила с подоконника, потянулась, демонстрируя соблазнительные формы своей фигуры, и сказала: - Не надо, Влад. Да-вай лучше работать.
И снова закипела работа. Зал они закончили к утру. Оба уставшие, но удовлетворенные результатом ночной работы, складывали кисти, валики, трафареты, банки с красками. Влад заме-тил, что Светку здорово покачивает от усталости. Он сказал ей:
-Свет, сядь, передохни, я сам все уберу.
Она разогнулась, смахнула с лица прядь светлых волос и сказала:
-От краски угорела немного.
Она села на подоконник, наблюдая, как Влад заканчивает уборку.
-Влад, а ты зачем приходил в музей?
Влад положил в коробку очередную банку с краской и сказал:
-Да так, играю в красных следопытов. Мне нужно узнать, куда доставлялась газета вот с таким знаком в 1940 году.
Влад показал Светлане тщательно скопированную с газеты закорючку. Она взяла лист бумаги и постаралась сосредоточить на нем внимание. Она морщила лоб, терла глаза руками и, наконец, сказала:
-Слушай, очень знакомая закорючка, но не могу вспомнить, а оригинал есть?
-Есть, ответил Влад, только не у меня, но я могу принести.
-Хорошо. Ты закончил? У тебя сегодня какие планы?
-Да пока никаких, а что?
-Тогда, слушай, ты проводи меня. Мне все вот это имущество надо домой доставить, у ме-ня мастерская там. Это недалеко. А я тебе обещаю полноценный завтрак.
-Согласен, - сказал Влад.
Светка жила в небольшом деревянном доме с мезонином. Они вошли в дом. На встречу им вышла, симпатична девушка лет шестнадцати.
-Как дела, мам?
-Все хокей, - весело сказала Светка, - будут тебе новые сапоги.
Девчонка кинулась к матери на шею и завизжала от радости. Светка отцепила ее и сказала:
-Ты чего сготовила?
-Сейчас мамуль, сейчас, - с этими словами радостная девочка убежала на кухню.
-Влад, давай все оттащим наверх, у меня там мастерская. Я там малюю, - сказала Светка и показала рукой на потолок.
Влад понял, что имелся ввиду второй этаж дома, а точнее мезонин.
На втором этаже, оказалось довольно просторное помещение, где на стенах, висели натя-нутые чистые и записанные холсты, пустые подрамники, этюды, наброски и карандашные зари-совки. Ближе к окну стоял большой мольберт, закрытый полотном, и недалеко от него диван, разложенный и застеленный домоткаными половиками.
-Располагайся, - сказала Светлана, - это мое царство. Ты извини, я успею до завтрака душ принять, я вниз. Там в баре, есть напитки, выбирай, - последнюю фразу она произнесла уже на лестнице.
Влад не заставил себя уговаривать. Он подошел к небольшому резному шкафчику-бару, открыл его. Видимо, Светке удавалось неплохо зарабатывать. В баре были различные по напол-ненности бутылки: водки, коньяка, виски трех сортов, мартини, текила и многое другое. На нижней полке стояла посуда: рюмки, стопки, фужеры, бокалы и стаканы.
Влад взял фужер, налил в него немного водки, долил мартини, и присел на диван. На ле-стнице послышались легкие шаги. Влад повернул голову. По лестнице поднималась девочка.
-Извините, мама нас не познакомила, я Даша. А вы, я знаю, мамин однокурсник Влад Снегирев. Мама в душе, а мне пора. Вы не стесняйтесь, в столовой все накрыто, можете сами спуститься, можете маму подождать. Приятно было познакомиться и до свидания.
Прощебетала, как птичка и, не дав Владу вставить ни звука легко, упорхнула вниз. Влад пожал плечами. И стал пить мартини. Лестница заскрипела, извещая о том, что по ней идет бо-лее тяжелый визитер. Влад обернулся и увидел Светлану. У нее на голове было чалмой завернуто полотенце, одета она была в короткий атласный халатик и пушистые тапочки.
-Моя стрекоза заходила? – спросила она.
-Да, сказала, что ей пора и упорхнула.
