ВЛАДИМИР ЛЕВИТИН
ПОПУГАЙ - ПТИЦА ХЛЕБНАЯ.
МОИ НАБЛЮДЕНИЯ над «ТВАРЯМИ БОЛЬШИМИ и МАЛЫМИ».
К ЧИТАТЕЛЮ.
В этой подборке - результат моего долголетнего опыта общения с животными, птицами и другими тварями. Это мои личные наблюдения и мысли. А если что-либо откуда-то здесь позаимствовано, то даются ссылки на источник.
I. ПТИЦЫ.
Птицы издавна привлекали к себе внимание человека. Люди древности, в силу своих занятий – охоты, сбора дикорастущих пищевых продуктов, позже, скотоводства и земледелия – могли вдоволь наблюдать за этими удивительными созданиями. И не одни уменье летать и петь – привлекал их интеллект и способность к осмысленным действиям в различных ситуациях. И, понятно, люди ловили птиц, часть из них просто держали в неволе, а часть приручали. В Торе есть даже указание о ловле птиц. Если найдёшь гнездо, то можешь взять себе птенцов, но не бери птичку-мать. Дай ей улететь (Второзаконие, 22:6,7). Ваш покорный слуга в детстве своём проводил массу времени во дворе и на улице. Подросши, будучи охотником, туристом и, даже, по воле своих большевиков-рабовладельцев, «колхозником», насмотрелся на всяких птиц вдоволь. У меня, как и у всякого будущего писателя, была некая способность наблюдать и все, что заметил, держать в памяти для будущих работ. Вот этими своими наблюдениями я и хочу поделиться с вами, моими читателями.
Среди птиц есть хищники, стервятники, или такие как клесты, питающиеся только одной растительной пищей. Но подавляющее большинство их – всеядны, то есть едят животную (в основном, насекомых), так и растительную пищу. Способ добывания пищи на облик птицы накладывает неизгладимый отпечаток. У хищников и стервятников, тех из них, чьей добычей являются наземные животные, реже птицы, клюв всегда крючковатый, чуть загнутый вниз (это называют надклювье), массивный, острый и мощный. У тех, для кого добычей являются обитатели воды, клюв длинный, клиновидный. А пеликан имеет под клювом мешок для переноски рыбы своим птенцам. Глаза у большинства из охотников сдвинуты ближе друг к другу, чем у остальных птиц. Но не намного: у птиц поле обзора сферическое равное 360;. Ведь они должны видеть не только добычу, но и опасность, а она может придти сверху. Вот почему, птицы не переносят, если кто-нибудь находится выше их. Как-то раз, в Пицце, я залез на крышу, чтобы проверить вентилятор. Снизу, на карнизе, сидели вороны. Увидев меня на краю крыши, они тут же улетели, хотя я летать пока ещё не умею. Даже у ястреба никаких гарантий безопасности нет: и его тоже может сцапать какая-нибудь через чур ретивая ля кот (вспомните «Историю одного ястреба» Грина).
И хотя тип мозга птиц несколько иной, чем у млекопитающихся и человека, интеллект большинства птиц необычайно высок. Вороновые птицы даже делают себе орудия – крючки из твёрдых листьев для извлечения насекомых из щелей и хранят их. Перечислять умных птиц может занять многие страницы, а поэтому я назову тут только тех, которые, по моему мнению, являются особо глупыми: страус, павлин и голубь. Особо умны попугаи, хищники и вороновые. Все остальные где-то между ними. Особым умом не отличаются чайки, но они умнее, чем голуби. А теперь – о птицах, с которыми мне, хоть как-то пришлось иметь дело.
ПОПУГАИ.
НАШ ПРЕДЫДУЩИЙ ПОПУГАЙ - SEVERE MACAW (АРА).
Многие люди, наслышавшись баек и начитавшись всяких разных историй, анекдотов, насмотревшись лент, обзаводятся попугаями и… избавляются от них. Кто сразу, кто через пару месяцев; кого даже ещё и на год иногда хватает. Ибо все эти «источники информации о попугаях», как правило, «забывают» рассказать людям и о недостатках попугаев, для многих, делающих их пребывание в доме просто невыносимым. И самое первое, что люди хуже всего переносят, это - попугай орёт. Одни орут тише, другие громче, но орут все. Крики некоторых попугаев, как, например, Макао (Ара) не всякий человек даже может выдержать. За очень небольшим исключением (есть, оказывается, редчайший наш, калифорнийский попугай), все попугаи происходят из джунглей Южной Америки, Африки и Австралии. В джунглях всегда шумно и, должно быть, для переклички друг с другом, каждый вид попугая имеет свой резкий и громкий окрик. В неволе у этих птиц необходимость в крике отпала, а инстинкт остался. Да чего там говорить! Уже более четырех столетий негры живут в цивилизованном мире. Но, там, откуда они пришли (а ведь из тех же джунглей), выживали только сильнейшие, а посему гены насилия прочно укоренились в представителях этой расы. И, несмотря на то, что где они сейчас живут, насилие теперь больше не требуется для выживания, негры остаются самой насильственной группой населения. Что же вы тогда хотите от бедных попугаев?
У всех попугаев очень сильный и крепкий клюв, предназначенный для разгрызания любого самого крепкого ореха (те же самые, уже вышеупомянутые нами, макао-ара легко перегрызают мягкую сталь). Кроме того, многие попугаи, как белки, найдя дупло, выгрызают его до нужного размера и устраивают в нём своё гнездо. Так вот, вот этими своими клювами, они погрызут что угодно - дорогую мебель, цепочку, золотую ли, железную ли (им всё равно), перекусят кабели, провода - что хочешь. Но это ещё не всё! Поверьте мне (впрочем, я не заставляю вас это делать. Вы как хотите, но мы держим попугаев более 25 лет): чем более умён данный попугай, тем злобней, обидчивей и территориальной он есть. Это понятие «территориальный» требует некоторого пояснения. По идее, сей термин означает защиту своей территории и всего, что кто-либо считает ему/ей принадлежащим. Так поступают и кошки, и медведи, и многие птицы. Но никто так ревностно не защищает свою позицию, как попугай. А своим он считает всё, вокруг себя, где бы он в данный момент ни находиться. Сидит на плече - значит плечо, а сидит на пальце - значит палец. И никто из них с такой яростью не отстаивает свою «собачью мыску», как это делает попугай. Кормите вы его с ладони («он был мне больше, чем родня. Он ел с ладони у меня»), и если он подумает, что вы приблизили палец слишком близко к его еде - то может и цапнуть, даже хозяина. И, наконец, попугаи «месные», то есть превращают в месиво всё вокруг себя.
Но если вы готовы перетерпеть (а нужно быть таким же заядлым попугайщиком как ваш покорный слуга) и будете продолжать держать птицу, в вашу жизнь войдёт удивительное существо, равного которому найти будет трудно. На воле попугаи живут в довольно-таки социальных обществах со своей иерархией, порядками, правилами и обычаями. Попав жить в семью, попугай моментально вычисляет аут, кто есть кто в этой семье и поступает «на вооружение» к самому главному. К остальным членам семьи он относится по-разному. Одних любит, но не уважает, других не любит, но всё же уважает, а некоторых, он откровенно и не любит, и не уважает. Но команды он принимает исключительно от доминирующего члена семьи. Впрочем, точно так же поступают многие собаки и коты, только эти последние очень редко высказывают такое откровенное пренебрежение ко всем остальным, как это делают попугаи. Даже если какой-то попугай и не разговаривает, высочайший интеллект его очевиден всем, у кого есть глаза, чтобы видеть и достаточно ума для осмысливания видимого. Попугай, явно, полностью, понимает всё, что ему говорят и выполняет сложные команды, исключая даже малейшее предположение, что он делает это «по интонации». А о том, насколько верным может быть попугай, есть такой случай. Как-то у одной попугаихи умерла хозяйка. Она отказалась есть и через две недели последовала за ней.
Конечно, справедливости ради, и собаки, и коты (а эти - если хотят), и другие домашние животные, тоже могут быть очень верными. Однако часть попугаев делает то, чего не могут сделать все остальные твари - они говорят нашим языком, позволяя нам заглянуть в самую глубину мышления и психологии животных. О том, почему одни попугаи могут разговаривать, а другие - нет, говорят, спорят и пишут немало, но убедительного ответа на этот вопрос никто не даёт. Распространённое мнение будто бы говорить могут только самцы, на самом деле, действительности не соответствуют. В ленте «Who is talking» показывали попугаиху, которая не только говорила, но и пела оперные арии. Что так? Сидят рядом два попугая одной и той же породы. Всё у них, вроде бы как, одинаково – вид, слух и голосовой аппарат. Но, только вот, один болтает вовсю, а другой или совсем молчит, или знает всего одну-две-три фразы. В чём же дело? Ответ напрашивается сам собой. Единственное, что у двух птиц разное - так это их интеллект. Как и все - люди, собаки, коты или, скажем, козлы - одни попугаи умнее других. Не то что бы часто попадаются глупые попугаи, вовсе нет, а дело здесь лишь в степени развития их интеллекта. Если, скажем, кот умнее собаки, то это никак не означает, что собака глупа. Так вот, ПОПУГАЙ НИКОГДА НЕ СКАЖЕТ ни ОДНОГО СЛОВА, КОТОРОГО бы ОН САМ НЕ ПОНИМАЛ. Точка! Если мне кто-либо заявит: попугай бездумно повторяет слышанные им слова и фразы, то я плюну ему/ей в глаза. А этого мнения придерживаются не только эволюционисты, но и некоторые авторы, в общем-то, толковых инструкций по обращению со всеми попугаями или только с одним видом попугая. «А жалко…»
Я никогда в своей жизни не имел дела с обезьянами (не считая, конечно же, из-за решётки наблюдая оных в зоопарке, или в программах по ТВ) и, не имея личного опыта сам, не берусь судить об их интеллекте. А посему, самым умным представителем животного мира для меня, был наш предыдущий попугай. Дело было вот как. С 1984 по 2003 год наша семья владела пиццерией в городе Хантингтон Бич, Калифорния. Это была целая эпоха не только в нашей, но ещё и в жизни всего околотка в радиусе никак не меньше, чем два километра от места сего. Со временем многие из наших постоянных посетителей сделались нашими друзьями, а само заведение - своего рода клубом, «Кабачком 13 стульев» для многих. Но это тема уже для отдельной истории. Так вот, одна из наших посетительниц, Анна, спросила нас однажды, не хотели ли бы мы взять у неё попугая. Мы захотели. Анна сказала нам, чтобы приехали двумя машинами, ибо в одну всё не влезет. Она оказалась права: у птицы была большая клетка из массивных прутьев и, такого же стиля, подставка для этой клетки. Кроме того, имелась клетка для перевозки и всякие нужные для содержания птицы принадлежности. Сама птица была росту с пол локтя, миллиметров эдак с 350, светло-зелёная с пятнами, оранжевым на плечиках крыльев. Щёки светло-серые и клюв светлый, массивный. Ни породы птицы, ни имени Анна не знала. Она звала попугая «Бердо», что примерно может обозначать «bird - птица». Всё это оборудование стоило не одну тысячу, но Анне оно досталось бесплатно, и она нам продала всё за те же деньги. Как и почему птица попала к ней, будет рассказано в своё время, а пока мы погрузились в две машины. Дочерь моя, вёзшая «полевую» клетку с птицей, рассказывала, как попугай тут же и заявил: «I don't like it!» Like - не like, а пришлось ему устраиваться у нас дома, хошь-не хошь. Первые несколько дней попугай дичился, но еду брал. Помимо специального корма, которым нас на первых порах снабдила Анна, любил он овсяное печенье «Mother cokie», которое он называл «cracker». И вот по утрам: «Here is, а cracker». «Cracker-cracker», - ворчала птица, но печенье всё же брала.
Постепенно птица стала отходить. По утрам ей запекали мягкие вафли Эго и попугай съедал, примерно, треть. Остальное было моим завтраком. Из яблок он любил Гранни Смит (как и я). А ещё птица пила. Любила шампанское и ликёры – сладкое, в общем-то. Но пила она умерено: выпьет пару глотков – и всё. Больше не заставишь. На этой почве и произошёл инцидент. Я, как раз, пил коньяк. Жена и говорит: «дай птице попробовать». Я протянул бокал и попугай доверчиво хлебнул из него. Те, кто когда-либо пил чистый спирт первый раз, знают, что испытала птица. Она задохнулась. Я испугался не на шутку, но, моему счастью, попугай оправился. «Дай ей вишенку!» Я протянул птице черешню и тут же ощутил дикую страшную боль в руке. Вроде как руку зажало в двери. Боль была невыносимой. Это птица меня за руку цапнула. Позже я узнал, что попугаи макао (ара) легко перекусывают прут из мягкой стали диаметром 8-10 мм. Поэтому прутья их клеток изготавливаются из закалённой высокоуглеродистой стали. Когда я утром приносил птице поесть, она меня приветствовала: “Hi Vodya!” Так она меня называла. А получив еду, спрашивала: “Do you know what?” (Ты знаешь, что?) Я не знал (No, I don’t). “Go, go, go!” Иди, иди, иди!
Часть из того, что я собираюсь вам рассказать, было уже использовано мной в моём рассказе «Милая птичка» (см. «Проза»). Идея этого рассказа возникла у меня, когда я как-то раз дал птице револьвер. Попугай упёрся мощной лапой в рукоятку, а курок взял в клюв и оттянул его на порядочную величину. Тут вот я и подумал: будь попугай побольше, а боевая пружина послабей… Так что, извините меня за повторение. В это же время у нас в доме жила другая птичка – маленький попугайчик, бротожерис пироптерис (см фото). Большой попугай, во всяком случае, на словах, не очень-то её любил и, даже ей угрожал расправой: “I’ll get him” («Я до него доберусь»). Впрочем, угроза та никогда осуществлена не была. Один раз случилось землетрясение – обычное дело в Калифорнии. Приехав домой, мы обнаружили обеих птиц в углу, прижавшимся друг к другу и дрожащих от страха. А раз, держа на пальце попугайчика и гладя его, я сказал большой птице: “See, I’m touching his feathers” («Смотри, я прикасаюсь к его перьям»). Ответ был: “I don’t care!” («Мне наплевать!»). Тут надо сделать небольшое отступление и рассказать о роли, которую играют перья в жизни не только попугаев, но и любой другой птицы. Перья являются предметом заботы и гордости птицы. Их число у разных видов птиц колеблется от 1000 (у колибри) до более чем 25000 (у тундрового лебедя). Но любая птица знает каждое своё перышко, поправляет его и выщипывает во время линьки. И каждая птица гордится ими. Расскажу вам случай из жизни. Поехали мы раз в одну деревню под Джанкоем в Крыму. Люди, к каким мы приехали, держали индюков. Жена, высказав восхищение их перьями, сказала, что такое перо обрадовало бы нашу маленькую дочь. Хозяйка приказала одному из самых крупных индюков: «А ну-ка, иди сюда!» Тот доверчиво подошёл. У него из хвоста было грубо выдернуто самое большое перо. Это надо было только своими глазами увидеть, как огорчена, опечалена и раздосадована была птица! Так что нет ничего удивительного, поправляя перья, попугай говорил мне: “Beautiful feathers. But don’t even dare to touch them” («Красивые перья. Но не дерзни даже прикоснуться к ним»). Да, перья действительно красивы (см. фото). А когда птица расправляла свои крылья, то вспыхивало жёлтым. Этому есть объяснение. Когда попугай находится в зелени, он совершенно неразличим. Но, если, случись какая опасность, и надо как можно быстрей взлететь, то вспышка крыльев сначала конфузит врага, а затем даёт знать всем другим попугаям, что им надо поскорей покинуть это место.
История птицы была такова. Её приобрёл какой-то человек-мужик. Обижал он её, пугал жёлтыми палочками. И это озлобила попугая, сделало его пугливым и нервным. Сын Анны, Эрик, забрал птицу у этого человека (как – не знаю, нам того не сказали). Он обращался с ней очень хорошо и они, может, прожили бы вместе всю жизнь (макао-ара живут до 90 лет) в мире и согласии. Но Эрик имел несчастье жениться на латинке. Это была жуткая ошибка! Латинки никак не совместимы с белыми мужиками не только физически (ей нужен толстый и длинный, и чтобы стоял час), но и психологически: они из совсем разных миров. Я, даже, по этому поводу, пословицу придумал. «Кладбища и колумбарии переполнены белыми женщинами, связавшимися с латинами, а разводные суды – белыми мужчинами, женившимися на латинках» (Я, обычно, называю их всех «лолитами», хотя это весьма редкое среди них имя и песню придумал «Lolita Chiquita Conchita se;orita», но это к нашей истории никакого отношения не имеет). Так вот, Эрик тоже исключением не был. Начался затяжной и мучительный разводной процесс, и борьба за сына, который пока это тянулось, находился у Анны. Всё это стоило денег и нервов. Супруги разъехались и Эрик поселился в маленькой квартирке, где птице не было места. И он отдал её матери. Птица её любила, но Анне, видать, надоело ухаживать за птицей, а, может, слышать крики или то, или другое вместе взятые. Таким вот образом этот попугай оказался у нас. Хочется отметить, какой памятью обладают попугаи. Когда, раз, к нам пришёл Эрик (он занимался чисткой ковров), птица тут же его узнала, села к нему на плечо и очень вежливо с ним поговорила. Точно также, в последствии, попугай поговорил и со мной, мы до этого ещё дойдём.
После случая с коньяком, я стал побаиваться страшного клюва птицы. И хотя меня ни разу больше не укусили, я подавал птице еду с опаской. Один раз я давал ему квадратик шоколада и, опасаясь, что меня опять цапнут, уронил его. И вдруг слышу: «Дуррак!» Когда сын заходил в комнату с попугаем, птица требовала: «Alex! Get out!» («Алекс! Выйди вон!») Или, когда я сидел на диване с малым попугайчиком на пальце: «You are stupid!» («Ты глупый!»). И это медленно и чётко выговаривая каждое слова и размахивая лапой в мою сторону. А раз, когда жена чистила его клетку, птица вежливо осведомилась: «What are you doing?» («Что Вы делаете?») «I am cleaning your mess. You are a pig!» («Чищу твоё месиво. Ты свинья!»). Птица оглядела себя и пожала плечиками: «Don’t I look, like a pig?» («Неужели я похож на свинью?») В это трудно поверить, но так оно и было. С попугаем можно было разговаривать, как с человеком. Но из-за его ума и начались проблемы. У нас была Пицца. Я, когда у меня была работа, приезжал с работы прямо туда. Закрывались мы в 9 вечера, а то, если были люди, мы сидели и дольше. Домой попадали где-то к 10, смертельно уставшие. И только тогда могли уделить птице немного внимания. А то ещё утром, когда не надо было печь хлеб и коржи для пицц. Птица жаловалась: «Whole day alone!» («Целый день один!»). Мы стали включать птице на время своего отсутствия, классическую музыку, которую она любила и ценила. На время это помогло, но лишь ненадолго. От тоски, птица начала выщипывать у себя перья. Мы тогда повезли птицу к ветеринару-птичнику. Тот сделал ей медосмотр и сказал, что, хотя у попугая небольшой артрит в плече, в общем-то, птица в порядке, а чтобы не выдирала перья, одел пластиковый воротник. Воротник попугаю не нравился, и он пытался его удалить, но те, кто спроектировал устройство, такую возможность предусмотрели. Ошейник сидел глухо. Так что ничего у него не вышло. К этому времени меня уже простили. И хотя птица глухо ворчала при моём появлении, но садилась на плечо и, даже, позволяла «прикасаться к перьям».
Но мы понимали: в конце концов, птица затоскует, заболеет и умрёт. Нет, мы не хотим такой судьбы для неё. А тут как раз, одна женщина, постоянно с нами бывшая, в те времена, в контакте сказала, что у неё есть дядя, который держит многочисленных попугаев и, притом, таких же как наш. Странно, но этот тип попугая в наших краях распространён не был. Мы только один раз видели такого в магазине. Ну, в общем, после долгих обсуждений, было решено отдать нашего попугая этому человеку. И пусть он живёт. Не у нас, так у других. Мы позвонили по данному нам номеру, тот человек приехал на грузовичке и забрал птицу. Нас всё время мучила совесть. Мы чувствовали себя предателями по отношении к птице, и раз решили поехать к ней и проведать, как ей там живётся. Узнав об этом, та, которая нам порекомендовала нового владельца птицы, усмехнулась. «Возьмите с собой дробовик (перевод мой)». Нам не надо было объяснять, что это всё значит. Дробовик, конечно же, можно положить в багажник, но воспользоваться им будет весьма проблематично. А держать его при себе в салоне – это напрашиваться на жуткие неприятности. Поэтому, ограничился тем, что зарядил свой глок всеми 16-ю патронами и спрятал в кобуре на поясе. Всё же, лучше, чем ничего. Да, её дядя жил в самой гуще обезьянника. Первое, что мы, при подъезде к месту, увидели – это была группа чёрных подростков, стоящих на тротуарах и самом полотне дороги. Две обезьяны, лет по 15-ти, и очень друг на друга похожих (сёстры-близнецы, не иначе), здоровые, как сарай с пристройкой, молча дрались. Причём, это не была драка по злобе или за что-то. Это, вроде как, грызутся котята или щенки – игра, развивающая у них столь нужные для жизни навыки в хватательстве, кусательстве и загрызательстве. Остальные занимались своими, не берусь сказать, какими, делами, не обращая на сестёр и на нас никакого внимания. Мда!
Дом попугайщика был, как я выражаюсь, «сарайного типа». В коридоре и в одной из комнат вдоль стены были устроены полки, на которых, впритык, одна к одной находились клетки с попугаями. Сколько их – не берусь судить: я даже и не пытался сосчитать. Но одних только севере макао, как наш, было, ну никак, не меньше двенадцати. Он их, должно быть, коллекционировал, собирая отовсюду, где мог. По полу помещения, крадучись, с опаской, затравленно глядя по сторонам, скользили кошки. Попугаи макао легко могут убить средних размеров собаку. А уж кошку-то…Как мы потом узнали, одна из них не оказалась достаточно осторожной – и её не стало. Хозяин, мужик с бородкой, лет под пятьдесят и жена его, под стать ему, оба непрерывно курили. Наша приятельница, связавшая нас с ним, сказала, что он болен каким-то тяжёлым сердечнососудистым заболеванием (ССЗ) и уже перенёс операцию по шунтированию сосудов сердца. ССЗ, как рак, приставши раз к человеку, не успокаивается, пока не убьёт его. Как при раке, когда опухоль у больного удаляется, а причины, её вызывающие, остаются, так и при ССЗ, хотя и новые сосуды установлены, причина, их забивающая, не исчезает. Не берусь судить, как курение может повредить, при этой ситуации, но, несомненно, улучшать её оно не станет. К тому же, у попугаев маленькие и слабые лёгкие и курить возле них никак не рекомендуется. Тем не менее, все попугаи тут выглядели живы-здоровы. Мы подошли к нашему. Птица явно была рада нас видеть. Она села ко мне на плечо и вежливо осведомилась: «How you doing?» «I am fine, thank you. What about you?» «I am OK too». В голосе у него не было уверенности. Должно быть, несмотря ни на что, ему лучше жилось у нас. Насколько нам известно, птица до сих пор жива. Чего, нельзя, к сожалению, сказать о её последнем хозяине…
BROTOGERIS PYRRHОPTERUS – GRAY-CHEECKET PARAKEET
(СЕРОЩЁКИЙ ВОЛНИСТЫЙ ПОПУГАЙ)
Самый первый попугай появился у нас в 1990 году и вот как. Моя матушка (она умерла в 2001 году, Царство ей Небесное) жила тогда у моего брата, на юге графства, в городе Мишион Вьехо (Mission Viejo, исп.). И вот, как-то раз, она увидела на крыше дома зелёную птичку. Позвала её, и птичка слетела вниз к ней. И тут оказалось, это был небольшой попугайчик. Должно быть, он заблудился. Следует сказать, что, в отличии от голубей, или чаек, попугаи не имеют встроенной GPS (системы ориентации). Дикие и одичавшие попугаи находят свой путь также, как и люди – по ориентирам. Попугаи, живущие в домах, таким навыком не обладают. Улетев, они уже не могут найти дорогу домой. Птичка, видимо, скиталась очень давно, ибо была запущена и очень голодна. Мы попросили птичку себе и нам её отдали. Ничего о попугаях, вообще, и об этой птичке, в частности, мы не знали. Купили клетку для него, кормушку, поилку и, на него книжку. Из неё узнали: это бротожерис пироптерис или серощёкий низший попугай. «Бротожерис», переводится как тонкоклювые попугаи. А что касается «пироптерис», то это понятно и так: огненные перья. И действительно, когда попугай этот расставляет крылышки, вспыхивает, как бы, оранжевое пламя. У попугайчика сильно отрос клюв. Пришлось понести его к ветеринару и клюв подрезать. Попугайчик остался жить у нас. Он не говорил, а произносил звуки, чем-то, может быть и напоминающие слова, но нечёткие и непонятные. Но был очень даже понятлив и понимал всё, что ему говорили. Ел он, конечно, в основном, свой попугайный корм, который в зоомагазинах продавали под маркой «для малых или больших клювов (small or big beak)», но не брезговал и нашей пищей. Как все они, он любил семена (основная еда всех попугаев на воле), виноград и хлеб. Но имел и свои индивидуальные вкусы, как скажем, американский сыр и кока-колу. У меня даже есть где-то снимок его, погрузившегося в стакан с этим напитком - и только хвостик торчком. Потом случалась с ним отрыжка. Забавно было это видеть. Этот вид попугаев, в отличии от волнистых попугайчиков имел клюв, напоминающий клюв «больших» попугаев, только выполненный в уменьшенном масштабе. В одной из «инструкций» его так и назвали «компактным попугаем».