Светлана прищурила глаза, глядя на будильник у мольберта, и проговорила:
-Действительно пора. Она в текстильном техникуме учится, художником по ткани будет. Она хорошая девочка, умница, старается, помогает мне. Я без нее погибла бы.
Светлана подошла к бару налила себе в бокальчик коньку и села рядом с Владом. Влад невольно скосил на нее глаза. Светка и в институте была очень интересной девчонкой, а сейчас она была просто роскошной женщиной. Красивые длинные стройные ноги, выставленные на показ в данный момент. Тонкая талия, которую подчеркивал небрежно завязанный пояс халата, пышная грудь, которую никак не могла скрыть эта скромная по размерам одежда.
-Так уж и погибла бы, - проговорил Влад, - наверное, спас бы кто-нибудь.
Светлана грациозно подняла руку и сняла полотенце с головы. По плечам рассыпались волни-стые пепельные волосы.
-Некому было, тебя же рядом не было, - сказала Светка.
Влад всегда думал про себя, что он скучный, невзрачный, и непривлекательный человек. Он никогда не пользовался особым спросом у женщин. Его уважали, с ним дружили, но его ни-когда не соблазняли. А ему этого так хотелось. Но это он понял только сейчас, потому что вдруг возникшее в нем желание, напрочь отключило у него здравый смысл.
Глава 11.
Владимир Ильич Ленин, вылетев из Казанского университета за революционную дея-тельность и попав в тюрьму и ссылку называл их своими университетами.
Много лет спустя Владилен Снегирев, попав в следственный изолятор, не мог согласиться со своим великим тезкой. Тюрьмы, как многое другое за сто лет сильно изменились. Владу пришлось делить одну небольшую комнатку с еще девятью гражданами великого государства, которые, как и он обвинялись в различных преступлениях. Влад подсчитал: трое сидели за распространение наркотиков, двое за кражи, один за грабеж, и трое, включая самого Влада, за убийство.
За ним пришли вчера вечером. Он спал, после того, как ушел от Светланы. Пришел до-мой, что называется и сыт и пьян и нос в табаке. Чувствовал себя просто счастливым человеком. У подъезда поздоровался с любимой соседкой Кирой Леопольдовнной, зашел и повалился спать, даже не раздевшись. Проспал до самого вечера.
Проснулся от того, что почувствовал рядом чужое дыхание. Он открыл глаза и увидел совсем близко человека в милицейской форме.
-Здравствуйте гражданин Снегирев.
Влад оглядел комнату. Рядом стояло еще несколько человек в форме и в штатском. Он сел и, не-доумевая, спросил:
-В чем дело? Как вы сюда попали?
-У вас дверь была не закрыта, - проговорил милиционер, - а мы наряд милиции и пришли, чтобы вас задержать.
Влад потер голову руками, пытаясь вспомнить, что он такого мог натворить, за что бы его могли арестовать.
-За что? – спросил он.
-За убийство гражданки Андаржановой.
Влада как будто окатили холодной водой. Он лихорадочно начал вспоминать, как расставался со Светланой, как не хотела она его отпускать. Как долго не могли они расстаться, как им обоим было хорошо. Два одиноких, истосковавшихся по ласке человека, с таким азартом любили друг друга, что было бы, по меньшей мере, немыслимо предположить, что он мог ее убить. Она отпустила его только, когда, посмотрев на часы, сказала:
-Сейчас Дашка придет.
Они еще несколько минут стояли в прихожей и не могли оторваться друг от друга. Те несколько часов, что они были вместе, пролетели как одно мгновение, и им их не хватило. Она стояла, кутаясь в простыню. Он притянул ее к себе, она обхватила его одной рукой, они слились в общем страстном поцелуе. Простыня соскользнула, обнажая ее великолепное тело, и Влад готов был снова срывать с себя одежду, он уже подхватил ее на руки, чтобы отнести на ближайшую кровать, но Светлана остановила его, сказав:
-Созвонимся вечером.
Он не мог приводить такие доводы, в свою защиту. Это не доказало бы его невиновность. Он вздохнул и спросил:
-Можно мне позвонить?
-Кому? – спросил оперативник.
-Товарищу, мы должны были встретиться, скажу, чтобы не приходил и не волновался.
Оперативник посмотрел на кого-то в стороне и сказал:
-Только быстро.
Влад снял трубку, набрал номер телефона дома Кольцовых. Трубку сняла Виктория Львовна.
-Виктория Львовна, здравствуйте, это Влад, Юра дома?
-Нет, Владик, как всегда в бегах.
-Виктория Львовна, будьте добры, передайте ему, чтобы он ко мне сегодня не приезжал, меня арестовали, так что меня дома не будет.
Больше ничего он сказать не успел, оперативник нажал на рычаг телефонного аппарата.
-Зачем сказал, что арестован? – спросил он.
-А что я должен был сказать? Что я в ресторан пошел или на дискотеку?
-Ну, почему же, лучше в библиотеку или планетарий.
-Спасибо за просвещение, я буду знать, в следующий раз говорить буду именно так.
Когда его выводили из подъезда, там, несмотря на темноту, собралась небольшая конфе-ренция старушек. Влад успел уловить краем уха горестные слова Киры Леопольдовны.
-Надо же, что случилось, какой хороший был мальчик. Но стоило только маме уехать, что с ним стало? Сначала он стал пьяный появляться, потом к нему стали ходить компании этих на мотоциклах, похожих на гитлеровцев из кино, и вот падение…
Влада посадили в маленькое отделение уазика и закрыли. На руках у него были металли-ческие наручники, они резали запястья. В машине дурно пахло, но Влад думал только о том, что Светлана убита. Но он этого не делал. Тогда кто? И за что? Муж из ревности? Но они расстались около десяти лет назад. Тогда кто? А что он вообще знал о ней?
Они вместе учились. Выйдя замуж за кавказца, Светка практически перестала принимать участие в студенческих тусовках. На занятиях не очень то пообщаешься. Так что большая часть ее личной жизни была скрыта тайной. За ней в институт приезжал ее муж на красивой иномар-ке, встречая ее каждый день после занятий. У нее всегда можно было стрельнуть десятку до стипендии. Что многие и делали, и немногие возвращали. Она никогда не спрашивала долгов, со всеми поддерживала ровные дружеские отношения.
После окончания института, они несколько раз сталкивались в городе, ограничивая обще-ние несколькими дежурными фразами:
-Привет, как дела?
-Ничего. А ты?
-Кого видишь из наших?
-Видел Юльку, родила второго.
-А я Мишку, наконец, женился.
И снова жизнь на годы разводила их в разные стороны. Влад знал, что Светка работает в музее, знал, чем занимается, знал, что у нее растет дочка, считал, что живет она благополучно. А чем достигалось такое благополучие, он не знал, и никогда не интересовался. Это не принято, это не скромно, это неприлично. Не знал он так же и о том, что происходит в ее личной жизни. То же никогда об этом не задумывался. Светка была женщиной не для него. Так, по крайней мере, он оценивал свои шансы на роман с ней, и в студенческие годы, а потом и подавно.
Все изменилось в одно мгновение. И Влад даже до конца не мог осознать, в какое именно. В то, когда он узнал, что она одна? Или в то, когда заглянул в ее бар? Или в то, когда не без интереса разглядывал ее полуприкрытое халатом тело?
На допросе он честно все рассказал следователю о том, что было. Не забыв упомянуть и о том, что когда он уходил, она была жива. От следователя он узнал, что труп обнаружила Даша Андаржанова, вернувшаяся после занятий домой.
-Во сколько вы ушли от Андаржановой? – спросил следователь.
-Около двух. Примерно за час я добрался до дома.
-Почему так долго? – спросил следователь.
-Долго? Ах, да. Я шел пешком.
-Почему? Транспорт ходит прекрасно.
-А мне некуда было торопиться. Погода прекрасная. И я, знаете ли, уже с неделю либо хожу пешком, либо меня подвозят друзья.
-Почему?
-Извините, как мне вас называть, - замялся с ответом Влад, ему очень хотелось поговорить со следователем откровенно, доверительно, с обращением «гражданин следователь», довери-тельно не могло получиться.