Всю свою несчастную жизнь я мечтал иметь птичку, и вот теперь, моя мечта осуществилась. Я часто носил его с собой в магазины и другие места, куда я ходил пешком. Один раз он вдруг слетел на жёлтые цветы. Так как рассказать он не мог, прошлое его терялось в тумане. Может его обижали? Или просто не обращали на него ни малейшего внимания. Что ему жёлтое? Впрочем, как я узнал намного позже из уже упомянутой ленты, на воле, бротожерисы, большими стайками, совершали налёты на банановые плантации и портили бананы. Их ловили и продавали, а то и просто уничтожали. В своём родном Эквадоре, птички эти на гране вымирания. А наше родное правительство тут, как тут: запретило ввоз этих попугайчиков в США. Вот идиоты! Пусть лучше они будут разводится в неволе любителями и зоомагазинами (или небольшими питомниками), чем исчезнут совсем. Так что, возможно, жёлтое, в его генах, ассоциировалось с бананами. Однажды, я принёс птичку в торговый центр, где был зоомагазин. У входа, на пирамиде, были рассажены разнообразные попугайчики. Мы подошли, и я сказал: «Быди-быди-быди». Происхождение этого слова уже было объяснено в эссе «Убить пересмешника», но повторю для тех, кто это эссе, тем или иным образом, упустил см ниже). Итак, по приезду в Америку мы читали, в то время, единственное, русскоязычное издание, газету «Новое Русское Слово». И был рассказ (а может и быль) воспоминание человека, который, во время войны попал на Кавказ, будучи ещё пацаном. На базаре тот увидел старого черкеса. Этот продавал нечто в накрытой корзине с надписью: «Быдис». На вопрос рассказчика, что это такое, ответил: «А ты купи птицыц». Слово понравилось, и мы взяли его на вооружение. А «быди» - уже производное. Оказывается, не толбко нам одним, пришлось по душе слово «быди». На него отвечали пересмешники и скворцы. А тут, самая из всех, большая, птица вдруг принялась громко вопить на всю Ивановскую: «Быди!-Быди!-Быди!». Все остальные подхватили, и долго, нелепая фраза сия, разносилась по всему этому центру (довольно-таки немаленькому).
А раз, попугайчик наш улетел. В наших краях, южной Калифорнии, всё, как есть, наоборот. Во всех других местах, северо-восточный ветер приносит холод и сырость, пронизывающую до костей. У нас же, дующий четыре-шесть раз в год, такой ветер, по имени Санта Ана (был такой мексиканский генерал, потом президент, чью славу так необоснованно раздули) приносит сильную жару (даже «зимой») и сухость. И вот во время такого ветра, я вышел с птичкой во двор. Он чего-то испугался (попугаи, вообще, народ нервный) и влетел. Ветер подхватил его, и он скрылся из глаз. Я был просто в отчаянье. Дочь моя сильно привязалась к птичке, и она меня убила бы за то. что я её потерял. Я привёз её со школы, и мы стали ходить по улице и звать: «Быдис! Быдис! Быдис!» И вдруг, он ответил. Крик доносился с той стороны улицы. И мы стали обходить все деревья, пока не убедились, что птичка сидит именно на этом. Как я уже об этом упоминал, увидеть попугая в зелени невозможно. Тогда я залез на дерево и начал звать. Он отвечал и когда голос стал слышаться совсем близко, я подставил руку, и он на неё слетел. Попугайчик этот прожил у нас четыре года. Мы брали его с собой в Пиццу, в парк, на берег океана. Он был всеобщим любимцем. А потом, случилась беда. У этой птички сильно отрастал клюв. Почему-то считалось, что так плохо и надо его подрезать. Как раз к нам в Пиццу ходил ветеринар, имевщий клинику через дорогу. Пару раз дочка относила птичку к нему, и он это проделывал. А на третий раз, во время этой операции, наш попугайчик погиб. Дочка, сильно привязавшаяся к птичке, была в истерике.
Оглядываясь назад, могу сказать, что конечно, в этом была вина ветеринара, не знавшего особенностей попугаев. Как я уже об этом упомянул, у них маленькие и слабые лёгкие. Стараясь удержать вырывающуюся птичку, врач пережал ноздри на вершине клюва и птичка задохнулась. Но отчасти, виной трагедии было и наше тоже невежество в попугайных делах. Мы не знали, что птиц нужно носить только лишь к ветеринарам-специалистам по птицам, птичникам. Пусть немного, но такие были. На воле, вопрос об укорочении растущего у них клюва, для попугаев никак не стоит, ибо они всё время разгрызают оболочки семян, грызут дерево для гнезда, словом, всячески стирают его. В домашних условиях, им дают грызть палочки (мы давали, но это не помогло), но лучше всего - это специальный насест, покрытый чем-то напоминающим наждачную бумагу, и об которую птицы укорачивают свой клюв. Обо всём этом мы тогда ещё не имели ни малейшего понятия, и это стоило птичке жизни. Чувствуя за собой вину, ветеринар выдал нам подарочный сертификат для покупки другой птички в определённом магазине. Как раз в это время, недалеко от зоомагазина, в Fuller Gunroom (оружейный магазин Фуллера) «давали» по, просто-таки, сказочной цене патроны для СКС с обоймами. Мы решили совместить обе поездки. В зоомагазине было полно бротожерисов. Дочка просила их по одному, и у каждого из них брала интервью, пока не остановилась на одном каком-то определённом попугайчике. И мы его купили. Это был птенец трёх месяцев от роду. Тут уместно заметить, что попугаи достигают своего предельного размера и умеют летать уже в три месяца, но полной зрелости - лишь в три года. Птичка никогда не покидала магазина, в котором её вывели, и с любопытством озирала незнакомый ей мир. Всё для неё было ново и интересно. Мы накормили её виноградинкой, нами на этот случай предусмотрительно прихваченной. Малая ягодка – а вот целый обед для крохотной скотинки.
Прямо с птичкой пошли в оружейный магазин. Она была у меня. Пока жена покупала патроны, я носил птичку по всему магазину. Тут, как и в большинстве таких магазинов, кроме оружия и патронов было всё, что может быть нужным стрелку и охотнику. Покупатели и продавцы – все на неё смотрели с интересом – такого тут ещё пока не было – а она на них и на всё остальное, с жадным любопытством. Маленький попугайчик сразу же поселился у нас. Для него была клетка со всем оборудованием, корм и игрушки, оставшиеся у нас от бедного нашего Быдиса. Почему-то, дочка не испытывала к новой птичке таких же чувств, как к предыдущей. Я же очень к ней привязался, а она ко мне. Увидев меня, она летела и садилась мне на плечо. Как-то у птички появились странные движения: она стала трясти головкой, по грудке и но животу прокатились, как бы судороги что ли. Я испугался и закричал: «Ой! Птичка умирает!» Но ничего с ней не случилось, и она оправилась. И только совсем недавно, я понял, что эти движения означают. Поделюсь с вами своим открытием (а это, именно, открытие, ибо нигде про это не писалось) в следующем разделе, когда дело дойдёт до дела. А раз, сидя у меня на руке, птичка проколола своим острым, как игла, клювом кожу на руке и жадно начала пить кровь. Я оцепенел от удивления. Сердиться на свою любимицу я не стал, но случай этот оставил в мне какое-то неприятное предчувствие чего-то, которое вскоре забылось. Раз в Пиццу пришёл парень с бротожерисом на пальце. Птичка у него проделывала всякие трюки: ложилась на спинку, кланялась, показывала пёрышки. Он вознаграждал её виноградинкой. Проблем с клювом у неё не было. Также как и у нашей второй птички. Потом у нас появилась Бэрдо и оба попугая, несмотря на, как вы, может ещё помните, угрозы последнего, довольно-таки, мирно сосуществовали. Так прошло пару лет. В один «длинный выходной» в связи с праздником Дня Независимости, 4-го июля, мы решили съездить в Лос-Вегас, а птиц своих оставить в специальной гостинице для животных, где им будет обеспечены корм и вода. И тут случилась беда.
Мне тяжело, стыдно и неприятно писать об этом, но написать надо, ибо я один виноват в том, что произошло, целиком и полностью, и не в моей привычке щадить себя, или искать самому себе оправданий. Во-первых, я не разрешил подрезать птичке крылышки, и это стало одной из причин этой трагедии. А во-вторых, я как раз, в этот день немного выпил. Совсем немного, но и этого было достаточно для того, чтобы реакция моя притупилась. Я стирал, и, набрав корзину грязного белья, направился к выходу, закрывая за собой дверь. Я не видел, как птичка, сорвавшись со своего места, полетела вслед за мной. Жена и дочка кричали мне: «Не закрывай дверь!» Будь бы я совсем трезвым, то, должно быть, среагировал на эти крики. А так, когда я оглянулся, головка птички попала в дверь. Она молча опустилась вниз на пол. Сколько только моя память будет служить мне, я не забуду этой сцены. Я был в истерике, громко плакал, но поправить ничего было уже нельзя. Поездка не состоялась. Утром мы отнесли птичку к ветеринару, он что-то там сделал, никак не могу сказать, помогло ли это, или нет. Мы окружили бедную раненую птичку заботой и, спустя какое-то время, она, вроде бы как, поправилась. Пока мы, вдруг, не обнаружили, что птичка ослепла. Чувствуя себя виноватым во всём, я с больше не расставался с птичкой. Брал её с собой в Пиццу, кормил и поил с руки, выносил подышать свежим воздухом. Ещё с детства наш попугайчик говорил тонюсеньким голосочком: «Hi brat (brat – разбалованный человек)» и продолжал говорить и после инцидента. А теперь слепая птичка не только безошибочно ориентировалась в своей клетке, находя корм и воду, но и летала на голос, точно приземляясь на голос зовущего. А потом она начала нести яйца. Наша приятельница-стрелок, Вирджиния, у которой, в течении долгих лет, жила небольшая попугаиха, предупреждала нас: «Смотрите за яйцами». Теперь мы точно знали: попугайчик – самка. Мы звали её по-прежнему, как и предыдущего Быдизом.
Так она прожила у нас в семье ещё три года, окружённая любовью и заботой. Но в один, очень даже не прекрасный вечер, я обнаружил серую массу, вышедшую из левого ушка птички. Я смыл её водой. Птичка сопротивлялась, ей, видно, было больно. А к утру птички не стало. Я был без ума от горя, и горе моё усугублялось тем, что в этом была моя вина. Мы тогда жили на квартире. Я похоронил бедную свою птичку в заднем дворе, патио, в самом углу. Мы потом переехали в свой дом, по той же улице, только на милю к востоку, забрав большую птицу. Я думаю, надеюсь, что останки маленькой птички до сих пор там же, непотревоженные. Позже дочка мне сказала: «Я знала, что птичка умрёт». Невольно, я отомстил ей за эти слова, весьма жестоко. У неё была лучшая подруга Келли. Она переехала в штат Вашингтон (не Вашингтон, Округ Колумбия, столицу США, а в штат на северо-западе страны). А нам оставила рыбку, сказав, что ей осталось жить несколько дней. Мы кормили её, меняли время от времени воду, и рыбка себе жила и жила. Вскоре после переезда, Келли тяжело заболела. У неё нашли язвы (legions - болячки) на печени. Я сказал: «Метастаз, или из глаза, но, скорей всего, из прямой кишки». К сожалению, так оно и оказалось. В США, обычно, врачи говорят раковым больным всю правду и те переносят её спокойно. У Келли была уже четвёртая стадия, но врач, сделавший ей бесполезную операцию, заверил её, что все ещё обстоит не так безнадёжно. Через неделю, Келли, которой не было ещё тридцати трёх лет, умерла. Рыбка, пережила свою хозяйку. Очень печальная история… Потом я узнал из какой-то книжки: держать бротожерисов неимоверно трудно. Они очень нежны и не упускают ни одного подходящего случая, чтобы умереть.
НАШ НЫНЕШНИЙ ПОПУГАЙ - СЕРЕБРЯНОКОРОННЫЙ КАНУР.
После того, как мы отдали нашего Бэрдо, у нас долго не было птицы. И только в 1999 году дочка купила трёхмесячного попугайчика, серебряннокоронного конура. Она обосновала своё решение тем, что этот вид попугая не так много и сильно кричит (как она ошиблась! Но об ЭТОМ БУДЕТ чуть позже). Птичку привезли ночью. Так как старую клетку давно уже выбросили, то была приобретена новая клетка с шалашиком, в каком попугайчик должен был бы спать ночью. Утром я проснулся и, самым первым делом, сжигаемый любопытством, кинулся к клетке. Из шалашика торчал зелёный хвостик. Я заглянул с другого конца. Вскоре оттуда выглянула головка. Мы с любопытством друг на друга глядели. Вот так в нашем доме и поселился этот попугайчик, и живёт до сих пор, в момент написания этих заметок. Дочка назвала его Марлином. В честь известной оружейной фирмы? Не знаю. Но мы по-прежнему зовём его Быдизом. И он на это имя откликается. Стоит только сказать это слово - и сразу же услышишь ответ: это я, мол. На первое время, дочь его дрессировала. Учила говорить, давать лапку («give me five – дай пять») или показывать крылышки («do the eagle»).
Вот слова и фразы, которые наш попугайчик говорит.
-Hi baby – привет бэби!
-Shake – потрясти протянутую им лапку.
-Look – смотри!
-How come? – откуда пришло?
-Как? Как?
-Good boy – Хороший мальчик. Чаще всего он хвалит сам себя, но иногда и меня за выполненную мной команду. Выдрессировавшись сам, он начал дрессировать меня.
-Pickaboo, pickaboo baby – пикабу (буквально «подглядеть») - это когда кому-то закрывают глаза ладонями, потом открывают. То же птичка требует для себя.
-Baby, baby, baby bab;.
-I love you, baby – я люблю тебя, бэби.
-Poor baby – бедный бэби.
-Step up – букв. «шагни», здесь, возьми меня.
-Go patty, come on, go patty – садись на горшок, ну, садись на горшок (на что я отвечаю: «Я уже пошёл, теперь твоя очередь!») т.е., намеренье дропнуть.
-Give me kiss – поцелуй меня
-Give me five – дай пять или give me – просто дай. И, наконец,
-Do you know what? И хотя этот попугайчик никогда не встречался с предыдущим, он задаёт всё тот же вопрос. Только, в отличие от последнего, объяснить, что он имеет в виду, не может. Или пытается объяснить, но как-то невнятно.
А ещё, попугайчик заразительно смеётся. И всегда по делу. Как-то раз он, он орал, и я пропел ему: «Капрал, голубчик, не ори! А лучше, отпусти к Мари, пока ещё, хоть как стоит». Он залился безудержным хохотом. Хотя по-русски птичка не говорит, но всё понимает. Своего, попугайного языка, он, скорей всего, не знал, ибо был высижен в неволе и никаких общений с себе подобными у него не было. Зато выучил вороний и воробьиный языки, ибо, во время появления попугайчика, у нас была Пицца, и птичка целыми днями была одна. Клетка стоит в самом углу, у окна в общей комнате, и попугайчик мог смотреть в окно сколько хотел. За это время, наблюдая за воронами и воробьями, он и выучил их язык. Языков птиц и животных мы коснёмся позже. А пока, чем Быдиз занимался днём, мы не знаем. Ел, должно быть, кимарил, глядел в окно, общался со всеми остальными птицами – кто знает. Однажды я заскочил на минутку домой. В машине у меня были мешки со льдом, надо было спешить. Попугайчик позвал меня раз, но я ему не ответил, а побежал к выходу. И тут птичка, что называется, заплакала. Пришлось взять её на руки, поговорить, успокоить. А в выходные мы обнаружили, что этот попугай, как и все они, кричит. Может, не так, как макао (ара), но достаточно громко, чтобы вызвать у моих домашних негативную реакцию. В Пиццу, как-то раз, зашёл человек-мужик с таким же, как наш, кануром. В первую очередь мы спросили, как с криками? Отвечал: заключил с ним соглашение. С двух до двух-тридцати можешь орать, сколько хочешь. А после того – молчок. Ну и ну! А нам вот такого соглашения заключить не удалось. Когда кончилась Пицца, и мы стали проводить больше времени дома, крики стали проблемой. На меня посыплись упрёки и обвинения: «я разбаловал птичку». Может и так. Но, я знаю одно: попугайчик орёт не просто так. Даже в свои послеполуденные «сеансы», после каждого крика, птичка вслушивается, не ответит ли кто. Это инстинкт ещё с джунглей.
Несмотря ни на что, с птичкой этой не соскучишься. Когда говоришь: «Мы уходим, мы будем назад», в ответ раздаётся «ОК». Если кто-то говорит по телефону – «Хеллоу, ОК, пока». Надо сказать, у попугаев не только острое зрение, но и слух, сравнимый, разве что, со слухом кота. Если вы помните, в «Острове сокровищ», как Джим ходил между пьяных пиратов и не был бы замеченным, если не попугай Джона Сильвера. И у нас тоже, никто не может незаметно приехать: попугайчик сразу же начинает своё «Бэби, бэби, бэб;. Машины наши слышит за милю. У меня есть видео, в котором я спрашиваю его: «Быдиз, куда Америка катится?» «В пи-пи-пи-пи-пи…». А ведь правда! И весь мир вместе с ней туда же. Когда я, одно время, делал зарядку в общей комнате, он, должно быть, дразня меня, тоже смешно делал наклоны. Вообще говоря, попугай, как и скворец или пересмешник, тоже дразнильщик. Но, опять-таки, с полным пониманием того, что делает. «Это у них, Петька, шутки такие». Так вот птичка до сих пор живёт у нас. Мой день начинается с того, что я выношу попугайчика «погулять» и ублямбиться, то есть, выпустить из себя содержимое желудочка, накопившееся за ночь. Для этого устроен у нас насест у забора (см. снимок). После чего, мы с ним едим банан.
Кто-то сказал: попугаю следует каждый день давать кусочек яблока и банан. Яблоко не всегда получается, и не всегда он его ест, а вот бананы у нас водятся постоянно: это предтеча к нашему завтраку. Как попробовали мы их раз в Вене, вскоре после выезда из Советского Союза, так и до сих пор продолжаем есть каждое утро. После банана, птичка идёт на клетку, а я занимаюсь своим утренним туалетом, зарядкой, купаньем и всем остальным, что люди обычно, по утрам делают. Тут к месту сказать, мы никогда, разве что за редчайшим исключением, ни одного из наших четырёх попугаев, не запирали в клетке. Дверца всегда открыта и птица имеет свободу сидеть на насестике над дверцей, что все они и делают большую часть времени от света до света. Когда мы с женой завтракаем, примерно, через час, после банана, попугай – непременный участник этого процесса. Причём, для него это не приём пищи – всякого корма полно в клетке – а ритуал. В отличии от большинства других птиц, попугай именно ест, а не клюёт. Он откусывает кусок и жуёт его. Даём мы ему, обычно, то, что едим сами, но обязательным компонентом обязан быть хлеб. Ибо попугай – птица хлебная. Мы рассмотрим эту черту попугаев подробнее позже.
После завтрака, птичка предоставлена самой себе. Питается, играется игрушками в клетке или приводит в порядок перышки. Эта процедура у всех птиц занимает массу времени. Просто сидит на своём насесте, молчит или разговаривает, произнося фразы из набора выше. Я же либо еду в гимнастический зал (три дня в неделю), либо в тир (раз в неделю), а по субботам и праздникам – в синагогу. Но больше всего, пишу или черчу. Я перефразировал Моэма так: «Ни дня без строчки или без линии». Работаю «по этому делу» до самого пятницы вечером: шабата, праздника субботы, наступающего, по еврейскому закону с заходом солнца и заканчивающегося в субботу с наступлением темноты. Тогда возобновляю свои занятия. С тех пор, как начал работать головой (а не руками), я разработал понятие «гигиена умственного труда»: пятиминутный перерыв на каждый час работы. Когда курил, то это был перекур. Когда 1996 году бросил, место перекура заняли «прогулки» с птицей. Они происходят по неписанному ритуалу: мы садимся на насест, справа от столба (виден на снимке), потом на вершину столба, на правый насест, на куст плимерии (жутко живучее тропическое растение). Долго сидеть на ней Быдиз почему-то не любит. Просится на палец и пересаживается на подлокотник белого пластикового стула, под пальмой в кадке. После какого-то времени там, пускаю гулять по сиденью. Птичка ходит на сиденью, когда долго, когда нет, но всегда, в конце концов, забирается по спинке на самый верх. Если вы, может, успели заметить, птицы, стараются залезть как можно выше, когда сидят. Это разумная мера предосторожности: ведь враг атакует чаще всего сверху. Так оно, однажды и случилось. Я оставил птичку на левом насесте, а сам стал поливать двор, буквально, в нескольких метрах от столба с насестами. Отвлёкся на какую-то долю секунды и вдруг слышу страшный крик. Глянул и увидел ястреба, круто и плавно взмывающего вверх. Птички на насесте не было. Дико заорал: «Ястреб унёс нашего Быдиса!» На крики выскочила жена. Тут мы увидели, как нечто зелёное копошится в траве у столба. Быдис! Увидев опасность, он заорал и упал камнем вниз. Ястреб не кот, он сманеврировать в воздухе не смог, и вынужден был взлететь с пустыми когтями. С тех пор, я теперь не отхожу от птички ни на шаг. Второй раз, я наклонился за чем-то, и, не видя меня, ястреб начал было пикировать. Но тут я распрямился, и он взмыл вверх. Интересная птица.
Ястребов завели для контроля поголовья голубей (и, как я подозреваю, воробьёв), которых развелось великое множество. «Трудящиеся» стали жаловаться и «контора» на это среагировала. По-видимому, вначале с этим они справились. Но воришки не дураки совсем, а голуби дурные только для других. Для себя они, ой какие, умные. И поэтому исчезновение и тех, и тех на долгое время можно объяснить либо эпидемией, либо теми или иными методами контроля поголовья, такими как противозачаточные препараты, не могу сказать как, скормленные птицам. В случае первой версии, земля была покрыта бы мёртвыми птицами, как это случилось раз с воронами. Остаётся вторая. Как бы то ни было, но голуби и воробьи исчезли на много лет, и только где-то к 2015 году, начали потихоньку возрождаться. Сейчас у нас в околотки где-то по двадцать головок и тех, и тех. Ещё и горлицы, которых было полно, и которые тоже исчезли. В подтверждении сказанного, могу сказать, как во время наших поездок в Неваду, встречали мы полно воробьёв в городе Барстоу и в «зонах отдыха». Там, видать, они никому не мешали, и их не трогали. Исчезли и многочисленные скворцы и только сейчас вернулись. Зато в нашем околотке скопилось множество ворон. Одно поголовье осенью улетало в более тёплые края, а его сменяло другое, прилетевшее из более холодных. Скорее всего, их к нам привлекала школа рядом, где дети оставляют куски от своих завтраков. Сначала, я думал, что именно вороны вытеснили остальных птиц, разоряя их гнёзда, но их не было и в остальных частях нашего Оранж Каунти. Более того, теперь, когда птички начали возрождаться, то они мирно уживаются с воронами. Интересно, «защитники природы», готовые в любую минуту вцепиться зубами в глотку нам, охотникам, хранят по этому поводу массового истребления милых, никому не делающих вреда, птичек гробовое молчание. Никто даже и не мявкнул. А теперь вернёмся к ястребу. Этот был ястреб-тетеревятник, то есть, крупный. Наш двор входил в пределы его охотничьего участка, и он появлялся часто. Один раз, когда мы обедали во дворе, унёс из-под самого носа птенчика-воробья. Оставшись без голубей и воробьёв, ястребы начали хватать, что попадётся. Один даже, попытался унести комнатную собачку чуваву, да не осилил. «Наш» дважды покушался на Быдиза. Однажды, когда он сидел на проводе, я притащил бинокль, дабы лучше его рассмотреть. И вдруг, он срывается с места, и пролетает медленно в полуметре от моей головы. На, мол, смотри, сколько хочешь. Такая птица.