-Зовите меня Николаем Григорьевичем, - ответил следователь, тоном строгого учителя.
-Знаете, Николай Григорьевич, я последнее время сильно на мели. Заказов за неделю не было, на Арбате я тоже не был. Мне негде было заработать. Я немного занял у товарища, но эко-номил эти деньги на еду. Предложенный Светланой заказ был единственным. И очень своевре-менным. Я завтра должен был бы получить по нему деньги. Немного, но все же хватит, что бы прожить до следующего заказа.
-Вы безработный? – спросил следователь.
-Нет, - ответил Влад, - безработный это тот, который зарегистрирован на бирже труда. Я скорей свободный художник. Я зарабатываю на жизнь своими руками.
-Вы хороший художник? – спросил следователь.
-Не знаю, не мне судить. Я скорее хороший рисовальщик, портретист, но художником на-до было становиться раньше, сейчас уже возможности упущены. Я неплохой интерьерщик, ди-зайнер. Владею многими техниками, в том числе и реставрацией. Но я далек от мысли, называть себя художником. Это понятие несколько большее чем просто человек умеющий рисовать, это мировоззрение, это особый духовный мир, у меня его нет.
-Почему?
Влад глубоко вздохнул и сказал:
-Прости меня мама, сейчас Николай Григорьевич, я скажу кощунственную вещь, но я так думаю. Когда-то в молодости, я сделал большую ошибку, я умел уже тогда не плохо рисовать, и мне надо было пойти в академию художеств, или в художественное училище, а пошел в педин-ститут на худграф. И я не стал хорошим художником, я стал плохим учителем рисования. Короче школа, эта система школьного образования добила во мне художника окончательно. А учителем я сам перестал хотеть быть.
-Скажите, а Андаржанова была хорошим художником? – спросил следователь, вниматель-но выслушав Влада, абсолютно без эмоций.
-Не знаю. – Ответил Влад, - понимаете, я ее как художника не видел лет пятнадцать. Ну, как вам сказать, другие наши ребята время от времени то выставляются, некоторые неплохо про-даются, некоторые, вот как Сашка Павловский, ушли в администрирование, знаете Павловского, он главный художник города? А Светка, я, конечно, знал, что она работает в музее, но эта работа штатного оформителя сродни работе уборщицы. Там отвалилось, подкрась, подмажь. Там вы-цвело, поднови. Новая экспозиция, оформи соответствующе зал. Иногда это работа срочная и приличная по объему. Тогда приглашают художников со стороны.
-Так было и в этот раз? – спросил следователь.
-Да, на днях приезжает выставка «Русское чаепитие». Ну, там, самовары, чашки, мебель и т.д. Вот мы и оформили зальчик в стиле русского традиционного трактира или чайной начала прошлого века. Светка и в институте всегда тяготела к театральным эффектам. Она прирож-денный театральный художник.
-Послушайте, Снегирев, я не буду от вас скрывать, что дело ваше откровенно дрянь. Вы проходите свидетелем по одному убийству и обвиняемым по другому. Оба убийства объедине-ны в одно делопроизводство. Улики против вас.
Влад уже осознавал, что дело его действительно дрянь. Он покачал головой и тихо про-изнес:
-А мотив? За что мне было ее убивать?
-Из дому пропали дорогие украшения Андаржановой, антикварная статуэтка работы Фа-берже и крупная сумма денег.
-Я не брал, - только и мог сказать Влад. – А что общего в этих двух убийствах, почему они объединены в одно производство?
-Способ убийства одинаковый. - Ответил следователь, - проникающее ранение в сердце…
-Холодным орудием трехгранной формы? – догадался Влад.
-Да.
Это действительно звучало как приговор. Влад сник, но меньше всего его почему-то сейчас вол-новала его собственная судьба. Он огорчался тем, что никогда теперь не узнает, что за тайна окутывала старика и его книгу, и каким образом эта тайна была связана с его однокурсницей Светкой Андаржановой.
Влад стоял у стены. Он так простоял всю ночь. Лежачего места не было. Да и лежать ему не хотелось. Он не чувствовал усталости, не было в нем злости или ненависти. Он просто стоял и ждал развития событий. Когда едешь по пустыне, и пейзаж не меняется часами, то каждый дорожный столб становится желанным. Влад ждал следующего дорожного столба, следующей временной вехи отмечающей срок его заключения. Он приготовился жить от вехи до вехи, ехать от столба до столба.
Дверь камеры загремела засовами, заскрипела несмазанными петлями, отварилась.
-Снегирев, на выход.
Очередная веха, очередной допрос решил про себя Влад. Что я еще должен буду рассказывать? Я и так уже все рассказал. Он взял свою куртку со скамейки у стола и вышел из камеры. За спиной он услышал.
-Часто такают, значит, много шьют.
«Что значит - много шьют? А разве мало?» - подумал Влад и пошел вслед за первым конвоиром. По пути Влад отметил, что произошло некоторое изменение. Сегодня на него не надели наруч-ники.
Войдя в кабинет для допросов, он отметил, что здесь тоже произошли изменения. В каби-нете было два человека, следователь Николай Григорьевич и адвокат Елизавета Хладковская. Она была прекрасна. На ней был серый брючный костюм строгий и элегантный. Ее длинные черные волосы были уложены в аккуратную строгую прическу, в руках у нее был небольшой кейс с документами.
Следователь встал и предложил Владу присесть.
-Садитесь Снегирев. Я думаю вас не надо знакомить с вашим адвокатом.
Влад не мог удержать улыбку, его начало переполнять смешанное чувство, из радости и восторга. Его будет защищать Лиза. Он об этом не мог даже мечтать. Теперь он сможет часто с ней видеться, причем без пристального наблюдения ее мужа.
Влад вздохнул и поспешил сам себя осадить. «Стоп Владилен, ты уже далеко не мальчик, а ведешь себя, как сексуально озабоченный подросток, так нельзя, возьми себя в руки и думай о том, как выпутаться из беды. На тебе, балда, два убийства».
Но и радость и опасения Влада были ненужными в данный момент чувствами, одно преждевременным, второе уже потерявшим смысл.
-Снегирев, в ходе следствия, открылись обстоятельства, - заговорил следователь, - кото-рые доказывают вашу невозможность совершить убийство Андаржановой, поэтому ваше задер-жание признано неправомерным и вы можете покинуть следственный изолятор. Прошу вас рас-писаться здесь, свои вещи получите у дежурного и до свиданья.
Следователь замолчал. Влад подошел к столу и расписался в постановлении об освобож-дении из-под стражи. Внезапно тишину камеры разрезал низкий голос Лизы Хладковской.
-Николай Григорьевич, вы больше ничего сказать не хотите?
Влад успел, подняв голову, уловить стрельбу глазами между Хладковской и следователем. Сле-дователь принял позу смирившегося с обстоятельствами, он, глядя в строну, негромко прогово-рил:
-Приношу вам официальные извинения.
Влад был тронут. Он никак не ожидал такой развязки событий, за сутки проведенные в камере, он наслушался всяких прогнозов своей судьбы, и даже примерно знал, сколько ему дадут, и где ему придется сидеть.
-Извините за беспокойство, - сказал он следователю, - спасибо вам за человеческое отно-шение. Прощайте.
Следователь ничего не ответило. Влад все прочитал в его глазах – и насмешку, и презре-ние, и ненависть.
У выхода из СИЗО его встретила вся байкерская команда, во главе с Юзефом Хладков-ским. Его радостно приветствовали, целовали, обнимались, на него надели новенькую косуху, и бандану. Юрий командовал парадом. Из всей толпы не сдвинулась с места только Лялечка. Она так и осталась сидеть на своем мотоцикле, молча, без улыбки, наблюдая, за всем происходящим. Влад тоже заметил ее, сделал движение в ее сторону, но в этот же момент взревел ее мотоцикл и рванул с места.
Рука в перчатке легла на плечо Влада, он обернулся, это был Юрий:
-Не сейчас, - сказал он. – Она в курсе, где ты был вчера утром.
Влад снова почувствовал себя не лучшим образом.
-Она сердится? – спросил он.
-А ты думал, - сказал подходящий Хладковский, - ты будешь по бабам шляться, а она тебя любить беззаветно.