БЫДИЗ на ВЕРШИНЕ СТОЛБА
Попугайчик прожил у нас семнадцать лет, когда на восемнадцатый преподнёс нам сюрприз. С момента покупки, нас заверили, что это – самец. И действительно, вроде бы, так оно и было. Но тут я заметил, как на прогулках, птичка начала проделывать судорожные движения головкой и грудкой. «С чего бы это?» подумал я. Клетка с птицей стоит в общей комнате, в которой, с наступлением темноты, свет включают редко: каждый сидит в своей комнате или находится в кухне, а там делать нечего. Но если свет включают, толи для совместного обеда, толи приходит к нам кто, Быдиз вылазит на свой насест и заводит своё: «Бэби, бэби, бэби» или «Do you know what?». И вот, однажды вечером, к нам пришёл одноклассник сына, Сень Ким, врач. Жена села с ним в общей комнате обсуждать какие-то вопросы и зажгла свет. Но вопреки своему обычаю, Быдиз из клетки не вылез. Ещё раньше, жена заметила, птичка проводит много времени в своём шалашике. Утром она взяла птичку на руки (напомним: попугайчик у неё был «на вооружение» и выполнял её команды быстро и беспрекословно), и велела мне осмотреть шалашик. И права она была: в шалашике было яйцо. Вот так, с таким опозданием, мы узнали, что наш попугайчик не «good boy», а «good girl». Ну и ну! Но мы по-прежнему зовём его (уже её, то есть) Быдизом. А через некоторое время, птичка снесла ещё одно яичка, и на этом, пока прекратилось. Яйца, конечно, были «болтуны» и ничего из них не получилось бы. Жена спрятала их в холодильнике. А вот теперь, хочу поделиться своим открытием.
У попугаев, отличить самца от самки можно только с помощью специального теста (сексирования). Как проводится этот тест, насколько болезненен и опасен он для птички, я не знаю. Мы этим никогда не занимались. Как мы уже увидели из сказанного выше, «яйцевая» проверка срабатывает не всегда и не сразу. Так вот, если ваша птичка совершает указанные ранее судорожные движения головкой и грудкой – то это самка. К сказанному о нашем Быдизе, остаётся добавить совсем немногое. Когда мы уже вовсе потеряли надежду, Господь, Бог наш, даровал нам чудесных внуков Джемса и Маечку. Так уже получилось, что они попали к нам в дом, когда Джеймсу было 4, а Маечке – 2. До этого, мы проводили всё время с ними у них дома, благо живут они всего в двух с половиной милях от нас. Быдиз обратился к Маечке: «I love you, baby!» «I love you too, but I am not a baby any more» - отвечала она. Как и внуки многих иммигрантов «третьей волны» (60-х – 80-х годов прошлого века), наши не говорят по-русски (мы сделаем всё возможное, чтобы они говорили). Мы кормим птичку с ладони. «See how bird is eating of my palm» говорю я Маечке. Она смотрит и удивляется. Но ребёнка совершено не удивляет то, что птичка разговаривает. Удивилась этому… кошка. Кстати, наша птичка явно не умнее кота: не узнаёт себя в зеркале. А вот кот не только узнаёт, но и может часами любоваться собой. Но о кошках разговор ещё впереди. А пока, хотелось бы мне, как бы подытожить, что ли, мои знания о попугаях вообще. Кстати, попугаи зачислены уже официально в фауну нашего Оранж Каунти. Случилось это так. Удравшие из домов попугаи (это были амазоны – недорогие и не шибко умные попугаи средних размеров) сумели как-то (скорее всего по крикам) найти друг друга и сформировать стайку о пяти головках. Сейчас их несколько сотен. Они научились находить дорогу по ориентирам, как эти делают люди. У нас зимой температура редко падает ниже +10Ц, круглый год, что-нибудь, да цветёт и плодоносит. Так что еды хватает. «Попугайные книги» весьма категорически не рекомендуют ловить и пытаться держать в неволе таких одичавших птиц. Как и мы, бывшие рабы большевиков, они уже хлебнули воздуха свободы, и ни за что не захотят обратно в клетку. Плохо ли, хорошо ли им живётся, а сами себе хозяева.
Хотя попугаи имеют происхождение из жарких краёв, но, тем не менее, линяют они по два раза в году, наш тоже, и тогда возле клетки куча пуха и перьев. И ещё, когда по Скайпу жена связывается со всеми своими родичами, наш попугайчик обожает «передаваться» в Днепропетровск. И часто забавляет тамошнее поколение малышей, «показывая им пёрышки». Конечно, каждая особь индивидуальна. Имеет свои привычки, образ жизни, поведение и вкусы. Но в каждом виде можно проследить общие черты, отличающие этот от других видов. Ведь разняться же чем-то казахи от латышей, волки от овец, и вороны от клестов или синиц. Попугаи делятся на многие подвиды. Одни необычайно умны (какаду, чака, макао) другие не так (те же амазоны). Одни из них крупны (как макао-ара), другие малы (как бротожерисы, волнистые) и что угодно между этими крайностями. Бывают белые или светло-светло серые, но подавляющее число попугаев – зелёные, ибо это позволяет им быть невидимыми в зелени. Как я уже упомянул, все до единого попугаи громко кричат и жуют свою пищу. Все они умны в той или иной степени. И попугаи часто выполняют сложные команды (или просьбы) совсем как коты и собаки. Наш тоже. Как у всякого любого другого индивидуума, толи человека, то ли животного, толи птицы, каждый попугай имеет свои привычки, вкусы и предпочтения. У нашего они всё время меняются: сегодня любит яичницу, завтра кашу, потом ещё что. Но есть и постоянные – картошка (как тропическая птица может любить то, что там не растёт), орехи, любые семена. Но я могу это со всей ответственностью заявить: все до одного попугаи любят виноград и хлеб. Ибо попугай – птица хлебная.
А теперь анекдоты про попугаев из моей же книги «Анекдоты для Юморы».
-«Do know what?» - спросил попугай. «Нет, к сожалению, I don’t know what». «Ну и дурак» - сказал попугай.
-«Ты, - говорил я попугаю – зелёный змей, дракон Ку-клукс-клана и, вдобавок к этому, ещё и потомок динозавров».
-В кабаках зелёный змей, чистые салфетки
Рай для нищих и суней. Мне ж как птице в клетке.
Высоцкий «Всё не так как надо» (неправда).
Если я, когда-либо, открою кабак, то в зале там помещу своего попугая. Будет вам и «зелёный змей и птица в клетке».
-Мой попугай – Андропов. Дропает, дрорает, всё уже андропал.
-Мой попугай – шейх Хезболы Насрала.
-Мой попугай, он Бержерак Сирано. Что так? Да срёт он постоянно.
-Соловья баснями не кормят. Попугая тоже.
-Полагая (и, должно быть, не без основания!), что люди дурные, попугай повторяет им всё дважды.
-«Дорогие собратья по перу! Главное - это правильно понять стоящие перед нами задачи, расширить наш кругозор, чтобы видеть намного дальше своего носа, зорко следить за происходящим вокруг нас - и тогда, мы, несомненно, сможем достичь небывалой высоты…» С такой вот речью обратился мой попугай через окно к слетевшимся поглазеть на него со всех сторон птицам.
ГОЛУБИ: ФЕДЯ.
Это произошло во времена Пиццы. Была, так называемая калифорнийская «зима», то есть стояла прохладная и необычно дождливая для Калифорнии (где дожди редки) погода. Как и во всяком торговом центре, где есть магазины или какие-то пищевые заведения, в нашей плазе вечно околачивались десятки всяких птиц. Местные воробьи, вьющие гнезда под крышами, зимующие скворцы, чайки (видать рыба в такую погоду не ловиться: вся на глубину ушла) и непременные вороны. Была и стайка голубей, прочно прописавшаяся в этом месте. И вот раз, в один из вечеров, промозглый ветреный и холодный, когда посетитель открыл дверь, вместе с ним зашёл белый с небольшими пятнышками голубь. Он начал храбро ходить между столами, выпрашивая пищу. Вид у него был самый ужасный, весь мокрый, общипанный. Мы прониклись жалостью к нему и дали немного тёртого сыра, каким посыпают пиццы. Голубя тут же назвали Федей. Почему Федей. Мы сами не знаем. Потому, должно быть, что «надо, Федя». Наевшись, он ушёл, а когда мы на другой день пришли открывать Пиццу, Федя уже солидно стоял под навесом в ожидании, когда ему откроют дверь. Чинно вошёл и остановился перед прилавком, милостиво разрешая подать ему пищу (голуби, вообще-то, наглые). Стайка дружно ненавидела Федю: за что ему такая привилегия? Помощница наша, Хелен, видела, как большой голубь оседлал Федю и сильно бил его клювом по голове, явно собираясь убить. Да, да, вот эти, так называемые, «птицы мира» - единственные из птиц, убивающие себе подобных. Она отогнала нападавшего, но Федя остался без глаза. Больше Федя среди своих сородичей предпочитал не появляться. Его можно было видеть, шествующего по стояночной площадке между машин в гордом одиночестве. К нам же он заходил регулярно. Его вид, важно ходящего между столами, забавлял посетителей. Один раз, в особо промозглую ночь, мы оставили его ночевать.
Подходя близко к людям, Федя, тем не менее, в руки не давался. Разрешить ему ходить и дропать повсюду мы тоже не могли. И я отловил его примитивной ловушкой. Молочный ящик подпёр колышком, к которому привязал верёвку. А под ящиком мы насыпали сыра. Когда Федя забрёл под ящик, я потянул за шнурок – и он был пойман. Голубь отчаянно сопротивлялся, клевался (хоть и они не могут щипаться, но больно клюются) довольно-таки чувствительно. Это не помогло. За время, проведенное у нас, Федя откормился. Перья стали густыми, гладкими и блестящими. Поместили его в большой картонный ящик с отверстиями для дыхания, да так и оставили. Выпущенный поутру из своей темницы, он взлетел на козырёк над прилавком, и там оставался несколько дней, пока нам, с большим трудом, не удалось его оттуда выманить. В стайке была маленькая фиолетовая голубка. Она была явно поумней своих сородичей. Ходя перед нашими окнами, она прихрамывала, делая вид, что у неё повреждена лапка: дайте, мол, и мне. Однажды, я поймал её тем же методом, что и Федю. И тут же выпустил. Мне кажется, урок не прошёл для неё даром. А Федя, вот, пропал и больше не появлялся. Как мы предполагаем, будучи слепой на один глаз, он попал под сдающую назад машину. Весной, стайка, полетев, как всегда, на берег океана (они, почему-то, весной туда регулярно наведывались) назад не вернулась. В описываемые времена, голубей развелось столько много, что они стали досаждать многим, нагло требуя от всех жрать, устраивая месиво и андропывая всё - здания, сооружения, тротуары и площадки. Видимо, посыпались жалобы и начальство как-то должно было на них отреагировать. Сначала был издан приказ, запрещающий кормить голубей. Этот приказ был до того места, на котором сидел сам подписавший его. Тогда было сделано что-то, и голуби на добрых двадцать лет исчезли. Ну, не все, но их число стало в тысячи (я не оговариваюсь) раз меньше. Что именно было сделано, я до сих пор не знаю. Потом тоже самое сделали с воробьями. Из всех тех мер, я знаю только одну: завели ястребов. Один из них, чуть было не унёс нашего нынешнего попугайчика. Через какое-то время из всей стайки вернулась только та самая фиолетовая голубка. Её покормили, она улетела и больше не возвращалась.
Как хотите, но я не люблю голубей. Всех, кто наблюдал птиц – крестьян или охотников, а то и просто умеющих видеть – поражал их интеллект. Но я знаю трёх глупых птиц: страус (феноменально глуп), павлин (и он недалеко от страуса ушёл) и голубь. Только в отличии от первых двоих, голуби глупы для других. А для себя же они, ох как, умны. Я читал в газете, как в Лондоне, голуби на поверхностных участках линий метро, садятся на крыши вагонов и на «своей» станции, летят куда им надо. Это позволяет встроенная в их крохотные головки (такие маленькие, по сравнению с туловищем) система ориентации, по-английски, GPS (Global Positioning System). У людей, система связывается с многочисленными, специально для этой цели запущенными спутниками и те сообщают координаты нахождения станции системы. По встроенной в компьютер карте, система показывает местонахождения станции. Если ввести в компьютер место своего назначения, система укажет путь в это место. Сначала только для военных, потом на капитанских мостиках кораблей и самолётов, системой сейчас оборудуют почти все новые автомобили, а сама она настолько миниатюризировалась, что её встраивают в «умные» телефоны или, как отдельный небольшой прибор, продают охотникам, туристам или всем остальным, кто хочет. Господь, Бог наш, создал, куда как, намного более совершеннейшую, и ни в каких таких спутниках не нуждающуюся, систему навигации и вмонтировал в головки некоторых зверей и птиц, которым по роду их деятельности необходимо находить дорогу. Для того, чтобы понять, как она работает, надо разобраться, как вообще на поверхности (и над ней) планеты происходит ориентирование. У любой точки на поверхности - две координаты. У людей это долгота – расстояние в градусах от экватора, к северу или к югу, и широта – то же, к востоку или западу от условного гринвичского нулевого меридиана. По углу наклона коромысла прибора секстана (пеленгам от радиомаяков. или как ещё) определяют долготу и истинное время в данной точке. Затем по разнице времени между гринвичским и истинным местным – широту места. Теперь, нанеся своё точное местоположение на морскую карту и, зная координаты места назначения, вы прокладываете свой путь. У всех живых существ есть часы, а посему, всё, что животному или птице надо знать лишь долготу. Я уверен, они её вычисляют по магнитному полю земли (слабеющем к экватору). Разумеется, у них нет никакого гринвичского меридиана и экватора. Но они, зато, чётко помнят координаты места где появились на свет (или куда их поселили люди). И если их унести (увезти) на новое место, то вычислив координаты этого места, они легко могут найти дорогу обратно домой. Несомненно, животные и птицы, путешествующие по своей воле, могут ориентироваться по солнцу и звездам – на восход, на заход или на солнце в зените, на полярную звезду. Альбатрос проводит в воздухе девять (9) месяцев, перелетая часто на противоположный край земного шара. Но он всегда возвращается в место своего рождения для гнездовки.
Насколько точно эта система работает у чаек, я могу проиллюстрировать на следующем примере. Как-то, во время кормёжки птиц (см. ниже), одна чайка, подошла совсем близко к открытой задней двери Пиццы. Я втолкнул её вовнутрь и закрыл за ней дверь. И что вы думаете? Она испугалась, начала орать, бить крыльями и метаться по помещению? Ничего подобного! Как ни в чём ни бывало, как будто она тысячу раз побывала здесь, птица спокойно, не спеша, направилась к выходу через переднюю дверь (не забыв оставить на полу блямбу). Ноль внимания на людей. Вышла из неё и пошла обратно к своим сородичам. Теперь вернёмся к голубям. Это их свойство издавна использовалось людьми для «голубиной почты». Из места, где должны были получить сообщение, брали с собой голубей. Письмо привязывали к лапке голубя и выпускали его. Птица летела к себе домой, где записку получали и читали. Разумеется, такая почта может быть только односторонняя: уговорить, голубя отправиться в место, которое он даже и знает – дело невозможное. Рассказывали ещё об одном случае применения голубей в народном хозяйстве. Голуби на конвейере отбирали мелкие детали с дефектами – микротрещинками. Птицы вообще обладают острым зрением. Но часто они могут быть или близорукими, или дальнозоркими. У голубей же, как и у попугаев, оно, если так можно выразиться, универсальное. Выгнув глаз в полусферу, птица видит сблизи поверхность как под микроскопом, а сделав глаз плоским – смотреть на 700 м и дальше. Поэтому, технически, голубь, да, может видеть микротрещинки даже в мелких детальках. Было ли на самом деле такое использование голубей или нет - у меня никаких подтверждений тому нет. А пока что, я, сам лично, вижу их как ленивых, злобных, прожорливых и алчных. Во времена Пиццы, некоторые посетители свои куски пиццы не доедали. Объедки, обычно, выбрасывали. Но мне, пережившему голод, выбросить еду в мусор представляется кощунством. И я раскрашивал это добро птицам. Собиралось общество – воришки, скворцы, чайки, вороны и всё та же стайка голубей. И никто из них, даже такие агрессивные существа, как скворцы, не гонял воробьёв. Никто, кроме голубей. Гнусные твари! Не был бы я охотником, перестрелял бы их всех из своего воздушного пистолета. Но охотничья этика такие вещи категорически воспрещает. Стрелять разрешённых к охоте птиц можно лишь только в среде их дикого обитания, при условии, что те понимают, что на них охотятся, и только в лёт. Я не понимаю людей, помешанных на этих тварях. Они их целуют, и за них готовы человека убить. Как все охотники, я очень люблю птиц. Но этих… И между прочим, птица, которую Ной послал узнать, спала ли вода, вовсе была не голубем (как это пишут в Библии, в те времена домашних голубей ещё не было), а горлицей. И хотя домашние голуби потом выведены были из горлиц, это совсем разные птицы. Поверьте мне.
ДРУГИЕ ПТИЦЫ, О КОТОРЫХ Я ЗНАЮ.
МИЛЫЕ ПТИЧКИ.
ВОРОБЬИ.
Нам, выходцам из Европы, просто невозможно представить свою жизнь без этих милых пташек, деловито суетящихся во дворе. В США их называют Домашними или Английскими воробьями (House or English sparrow – Passer Domesticus по латыни), что говорит о завозе их сюда из Англии в ХIХ веке. И хотя воробьи не отлетают от места своего рождения более чем на 600 м, давая в год несколько урожаев распространяются, в среднем на от 1,2 до 3 км во все стороны ежегодно. Возможно, на западное побережье их тоже завезли. Как бы-то ни было, но к моменту моего приезда в США в ноябре 1978 г., они уже были повсюду в количествах неимоверных. В северной Америке обитают 21 вид местных воробьёв. И хотя внешний контур птичек обрисовывается одинаково, они отличаются от «нашего» окраской, размерами, средой обитания и предпочитаемой ими пищей. Есть даже певчие воробьи. Мы, лично, из этих, более всего знакомы с Саванна (так их называют) воробьями (Savannah Sparrow – Passerculus Sandwichensis). Водятся они в тундре, лугах, прериях, на побережьях и в солёных болотах – везде, где какая-то особая трава, которой только они могут питаться, произрастает. Такое место, на берегу океана, находится сравнительно недалеко от нашего дома. От океана отходит глубокий залив. В устье залива находится Huntington Harbor – бухта, где стоят суда при богатых домах по берегам (Ибо расположена в городе Хантингтон Бич, названного так в честь миллиардера-коммуниста Хантингтона). В конце залива - Bolsa Chica Wild Life Reserve, то есть убежище для дикой жизни. Мы любим гулять там. Полно птиц, большинство из них – береговые. Но водятся и эти милые пташки. Они смотрятся совсем, как «наши», но чуть меньше и чуть светлее. Едят эту свою траву, сидят на кустах и перилах мостика через залив. Людей не боятся и охотно дают себя фотографировать. Одно время возле нас поселились певчие воробьи, но им, видать, не понравилось и они сошли.
«ДОМАШНИЙ (АНГЛИЙСКИЙ)» ВОРОБЕЙ.
ДЛИНА (от КОНЧИКА КЛЮВА до КОНЧИКА ХВОСТА) до 16 см; ВЕС 24-39,5 г.
У САМЦА – ЧЁРНОЕ ПЯТНО НА ГОЛОВКЕ и ГРУДКЕ
САМКА и МОЛОДАЯ ПТИЦА – СЕРЫЕ.
Только сейчас, научив бесчисленные молодые поколения, в возрасте, когда себя не помнишь, кормить воробьёв, я сообразил: меня самого научила этому моя покойная матушка (Царство ей Небесное), когда я ещё сам себя не помнил. И всю свою жизнь, я кормлю воробьёв. В Днепропетровске мы зимой рассыпали крошки на подоконнике, а тут, в США, когда мы владели Пиццей, для местных воришек наступила полная лафа. В 1945-1947 годах, живя в Москве, я пережил голод, и для меня, выбросить еду в мусор равносильно святотатству. Некоторые посетители недоедали до конца куски (слайсы) и их следовало бы выбросить. Вместо этого, я насобирав некоторое количество, выходил я с ними на задний двор и провозглашал: «Чив-чив!» И сразу же собиралось общество. На зов, как вы сами легко можете понять, первыми прилетали ворчики. И сразу, следом за ними, скворцы. Часто прилетала вышеупомянутая стайка голубей, вороны и, иногда, чайки. О них надо сказать особо. Причины их появления нами уже выяснены. Я бы рад был их покормить, но они ненасытны. Всех моих запасов мало даже одной. Причём, с проворством необычайным они мгновенно уничтожают всё, оставляя других птиц ни с чем. Поэтому, при появлении чаек, я кормёжку прекращал, и разбрасывал куски пиццы в кустах. Туда чайки добраться не могли, а остальные – пожалуйста. Вы можете мне не поверить – дело ваше. Но вся округа была населена вскормленными мною воришками. И они меня знали. Стоило мне пойти куда-нибудь – отовсюду слышались приветствия ни самой высокой ноте: «Чив, чив, чив!» Даже песню сочинили: «Чив, чив, чив, печив» в мою честь. Иногда, кормящиеся у входа воробушки, чаще всего, молодняк, забредали в Пиццу. Тут, осознав свою ошибку, они начинали метаться и, нередко, бились в окна головками. Странно, но при своём острейшем зрении, птицы не различают стекла. Этих мы отлавливали, смачивали головки холодной водой и выпускали. Помню, раз, пошёл я выпускать одну такую с заднего выхода. Но птичка оставалась лежать у меня в ладони. Ей было, видать, уютно и спокойно. Я понял: она не узнаёт местности. Ладно, понёс её к входу. Тут она, на дереве, метрах в ста, увидела своих, вспорхнула и улетела.
Как вы думаете, какую птичку труднее всего держать в неволе? Вы не поверите – воробьёв. Я много раз пытался выходить вылетышей – птенцов, выпавших из гнезда до того, как они будут способны клевать сами. Воробьишка приручался мгновенно. Сидел на пальце, летал по комнате, доверчиво садился на плечо. По утрам напоминал о себе нежным «Чвик». Когда хотел есть, открывал ротик и кричал. Кормили его из большой пипетки, стараясь не перекормить. Всё шло, вроде бы, хорошо. Воробышек жил в доме, был всем доволен и… умирал, как раз в тот момент, когда его собирались уже выпустить. Когда я пожаловался на эти дела своему тезке, другу-охотнику Володьке Лада, он сказал: «Это неимоверно трудно. Следовало с ним пойти к ветеринару». Как-то мне довелось выходить скворчонка. Он подрос и улетел. Никаких проблем с ним не было. У меня есть на это только один возможный ответ: в червях и личинках, которыми воробьи вскармливают птенцов, имеются какие-то абсолютно необходимые и ничем не заменимые вещества, без которых воробьишки вырасти не могут. Взрослые же птички предпочитают зерно. Надеюсь, читатель помнит историю, когда в Сунляндии (Китае, то есть), какой-то узкоглазый умник поцсчитал, сколько тонн риса съедают воробьи. И их уничтожили. А оказалось, вместе с рисом, ворчики отлавливают и скармливают своим ненасытным птенцам миллионы насекомых и личинок, которые уничтожают рисовые посевы на корню. Пришлось покупать воришек за валюту. Из нашей Днепропетровской области туда отправили вагон воробьёв… О том, насколько ласковы и дружелюбны эти птички, могу рассказать следующий эпизод. У нашего соседа-вьетнамца, что через забор от нас, улетел попугай-амазон. По сравнению с другими попугаями, амазоны, я думаю, глуповаты, ибо никто из них не говорит. Но всё же, они достаточно умны. Быстро сообразив, что у него нет опыта жизни на воле, этот пристал к воробьям. И они его приняли. Водили за собой, показывали, где и какую пищу искать. Не думаю, какая другая птица может быть способна на такой благородный поступок.