Влад пожал плечами и сказал:
-Но я ведь ей ничего не обещал.
-Это ты так думаешь, - сказала Лиза, подошедшая вместе с мужем. – Я думаю, Влад, тебе с ней надо объясниться. И если у тебя ничего серьезного к ней нет, то лучше и не морочь ей голо-ву, она девочка серьезная, настоящая.
-И любит тебя, - добавил Юрий.
Влад пребывал в полной растерянности. Черте что? В одном Лиза, конечно права, объясниться с Лялечкой просто необходимо.
-Лиза, я не поблагодарил тебя, - обратился он к Лизе, - огромное, безграничное, безмерное спасибо.
Лиза стояла, улыбаясь, переводя взгляд с Влада на мужа, когда он закончил, она сказала:
-Спасибо, но все это не мне. Вас, уважаемый подзащитный, спас от неправедного гнева правоохранительных органов мой муж, Юзеф Хладковский, это он определил точное время смерти Андаржановой. Это произошло в тот момент, когда ты как раз здоровался с Кирой Лео-польдовной у своего подъезда. И можешь поблагодарить Юрия Кольцова, это он нанял меня твоим адвокатом, в ту же минуту, как позвонила ему Виктория Львовна.
Влад обнял обеими руками Юзика и Юрия, у него повлажнели глаза, и запершило в горле.
-Спасибо.
Юрий и Юзик тоже обняли его, они так простояли несколько секунд, потом Юзик поводя носом, вдруг проговорил:
-Юрий, отвези-ка его домой, пусть примет душ. А то с ним обниматься опасно, может вшами наградить.
Было решено, что вся команда отправляется в клуб, за исключением Влада и Юрия, они поехали на квартиру Влада. Там пришлось приводить в порядок не только самого Влада, но и его квартиру, ликвидируя последствия обыска.
-А что они у тебя искали? – спросил Юрий.
Влад пожал плечами, развел руками и сказал:
-Наверное, то, что я украл у Светки. Следователь мне сказал, что я ее и убил и ограбил.
-Бред, какой-то. Честно говоря, я в первую минуту решил, что тебя взяли за старика. Ду-маю, может, там отпечатки нашли или еще что-то, но ведь ты старика видел даже меньше меня. Поэтому я сразу и попросил Лизу. Мы в клубе были, после этого сразу прыг по мотоциклам и в СИЗО. Я, думал, что мы тебя сразу вытащим. Но нас даже не допустили. Тогда Юзик прозво-нился по своим каналам, и узнали. Он сразу в морг. Ночь работал. С трупом, с бумагами. Утром Лиза добилась допуска к делу, плюс необходимые формальности и вот ты дома.
-Знаешь непонятно, как они так быстро вышли на меня. Мне кажется, что сначала они должны были меня допросить в качестве свидетеля…
-Ага, и откуда они узнали, что ты вообще был у Светки?
-Меня там Даша видела, ее дочка.
-Когда она тебя там видела?
-Утром, когда мы пришли, а она уходила.
-Интересное кино, значит, получается, что, либо дочка была уверена, в том, что ты пробу-дешь у Светланы долго, и такие визиты в их доме были не редкость, либо…?
-Что? – удивился Влад.
-Либо ментам кто-то другой подсказал, где и кого искать, – сделал заключение Юрий.
-Ерунда, какая-то, кто мог подсказать? Кроме Даши об этом никто не знал, - возразил Влад.
-Но ты же мог пробыть у Светланы час и уйти, а менты знали, что ты пробыл у нее до обеда. Юзик говорил, что расчет времени преступления и времени твоего ухода велся буквально по минутам. Ее убили сразу после твоего ухода, убийца стоял за дверями, а возможно он следил за тобой. И чем вы только там занимались? – поерничал Юрий.
Влад почесал затылок, усмехнулся и сказал:
-Ты знаешь, я совершаю моральное падение, я качусь под гору со стремительной скоро-стью. Я никогда не мог позволить себе случайной связи, я никогда не смотрел на своих учениц, как на женщин. И вот я уже: пьяница, - проговорил Влад, загибая пальцы, - растлитель малолет-них, просто распутник и, наконец, я побывал в тюрьме. Это что-то…
-Седина в бороду, а бес в ребро. Ты слишком долго ехал на тормозах, у тебя просто сгоре-ли покрышки, и тебя понесло юзом. Тебе надо остановиться, а то свалишься в кювет.