Как я уже писал, за исключением голубей, никто не гонял воробьёв, видать, думая «Сколько эта птаха может съесть». Я бы посоветовал им «подумать ещё раз». Съесть «эта птаха» может порядочно. Один раз, сидящая на гнезде воробьиха склевала у меня чуть ли не полтарелки риса. Дело в том, что воробей – птичка зобная. То есть, у неё зоб – мешочек, если так можно выразиться, в который она складывает пищу, размягчает её и потом ею питается. Голуби тоже зобные птицы и, должно быть, поэтому они гоняют воришек, ибо знают, что к чему. Вот почему нельзя кормить воробьёв чёрным хлебом: он забродит в зобу, и птичка может умереть. Тут интересно отметить, что американские воробьи не понимают гречки, как, впрочем, и сами американцы. Как-то раз, я бросил им (воробьям то есть) остатки гречневой каши. Они попробовали, но есть её не стали (а наш попугай ест с удовольствием). Воробьи «паркуются», паруются, я имел в виду, как я понимаю, навсегда. Но, каждый раз, после завершения процесса гнездовки и вылета подросших птенцов, воробьиха уходит, улетает, то есть, от своего воробья-партнёра и возвращается лишь после формальной процедуры парковки. Так что, в результате этой процедуры, создаются новые пары из молодняка, а старые остаются, как были. После парковки старые пары направляются к своему старому гнезду, приводят его в порядок, и затем приступают к кладке яиц. Новым парам, приходится сначала найти подходящее место для гнезда. Чтобы его не залило дождём, не снесло ветром и чтобы до него никак не могли добраться хищники и разорители гнёзд, такие как вороны и белки. Помогает в выборе места, а потом и в строительстве гнезда инстинкт. Инстинкт – это заложенная в любом живом существе программа, руководящая теми или иными действиями, при том, без участия разума. Самый наглядный пример, иллюстрирующий инстинкт – младенец, жадно сосущий молоко, хотя никто его этому не учил. Не исключено, что прежде чем выпустить их в «большую жизнь», родители учат молодых основам выбора места и строительства гнёзд. Но «теория без практики мертва». Чаще всего, инстинкт молодых воробышков не подводит, и они вьют гнёзда в правильном месте, по установленному в воробьином обществе образцу. Помню, как кошка по кличке Зелёный, шуруя лапкой, пыталась достать воробьиное гнездо. Да не тут-то было! И это в расположение гнезда уже учтено. Кстати, и скворечники надо строить так, чтобы ля кот не смогла достать до гнезда и птенцов, а иначе скворцы в нём не поселятся. Я бы построил скворечник и для воришек, но тут есть проблема. Дело в том, что скворцы чистят своё гнездо, вынося из него помёт птенцов, а воробьи этого делать не умеют. Их птенцы выставляют хвостики наружу и дропают вниз. Вот почему, если воробьёв поселить в скворечнике, там скоро будут созданы антисанитарные условия и птенцы погибнут.
О воробьях можно говорить до бесконечности. О всех их проделках, и о том, как в моём далёком детстве сверстники называли их «жидами». Когда я спрашивал, что так, они не знали. Только один пояснил: «Когда распинали Христа, они гвозди подавали». У Андерсена, это называется «Детская болтовня». И она ушла вместе с детством. Между периодами гнездовки, по вечерам, перед тем, как устроится на ночь, воробьи, как и многие другие птички, собираются в огромнейшие стаи и, сидя, где на проводах, где на ветках, громко обсуждают события прошедшего дня и другие новости. Подымаемый ими гвалт, по-видимому, стал причиной «жалоб трудящихся (идиотов)» и мер, против них принятых. Об экологическом ущербе местным видам, наносимом «пришельцами», жалобщики, скорей всего, не имеют ни малейшего понятия. На этом напока, всё, что я скажу об этих милых моему сердцу птичках. Теперь поговорим о другой, столь близкой нам, бывшим советским людям птичке.
СКВОРЦЫ.
Длина (здесь и далее, длина измеряется от кончика клюва до кончика хвоста) 18,7 -21,2 см. Размах крылышек 38,7 см. Вес до 75 г.
Обыкновенный скворец (common starling, sturmus vulgaris) – это птичка, гладкого чёрного цвета (зимой в крапушку). Клюв жёлтый, едва заметно изогнутый книзу. Родом из Евразии, но сейчас они распространён повсеместно. В 1895 году, один дурной еврей, Юджин Шиффелин (Eugene Shiffelin: «нет в мире нации глупей, а что с него возьмёшь – еврей» (Пушкин, неправда) начитавшись (махрового антисемита) Шекспира, завёз в Нью-Йорк из Англии 120 (по другим источникам, 100) скворцов и выпустил их в Центральном Парке. Из них выжили только 15. К моменту моего приезда в США в 1978 г., скворцов в стране насчитывалось уже 12 миллионов. Умные, бойкие, предприимчивые, напористые и дающие по три урожая за лето, они, за какую-то сотню лет, быстро распространились по всей стране от берега до берега. Тоже самое произошло в Австралии и Новой Зеландии. Ну а в Африку они уже проникли сами. В таких тёплых местах, как наша южная Калифорния, скворцы живут постоянно, и на зиму не улетают. В местах похолоднее, они мигрируют на юг, в наши края и, даже, в Мексику. Маршруты перелётов скворцы разработали сами, что говорит об их высоком интеллекте. Живут большими общинами, обособляясь парами, лишь только в периоды гнездовки. Иерархии в скворцовых общинах, я, лично, не приметил (в тоже самое время, это не обязательно означает, что её там нет). Хотя у мигрирующих птиц должен быть какой-то вожак, знающий дорогу, но такой вот проводник не обязательно должен быть лидером общины. Я, также не заметил, чтобы скворцы друг с другом из-за чего-либо дрались. Но вот, когда касается защиты общих интересов, кидаются на чужаков дружно. «Вы слыхали, как поют скворцы?» Для этого надо очень рано встать. Впрочем, раз я слышал песенку скворца у скворечника где-то часов в девять. Но такое бывает не часто. Скворцы поют только во время гнездовки. В отличие от своих родственников – соловьёв, пересмешников и дроздов – скворцы не композиторы и своих мелодий сами не сочиняют, но умело повторяют чужие, что говорит об их незаурядном музыкальном слухе. Но могут повторять шумы (как, скажем мотоцикла) или людскую речь. Скворцов легко можно научить говорить. Они быстро приручаются и тренируются. Учёные, для изучения работы птичьего крыла, пускали скворцов в стеклянную трубу, в которой был создан поток воздуха, соответствующий скорости ихнего полета и птички охотно в ней махали крылышками, стоя на месте и позволяя снимать движение крылышек. Значит, понимали, что от них хотят и делали то, что от них ожидали.
Спокон века, люди строили для скворцов домики – скворечники и помещали их на шестах или прикрепляли к деревьям, так чтобы до них не смогла бы достать ля кот. В наших краях в бытность мою в бывшем Советском Союзе, до прилёта скворцов, их домики занимали воробьи. Скворцы выживали их тихо, без насилия, терпеливо. Сидели на близлежащих ветках (или на жёрдочке в некоторых скворечниках) и ждали. Голод – не тётка и воробьи рано или поздно должны были вылететь. Тогда скворцы, не спеша и без суеты, занимали своё жильё, убирали и чистили его, затем только, строили гнездо и приступали к яйцекладке. Кормят скворцы своих птенцов исключительно червями. Они добывают их в мусорниках (личинки мух) или в других местах, где эти личинки могут быть. А после дождя, добывают дождевых червей. Скворец, сидя на лужайке, слушает. У них слух такой же острый, как и зрение. Услышав движение червя, птичка, улучшив момент, ловко выкапывает его из земли (сам наблюдал это много раз), и относит своим ненасытным птенцам. Для птицы каждый птенец уникален и отличен от другого. И они помнят, когда и какому давали поесть: если кому-то недодадут, это не так опасно, как перекормить. Вылетая, скворец прихватывает с собой помёт. В гнезде всегда должно быть чисто. Сами взрослые птички предпочитают растительную пищу, но от животной тоже не отказываются. Какой-нибудь зазевавшийся жучок-паучок, муха с неисправным датчиком – раз и наших нету. Могут ещё поймать летящую с поля тяжело нагруженную мёдом пчелу, выдавить жало и полакомиться сразу и белком, и сладким углеводородом. Они, как и вороны, оппортунисты, ни одной opportunity не упустят. Самцы скворцов, в отличии от многих других птиц, полигамисты (многоженцы). То есть, они могут иметь до трёх семей с тремя разными самками. Скворчат-вылетышей очень легко выкормить яичным желтком и всем подряд. Они вырастают и улетают. Много чего ещё можно вам рассказать о скворцах. Но, думаю и этого вполне достаточно.
ЛАСТОЧКА.
Ласточек насчитывается несколько видов: городская, деревенская («амбарная» в США, barn swallow), береговушка (стриж – cliff swallow) и в США – tree swallow, то есть живущая в деревьях. А по сему, я латинские названия перечислять не стану. Эта милая и очень полезная птичка водится повсюду, кроме, разве что, Австралии и Южной Америки. Ласточек легко распознать по раздвоенному хвостику и крылышкам под острым углом в полёте. Питаются все они исключительно летающими насекомыми, среди которых кровососы и поедатели плоти, как комарихи, оводы и москиты, а также мухи, мошки и прочая дрянь-нечисть. Могут, как и скворцы, поймать пчелу, но такое бывает нечасто. У них, как и большинства птиц, высокий интеллект. Помню, как-то раз, шёл я с ружьём по траве в мелкой балке. А вокруг меня ласточку кружат. Что так? Потом догадался – я спугиваю кузнечиков, а они их на лету подбирают. «Умницы, птички» - сказал я им. Если бы индейцы наблюдали за мной, то назвали «Разговоры с птицами». Да, я говорю с животными и птицами и они всегда меня понимают. Как я не раз уже писал, у нас, охотников в бывшем Советском Союзе, ласточки считались, чуть ли не священной птичкой. Оказалось, и в США, они тоже имеют особый статус. В тех краях, где я живу, южной Калифорнии, зимой температура редко падает днём до +10; Ц и не каждый день, притом. Но насекомые при такой температуре не оперируют. И наши ласточки улетают на зиму в Мексику, где круглый год жара и жужжат насекомые. Но в марте, когда у нас становится жарковато, они возвращаются домой. По этому поводу, 25-26 марта, в бывшей католической миссии города Сан Хуан Капистрано устраивается парад Дня Ласточек (Swallow Day). Думаю, достаточно им чести.
АМБАРНАЯ ЛАСТОЧКА (BARN SWALLOW, Hirundo Rustica)
У ласточек длина от 12 до 17,5 см. Размах крылышек от 20 до 33 см. Вес 18-19 грамм.
Ласточки устраивают свои гнезда в защищённом от дождя и хищников месте. Под крышами зданий, в норах крутого обрыва (они так и называются cliff swallow, то есть, «обрывная» ласточка, по-английски), а амбарная ласточка, оправдывая своё имя, часто, действительно, внутри амбара. Я часто наблюдал, как птичка залетает и вылетает, нося еду птенцам. Обычно, хозяева таких амбаров стараются держать дверь открытой весь день. Если дверь закрыта, птичка терпеливо ждёт, пока кто-нибудь откроет её и тогда влетает. Ночью, ласточки, как и все дневные птицы, спят. Единственным естественным врагом ласточки может быть только сокол. Но, ни в тех местах, где я раньше жил, ни в тех местах, где сейчас живу, соколы не оперируют. Ни кися, ни другой такой наземный хищник до ласточки не доберётся, ибо она очень редко садится на землю. Ястреб, тоже, может подобрать свою добычу только с земли. Но их могут мучать блохи и паразитные микроорганизмы. Некоторые люди удаляют гнёзда ласточек, боясь блох. Но эти блохи на людей не переходят, так что опасения напрасны. Ласточки-береговушки устраивают гнёзда в норах в обрыве. Обычно, они живут колонией. В «отношениях между полами» ласточки часто проявляют неразборчивость. Самцы, во время гнездовки крутятся возле чужих самок, а самка может снести яичко в чужое гнездо. Так что эти птички не всегда вскармливают своих биологических отпрысков. Но обстоятельство сиё, их, видать, не шибко беспокоит. Птенцы вырастают, начинают летать и заглатывать бесчисленное и надоедливое полчище насекомых, которое иначе сделало нашу жизнь невыносимой.
ПЕРЕСМЕШНИК.
От автора. Часть материала, содержащегося в этой статье, были уже использованы мною в эссе «Убить пересмешника» книги «Публицистика». Но там об одном, а здесь – о другом. Тут нас больше интересует подробности жизни птички.
В Северной Америке соловьёв нет. Но мы, выросшие под соловьиные трели, не лишились этого пения и здесь. «Что твой соловей», поёт здесь набольшая, чуть больше воробья серая птичка пересмешник (mockingbird). Были они и у нас, но при наличии соловьёв на них не обращали внимания. А зря! Ведь, оказывается, они умеют петь, пусть не лучше, но, во всяком случае, ничуть и не хуже соловья. Это милая птичка с острым носиком и длинным, торчащим вверх хвостиком. Как говорит само название птички (и бытовое, и латинское) – это профессиональный дразнильщик. И действительно, в своих сочинениях пересмешники нередко использует услышанные слова, звуки и даже иногда, целые фразы. Но умеют они сочинять свои собственные мелодии, как это обычно делают соловьи, пения которых они никогда в жизни не слышали. Они могут исполнять от 50 до 200 разных мелодий. Переливчатые, многоцветные, богатые целыми гаммами разнообразнейших звуков. Вокруг нашего дома обитают множество этих птичек. Они вьют здесь гнёзда и яростно защищают их от ворон. Ну и поют, конечно же. Достаточно мне выйти во двор и прокричать: «Быди, быди, быди!» (см выше), как сейчас же в ответ раздаётся трель пересмешника. Меня возмущало одно: пересмешники в своих песнях часто использовали фразу «Киди, киди, киди!» Это как американцы подзывают своих котов. Но ведь кот же является злейшим врагом всех птиц! Вот я стараюсь переучить пересмешников вместо «киди» говорить «быди». И, представьте себе, мне это нередко удаётся. Когда я напевал ему свои песни, как бы плохо я ни пел, пересмешник всегда выслушивал меня очень внимательно, потом только начинает петь сам.
МНОГОГОЛОСЫЙ ПЕРЕСМЕШНИК (MOCKINGBIRD, MIMUS POLIGLOTUS)
Длина 25-28 см. Размах крыльев 35 см. Вес 58 грамм.
Пересмешники устраивают гнездо в нижних ветках деревьев. Насиживает яйца у них только самка. Они очень агрессивны, защищая своё гнездо, и кидаются на любого противника, намного крупнее себя, даже на человека. Как-то, на старости лет работал я в ювелирном магазине сторожем, подрабатывая к пенсии. Пара пересмешников устроила себе гнездо. Самец занимался своим делом: пел и носил в гнездо червей. А вот самка во мне, должно быть, заподозрив врага, повсюду летала за мной и, сев на ближайшую ветку ближайшего дерева, обругивала меня последними словами. Напрасно я уверял её, что я «друг пернатых» и не трону её птенцов, это не помогало. Пересмешники, как и воробьи, питаются только с земли. Я разбрасывал им крошки, и они ели. В США пересмешников любят и уважают. В трёх штатах - они «штатные птички», то есть одни из символов штата. О них пишут книги и слагают песни.
СОЛОВЕЙ.
Соловей, соловей, пташечка.
Канареючка. Жалобно поёт.
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат.
Пусть солдаты немного поспят.
Я сижу и смотрю на костёр
На обрубке сухого бревна.
А кругом необъятный простор,
На котором бушует весна.
Затерявшися где-то в ветвях,
Выявляя таланты свои,
Соревнуясь друг с другом впотьмах,
Будут петь до утра соловьи.
Из одного моего раннего стихотворения.
Вряд ли я ошибусь, если скажу: на русском языке, ни об одной ещё птахе так много не было написано беллетристики и научных работ, и так много сложено песен и баллад, как о соловье. Да и на других языках, о нём писали и пишут немало. Ещё бы! Поколение за поколением ещё с незапамятных времён наслаждались трелями соловья. Вот почему, я тут собираюсь рассказать о моих личных знакомствах с эти удивительным существом. Ещё в детстве, живя в разных концах страны и выезжая то «на дачу», то в пионерский лагерь, я слыхивал соловьиные песни, но это как-то не запомнилось. Должно быть, моё детское мышление считало соловьиные трели чем-то само собой разумеющимся.
СОЛОВЕЙ ОБЫКНОВЕННЫЙ (NIGHTINGAIL, Luscinia luscinia).
Длина 18-20 см; размах крылышек 25 см. Вес 25 грамм. Одни причисляют соловьёв к дроздам, другие – к мухоловкам. Я склонен у первой версии.
Эта птаха смотрится чуть больше воробья, но весит столько же. По-настоящему, я начал прислушиваться к соловьиному пению, когда стал регулярно выезжать на природу не только как охотник (охота-то начинается в конце лета, когда соловьи уже не поют), а как турист. Сначала с друзьями, потом и со своей семьёй. Жена и дети, как-то сразу же в это занятие окунулись. И мы проводили в лесу всё свободное время с апреля по октябрь месяц, ибо в Днепропетровске, где мы тогда жили, тёплый сезон был длинный. Сначала, трамваем-тройкой доезжали до тупика, потом до пригорода Сухачёвки. А там, местные («за гривенник, охотно») переправляли нас на противоположный берег Днепра в место, именуемое Дубовой Рощей. Позже, речпорт организовал в те места рейсы сухогрузов, на палубе которых поставлены скамейки. Билеты стоили недорого и доставляли прямо на место, без обременительных (да ещё с ребёнком) пересадок. А в 1971 году появились у нас сначала лодка, потом дочка, и стали мы вчетвером ходить в эти места. Обнаружили там целую водную страну с каналами, озёрами, плавнями, болотами. Всё это с Днепром соединялось узкой протокой, иногда, едва проходимой для лодки. Становится протока дальше, всё шире и глубже, ветвится, проходит через заросли камышей или чистые, все в песке берега. Мы разбивали свой лагерь в любом понравившемся нам месте, иногда и в плавнях. Там мы собирали голубику, грибы на обед и мяту на чай. Вот в таких местах – лиственный лес недалеко от воды - и любят вить гнёзда и селиться соловьи. И птахи эти вызывали у нас непреодолимый интерес. У нас был приёмник ВЭФ со всем диапазоном волн, от длинных до коротких. А вот слушать было нечего. Злобная пропаганда, песенки, безвкусные и примитивные. По ночам слушали ВВС («иже еси, на земле и на небеси»… и слушает ВВС) и голос Израиля. А днём что? На длинных волнах нашли какую-то станцию, вроде как, румынскую. Там всё было. И глубины в Дунае, и песенки, которые нравились, и классическая музыка. И слышимость была хорошая. Так вот, когда игралась эта музыка, со всей округи слетались соловьи. Они садились на нижние ветки и внимательно, пока игралась вещь, слушали. Да, это настоящие музыканты. Сами умеют исполнять, и других слушать. И учиться у них тоже.
Но нам очень хотелось рассмотреть соловьёв поближе. Для достижения этой цели, раскидали крошки, а сами спрятались в палатке. Прилетели, как миленькие. Шагали, как и подобает таким знаменитым артистам, хоть и прыжками, но важно, с достоинством, наклоняясь как-то, я бы сказал, величественно, за крошками. Ох и красивы же они были! Соловьи поют только во время парковки и гнездовки, а посему одеты в «брачный наряд». После вылетыша своих птенцов, они этот наряд теряют, становятся бурыми и неразличимыми в ветвях. Вообще-то, птички ведут очень скрытный образ жизни. Самок я никогда не видел. Они не поют, а сами строят гнездо на земле из подручных материалов диаметром 11-13 см и высотой 7-8 см. В него откладывается 4-6 яичек. Насиживают 10-12 дней. Птенцы голые и беспомощные. Их кормят оба родителя. Через две недели птенцы оперяются и покидают гнездо. Но они ещё не могут летать и, главное, самостоятельно клевать. Их подкармливают ещё три месяца, после чего молодняк подымается на крыло и собирается в стаи, а пары распадаются. Так они держаться до самого отлёта. Кормом соловьям и их птенцам служат, главным образом, насекомые, личинки и пауки, которых они обирают с земли, травы, веток и стволов деревьев. Но, как видите, не отказываются от хлеба, когда поспевают ягоды, от них тоже. Врагов у соловьёв мало. Самым страшным врагом соловья является домашний кот. От него не спрятаться. Очень часто, те соловьи, что вьют гнезда в городских парках, становятся жертвами котов. Иногда люди неумно вывозят на природу котов, и те ловят соловьёв. Такое поведение недопустимо! Вот и всё, что я знаю о соловье. У нас, в северной Америке они не водятся, и нам, выходцам из Европы, так не хватает их пенья. Это печально, но я бы не хотел, чтобы ещё какой-нибудь идиот завёз их сюда к нам. На примере воробьёв и скворцов, вы уже видели: играться с экологией нельзя.
ЧЁРНАЯ МУХОЛОВКА.
Ещё одна милая птичка обитает в наших дворах, здесь, в южной Калифорнии. Это чёрная мухоловка, black phoebe (блэк фиби). Она подолгу может сидеть на одном каком-то, ею облюбованном месте (один раз, боковом зеркало одного из наших автомобилей), а потом, вдруг взлетает и хватает что-то. С этим возвращается на прежнее место и там сидит до нового взлета. Людей совсем не боится. Услаждает слух своим милым щебетом «Ти-Ви, ти-ви». А ловит она на лету насекомых, и не только мух, а всех подряд. Самки не отличаются никак своим внешним видом от самцов и оба поют. Птичка обитает в одной местности и не склонна улетать в тёплые края.
ЧЁРНАЯ МУХОЛОВКА (BLACK PHOEBE, Sayornis nigricans)
Длина 14-18 см, вес 15-22 грамм
У нас во дворе фиби поселялась дважды. Первая была, должно быть, самец, ибо никого не кормил, а ел сам. А вторая была точно самка: свила гнездо на крыше и, в нём, кормила одного птенца. Вот так только у этой птички можно отличить самца от самки. Но после одного сезона, каждая из птичек сошла и у нас больше не селилась. Пишут, птичка нуждается в каком-нибудь водоёме, пусть это будет, даже фонтан. У нас такового нет. А, вот, у сына, имеющего плавательный бассейн, фиби живёт уже много, много лет.
ДОМАШНИЙ ЗЯБЛИК – МЕКСИКАНСКАЯ ЧЕЧЕВИЦА (HOUSE FINCH).
Зябликов насчитывается огромное число видов. Но, как мы договорились, в этой работе, рассматриваются только те животные и птицы, с которыми я лично имел дело.
ДОМАШНИЙ ЗЯБЛИК (HOUSE FINCH, Hiemorhouse Mexicanus).
Длина 12,5-15 см, размах крылышек 20-25 см, вес от 16 до 27 грамм.
А имел я дело только с зябликами, изображёнными на фотографии (самка слева, самец – справа), ибо только их продают в зоомагазинах и разрешают держать в неволе. По своим параметрам, этот зяблик близок к воробью, но кажется меньше. Как-то раз, эта птичка (самка, судя по оперению) оказалась у нас дома, сам не знаю как. Она летала по комнатам, доверчиво садилась на плечи и на палец. Кормили её зябликовым кормом из зоомагазина. На ночь укладывали её спать в картонной коробке, выстеленной тряпками. Так она прожила у нас с месяц, пока дочке не вздумалось понести её в ветеринарную клинику. Там ей сказали, что птичка дикая, и велели немедленно выпустить, что она тут же и сделала. Американский закон строго запрещает, без особого разрешения (какое не многим выдаётся), держать в неволе диких животных и птиц. Но эта ведь всецело зависела от человека, и к жизни на воле не подготовлена. Я бы её не выпустил. Одно время, зяблики поселились в ветвях дерева вблизи восточного забора нашего двора. Образ жизни вели скрытный: нечасто удавалось их увидеть. После трёх сезонов, они сошли. Толи решили: «здесь больше нечего ловить», толи, вообще, они обладают «охотой к перемене мест» - не скажу. Когда мы приходим в зоомагазин, не часто, но регулярно, нередко с внуками, я всегда иду смотреть птиц. Зябликов продают не так уж часто. В отличие от всех прочих животных и птиц, они не умоляют посетителей, чтобы их купили. А просто занимаются каждый своими делами: летают по клетке, клюют, пьют воду, приводят в порядок свои перышки. По-видимому, этой птахе везде хорошо, где бы только она ни была.
«ПИДОР».