-Ты прав, брат, пора остановиться.
-А насчет Лялечки ты не прав, это в тебе комплекс учителя работает. Брось ты это, она же тебе понравилась в тот первый вечер, пока ты не знал, что она твоя ученица, вот и вернись к ис-ходной позиции.
Влад энергично замотал головой.
-Нет, это не то. Она мне, конечно, понравилась, такая девушка не может не нравиться, но ночь с ней это был способ не смотреть на Лизу.
-Опять двадцать пять, ты просто зациклился на этой ведьме. Ты пойми, Лиза не женщина. Это продукт генной инженерии. Не случайно их свела судьба с холодильником. Они даже не муж и жена, они абсолютно идентичные близнецы. Понимаешь?
-Нет.
-Ну, как тебе объяснить. Вот слушай, мы в прошлом году ездили на байкерский слет в Москву. Там было клево, интересно, но это не важно. Из-за Лизаветы передралось полтусовки. А она даже не посмотрела ни на кого. Юзик там был в числе организаторов. Все время крутился. Она была с нами. Но вдруг поднимается, на мотоцикл и полетела. Куда, чего, не слова не говоря. Я естественно за ней. Короче, выезжаем на поляну, там нашего Холодильника валтузят. Она на толпу своим харлеем наехала, мне пришлось немного кулаками помахать. Но отбили его. Так она сидит ему кровь вытирает и говорит: «Ты прав, ты как всегда прав». Я ее спрашиваю, о чем, мол, она? А она отвечает, что, мол, Юзик не хотел ее с собой брать, и сейчас ей об этом сказал. Я говорю, что он молчит, как рыба. А она так просто, мне: «Ты просто не расслышал». Они сидят с ним в одной комнате, несколько часов к ряду, оба молчат. Потом она встает и подает ему ту книгу, о которой он думал. Можешь себе такое представить, оказывается, они все это время интенсивно разговаривали.
-Так не бывает, - произнес ошарашенный Влад.
-И все же.… Только ты не думай, что ты один такой влюбленный в нее, мы все через это прошли. Это скоро пройдет. Лиза умеет, и завести и развести. Но лучше друзей, чем Лиза и Юзик у меня еще не было.
-А ты давно их знаешь?
-Я еще в школе учился, Юзик свой первый мотоцикл из металлолома сделал и катал всех мальчишек. И меня в том числе. Я, может быть из-за них, и домой вернулся. Скучно мне без на-шей братвы было в столицах и заграницах.
-Юр, можно еще спрошу?
-Не надо.
-Почему?
-Потому что я знаю, что спросить хочешь, отвечаю сразу. Не знаю. Ты влился к нам. По-нимаешь?
Влад удивился. Юрий действительно понял, что хотел спросить Влад. Его уже несколько дней мучил вопрос, почему его приняли байкеры? Он совсем другой, можно сказать чужой, а они его приняли и дружат, причем такой самоотверженной дружбы Влад, за свои почти сорок лет по отношению к себе, не встречал.
-Ты знаешь, у нас ведь в клубе тоже не все байкеры. Так что это совсем не важно, ездишь ты на мотоцикле, пьешь пиво или не ешь мясо. Наш клуб это место встречи друзей. А настоящий друг это тот, который с уважением относится к привычкам и слабостям другого.
-Хорошо сказал, сам придумал?
-Я тебе уже говорил, что у меня память хорошая. Запоминаю, все что прочитал. Кстати, что бы ты больше пешком не ходил, мы тут скинулись, вот тебе пока двести баксов, на трамвай, и можешь в наше кафе ходить столоваться, бесплатно. И еще, можешь звонить мне на мобиль-ник.
-Слушай, а почему ты сразу не дал мне этот номер?
-Это только для близких друзей. И для мамы. На другие номера, я просто не снимаю труб-ку. Не люблю, когда отвлекают.