Часть этого материала была использована автором для одноименной миниатюры в книге «Публицистика». Но там это была, скорей, юмореска, а здесь мы познакомимся с этой птахой получше.
«ПИДОР» ОСТРОХОХЛАТАЯ СИНИЦА - TAFTED TITMOUSE (PARUS BICOLOR).
Длина 15-16 см, размах крылышек 20-25 см, вес от 18 до 26 грамм.
Для целей настоящего изложения, я вынужден начать издалека. В непосредственной близости от знаменитой Палм Спринг, находится городок Палм Дезерт, в котором, кроме шикарных отелей, находятся масса огороженных жилых комплексов с домами большими и малыми. Постоянно живут в таких комплексах лишь немногие. Работы в городке мало, а климат в летнее время жаркий – может и до 50;Ц дойти. Поэтому владельцы жилья там наезжают по выходным или в отпуск. Наши друзья имели в одном из таких жилмассивов небольшой двухкомнатный кондоминимум и давали нам возможность время от времени провести там время. В комплексе находился гигантский гольфкорс, международного, со всеми дырками, класса, три мили длиной. Повсюду были насажены цитрусовые деревья и устроены были плавательные бассейны. И вот однажды, в ноябре месяце, лежал я себе у бассейна на топчане. Глаза закрыты. Нежаркое ласковое солнце, тёплый несильный ветерок. Дремотное полузабытье. И вдруг: «Пидор, пидор, пидор!». Нехотя размыкаю глаза. Никого. Оглядываюсь по сторонам. На дереве сидит птицын, клювик курносый, на головке хохолок, хвостик торчком, со светленькой грудкой, остальное темнее. Птицин посмотрел на меня и повторил: «Пидор, пидор, пидор!». Это же неправда! И я обиделся. «Сам пидор!» - сказал я ему. Он, видимо, тоже обиделся и улетел. Из своей птичьей книжки я выяснил, что птицина зовут Tufted Titmouse (Parus Bicolor, другие относят его к виду Baeolophus) или, выражаясь простым языком, острохохлатая двухцветная синица. Но я с тех пор так и продолжаю звать его «Пидором» («Слышишь, пидор поёт!»). Из той же книжки, узнал, что птицин вздыбливает хохолок и обзывается, когда сердится. А так, как всякая синица, он нежно поёт. За что он на меня рассердился – понятия не имею.
Странным в этой истории является другое. Пидоры обитают на восточном берегу. А как он попал сюда, на противоположный берег страны, да ещё в такое жаркое место – вот в чём загадка. Могу только лишь предположить, что их специально завели здесь для охраны цитрусовых насаждений. Хотя синицы всеядны и охотно поедают растительный материал, но главный предмет их питания – это насекомые. По этой причине, синицы очень полезны. Гнёзда свои «пидоры» устраивают в дуплах и незанятых скворечниках. Нередко люди строят им синичники – ящичек с отверстием по центру, который прикрепляют к стене. Одно время, «пидор» поселился около нашего дома, на противоположной стороне улицы. И опять, у нас ему не понравилось (возможно, обилие ворон) и, после одного сезона, он сошёл. И, когда же я проходил мимо по другой стороне улицы, он начинал громко обзываться. Ещё люди подумают, я и в самом деле… Такая вот птичка.
КОЛИБРИ.
«НАША» КОЛИБРИ ЧЁРНОГОРЛЫЙ АРХИЛОХУС (BLACKCHINNED HUMMIGBIRD Archilochus Alexandri) Длина 8,25 см, размах крылышек 11 см, вес 2,3-2,9 грамм.
Приехав в США и поселившись в южной Калифорнии, мы стали замечать малых птах, кружащихся возле цветов, как пчёлы. «Да это же колибри!» Я про них только читал в книжках, что они могут быть размером с муху. Наши явно крупнее мухи, но всёж это же они самые, колибри. Рассмотреть их толком не удавалось, да и не до этого нам было. А в 1995 году мы купили дом на той же улице, только милю к востоку от квартиры, которую мы снимали. Вместе с домом достались нам деревья и два куста странных цветов, какие росли под окнами «главной спальни» у западной стены дома. Назывались они Love birds of paradise nest (strelitzia reginae), что можно перевести как гнездо этих самых love birds of paradise – попугаеобразных зелёных птиц, размером с амазона. Эти кусты у нас есть и поныне. Одни желобчатые побеги отмирают, другие вырастают. И круглый год растение это даёт цветы (см фото выше). Вот на них-то и прилетают колибри. Это существо, весом с пулю малокалиберного патрона, тем не менее, является комочком интеллекта. Птичка знает меня, как хозяина цветов, и совсем не боится. Прежде, чем пить нектар, колибри в цветке собирают и поедают всех насекомых в нём. Ловят насекомых и налету. Эти птички солитарны, то есть не допускают себе подобных на территорию, которую считают своей. Особенно самки. Они допускают самца лишь на короткое время, чтобы оплодотворить одно-два своих яичка, которые откладывает в гнезда, надёжно замаскированные в листве. И, тем не менее, коммуникация у них, видать, налажена. Колибри жутко любопытны. Раз, гуляя с Быдизом, я подошёл к решётчатой калитке в пространстве между домом и гаражом. За ней были вышеупомянутые цветы и в них – колибри. Вдруг, она бросила своё занятие и зависла перед самым моим лицом, рассматривая попугайчика. А через некоторое время после этого, когда Быдиз сидел на своём столбе, их прилетело штук двадцать. Каждая из них по очереди подлетала к удивительной для них птице, зависала, рассматривала её и улетала. Порядок в очереди был идеальный. На меня – нуль внимания.
Колибри, в отличии от большинства других птиц, может летать как угодно - вперёд, назад, боком, вертикально вверх-вниз и зависать в воздухе, что она делает, работая с цветком. При, этом удивительное существо, двигая крылышки восьмёркой, делает до 80 взмахов в секунду. Самцы, привлекая внимание самок, выполняют немыслимые фигуры высшего пилотажа, а догоняя их, могут развить скорость до 100 км/час и больше. Белок от насекомых идёт на поддержку жизненного цикла, а нектар – питать энергией эти немыслимые движения крохотной птички. Для колибри продаются поилки и сироп к ним, но они этот сироп как-то не шибко любят. Вместо него подходит обыкновенная подслащенная вода. У поилки птички ведут себя очень хорошо, соблюдают очередь и не дерутся. Во время гнездовки, самка делается агрессивной. Раз, колибри устроила гнездо в зелени дерева, у нас во дворе. Когда мы, как всегда, вышли гулять с Быдизом, она угрожающе зависла перед нами. «Слушай, - сказал я ей, - мы: ни я сам, ни мой Быдиз, не имеем ни малейшего намерения вторгаться в твои владения и причинить вред тебе и твоему птенцу». Видимо поверив на слово моему заверению, птичка нырнула в ветви, и больше нас не атаковывала. Иногда, колибри садится на тонкие ветки, но никогда – на землю, ибо ходить она не может. Эти птички, во множестве видов, обитают только на обоих американских континентах и ещё на Кубе. Там, где зимой холодно и нет цветов и насекомых, они мигрируют на это время в более тёплые края. У нас, в южной Калифорнии, живут постоянно. Единственными тут естественными врагами колибри являются коты, которые время от времени их ловят.
ДРУГИЕ ПТИЦЫ.
КУРЫ.
Кура – дура, петух – молодец.
Я родился и жил в Москве, откуда навсегда уехал в 1947 году. До 1949 года, мы жили в Кургане, до 1952 года – в городе Канаш, Чувашской АССР. Канаш был, по сути дела, посёлком деревенского типа при крупнейшем железнодорожном узле. Был ещё там, правда крупный вагоноремонтный завод, и, при нём «соцгород», застроенный домами в пять этажей, с водопроводом, канализацией центральным отоплением, замощёнными улицами и тротуарами. Это составляло резкий контраст с остальной частью городка с его «удобствами во дворе» и печным обогревом, в весну и осень утопавшей в грязи.
ПЕТУХ, КУРЫ и ЦЫПЛЯТА (CHICKEN, Gallus Domesticus)
Размер и вес домашних кур варьируют в широких пределах, в зависимости от породы.
Люди держали всякую живность. У многих были коровы. Их пасли за городом в стаде и по вечерам, они шли по домам, как в деревне. По улицам бегали худые быстрые свиньи на длинных ногах, больше смахивающих на собак. И козы! Эти были исчадием ада! Траву с газонов пожирали, ветви деревьев, поднявшись на задние лапы, объедали. Одна беда от них, а управы никакой. Ну и, конечно, все держали птицу - кур и гусей. У всех тут были огороды. Иначе не проживёшь: в немногих тут магазинах полки, заставленные банками с консервами, сушенная рыба, орехи – и всё. Ни молока, ни мяса, ни масла, ни яиц. Ито не каждый день, «давали» похожий на глину хлеб. Правда, при станции был базар, больше для проезжающих. Но и нам, там можно было в короткий летний сезон, купить недорого вишни, яблоки, огурцы, лук, редиску и кой-какое мясо. Зато рыбы было! Канаш всего-то 77 километров от Волги. Тогда ещё экспорт ценных пород рыбы вовсю налажен не был, и кое-что и нам перепадало. Сколько за эти два года я съел осетрины, а на стерлядь – на ту я и смотреть не хотел. Через Канаш проходили не только железные дороги, но и ещё и автотрасса. На ней, недалеко от места, где мы жили, находилось заведение – полубуфет- полумагазин, где шофера могли заправиться сами и мы тоже, иногда, кой-чего там покупали. К столице Чувашии, Чебоксарам вели железнодорожная ветка от станции и шоссе. Я там побывал два раза – один раз был в пионерском лагере, а раз, мы совершили пароходное путешествие до Нижнего Новгорода (тогда Горького) и обратно. Навеки запомнилась это величественная река, но «это, братцы о другом».
Учительский институт, в котором преподавали мои родители, построил барак и там поселил некоторых работников, в том числе и нас. Рядом было поле для огородов, сараи и местный парк, забор которого находился метров в пяти от окон дома. Нам, от прежних владельцев сараев, за разумную плату, достались две козы, старая и молодая, обе Катьки и куча кур. Родители мои происходили из еврейской земледельческой колонии Ингулец, вблизи Кривого Рога, и у матушки моей, до прихода большевиков и устройства ими колхоза, было полно всякой живности. Лошади, коровы, козы, овцы, гуси, куры и редкие в те времена индюки. И она знала, как с этой живностью обращаться и меня учила, как она могла, и как я сам мог эту науку усвоить. Она доила коз и мне доставалась кружка тёплого парного молока. Забота о курах всецело легла на меня. В летнее время, ранней осенью и поздней весной, куры паслись, сами добывая себе пищу и подкармливать их надо было не так уж много. Но зимой они жили лишь тем, что мы могли собрать для них. Куры эти, пусть не густо, но несли яйца – существенное подспорье в нашем рационе. Среди наших кур выделялась большая чёрная курица. Она была своенравна, упряма, но не вздорна, и через чур, самостоятельна. Однажды мы стали находить её яйца в самых неожиданных и неподходящих местах – под крыльцом, в углу сарая, зарытых в солому, даже а кустах. И матушка сказала так: она хочет иметь цыплят, и мы ей их дадим. Снабдив меня корзинкой, послала в инкубатор за цыплятами. Инкубатор находился на окраине городка в весьма длинном бревенчатом (как и большинство здесь) здание. Я много раз проходил мимо, но внутри не был. А там горели яркие лампы, и слышался гул. В стеклянных отсеках, где эти лампы горели, сидели цыплята и громко пищали. Птенцы стоили совсем копейки. Я решил купить их 12 и тут же заплатил их стоимость оператору, молодой и весьма неуродливой (это я сейчас знаю) бабёшке. «Иди, бери, каких хочешь». И я выбрал наугад, по наитию. Поместил их в корзинку. По дороге они громко пищали. По приходу домой, пригласили на веранду эту чёрную курицу. Я начал вынимать из лукошка цыплят ставить их на пол рядом с курицей. Боже! Какая прелесть были эти пушистые жёлтые комочки. Но курица отвернулась, всем своим видом демонстрируя: а мне мол, безразлично. Это не мои. Но, как только один из цыплят направился было в сторону, она прикрикнула на него: «Куда!?» Расставила свои крылья и вся орава залезла под них. Я спросил: «А не купить ли нам ещё шесть?» «Купи». Я помчался в инкубатор и вскоре вернулся с новой партией. Этих она уже принимала без возражений. Когда я подкладывал наседке последнего цыпа, она больно клюнула меня в руку. Не трогай моих, мол, детей!
Такой мамы, как чёрная курица, я никогда в жизни больше не видел. Не только она находила всё нужное для того, чтобы молодняк вырос, она ещё и охраняла свои чада. В округе была огромная зелёная кошка. Она была бесхозной, и добыча пропитания лежала на ней самой. Возможно, она ловила мышей, крыс, птиц и любую другую живность. Если где-то что-то плохо лежало, то не обессудьте. И эта кошка явно положила глаз на наших малышей. И вот раз вижу. Бежит зелёная кошка, а за ней – наша курица. Бьёт крыльями и непрерывно клюёт в зад. Больше кошка к цыплятам не приближалась. Немного отойдя от нашей темы, скажу, что кошке «навешали чужие дела». О холодильниках в те далёкие времена никто даже и не слышал. Зимой мясо выставляли в форточку. И вот разнёсся по округе слух: кошка, мол, выедает курицу изнутри, оставляя лишь шкуру. Конечно, знания мои о животных тогда были в зачаточном состоянии, но о кошках я кое-что знал и сильно сомневался в её способности такое сделать. Теперь-то я знаю: здесь орудовал горностай – подлый, жестокий и безжалостный хищник из семейства куньих. Но невежественные и давно отвыкшие мыслить жители околотка свалили всё на бедную кисю. Раз, идя куда-то, я наткнулся на её труп. Судя по отсутствию следов травмы, животное отравили.
Но вернёмся к нашим цыплятам. Мы, поначалу, подкармливали их рубленными крутыми яйцами. О всём остальном заботилась чёрная курица. Из восемнадцати цыплят только один умер. Остальные выжили и превратились в куриц и петушков. Из последних, мы оставили только одного, белого, а остальные пошли в суп. Не знаю, по каким меркам в инкубаторе принимали яйца, но куры были все разные по цвету и породе. Говорят, что инкубаторские куры бойкие. Это оказалось правдой. Куры были бойкие. А наш петух, тот вообще, стал победителем всех петухов в целой округе. Я любил смотреть петушинные бои. Это зрелище! Сначала петухи делают вид, что не замечают друг друга. Они, вроде б как клюют, выискивают что-то на земле. Затем, начинают потихоньку разъяривать себя до нужной кондиции, рыть лапами землю, подпрыгивать. Чинно представившись один другому, и начинают наскакивать друг на друга. В зависимости от цели поединка (просто так, из спортивного интереса, или за кур, или сферу влияния) и настроения дерущихся, бой может быть просто формальным или жестоким, до первой крови. Они клюют, щипают, бьют лапами и крыльями своего противника, катаются по земле. Заканчивается поединок тем, что кто-то один признаёт себя побеждённым. Тогда противники, чинно поклонившись и выразив друг другу почтение, важно расходятся. Это надо увидеть своими глазами. Наш петух неизменно выигрывал все схватки, и вскоре его авторитет признали все окрестные петухи. Он был хозяином, найдя что-то, не заглатывал сам, а звал своих кур: «Ко-ко-ко!» Как я потом, уже в США, узнал, петушинные бои (строго запрещены в США) являются, у многих, я бы сказал, не шибко цивилизованных, людей, любимым зрелищем. Делаются ставки, оборачиваются миллионы. Тут же, всё происходило своим естественным путём: весь день куры ходили, где хотели, часто во владения других кур. А к вечеру шли к себе в сарай и усаживались на насесты по рангам своего куриного общества.
Если петухи, даже дерясь, не испытывали никаких враждебных чувств друг к другу, то куры всегда были обуяны духом соперничества и скубли одна другую всё время. Хоть и говорится «кура-дура», но назвать курицу глупой я не могу. Напротив дома, где жил мой приятель-чуваш, Юра Куклов, была мельница и на её территории сарай, а в нём – зерно. Пусть меня сошлют на остров Капри, если я понимаю, зачем хранить зерно в сарае. Оно ведь там пропадёт! Да ещё при том, как вы, может, помните, в магазинах был глинистый хлеб, сделанный из ненаш знает чего. Куда девалась пшеница с мельницы, я тоже до сих пор не знаю. Так вот, куры со всей округи, тучами вились возле этого сарая. Они лапами подрывали землю, и оттуда текла пшеница, которая жадно поедалась. Что только им ни делали – гоняли, ловили, убивали – а они своё. А не лучше ли было держать зерно в, не знаю каком, хотябы бетонном, бункере, откуда бы оно, самотёком, поступала на помол. Не ищите здравого смысла в абсурдном строе… Так что, как сами видите, куры недурны, сообразительны, предприимчивы и коммуникации у них налажены. И наши куры от всех остальных особо не отличались. Среди них была у меня любимица – худенькая легорн, я ласково называл её «голубкой», ибо однажды она пролетела двести метров. И, будучи легорном, хорошо неслась. Это была красивая птица, действительно напоминавшая чем-то голубя. А о нашем петухе стоит рассказать чуть побольше. Это был белый красавец, не желающий признавать ничьей власти и умный, притом. Даже на меня, хозяина и, по сути дела, единственного кормильца, он наскакивал, норовя клюнуть. Несколько раз, ему это удалось. Работая с курами, я брал с собой лыжную палку для отгона петуха. Пару раз, я поймал его и прочёл ему лекцию. Но, это помогало мало. Но особенно, он любил изводить Броню. Опять придётся сделать отступление (в который раз!), чтобы объяснить, кто такая Броня и вообще.
Как я уже писал в своём «Пассаже в прошлое», директор канашского Учительского Института, чуваш Мельников, Анисим Игнатьевич (он умер в Москве в 1956 году), собрал со всего Союза евреев, выгнанных с преподавательской работы за свою национальность. Таким образом, в убогом институтике, готовящем учителей младших классов и, даже не дающем полного высшего образования, оказались лучшие преподавательские кадры. Среди них были математики Кауфманы, польские евреи, спасшиеся от нацистов, убежав в Советский Союз. Броня была маленькой, изящной и хрупкой женщиной. И угораздили же ей ненаши проявить слабость, выказав страх перед нашим петухом. Господи, прости мою душу грешную! Вместо того, чтобы отогнать зарвавшегося обнаглевшего петуха, я забавлялся открывающимся мне зрелищем. Завидев Броню, где бы он только ни был, сейчас же был тут как тут. Боком-скоком, дефилировал у неё на виду. Спаси Господь, чтобы он, хоть раз, прикоснулся к ней. Нет, гад наслаждался её испуганным видом и истерическими её криками. Такое явление не уникально. Стоит лишь показать животному слабинку – и ты пропал! Этим занимаются гуси (к ним мы ещё доберёмся) и собаки. Жена рассказывала, как в детстве часто бывала в селе Саксогань у своей тёти Маруси. У той был такой (и тоже белый) петух. Раз он сзади клюнул её. Но не на ту нарвался! Она тут же поймала через чур уже ретивого куриного властителя и, на глазах у кур, отлупила. Больше он её не трогал, зато вдоволь издевался над её старшей сестрой Верой и вериной подругой Лорой. Отвечая на горячие требования девочек зарезать петуха, тётя Маруся отвечала: «Он у меня хозяин». Тоже самое я могу сказать и о своём петухе.
Вот так мы и жили в Канаше полудеревенской жизнью. После, почти что, сорока лет жизни в США, оглянувшись назад, я могу сказать: человек, считающий себя homo sapience, не может, не должен жить такой жизнью. И дело не в материальных благах. Я родился, и жил с тех пор, в нищете неописуемой, что выработало во мне привычку довольствоваться малым. Просто, меня там за человека не считали. Вот с этим-то примириться нельзя. Вот почему, обзывайте меня, кем только хотите, но ни капли не жалею, что при первой же возможности, я покинул эту страну… Но в те времена, я даже понятия не имел, что можно жить как-то по-другому. И надо быть благодарным судьбе. Нас отовсюду гнали, не давая, в то же время, ни малейшей возможности покинуть страну. И спасибо, хоть на два года, нас оставили в покое. Как и мы, чуваши были забитым, дискриминируемым народом, и, кто-кто, а они-то нас понимали. Антисемитов среди них не было. А если кто и был, так это или русские или татары, жившие там, в количествах неимоверных. Местные партийные органы, в задачу которых входило следить за чистотой расы, по причине, изложенной выше, к этой своей обязанности относились халатно. Я лично, своей жизнью в Канаше был тогда премного доволен. До Москвы шестьсот километров, сел вечером в поезд, утром там. И мы часто туда наведывались. Мои занятия с курами и огородами, никак не мешали мне учиться на отлично. Климат в Канаше резко континентальный. Короткие, весна и осень быстренько переходили в лето и зиму. И лето, и зима, всю которую я проводил на лыжах, были там одинаково хороши. С завидной методичностью, всегда снег выпадал на октябрьские и таял первого мая. «Но счастье то быстро пропало, на самый ужасный манер». Проклятые большевики узнали, что в таком-то месте окопались жиды (должно быть, какие-то гады строчили доносы), и были скоры на расправу. Институт закрыли, Анисиму Игнатьевичу дали по шапки (спасибо, не посадили!), а нас разогнали, в смысле, предоставили такую возможность убираться куда хочешь. Стояло лето 1952 года. Кровавому тирану Сталину оставалось жить ещё восемь месяцев. Но до того, как подохнуть, скольких он невинных людей за это время успел зверски уничтожить… Но мы здесь о тварях, больших и малых. Осталось сказать только, что разведение кур – такое же увлекательное занятие, как любительская игра в бадминтон, перезаряжание патронов или работа на станках. Если я когда-либо («А вдруг!») разбогатею, то обязательно куплю участок земли подальше, возведу «хижину», проведу себе интернет, поставлю сараи и разведу кур.
УТКИ.
УТКА ДИКАЯ-НАСТОЯЩАЯ (WILD DUCK, Anatinae)
Размеры и вес резко варьируют, в зависимости от вида.
УТКА ДОМАШНЯЯ (DOMESTIC DUCK Anas platyrhynchos domesticus)
Размеры и вес резко варьируют, в зависимости от породы.
Домашних уток мы держали только один раз, и много рассказать о них я не могу. Скажу вот что. Это жутко прожорливые существа, держать которых при отсутствии водоёма, не очень-то выгодно. Правда, есть яйценосные утки и утиные яйца стоят дорого. Таких уток, естественно, держат стационарно. В сёлах при водоёмах, весной вся эта ватага – утки и гуси - отправляются на водоём, а осенью приходят домой уже с пополнением. Хозяева их осматривают, часть забивают, а остальных кормят до весны. От уток и гусей, помимо мяса, получают пух и перо. Утки и гуси – в первую очередь, водоплавающие птицы, хотя отлично могут жить и без воды. По питанию утки очень даже всеядны. На водоёмах, они едят ряску, ныряя, выдёргивают и поедают корни водяных растений. А если попадётся какой-нибудь рачок, жучок-паучок или головастик, то исчезнуть ему навеки в уткиной ненасытной утробе. Выйдя на берег, они щиплют траву. При откорме едят кукурузу, хлеб (универсальная еда для всех птиц, даже хищников) – всё, что бы им ни дали. Разумеется, при профессиональном откорме уток, применяются специально разработанные для этой цели комбикорма. Домашние утки очень агрессивны. Они всегда яростно защищают кормушки и всё, что считают «своим», отгоняя пришельцев. Есть украинская пословица «Вумный, як вутка». Утка, мол, целый день на воде, а попить выходит на берег. Обычно, народная мудрость всегда в точку. Но в этом случае, у неё произошла осечка. Как это ни казалось несведущим людям невероятным, но водоплавающая птица легко может утонуть. Если не будет чистить и смазывать свои перья или глотнёт воды. Нырнув и схватив что-то, утка это заглатывает, а воду отбрасывает. Летают домашние утки плохо, а многие не летают вообще. Вот, пожалуй, и всё, что я могу сказать о домашних утках. Весь остальной опыт общения с утками относится к дикой части этого сословия.
В первую очередь, я охотник. А охотятся, как известно, именно на диких уток. Вот я с ними и познакомился. В окрестностях Днепропетровска, где я тогда жил, утки водились в двух местах – в плавнях, близь села Новосёловка, на притоке Днепра, Самаре, и, тоже в плавнях, на левом берегу Днепра, в обширном районе, примыкающем к селу Обуховка. В первом месте можно было охотиться только с лодки, и, до того, как она появилась, там меня не было. И во втором месте лодка тоже не повредила бы, но там, до охотничьих делянок можно было добираться и пешком, что мы на первых порах делали. И только за несколько лет до отъезда в США, мы вдруг обнаружили напротив места нашей обычной стоянки на «Третьем Острове», огромные плавни, полные всякой живности. Они находились в городской черте пригорода Березановка. Можно ли там было охотиться или нельзя, того я так и не узнал. Кроме нас там никого не было и мы несколько сезонов подряд хорошо постреляли. Было и четвёртое место. Это заболоченное русло притока Днепра, Суры, в её среднем течение. Там, в селе Письмичёво проживали и трудились тесть и тёща брата моей жены. Но я в тех краях появлялся редко. Приехав в США, я немедленно записался в охотники. Тем это делается легко и быстро. Нелегко и небыстро добраться до мест охоты из нашей южной Калифорнии. А вот диких уток у нас полным-полно. Только мы их тут не стреляем, а кормим. Выше. я рассказывал о Болсе Чике, но утки и гуси избегают этого места, по-видимому, из-за отсутствия зарослей, водорослей и наличия большого числа «береговых» птиц – куликов, ибисов, крачек и прочих конкурирующих в добыче корма. А вот на «оружейной станции флота» к северу, полно плавней и всяких мест, куда штатских не пускают, а военные не ходят.
Но большинство уток и гусей зимуют, улетают, прилетают и разводятся прямо у нас на глазах. Что называется. В нашей округе есть множество «парков», из которых только два можно назвать настоящими парками. Остальные, представляют собой засаженную травой кусок земли с редкими деревьями и неизменной детской площадкой. В одном из таких, на углу улиц Хайль (на которой я живу) и Спрингдайл довольно-таки большой пруд, гордо именуемый «озером». Большие парки я называю «верхним» и «нижним». Оба находятся с севера на юг от улицы Слэйтер до улицы Талберт. «Нижний» парк с востока на запад начинается метров триста восточней улицы Эдвардс и до улица Голденвест, на западе, не доходит с пятьдесят метров. «Верхний» простирается от Голденвест до улицы Гозард к западу. В обоих парках по «озеру», образованному запрудой одного из ручьев, стекающих с гор в океан. Во всех трёх местах полно диких уток и гусей. Часть из них там проживают постоянно, а часть прилетает на зиму, или делает остановку в дальнейшем пути на юг, а потом возвращаясь домой. Наш сын живёт неподалеку от «Нижнего» парка. Когда Господь, Бог наш, даровал нам внуков, я ходил гулять с внучкой Маечкой сначала в «Нижний» парк. Утки шныряли между людей, и я обращал внимание ребёнка на них и другую живность – ворон, дроздов, ласточек. Однажды, дорогу нам переходил красавец–селезень в брачном наряде. Все цвета радуги (кроме что красных тонов) переливались в его перьях. «Стой! – приказал я ему – пусть моя Маечка тебя рассмотрит!» Стал он, как вкопанный. И когда только я решил, что ребёнок достаточно хорошо рассмотрел птицу, разрешил: «Теперь можешь идти!» И лишь тогда он пошёл дальше. Сделав полный круг по дорожкам «нижнего» парка, мы, на светофор, пересекали Голденвест и оказывались в «верхним». В здешнем озере были своего рода «миниплавни», и утки, больше, сидели в них, выходя к людям лишь время от времени, в ожидании от них подачек. Было ещё полно белок, встречались кроли. Здесь же имелась отгороженная территория, куда никого не пускали. Мы давно тут не были. Теперь оказалось, туда пускают в ограниченное время, и только, с детьми. Хотя Маечка была крохотульчиком в коляске, нам разрешили походить по этой запретной зоне. Здесь экспериментировали с экзотическими растениями, чтобы потом рассадить по всему графству. Было и своё небольшое озерцо, берега обложенные камнем. Шастала всякая живность. Даже козлихи были. Нам понравилось. О том, каким образом, в парке появились кроли, я расскажу, когда до этого дело дойдёт.
Прибыв в Калифорнию в ноябре 1978 года, мы изначально поселились на квартире по улице Хайль, недалеко от Голденвест. Моя жена тогда была в состоянии пройти милю пешком, и мы часто с детьми холили в оба парка и в «парк» на углу Хайль и Спрингфилд и там кормили уток остатками несъедобного тамошнего хлеба. Тогда мало кто это делал, и мы часто были одни. Совсем не по делу, но не могу удержаться, чтобы не привести один эпизод, оставивший горький осадок в моей памяти. В квартире напротив нашего дома, жил пацан лет шести. Где была его мать (а об отце тут даже не принято спрашивать), мы не знали. Он был с какой-то семьёй, типа тёти. Целый день он ошивался во дворе. И вот однажды, идя кормить уток, мы пригласили его пойти с нами. Он согласился. Но пока мы дошли до места, ребёнок съел сам весь предназначенный для уток хлеб. Мы были в шоке. И это в Калифорнии, где «жевательных продуктов просто некуда девать». Как это хорошо, когда ребёнок любим и окружён заботой взрослых, и как это страшно, когда он чувствует себя никому не нужным, лишним, нежелательным. Мы тогда не знали, что можно было заявить в органы детского надзора. И, наверное, хорошо, что мы не знали. Может, в этой бездушной системе ему было бы ещё хуже. Дети выросли и мы, хотя иногда бывали, то в одном, то в другом парке, но уток уже не кормили, отошли как-то от этого самого дела. Когда же у нас появились внуки, спустя некоторое время, мы решили повести и их на угол двух улиц, Хайль и Спрингдэйл, уток покормить и себя показать. За то время, пока нас там не было, много успело воды утечь и многое измениться. «Кормителей» стало побольше, да и «кормящихся» тоже. То и дело подъезжали машины с благодетелями. Как только они появлялись на поляне, их тут же плотно окружала толпа гусей и уток, требуя подачек. Вот именно, не прося, а требуя, как нечто, по праву им принадлежащее. Всюду были ихние нашлёпки – всё андропали. Мы с вами ещё раз вернёмся в это место, когда речь пойдёт о гусях. А пока, израсходовав наши припасы и поводив детей кое-как по этому «парку», решили больше сюда их не приводить.
Остальные встречи с дикими утками происходили у меня на охоте. Скажу о них: это очень умные птицы. Помимо высокого интеллекта они обладают способностью очень быстро летать, острым зрением и отличным слухом. Сколько раз я наблюдал картину. Работает трактор, а рядом на чистой воде, прогалине в камышах спокойно плавают утки. Ныряют, хватают что-то, плывут по поверхности воды. Но стоит ей только заслышать щелчок взводимого курка или предохранителя – и она скрывается в зарослях. Без собаки не выгонишь. И, как правило, на первой охоте, добычей охотников становится необстрелянный молодняк. Но тех из них, кто пережил охоту, подстрелить потом будет трудно, ибо они знают что как и стараются охотникам не попасться. Охотятся на уток двумя основными способами. Один из них активный с собакой или без, другой пассивный – из укрытия. В первом случае, как само название говорит, охотник идёт по берегу вдоль зарослей камыша, где могут быть утки. Учуяв птицу, собака даёт знать охотнику. Сеттеры и пойнтеры, учуяв утку, делают стойку, спаниели нет, указывая на наличие дичи своим поведением. По знаку охотника, собака вспугивает утку, а затем, после удачного выстрела, вытаскивает упавшую птицу из воды. Тем, у кого нет собаки, приходится и вспугивать, и доставать утку самим. Вторым способом охотятся с лодки или заросшего кустарником, или камышом, берега. Тут надо устроить укрытие. Лодку загоняют в камыши, а на берегу строят шалаш из подручных или привезенных с собой материалов. Одежда у охотника должна быть камуфляжной, а то и просто зелёной или цвета хаки. Не должны присутствовать цвета, которых, обычно, нет в плавнях, такие как красный или синий (голубой). Ружья также нужно опустить вниз: ведь пережившие охоту утки хорошо знают, что это такое. Некоторые охотники размещают перед укрытием, на чистой воде, чучела уток, и дудят в манок, имитирующий кряканье уток, стараясь привлечь внимание косяков и побудить их пролететь над укрытием. Этот способ, позволяет хорошие выстрелы, если над головой пролетает стайка. Но если лёта в этом месте нет, то тогда все усилия напрасны. При всех обстоятельствах следует соблюдать все правила безопасности на охоте. Часто, в плавнях и укрытиях вы не одни. Рядом с вами, справа и слева, могут находиться другие охотники. С ними надо установить связь, заявив о своём присутствии. Стрелять можно только вверх по хорошо видимой и определяемой вами цели: это может быть неохотничья птица или утка, отстрел которой запрещён. Если вы хотите подобрать добычу, известите своих соседей и получите от них согласие.
Мясо большинства диких уток жёстко и его мало. В ней почти нет жира. Поэтому, из дичи лучше всего готовить жаркое. Перед готовкой, мясо дичи, лучше всего, замочить на сутки в подсоленной воде, подкисленной уксусом или сухим вином, пару раз, меняя воду. Это удалит из него кровь, портящую вкус дичи. Многие смотрят на птиц, как на нечто обычное, которое всегда было. Ну, птица! Редко кто задумывается, почему у птиц такие странные способы питания, удаления отходов и размножения. И у птиц всего одно отверстие на все надобности. А между тем, птица является удивительнейшим существом в своём роде, совершеннейшим созданием Господа, Бога нашего. Всё в ней подчинено одному – полёту. Каждый грамм веса у неё на счету. Вот почему у всех птиц, как я бы назвал это «наружное размножение». Если беременная ля кот может спокойно ловить мышей, то тяжёлое яйцо не даст птице маневрировать легко и свободно. То же касается пищи. Она не должна долго задерживаться в теле птиц. Поэтому-то у них «прямоточная» система питания. Пища растворяется крепкой кислотой желудочного сока. Всё что можно из неё быстро, извлечь всасывается, а остальное выбрасывается из тела. Вот почему, птичий помёт – такое ценное удобрение: в нём много не переварившихся веществ. У птиц - одно отверстия для всех дел: дефекации, выстреливания и получения (у самок) полового продукта. Ибо специальные для этой цели органы, как у змей, млекопитающихся и человека – это тоже вес. У птиц совсем нет нюха. Он им не нужен: на лету много не нанюхаешь. Дикая утка – типичный представитель птичьего сословия. В отличие от глуповатых чаек и голубей, у неё нет GPS. Утки находят дорогу по ориентирам, которые хорошо знают и помнят, из года в год посещая одни и те же места. А вожаки утиных стай умеют ориентироваться, ночью по звёздам, а днем – по солнцу, безошибочно прокладывая свой путь через моря. Дикая утка, как летун, уступает по скорости полёта, лишь немногим птицам.
ЛЫСКА (COOT, Fulica atra)
«ВОДЯНАЯ КУРОЧКА» КАМЫШНИЦА (MOORHEN, Gallinula chioropus).
В дополнение к нашему рассказу об утках, следует упомянуть ещё о двух водоплавающих охотничьих птицах из семейства Пастушковых (Rallidae), которые всегда держатся возле уток и которые разрешены к отстрелу во время утиного сезона. Первая из них – лыска. Я думаю, что её так назвали за «лысину» - светлое пятно на верху клюва и выше. Вторая – водяная курочка, как мы называли её за небольшой размер. У обеих птиц отсутствуют плавательные перепонки на лапах, как у уток и гусей, и поэтому они плавают намного медленней. Впрочем, у лысок есть небольшие пластины снаружи лап, что облегчает плаванье. И обе птицы неохотно подымаются на крыло, ибо крылья у них меньше чем у уток. Лыски предпочитают открытые пространства, а курочки прячутся в камышах. Если надо передвигаться по воде быстрее, лыски помогают себе, махая крыльями. Это стоит увидеть. Питаются обе птицы, как и утки, растительностью и всякой живностью, причём, «курочка» предпочитает последнюю. Лысок 11 видов, большинство из них водятся в Южной Америке. На территории бывшего СССР водится простая лыска, а в США – как вы сами понимаете – американская. Я, лично, никакой разницы между этими двумя птицами не обнаружил. Курочек в США я не видел, но согласно одной из моих «птичьих» книг, они, таки –да, обитают на юго-востоке страны. Я же живу на юго-западе. О лысках могу сказать только, я охотился на них в бывшем Советском Союзе. В США, хотя охота на лысок и разрешена, стрелять их у американских охотников не принято. «Мы их кормим, а не стреляем» - говорят они. А вот о курочке у меня есть две истории. Как-то раз пошли мы с дочкой на свою лодочную стоянку, а заодно, зашли в Союз Охотников заплатить годовые членские взносы. Там я встретил человека, с которым охотился много лет. В руках у него была кошёлка. «Вот у пацанов отобрал» - сказал он и, приоткрыв кошёлку, показал курочку. Я предложил выпустить птицу у нас на стоянке, где у неё будет и укрытие и прокорм. Мне разрешили. Справа от входа в стоянку действительно у нас там были настоящие плавни. К ним бы и подошли. «Марш в камыши» - приказал я птице. И она два раза повторять не заставила. Другой раз, когда мы, во время пятничного лодочного похода, сделали привал, то нашли курочку, запутавшуюся в леске. Я вынул с пояса нож и очень осторожно разрезал леску. И тут жена предложила пристрелить и сготовить птицу. Я сказал ей: «Мы, охотники не можем убить попавшую в беду птицу». «Ты всё равно их стреляешь». «Да, я их стреляю. Но одно дело убить птицу, когда у тебя и у неё равные возможности, а совсем другое дело, когда она беззащитна». Дочка расплакалась, умоляя жену не убивать птичку. Но она была непреклонна. Пока мы наговаривались, птица вырвалась и уплыла от нас. До сих пор она думает, что я специально выпустил курочку. Это неправда, но убить её я бы ни за что не позволил.
ГУСИ
Жили-были два серых гуся. Они плыли. Вот тебе сказка и вся.
Скажу сразу: в моё время, мы гусей никогда не держали. Однако дело иметь с этой птицей мне приходилось, и не раз, и не десять. Поэтому расскажу лишь о нескольких из них. Первая серьёзная стычка произошла во всё том же Канаше. Чтобы выжить там, мы должны были иметь огород, где выращивались, прежде всего, картошка, лук, чеснок и, в короткий летний период, огурцы и помидоры. В единственном магазине о таких вещах даже не слыхивали, а на базаре всё это было только в сезон. Возле нашего барака был в то время большой участок земли, на который никто, вроде бы как, не претендовал. Мы и ещё несколько соседей посадили там картошку. Как я уже писал выше, всякая живность ходила по городку, где хотела. В том числе и гуси. Так вот и повадились они выдёргивать из земли и пожирать молодые побеги картошки. Я с другими мальчишками, чья картошка была посажена тут, кинулись оборонять огород. Наглые гуси вытягивали шеи, шипели и грозились ущипнуть. Я бил их лыжной палкой, а пацан-сосед постарше, хватал их за шею и отшвыривал назад. В конце концов, гуси отступили и оставили огород в покое. А моя следующая «встреча» с гусями произошла почти через десятки лет, уже в бытность мою проживающим в Днепропетровске. Не то, что я до этого момента совсем не видел гусей. Ещё сколько видел! Бывая в пионерских лагерях, работая в колхозах и совхозах, охотясь в селе Письмичёво, я натыкался на гусей бесчисленное множество раз. Но дел у меня с ними никаких не было. Вони собi, а я собi. Когда на канале Орель-Днепр устроили охотничий домик, мы в холодное время года часто там останавливались. Присматривала за этим домиком егерская семья, которой там разрешалось держать живность и выпасать корову на сочных лугах близлежащего охотничьего хозяйства. Так как мы были постоянными гостями в домике, то дружили с егерями. Первого егеря звали Иван. Был он смугл, высок ростом, худощав, но не худой, с симпатичным приветливым лицом. Говорил нам, что он – цыган. Возможно, так оно и было. Зато жена его была женщиной белой, с большим круглым, не загорающим никогда белым лицом, высокая статная, широка в костях. Настоящая русская женщина. У них всегда была корова, а птицу не держали. До коровы ещё дойдём. А мы ведь про гусей.
ГУСИ (GEESE, Anatidae - Anser, Branta and Chen families)
Размеры и вес варьируют в больших пределах, в зависимости от породы.
Жена убрала Ивана от этой должности, боясь, чтобы он не спился, ибо каждый старался к нему подлизаться, и делалось это тогда (уверен, сейчас тоже) чаще всего с помощью бутылки (не с лимонадом!). Новый егерь был человек семейный с женой и тремя дочерями от семи до шестнадцати лет. Он не был трезвенником, но водки ни от кого не принимал. «Ты деньги дай, а я поллитру сам куплю». С ними мы тоже дружили. И они вот держали гусей. Это была стайка о десяти головах, возглавляемая вожаком с коронкой на голове. Прямо-таки гусиный король, а может барон. Huy knows. Стайка вела самостоятельный образ жизни. Паслись на лугу, плавали в канале, а в свой сарай приходили лишь на ночь. Нередко, постояльцы их кормили, особенно, по пьяне, и они окружали каждого вновь прибывшего, требуя мзду. Не то что бы просили, а требовали. Если кто решительно посылал их на, от тех они отставали и больше не трогали. Но, стоило им чего-нибудь дать – и ты пропал. Будут ходить следом, ругать, щипать – покоя не дадут ни за что. Ходил в домик неказистый такой, маленький мужичонка. По каким таким делам – того сам не знаю и вам не скажу, но бывал там часто. И он, почему-то, боялся гусей. Они это в момент усекли и стали издеваться над ним точно также, как наш петух издевался над Броней. Это надо было увидеть. Бедный малый убегал, часто спотыкался и падал. А гуси наслаждались бесплатным зрелищем. Во гады! Как-то раз я шёл, оглянулся зачем-то, и увидел сзади вожака, тянувшего ко мне шею. «Вам чего?» - спросил я его. Ой, как он смутился! И с тех пор относился ко мне оченно даже уважительно. А раз прибыли мы с сыном на отработку. Для тех, кто не жил при советской власти, поясняю. Охотникам в те времена, не только надо было быть членами в Охотничьего Союза, и не только платить ежегодные членские взносы, но ещё и отрабатывать натурой (а это то есть выполнять бесплатно какую-нибудь работу) в охотничьем хозяйстве. Иначе охотиться нельзя и членство в Союзе аннулировалось. Чаще всего, отработку свою я совершал в домике, где меня знали, и я всех знал. Однажды мне поручили сложить печку для готовки на улице. Печка эта стала достопримечательностью всей округи и я вместе с ней. Но я отвлёкся. Итак, мы с сыном прибыли. Оставив его в лодке, я отправился спросить, где работать. Предупредил: ничего не давай гусям. Отсутствовал я недолго. Прихожу и вижу: Сашка мой лежит на дне, спрятав голову в руки, а гуси вокруг него, шеи и головы вовнутрь. Оказывается, стремясь от них откупиться, он дал им печенье. Я отогнал гусей – меня они знали, и противоречить мне не решались.
Следующие мои встречи с гусями произошли уже в США. С приятелем, хорватом Марио, я часто ездил охотиться в заказник Вистер (Wister), находящегося в юго-западной части Моря Солтона Озера (Salton Sea Lake) в центре Империал Валли (Imperial Valley). Расположено оно восточней города Сан Диего, недалеко от Мексиканской границы и на обозримом расстоянии южнее от города Индио, в черте которого, собственно говоря, находился и вышеупомянутый Палм Дезерт. О, это интересное место. Поверхность озера находится на 71,7 метров ниже уровня моря. Правда, знаменитая «Долина Смерти» ниже на целых 1,5 метра, но мне и этого хватало. Всё лето там стояла жара 40;Ц, а, часто, и выше. Зимой же было ощутимо прохладно. Озеро образовалось, как это писалось в брошюрах из-за «инженерной ошибки». Строили, в начале двадцатого века, канал-водовод. В одном месте дамбу прорвало, и вся вода вылилась во впадину Солтона в земной коре. Так образовалось озеро 35 миль (56 км) длиной и 15 миль (24 км) шириной. Оно, сначала, было пресным, но потом, растворив соли земли, сделалось солёным. Канал тоже, был в конце концов построен. Он стал основой оросительной системы, похожей на ту, что можно в моё время было увидеть в окрестностях Днепропетровска на реке Кильчень, притоке Самары. В ней от главного канала отходят вспомогательные, от тех свои, и так до самых мелких. Из этих последних, вода тем или иным методом разбрызгивается на поля. Возделывали тут всякие, что ни наиесть культуры, арбузы, морковку и, даже, хлопок (это я впервые увидел, как он растёт). В своё время на озере бурлила жизнь. Строились грязевые курорты, дома, отели, богатые особняки, лодочные стоянки. Потом случилось гигантское наводнение, всё посносило. Мне довелось, во время поездок вокруг озера, видеть остатки былой роскоши. К прежней жизни эти поселения у озера уже не вернулись. Остались мелкие посёлки, с громкими именами, такими как Мекка или Небо , населённые, в основном, мексиканцами сельхозрабочими. И только, к югу от озера, расположен город Браули (Broulley), с широкими улицами и крупными магазинами. Это административный центр района, даже с судом. Повсюду здесь – геотермальные воды. Используются они слабо. И лишь в районе Вистера есть гигантский рыбопитомник, применяющий на эти воды. Это какое-то странное место. Здесь действует иллюзия расстояния. Оно кажется короче. Едешь по шоссе сверху, и кажется до озера рукой подать. Но я-то знаю: туда три мили. Поэтому, машины здесь, в обязательном порядке, должны ездить с зажжёнными фарами. В начале, мы охотились, если можно так выразиться, «диким» образом, в пустынных местах, где охота, не запрещалась. Но в этих краях лёт был слабым, а часто его не было совсем. В озеро впадают три речки покрупнее и множество ручьев. Раз Марио прихватил с собой лёгкую лодку с подвесным мотором в одну лошадиную силу и воздушным охлаждением (такое я видел первый и последний раз), то мы выяснили, что в устья этих речек можно зайти на лодке. Нас поразило обилие мёртвой рыбы на оголившемся, при отступление воды, дне. Как потом выяснилось из газет, по ручьям и рекам в озеро поступают смытые орошением удобрения, богатые селеном.
Объезжая озеро вокруг, мы, наконец, открыли для себя Вистер. Это заказник (Wild refuge, буквально убежище для дикой природы) – охотничье хозяйство, охраняемая территория, где охотничьи и все другие виды птиц могут спокойно разводиться или отдыхать при перелётах, не тревоженные туристами или просто праздными зеваками. А всего, на озере обитают около 400 видов птиц. Здесь сосредоточена 1/3 всех пеликанов страны. В заказниках в сезон, обычно, проводится охота на разрешённую к отстрелу дичь по отстрелочным карточкам, продаваемым тут же. В карточке указан участок, где владелец карточки может охотиться, и даётся карта, чтоб участок этот найти. «Административным центром» хозяйства был киоск, где помимо карточек, можно было купить также патроны, небольшие принадлежности для охоты и лагерной жизни, неизменные во всех таких местах теннисные рубашки с эмблемами заказника, безалкогольные напитки и всячекий перекус. Имелось множество стояночных площадок с туалетами и водой. В заказнике строго настрого запрещался алкоголь, ружья калибром более двенадцатого и нарезное оружие. Все эти запреты, как я видел, игнорировались в зелёный цвет три раза, но во время проверок, если найдут алкоголь, то могут и под суд отдать. А теперь, наконец, вернёмся к гусям. Так их было превеликое множество, своих и перелётных и все они весьма уютно расположились возле этого самого «офиса». Попробуй - стрельни! Обычно, болтливые люди – глупы. Гусь является исключением. Он и болтлив, и умён, как вы имели случай убедиться. Как-то раз поехали мы на охоту с женой и дочерью. «А ну, пугани их!» Она пошла. Никто «даже с места не двинулся». И только когда подошла к одному из них почти вплотную, тот нехотя встал и отошёл на пару шагов. А ведь это дикие гуси! По идее, они должны бояться людей. А, ведь, сообразили же, их тут никто тронуть не посмеет. Следующее столкновение с гусями, стоящее упоминания, произошло в известном уже читателю «нижнем парке». Одна женщина устроила там «партию» по поводу своего дня рождения. Для таких целей в парке имеются под навесом столы со скамейками и жаровни для выпечки мяса. Народу собралось порядочно. Каждый из них принёс, кто что мог. Водоплавающие держались в некотором отдаление. Среди них были, больше, утки. Выделялась стайка гусей о пяти головках, возглавляемая вожаком с коронкой на голове, такой же как у того, из охотничьего дома. Ну все ели-пили. Многие недоедали или, кто знает, им еда не нравилась. Неважно, но я решил отнести остатки птицам. Меня обступили со всех сторон. И вот, этот самый вожак, когда я бросил гусям еду, ущипнул меня за руку. «Ах ты гад паршивый! Меня, да за моё доброе!» Я схватил его за шею и отбросил. А остатки начал так кидать, чтобы гусям не попало.
И, как говорит мой попугай, do you know what? Я не знаю, как долго гуси живут, но, когда много много лет спустя, я отправился гулять в парк с внучкой Маечкой, то нарвался на стайку из пяти, возглавляемую вожаком с коронкой. Не берусь судить, те ли это были гуси, или не те, но похоже на то, что те. От времени их белые перья пожелтели, но наглости не убавилось. Они окружили нас, и вожак, в угрожающей манере, протянул ко мне шею. «Ах ты, гад! Не помнишь меня, так я тебя помню. Убирайся, по добру-по здорову!» И он поплёлся прочь, уводя за собой стайку. Больше к нам они не приставали. Впрочем, насчёт продолжительности жизни гусей, то приведу пример. Сосед моего друга держал, в качестве домашнего животного, огромного гуся. И этот гусь жил более шестнадцати лет. Так что, это вполне могли быть те же гуси. И, наконец, последняя встреча с гусями, о которой я хочу вам поведать, произошла в том же «парке», на углу Хайль и Спрингдэйл, о котором мы уже достаточно поговорили. Во время первого и, скорей всего, последнего посещения этого места с детьми, пренаглый гусь посмел, ни с того-ни с сего, ущипнуть нашу бесценную внучку Маечку. Ох и досталось же ему! С моей женой шутки плохи. Думаю, он никогда в жизни не будет больше трогать детей. Вот и всё, мои дорогие читатели, я могу рассказать о гусях. Остаётся только добавить, что гусь-казарка, второй по скорости полёта после сокола-сапсана. Интересная, вообщем-то птица.
ВОРОНЫ и другие ВОРОНОВЫЕ ПТИЦЫ.
АМЕРИКАНСКАЯ (ЧЁРНАЯ) ВОРОНА (AMERICAN CROW, Corvus Brachyrhincos)
Длина 40-53 см, Размах крыльев 85-100 см, вес 300-600 грамм
Наш рассказ о птицах не может быть полным, если не упомянуть вороновых птиц. Там, у нас, в «старой стране» их было множество – ворона чёрная, ворона серая, ворон, грач, галка, сорока и сойка. В США есть только чёрная (Американская) ворона, ворон, сорока и сойка. Чтоб потом больше уже не возвращаться к этому вопросу, рассмотрим разницу между вороной и вороном. На вид, они отличаются только размерами (ворон больше) и формой клюва. Самцы и тех, и других каркают, правда, каждый по-своему. Но, на самом деле, это разные птицы. Ворон в основном, стервятник, хотя может и охотиться за мелкими и средних размеров животными и птицами. Вороны живут среди людей, и больше предпочитает свежатину. Ворон же сторонится человеческого жилья. Хотя, в последнее время, многие поменяли эту давнюю свою привычку и селятся по соседству с людьми и, даже, в черте городов. У нас, в Оранж Каунти, в Лос-Анжелесе и соседнем с нами городе Сан Диего, можно встретить воронов в «диких» парках. Присутствуют они и в «зонах отдыха» - местах, где путешествующие в утомительный дальний путь автомобилисты могут остановиться, размять ноги, сходить в нужное заведение, поесть или просто посидеть под навесом. Как правило, они сорят, оставляя еду на столах, или на полу. На этом и кормятся птицы, начиная с воробышка и кончая вороном. Многие их кормят. Мы берём с собой засохший хлеб или поражённые вредителями крупы. То, что помягче и крупа - то воробьям, скворцам и дроздам, а сухой твёрдый хлеб идёт воронам – у них крепкий клюв, раскусят. Вороны ведут себя солидно, важно расхаживая среди людей, ничуть их не боясь. Я ни разу не видел в этих местах ворон. Видно, более крупные вороны гонят их прочь
Зато там, где я живу, их более, чем достаточно. И по той же причине: рядом начальная школа. Детишки едят свои ланчи, часто недоедают, бросают, роняют. А уж вороны тут как тут. Подбирают всё, что кажется им подходящим, осматривают и разворачивают каждый свёрток. Ищут свеже падших животных и птиц, разоряют гнёзда, Когда, по каким-то причинам вылезают дождевые черви, жрут и их. Живут, в основном, парами. Но осенью и зимой, молодняк, ещё не успевший «спарковаться», то есть разбиться на пары, собирается в стаи. К ним присоединяются прилетевшие из более холодных краёв вороны, Порой, небо чернеет от воронья, все провода оказываются занятыми. Вспоминается фильм ужаса «Птицы». Но эти на людей не кидаются. Но и зрелище порядком на нервы действует. Некоторые из них взлетают, носятся, как угорелые и опять садятся. Пишут, самцы немного крупнее самок, но на глаз это определить трудно, если и, вообще, возможно. Да и не нужно: самцы каркают, а самки нет. Кстати, о языках вороновых птиц. Карканье – это способ объявить себя в таком-то месте, подать сигнал или бросить вызов другим самцам. Языки вороновых птиц – стрекочущие. Если вы слышали стрекотание сороки – так это он. Вороны и все остальные тоже стрекочут. Возможно, языки разных вороновых птиц тоже разнятся, как, скажем русский, украинский и белорусский, или языки народов бывшей Югославии, но все они друг друга могут понять. Так и вороновые. Говорят, эти птицы самые на свете, умные. Они, мол, даже, орудия изготавливают и применяют. «Орудие» это – крючок из жестких листьев для вытаскивания насекомых из щелей. Я, лично, «умные» не оспариваю, а вот «самые» - да. С моей точки зрения, титул «самые умные из птиц», принадлежит высшим попугаям. А орудия они не делают потому, что они им просто-напросто не нужны. Но, «Что да, то да», действительно, ума вороньим птицам занимать не надо. Пишут, что сорока узнаёт себя в зеркале. Проверить не могу. Жалею только, что не показывал в зеркало нашего предыдущего попугая. И это уже не поправить. Пишут об опытах над животными перед зеркалом. Конечно, это - ценные наблюдения. Но в них отсутствует «человеческий фактор». То есть, учёные не учли, что животные, как и люди, имеют разный интеллект. И надо было охватить опытами как можно большее число особей. Они заключили: коты и собаки в зеркале себя не узнают. Но оба наших предыдущие коты себя узнавали. Я знал и собаку, узнающую саму себя в зеркале. И это была гениальнейшая собака. Человек, часто может распознавать действительность всего одним их своих органов чувств, скажем, зрением или нюхом. Остальное за него делает интеллект. Вот ты слышишь аромат кофе – значит, тут заваривают кофе. В некоторых случаях, животное тоже так может. Вот кот знает, как скрипит каждая косточка у его хозяйки, а пёс знает её запах. Так что, им не составляет особого труда узнать её приход домой только по одному этому признаку. Но, в большинстве случаев животные и птицы используют два и более органов чувств, как зрение и слух, а у собак, ещё и нюх. Изображение в зеркале не имеет запаха и не издаёт звуки. Поэтому, надо иметь незаурядный интеллект, чтобы понять, что это такое. Позволю себе усомниться и в том, что птицы видят в изображение в зеркале соперника. Разве что, лишь самые глупые. Наш попугай, как множество других животных и птиц, просто-напросто, совсем никак на своё изображение не реагирует. Исследование следует повторить с привлечение как можно более особей.
Одна пара ворон много лет подряд устраивала гнездо на сосне у нашего дома (на снимке видна частично справа). Мы считали их своими домашними птицами. Однако, к нам они особо не приближались. Тяжёлой вороне, чтобы взлететь с земли, надо несколько раз подпрыгнуть и пробежать, как самолёту. Поэтому на земле вороны пугливы и осторожны. Я никогда не видел, чтобы «наши» вороны спускались к нам во двор. Но он часто, сидя на ветвях сосны каркал. Это воронье карканье порой действует на нервы.
НАШ СКРОМНЫЙ ДОМИК в КАЛИФОРНИИ, США. Справа видна сосна, на которой селились вороны много лет подряд.
Я пытался бороться с карканьем, как мог. Сначала пытался поговорить с птицей. «Вот сейчас принесу винтовку и убью, если не перестанешь каркать». Угроза не подействовала. Он, видать, был грамотным. Знал, что если я так сделаю, то плохо мне придётся. Но всё-таки, я придумал. «Дурррак» - сказал я ему. Это надо было видеть. «Как!? Как!? Как!?» спросил он растеряно. И улетел. Проблема с карканьем решилась полностью. Стоит кому-то закаркать, сразу же «Дурррак» - и он затыкается. Как-то раз, молодая и неопытная пара пересмешников решила устроить гнездо на нашей пальме. И что-то, видать, не так сделали. Вороны были тут, как тут. Они разорили гнездо и съели яички. Я был вне себя от бешенства. «Убью гадов!» И бросился за винтовкой. Но жена вцепилась в меня мертвой хваткой и не позволила наказать бандитов. А жалко! Навеки отбил бы им охоту разорять чужие гнёзда. При всей неприязни к этим птицам, я несколько раз помогал тем из них, кто попадал в беду. Одни раз, мы с дочкой отловили и отвезли в ветеринарную клинику ворону, которой кто-то перебил крыло, должно быть, из воздушного ружья (BB gun). Другой раз согнали с дороги воронёнка. А, как-то, жена сказала, что у нас на лужайке (слева на снимке) лежит ворона. Видать, серьёзно больная, ибо не пыталась даже убежать. Это была самка, потому как её партнёр сидел на ветке сосны и тревожно каркал. Найти клинику, которая согласится взять больную ворону нелегко. Почти все ветеринарные клиники поместили объявления: «Мы не берём воробьёв и ворон. Они в хорошем состоянии итак, и наносят ущерб местным видам. Но мы скажем вам, кто берёт». И нам пришлось обзвонить немало клиник, прежде чем одна из них согласилась взять ворону. Я осторожно уложил птицу в картонный ящик. Перья у неё были прямо-таки шелковистые. В клинику мы довезли ворону еле живой и сдали. Что с ней стало потом – не знаю.
СОРОКИ.
СОРОКА (MAGPIE, Pica Pica)
Среди вороновых, сорока считается самой умной птицей. Пишут, она, даже узнаёт себя в зеркале. Моё знакомство с сороками не такое обширное, как с воронами. Бывая много в лесах, я встречался с сорокой неоднократно. Она стрекотала. Если сорока заметит охотника – прощай охота. Она растрезвонит по всему лесу о приближающейся опасности. И звери и птицы её как-то понимают. Говорят, «сорока ружьё красит». Считается, убить сороку невозможно. И, тем не менее, мне однажды это удалось. Мы, т.е., я жена и дети стояли лагерем на Третьем Острове (см. «Пассаж в прошлое»). Был охотничий сезон, и я взял с собой ружьё. Жене с сыном зачем-то понадобилось уехать в город, а я с дочкой остались. Рано утром она безжалостно разбудила меня. «Вставай!» Я встал. «Бери ружьё!» Я взял. «И патроны!» И патроны. «Пошли!» Мы вышли на поляну, окружённую со всех сторон деревьями. И вот тут-то из-за этих деревьев и вылетела сорока. Она не могла видеть нас, заслонённых деревьями. Я выстрелил – и сорока свалилась вниз. У меня нет ни малейшего сожаления по этому поводу. Сорока не только разоряет гнёзда других птиц, но и ворует блестящие предметы. Все помнят оперу Россини «Сорока-воровка (La gazz landra)» по одноименной драме А. Ш. Кенье д'Обиньи. Она основана на действительном случае, когда девушку, чуть было, не расстреляли за кражу золотых ложек, украденные, на самом деле, сорокой. В том месте (с. Палезо) ежегодно служат молебен за чудесное спасение невинной души. В США сорок превеликое множество. Они как-то умудряются жить, даже в таком, весьма мало пригодном для жизни, месте, как Лафлин, Невада. Летом там температура нередко подымается до 50;Ц. Они собираются в стаи у реки Колорадо и невыносимо громко вопят. Чем и как они питаются, где гнездятся – понятия не имею. Может, прилетают откуда-то – и этого я не знаю.
СОЙКА.
СОЙКА (BLUE JAY, Cyanoсitta Cristata)
Длина 22-33 см; размах крыльев 34-43 см; вес 70-100 грамм.
Это тоже вороновая птица, и умная очень, притом. На том же Третьем Острове их было полно, но там они держались скрытно (их часто стреляли) и на глаза показывались редко. По-настоящему, с сойкой я познакомился уже в США. По субботам, я возил детей в русскую школу при православной церкви на улице Оргайл, в Лос-Анжелесе. При церкви, кроме школы, кухни и домика настоятеля, имелись общежитие для престарелых и одиноких православных людей, пусть не очень большой, но, всё же, приличных размеров двор и садик. Вот тут-то оперировала сойка. Она летала между людей, ничуть не боясь никого, и была премного любопытна. Всё-то хотелось знать и ни одно событие не могло произойти без её участия. Пока дети мои учились, я сидел за одним из столиков и читал Библию, восполняя духовный вакуум, оставленный 37-ю годами жизни в Советском Союзе. И вот сойку жутко интересовало, что же это я такое делаю, уставившись в какую-то бумагу и не шевелясь. Она садилась мне на плечо и тоже смотрела на буквы, стараясь понять, что это такое. Сам факт, что птица задавалась таким вопросом, говорит об её незаурядном интеллекте. Узнаёт ли она себя в зеркале – о том нигде не пишут.
Вот и всё о птицах. Конечно, на охоте, в лесах, в поле, на лугах, на берегах рек, морей и океана, встречались мне множество всяких птиц – жаворонков, чаек, куличков, выпь, журавлей и цапель, ещё других, названия каких я даже не знаю – всех их не перечесть. Но здесь, я пишу о тех, о которых сам могу что-нибудь сказать. Если кто интересуется птицами вообще, то есть в вашем распоряжении множество книг (у меня их шесть), иллюстрированных справочников и такой источник информации, как Интернет. Изучайте их на здоровье, сколько хотите. Это, и в самом деле, удивительные создания. Не зря, одно время, ведущий передачу «Wild America» Штауфер, сказал «Birds don’t stop to fascinate me (Птицы не перестают поражать меня)». Меня, между прочим, тоже.
КСТАТИ о КОШКАХ.
МЛЕКОПИТАЮЩИЕСЯ
Упал один с колокольни. Пару
раз мявкнул - и дух с него вон.
ДОМАШНЕЕ ЖИВОТНОЕ КОТ.
«ЧЁРНЫЙ КОТ, от УСОВ до ХВОСТА, БЫЛ ЧЕРНЕЙ, чем САМА ЧЕРНОТА».
Начинаю рассказ о млекопитающихся, с которыми лично пришлось иметь дело, с котов, не случайно, ибо я лично считаю их самыми умными домашними животными. Давайте с самого начала оговоримся. Я называю это животное кот, независимо от его пола. Если же, как-то, пол всё же имеет значение, называю их: кошек ля кот и котов ле кот. Это воистину удивительное животное и не удивительно, что его изучают больше всех других домашних животных. Кот узнаёт сам себя в зеркале и так сам себе нравится, что он может часами собой любоваться. Кот понимает даже очень сложные команды на любом языке и (если хочет, подумав немного) исполняет их в точности, обладает довольно-таки развитым абстрактным мышлением. Так, например, один из наших ле котов любил сидеть возле статуэтки кошки. Его органы чувств говорили ему, что это не живое существо. Но он понимал: фигурка изображает ему подобное. С некоторыми описаниями котов в литературе и на интернете я либо могу согласиться или, во всяком случае, не стану их оспаривать, а с кое-какими позволю себе не согласиться. Почему коты так любят гладиться. А если их не гладят, то они глядят сами себя – трутся об всякие неподвижные предметы. Надо отметить, гладится любят многие, и люди, в том числе. В коже у всех полно всяких датчиков, рецепторов и даже желез, раздражение которых вызывает чувство удовольствия. Возможно, у кошачьих их больше, чем у остальных. А вот насчёт нюха, я дико извиняюсь. Пишут, нюх у котов в 14 раз сильнее, чем у человека. Не исключено, что они чуют запахи, которые мы, люди, не различаем. Но, к тем запахам, которые ощущаем мы, восприимчивы мало и чуют только очень сильные из них. Вот почему стирол, которым коты в подъездах метят свои владения, иметь сильный и резкий запах. Приведу такой пример. Когда мы жили на квартире, по соседству была молодая кошка, которую моя жена не зря прозвала «арабской»: эта ля кот блестящим умом не обладала. Дверь в патио была всегда открыта и ля кот заходила к нам, когда хотела. Пусть меня отправят в ссылку на остров Капри, если я знаю почему, это существо полюбило… револьвер. И каждый раз, когда я его чистил, она была тут, как тут. Она тёрлась об него, влазила в проём для барабана, прижималась к нему – словом, в высшей степени демонстрировала любовь к этому предмету. В этой же квартире жил кот Блу, хотя и был рыжий . Этот, тоже, раз подошёл (видно кошка ему рассказывала, захлёбываясь от восторга). Осмотрев револьвер, быстро понял, что это такое, отпрыгнул и убежал. А эта, как ни в чём не бывало, продолжала тереться. Несмотря на сильный запах керосина, исходящего от раствора для чистки оружия.
Господь, Бог наш, придал неприятный запах веществам (или процессам, как, например, гниение отбросов, испортившаяся пища), которые могут быть опасны или вредны для нашего здоровья. Нефтепродукты относятся именно к таким составам. А посему, любое существо, обладающее нюхом, должно обращаться с ними осторожно или сторониться их. Любить этот запах никак не может никто. Если кошка не убегала от запаха керосина, это значит, она его различала слабо, или не различала совсем. И, тем не менее, коты, всегда знают, «что у вас, ребята, в рюкзаках». Для этого у кота есть усы. Тут я повторяю материал, изложенный в эссе «Зачем коту усы?» из моей книги «Публицистика». Об усах тоже исписаны тонны бумаги и потрачены цистерны чернил, но толком никто объяснить не смог. Попробую и я. В 1947 году мы жили в городе Курган. У нас была кошка Зорька. Я рассудил просто: у кота и должны быть усы, а вот у кошки – нет. И я обрезал ей усы. Шла мимо бабка и, увидев тут безусую кошку, сказала: «Что ты наделал! Она теперь не будет ловить мышей!» Рассуждение пацана о шести годах: «Что ты, бабка, понимаешь! Какое может быть отношение усов – к мышам». Но бабка оказалась права: единственная мышь, которую за свою жизнь поймала Зорька, была та, что попала в выварку. Туда бросили и кошку. Она с большим трудом схватила и загрызла её. Переосмыслив этот эпизод, я, много лет спустя, понял, какое отношение усы кота имеют к ловле мышей и не только к ней. Кошачьи усы – мощный ультразвуковой сонар. Если вы присмотритесь к усам, то увидите на конце их бульбочки. Это датчики – трансмиттеры у рта и рецепторы сигнала над глазами. Беззвучно открывая и закрывая рот, кот испускает мощный и направленный вперёд ультразвуковой поток. Отразившись от препятствия или же проникая в него частично, он принимается рецепторами над глазами, давая коту информацию не только о расстояние до препятствия, но и о его размерах (например, дырки в заборе) и материале из которого состоит препятствие. Ибо различные материалы отражают или поглощают в себе разное количество ультразвука. Как видите, нюх коту не слишком-то нужен. Будучи срезаны, датчики не восстанавливаются. Усы отрастают, а они нет. Вот почему Зорька не могла ловить мышей: я лишил её оружия для этой цели. Справедливости ради, надо отметить, что такого же типа сонар есть и у других ноктюрных хищников – собак, всего семейства куньих, енотов, опоссумов и скунсов. Но ни у кого из них он не развит до такой степени, как у кота. Вот им-то всем, их развитый нюх здорово помогает в ночных охотах.
Но на этом, удивительные свойства котов не кончаются. Сравнительно недавно, вдруг я обнаружил, что кот видит каждым глазом самостоятельно. Что за дальномер! Недаром, кот в мире хищников является самым успешным охотником: 1 успех из 4 попыток. Помню, в одной из передач про котов, один английский сельский учитель возмущался: «Она убивает за год 17 мелких животных!» Не зря я называю Англию «страной дураков». Все те, у кого была хотябы одна, в 3 мм длиной прямая извилина в мозгах (а многие, у кого даже этого не было), давным давно покинули эту страну. Остались одни безмозглые дурачки, вроде этого учителя. Люди для того наняли котов на службу, чтобы они убивали. Мышей, крыс и прочую нечисть. Если б не коты, мыши и крысы уничтожили человечество, лишив его хлеба и заразив страшнейшими своими болячками. Вы можете спросить: почему коты? Ведь многие другие зверьки и змеи тоже уничтожают грызунов. А потому, что кот – бескомпромиссный хищник. Поясняю. Лютые враги мышей, из семейства куньих, если есть сладкий материал, бросаются на него, позабыв обо всём на свете. Ласка может есть мёд рядом с мышью, не поведя даже ухом. Когда, после первых заморозков, ягоды становятся сладкими, эта братва жадно пожирает их, до тех пор, пока ни одной не останется. Тут уж не до мышей. Хороший ловец мышей – ёжик. Но зимой он впадает в спячку, а мыши оперируют круглый год. К тому же, ёжик тоже падок на фрукты и на сладкое. То же самое можно сказать и о еноте. И лишь коты едят одно только мясо, и мясом этим являются мелкие животные и птицы, главным образом, мыши и крысы. Правда, я один раз видел, как молоденькая кошечка жадно ела арбуз, но для неё это было, скорей всего, питьё, чем еда. Собаковые, кстати, тоже любят арбузы. Так что, обижаться на кота за то, что она поймала и убила птичку, не следует: такова кошачья природа. Я условно делю котов на 3 группы: «шерстяные», «перьевые» и универсальные. Первые ловят только млекопитающихся, иногда насекомых, и совершенно безразличны к птицам. Это самая моя любимая группа, ибо я люблю птиц и переживаю, когда их убивают. Вторая занимается исключительно птицами и не реагирует на мышей и крыс. Обе этих группы, сравнительно, малочисленны. Большинство котов хватают всё, что движется и им под силу.
Теперь, прежде, чем перейти к воспоминаниям о конкретных котячих индивидуумах, не упустить бы нам ещё одну черту котов – GPS (Global Positioning System). Все знают, как бы вы далеко не занесли кота, он обязательно вернётся. Часто, при переездах, коту (не слишком привязанному к своим хозяевам) если новое не понравилось, он может вернуться на старое, как бы ни далеко его не завезли. Это я наблюдал сам. У нас был сосед, а у него – три кота: два из них - молоденькие котики и огромнейшая серая ля кот (когда она раз стала мне на ногу, то я почувствовал). И вот, сосед переехал за 50 миль (80 км). Котики остались на новом месте, а ля кот вернулась, перейдя на бродячее положение. Так вот, я считаю, что находить дорогу, часто за сотни миль, помогает котам система навигации, которую Господь, Бог наш, создал ещё при сотворении мира, а люди стали использовать совсем недавно. Возможно, что у котов иные методы определения долготы и точного времени, чем у птиц, но работают они безупречно. И знайте: кот заблудиться не может. Если ваш кот пропал надолго или насовсем, то такое может случиться только по трём причинам. 1). Кот погиб - стал жертвой автомобиля или хищников. 2). Кто-то нечаянно или специально держит его взаперти. В этом случае, освободившись, кот немедленно прибежит домой. 3). Кот ушёл от вас насовсем. Это последнее положение нам следует обсудить подробней. Надо понимать, что кот, технически, живёт не у человека, а при человеке. Поэтому, он привязан к своей территории. Но он может быть, и очень часто бывает привязан и к людям, сумевшим завоевать его любовь и доверие. Такое бывает сравнительно редко, но кот может смертельно обидеться на своих хозяев или же условия жизни на своей территории его больше не устраивают. И кот уходит к другим людям, которые, он каким-то образом безошибочно определяет, будут к нему хорошо относится. Впрочем, в этом «каким-то образом», может не быть ничего таинственного: он расспрашивает других котов о людях и идёт к тем, кого ему порекомендовали. Хотя коты и солитарные животные, но коммуникация у них налажена великолепно. Когда мы жили на квартире, все попавшие в беду коты, шли к нам, прямо к нам, и ни к кому другому. Мы этой темы будем касаться в последующем нашем повествовании всё время. Если вы каким-то образом нанесли вред коту (наступили на лапку, ударили) коты остро чувствуют, нечаянно вы это сделали или нет. За нечаянное великодушно прощают, за намеренный ущерб – обижаются. Как и у многих животных и птиц, у котов очень хорошая память, и они злопамятны. И, в отличие от собак, обиду могут не простить.
Котов можно дрессировать для показательных выступлений. Это очень даже трудно, но возможно, если завоевать доверие животного и делать это деликатно, соответственно с его психологией и не унижая его кошачьего достоинства. Я думаю, коты могут принести гораздо больше пользы, чем ублажать зрителей в цирке. Их можно использовать для диагностики, и при том, ранней, сердечнососудистых заболеваний и болезней дыхательных путей. Мысль об этом мне подали два широко освещённых в печати случая. В некоторых старческих домах завели котов, дабы украсить безрадостное существование доживающим свою жизнь людям. Многие из них, уже не вставали с постели. И вот там одна кошка стала приходить к тому, кто должен был умереть. Ровно за неделю до этого, и была с ним до самого конца. В другом же доме, это делал кот. Объяснить этот феномен нетрудно. У умирающего и сердцебиение, и дыхание отличаются от тех, кто ещё поживёт. Коты это слышат, но не реагируют. И вот среди них нашлись две более интеллигентные особи, которые понимали лучше других свою роль в старческом доме, и которые могли сделать для себя вывод о состоянии больного. Из этого, у меня вытекает такая мысль: если, путём тестов, отобрать из того котячьего племени наиболее умных, сообразительных, понятливых и интеллигентных, то можно их обучить распознавать на ранней стадии сердечные болезни и заболевания дыхательной системы, обнаруживая в их дыхании и сердцебиении аномалий. А обнаружив, тут же подать сигнал: скажем, запрыгнуть испытываемым на колени, тереться об них и требовать погладить – мало ли как. Обидно ведь, что экстраординарные способности наших хвостатых и усатых друзей пропадают зря. А теперь, немного о социальной жизни котов. Хотя коты и солитарные животные, но они как-то общаются и коммуникируют друг с другом. Причём, я заметил, в этом они подражают людям, среди которых живут. В бывшем Советском Союзе, они устраивали многолюдные, простите, многокотные митинги, имели председателя совета котйшин (об этом подробней чуть позже). В Италии они собирались в толпы и громко орали. Тут, в США, где все люди индивидуалисты, сами по себе, и коты также. Но они умудряются видеться для выяснения всяких неотложных вопросов. Тоже без криков не обходится. Но коты обладают ещё и, воистину, мистическими свойствами. Не станем говорить, что они, как, впрочем большинство других животных, имеют телепатию и всегда знают, какие у вас намерения относительно их. Это нормально. А вот как насчёт того, что они знают, кто любит котов… Возле нас есть цветочный магазин. Обычно, тут моя жена составляет букеты и у неё какие-то дела с владельцами. Но раз послала меня купить букет. Пошёл к открытию, но никого не было. Должно быть, застряли в пробках или ещё что. В стеклянной двери виднелись два кота. Великолепный огромный многоцветный ле кот и маленькая серая кошечка. Как только продавец пришёл, кот убежал вовнутрь, а ля кот выскочила за дверь. Когда я шёл назад, она преградила мне дорогу. «Мяр!» Я гладил её до полного её удовлетворения. Затем только она разрешила мне уйти. Откуда она знала!? А, как говорит мой попугай. Но и это не всё. Каким-то и вовсе мистическим образом, коты знают, что в нашем дворе жили ихние сородичи и, притом, чёрного цвета. Тут уж и я не имею ни малейшего представления о механизме этого явления. Может быть, остались частицы чёрной шерсти. А может сообщения, которые только они могут прочитать. А теперь, перейдём к, если так можно выразиться, к «котам моей жизни». Их было бесчисленное множество, но я перечислю тут лишь наиболее выдающихся и заслуживающих особого рассказа.
ПО ФАМИЛИИ БЛОШКА.
Завелась у нас кошка
По фамилии Блошка.
По фамилии Блошка
Чёрно-дымчатая кошка.
Я сам.
Был промозглый осенний вечер. Моросил дождь. Я, вышел из автобуса, и направился было домой. На углу проспекта Кирова и улицы Ушакова, на которой я тогда жил, находился тогда овощной магазин. И вот, проходя мимо его, услышал тонюсенькое «Мяу». Пригляделся. При свете уличного фонаря увидел махонького чёрного котёночка. Прячась от дождя под уже успевшими промокнуть картонными ящиками, он явно просил о помощи. Я остановился. «Ты понимаешь, я тебе очень сочувствую. Но помочь тебе я ничем не могу. Взять тебя к себе? Так мы итак живём вчетвером в одной комнате 16 квадратных метров». Мне было жалко котёнка до слёз, но, как видите, что я мог сделать? Постояв немного, я пошёл себе. Через некоторое время обнаружил, что котёнок идёт за мной. Ну, пусть идёт. Когда я открыл дверь в подъезд, котёнок юркнул туда. Справа был вход в подвал. Где были наши погреба. И он нырнул туда. «Ну чтож – подумал я – там он хотябы будет защищён от дождя и пронизывающего до костей ветра». Обычное дело в тогдашнем Днепропетровске. В доме нашлось молоко, я набрал и покормил бедного зверька. Котёнок так и остался жить в подъезде. Через время он обратился в зверька среднего кошачьего росту, чёрно-дымчатого цвета и с небольшими белыми пятнышками на грудке. Мы подкармливали его, как могли, хотя и у нас тоже было негусто. Была середина семидесятых годов. Из-за т.н. статуса «закрытого города» сюда не пускали иностранцев, и тут можно было творить любой произвол. Полки магазинов, в основном были пусты. Чтобы «достать» мясо, сыр, творог, молоко, овощи и фрукты изрядно приходилось побегать. Конечно, всего было полно на рынке, но там мы могли позволить себе лишь овощи и фрукты в сезон. Я, честно говоря, не могу себе представить, что ещё находятся такие, кто грустит по тем временам жалкого, нищенского, полуголодного существования. Тем не менее, мы уделяли крохи котёнку. Когда к котёнку начали наведываться «женихи», тогда стало ясно: это кошка (ля кот). Назвали её Блошкой, точно как поётся в моей песне. Она стала настоящим уличным котом – предприимчивым, жёстким, бесстрашным, готовым, если надо, пойти на всё, чтобы набить брюхо, даже стащить то, что плохо лежит. Должно быть, извела в округе всех мышей и крыс, её за это терпели остальные жильцы подъезда. Блошка была бандиткой, воровкой и проституткой. Мы водили детей в близлежащий садик, где также работала и моя жена. На пути был кроль, привязанный к колышку, чтобы он мог попастись. И вот однажды мы встретили Блошку, волочащую между лап этого самого кроля, который был в два раза больше её, вместе с верёвкой и колышком.
Своих первых котят она, видимо съела. За это её обсуждали на совете котйшин. Это надо видеть своими глазами, и мы видели из нашего окна. Совет происходил в промежутке между двумя домами. Коты лежали овалом, мордами друг к другу. Блошка – в центре. Фокус овала служил местом для сменяющих друг друга ораторов. Те доказывали, размахивая при этом правой лапой. По-видимому, ими Блошку решено было подвергнуть остракизму. Долго к ней никто не подходил, и с нею не имели дела. За исключением периода, когда кошка хочет соития с самцом. У собачников это называется течкой, а как у кошатников – к стыду своему, не знаю. Очевидно, ля кот издаёт какие-то сигналы на ультразвуке о своей готовности. Тогда и собираются коты на, если так можно выразиться «кошачью свадьбу». Происходят драки. Те, кто не знают, считают, что самка достаётся только самцу-победителю. На самом деле, все или почти все участники «свадьбы» - кошачьей ли, собачьей ли – залазят на самку. Победитель – он первый, остальные за ним, согласно местами, занятыми в схватке. Последним может даже и не достаться. Вот почему, нередко котята и щенки получаются от разных самцов. И тоже – разные, по виду и окраске. Сколько на себя пустить – зависит от самки. Как говориться, «сучка (кошка) не схочет – кобель (кот) не вскочит». Блошку набивал котятами один и тот же чёрный кот, раза в полтора больше её. Этот кот, вообще, пользовался огромным успехом у кисячьего «слабого» пола. Окно нашей комнаты выходило на промежуток между двумя домами, как я об этом уже упомянул, служивший нашему котскому обществу нейтральной территорией для встреч и общения. И вот раз наблюдал я такую сцену. Этот самый наш кот лениво заигрывал с большой серо-коричневой кошкой. Та, видимо решив поиграться, сделала вид, что не хочет. «Не хошь – не надо! Я, может, тоже не очень хочу». И он, неспеша, побрёл прочь. Поняв, что переиграла, кошка догнала его и преградила дорогу. Нехотя залез на неё, отодрал её и пошёл себе дальше, брезгливо выплёвывая клочья серой шерсти. Нас, Блошка, хоть и была уличным (т.е., одичавшим) котом, считала, какбы, своими хозяевами. Когда, а особенно в дождливые осенние или снежные зимние дни, добыть пропитание было трудно, она приходила к нашим дверям и просила о помощи. И всегда её получала, хотябы плошку молока. Она даже могла зайти вовнутрь к нам в квартиру – доверие со стороны уличного кота безграничное. Все коты, прежде чем куда-либо зайти, думают о том, как, в случае опасности, можно будет удрать из этого места, или какое убежище найти. В нашей квартире не было ни того, ни другого. Заходя туда, Блошка доверяла нам безгранично. И нам же только, она давалась в руки, и разрешала даже иногда себя погладить.
Однажды мы обнаружили под своей дверью двух крохотных чёрных котяточек. Я, тогда уже понимал: это кошечки, которых Блошка безжалостно вышвырнула прочь от себя, как она сама была вышвырнута, в своё время (но принесла нам). Одна из них была безразлична, лежала и не двигалась. Вторая пыталась защитить себя и свою сестричку, когда я осматривал котят. Принесли молока (оно, у нас всегда было для детей) и кошечек напоили. Ещё принесли коробку из-под обуви, застелили тряпками и уложили туда обеих. В подъезде было сухо и не холодно. Утром кошечек уже не было. Толи взяли себе, а толи выкинули – не знаю. Как-то раз мы, не помню, по какой причине, встречали новый год дома. Блошка пришла под нашу дверь и сказала «Мяу!» По случаю этого праздника, единственного человеческого в этой стране, что смогли, «достали» и приготовили. Я решил, пусть и Блошке будет праздник. Налил в плошку валерьянки и дал ей полкотлеты. Сначала она съела мясо. Потом подошла к плошке. Мы ещё и раньше давали ей валерьянку, но траву, и она жевала её боковыми зубами. А тут был спирт. Блошка понимала: это нехорошо и не к добру. Долго думала. Потом, решительно взмахнув правой передней лапой, осушила плошку. Она не стала чудесить, как это описывал Марк Твен или рассказывали другие, а просто, стала смурной и грустной. Задумалась, должно быть, как ей, бедной живётся, как тяжело добывать себе на хлеб. Кроме нас, Блошку подкармливала, жившая этажом выше, тринадцатилетняя девочка-еврейка. Когда мы оттуда переехали, мне, по той или же иной причине, приходилось туда наведываться. И я узнал, что, когда после нас, и девочка выехала со своей семьёй, Блошка ушла из подъезда. Да, коты привязаны к месту. И к людям, которые там живут.
КОТЫ с УЛИЦЫ СВЕРДЛОВА. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Мы переехали на улицу Свердлова в двухкомнатную квартиру на первом этаже. Она для нас оказалась последним пристанищем в Днепропетровске, да и в бывшем Советском Союзе вообще. Отсюда мы пустились в путь длиной 12000 км в страну, где у нас не было ни кола, ни двора. Место находилось очень близко от пересечения проспектов Пушкина и Кирова, где был обком партии. Если не в центре города, то, во всяком случае, недалеко от него. Это было время, единственное в моей жизни, когда я ходил на работу пешком. До площади имени этого людоеда Ленина, где находился наш 94-й конструкторский отдел ДЗМО, было с три километра. Это расстояние легко проходилось за полчаса… Но я отвлекаюсь. Итак. Двор был в соседстве с частными домами. Там всегда находилось масса детей и котов. Из этих наиболее выделялись Борька, огромный серый с белым, Одноглазый, жуткого вида вор и разбойник. И был ещё серо-коричневый солидный ухоженный кот, размером чуть выше среднего. Он был председателем местного совета котейшин. Он неизменно проводил собрания приписанных к нашему околотку котов и был арбитром в спорах между двумя отдельными котами. А когда раз, ребятишки стали гонять его, я им сказал: «Этого кота не трогайте. Он – председатель». У советского ребёнка это слово прочно сидело в голове. «Это председатель!» - эхом разнеслось по детской публике. Кот глянул на меня благодарным взглядом и с тех пор относился ко мне с нескрываемым уважением. Дети его больше никогда не трогали. Был ещё котик, которого я назвал «Зелёный». Коты по ночам часто выясняли отношения, не давая спать многим своими криками. Их гоняли, обливали водой, на них самих орали, но всё напрасно: котячью природу не изменишь (как и человечью, между прочим, тоже). А Одноглазый имел и привычку лазить по балконам в поисках хранимых там продуктов. Если его заставали там, он делал вид, что я, мол, на балкон залез, чтобы понюхать цветочки, посаженные по края балкона. Такой был гад! Я наблюдал за Зелёным. Скоро я понял: несмотря на длину, это был котёнок-подросток. И это была кошечка. С ней был её брат, такой же тонкий и длинный, но другого цвета (см. выше). Когда они оба залезли на крышу, Зелёный спустился головой вниз моментально. А брат её, в это время мешкал, боялся. Это явление легко объяснить. Как я уже упоминал выше, кошачьи (за исключением львов) – солитарные животные и самкам приходится самим выкармливать и растить котят. Поэтому кошка – яростный охотник, ловкий и динамичный. Иногда надо сразу же схватить находящуюся внизу добычу и побыстрей. Вот так, не заглядывая под хвост, легко можно отличить кота от кошки. Зелёный была предприимчивой. Раз я видел, как она сверху на крыше пыталась достать до воробьиных гнёзд. Но воробьи оказались умнее.
Раз, когда я пришёл с работы, жена сказала: «Смотри, кто у нас есть». На подстилке спал небольших размеров сиамский котик. Рассказала: когда она по какой-то надобности открыла дверь, коток прямым сообщением зашёл в дом. От еды и питья отказался, а лёг на подстилку и уснул. Проспал он часов пять. Потом встал, попил воды и попросился на выход. Во дворе встал, подтягиваясь. К нему тут же подошёл председатель. Они долго о чём-то разговаривали весьма дружелюбно. Затем кот вскочил на дерево, по нему – на крышу дома напротив нас и исчез в глубине частных домов. Мы видели его ещё один раз. На том же дереве, он давал объяснения другим нашим котам. Больше мы его не видели. Воистину, загадочное животное. Почему он пошёл именно к нам, а не к кому-то другому? Ну в наш двор, должно быть пришёл для разведки территорий, что многие коты делают. Поэтому и не дрался, хотя сиамские коты – яростные непобедимые бойцы. Между тем, Зелёный подрос, и Борька начал её загонять. У него соперников не было. В назначенное время появились котята. Зелёный оказалась весьма заботливой и хорошей матерью. Дочь свою я с раннего детства приучал не боятся животных. И хоть сердце замирала, когда она приближалась к огромной незнакомой собаке, я и слова не говорил. А собаки храбрость по отношении к себе ценить умеют. Ни разу они не проявили к ней никаких враждебных действий. Более того, она стала как-то влиять на них, подчинять их своей воле. Раз, выглянув в окно, я увидел, как соседский Шарик стоял перед ней, раболепно выгнув спину в почтительнейшем поклоне. После этого я прозвал её «собачья королева». Но и коты тоже шли к ней по первому слову и беспрекословно выполняли все её распоряжения… Но пришло время покидать квартиру на Сверлова, Днепропетровск, Украину и весь бывший в то время Советский Союз. Мы были удивлены, как ощутимое число эмигрантов, уезжая, куда не зная, в жизнь им незнакомую, везли с собой своих собак и кошек. Помню, в американском посольстве в Риме, чья-то маленькая девочка говорила: «А наша кошка – еврей. Она умная». Да, кошка, конечно же умная, чего, к сожалению, не могу сказать о евреях.
КОТ в ВОДЕ.
Днепропетровск, вообщем-то край тёплый. И хотя зимой, даже в марте, бывают, не так часто, морозы, но теплый сезон простирается от апреля до ноября, а то и дальше. И вот раз, в октябре стояли мы на Третьем Острове. Погода стояла ещё тёплая, но вода в Днепре успела уже остыть. К нам приблудились дед с бабкой, и с ними ражий котёнок. И вот у жены в голову пришла навязчивая идея: что будет, если кота бросить в воду. Я отвечал: коты воды не любят, но, если надо, плавают по-собачьи – тело вертикально, голова наружу (у охотничьих собак, в воде, тело горизонтально). Не успела она договорить, как её пожелание исполнилось. Бросил дед якорь, а кот уцепился за якорную цель (верёвку) и тут же оказался в воде, как она хотела, метров в десяти от берега. Как я и говорил, он поплыл по-собачьи к берегу, и скоро оказался в руках деда с бабкой. Они заботливо укутали его в полотенце, всячески стараясь согреть. Кто знает, может, у них больше никого и не было, а заботиться о ком-то надо. Десятки лет спустя, тут уже, в США, я катил коляску с внучкой Маечкой. Навстречу мне, бабка катила коляску, и в ней – несколько котов. «У! У тебя ребёнок!» «У кого что есть» (перевод мой).
ФУРЬКА, РАЛФИ и другие.
Как об этом уже упоминалось выше, мы поселились в Оранж Каунти, что в Калифорнии, близко к углу улиц Хайль и Голденвест. Четырёхквартирные дома (форплексы) вытянулись по правую (если смотреть на восток) сторону улицы Хайль. Наш был четвёртый от Голденвест. В то время, жила здесь публика разношёрстная, если так можно выразиться, «нижний средний класс». Котов было масса, всяких и разных. Очень немногие из них жили в домах поблизости. Остальные были неизвестно откуда, появлялись и исчезали и были ли они хозяйские – неясно совсем. Один раз я мыл свой автомобиль. Подошла шестилетняя Эндрия из соседнего дома. «Can I help you?» Я решил, что надо поощрять ребёнка к труду. «Yes, you can. Wash, please a wheal» «A wheel?» «Yes, the wheel». Она взяла у меня тряпку и принялась усердно тереть ею колесо. Вдруг подошёл большой пушистый кот, больше с чёрной, но с белой и коричневой и с серой окраской и с любопытством начал наблюдать за нашими действиями. «What a… она на минутку запнулась, подыскивая подходящие слова… а furry tail!» И она схватила кота на руки. Тот не сопротивлялся, как будто знал её извечно. Кот остался в нашем околотке. Сначала мы звали его Фурри Тэйл, а потом, для краткости, Фурька. Пришёл и другой кот, тоже большой, с серо-коричневым окрасом с небольшими белыми пятнами. Откуда-то все знали, что звать его Ралфи. Разумеется, пылких дружеских чувств коты друг к другу не питали, но сосуществовали, в основном, мирно. Мы обоих подкармливали, ибо еда в те времена совсем ничего не стоила (я имею в виду базовую еду, не чёрную икру). Они проводили день в своих котовских делах, а когда мы приезжали с работы, собирались у нашего порога. Помню, раз был один из редких в наших краях дождей. Фурька спрятался под навесом, а Ралфи, боясь приблизиться к нему – снаружи. «Не будь дураком, не стой под дождём» - сказал я ему. Он послушался и зашёл, под мою защиту. Приходили и многие другие коты, стараясь отнять у «наших» их жрачку. Когда я как-то погнал одного такого, он не стал удрать, а вместо этого сказал: «Мяаууууу!» В этом крике души столько отчаянья и безнадёжности, что моё сердце дрогнула. «Ладно, жди меня здесь» - сказал я. Сидел и ждал, когда я вынес ему полкотлеты. Поел и ушёл, не сказав даже «Спасибо», чтобы больше никогда не появиться в наших краях. Было полно в нашей округе и ля котов, и в своё время устраивалась «свадьба» по всем правилам. Вот тогда-то сын и выдал шедевр: «А в нашем патио… шестикотная война!» И Фурька, и Ралфи в таких войнах всегда то или иное участие принимали. Но дрались они как-то весьма искусно: ни на одном из котов не было никаких кровавых ран. Фурька и Ралфи прожили в околотке года три. И оба они были немолоды. Первым был Ралфи. Его нашли мертвым под машиной. А вскоре исчез и Фурька. Его тело так найдено не было. Коты не любят умирать на виду.
РЫЖАЯ.
Кошка, считая, ей не вырастить весь свой выводок, обычно оставляет самого крепкого котика, а остальных бросает на произвол судьбы. Вот я всё время думал, а что если останется только кошечка? Что тогда? И мне довелось это узнать. Когда у одной из околоточных кошек появились котята, люди разобрали их всех, кроме одной рыжей кошечки. Кошка трогательно заботилась о ней. Если котёнок куда-то забегал, она с ума сходила, ища её. А дальше что? Дальше вот что: в три месяца, мать совершенно охладела к своему дитя, стала к ней совсем безразлична. Напрасно котёнок пытался приласкаться, пососать молока. Мать гнала её прочь (кота кошка выкармливает до года). И, как вы думаете, куда пошёл котёнок. Да, конечно же к нам, куда ж ещё. Мы продержали её несколько дней, а потом я позвонил брату, жившему от нас милях в двадцати шести, в городе Мишион Вьехо (Mission Viejo), на юге графства. «Ты не хочешь ли рыжую кошечку?». Он захотел и приехал к нам, когда смог. Принесли коричневый мешок из супермаркета, и котёнок залез в него. В таком виде его привезли в его новый дом. А вскоре, из котёнка выросла великолепная большая пушистая рыжая кошка. Казалось бы, ну какое отношение имеет окрас шерсти кота к его охотничьим предпочтениям. Действительно, мне приходилось встречать и шерстяных, и перьевых котов разного цвета и сочетания цветов, но ни разу я не видел перьевого рыжего кота. Все они были шерстяные. И эта исключением не являлась. Вместо птиц, шерстяные коты ловят насекомых. Сын, когда бывал подолгу в гостях у брата, рассказывал. Кошка забавлялась тем, что ловила во дворе на лету какое-нибудь насекомое, обычно, кузнечика. Она парализовала добычу, нанеся ей удар в неравный центр своим когтем. Вдоволь игралась с ним, затем съедала. Ей сделали известную операцию небезболезненную, должно быть, но обиды на хозяев не имела и была верной и очень к ним привязанной. Место, где жил мой брат, было совсем недавно дикими горами. Там водились олени, киси (пумы), лисы и койоты. Когда пришли люди, животным этим некуда было деться. Олени, видать, убежали, а остальные остались. На улице нередко можно было видеть важно шагающую лису, а у себя во дворе нарваться на кисю или койотов. Вот эти, последние, может быть, и унесли рыжую кошку. Брат слышал её отчаянный крик. Больше её никто не видел.
ТИМОФЕЙ и ПИНАТ.
Как-то брат попал в автомобильную аварию. В больнице проверили и отпустили домой. Я поехал его проведать. Во дворе у него я обнаружил большую пушистую кошку, белую, лишь с примесью вкраплений другого цвета. Кошка была изумительно красива, и я сразу бросился к ней. Она, видать, к восхищению привыкла. Но когда я протянул руку чтобы погладить её, она схватила мой палец и сунула себе в рот. Не укусила, а просто подержала в зубах. Отпустила, и только тогда дала мне погладить шелковистую длинную шерсть. Восхищаюсь интеллекту этих животных. Она всем поклонникам своей красоты устраивала тест: отдёрнешь палец, завопишь – грош цена твоим восхищениям. Я прошёл испытание и был ею признан. Один раз, приехав к брату, я застал такую картину. Кошка лежала за стеклянной дверью, ведущей во двор. За этой дверью, напротив неё, лежал большой чёрный кот. Кошка крутила головкой, по всему её телу пробегали судороги. Она стремилась к коту, но её не пускали. Эту вспышку страсти надо было только видеть. Потом её, всё-таки пустили к коту, и тут она уже дала себе волю. Потому как у неё ни один котёнок не был похож на другого. Котят разобрали, всех кроме одного, чёрного. Тут тоже, видать есть предрассудки насчёт чёрных котов. Кошке же сделали операцию. Этого она не простила, и ушла от них. Между прочим, и к ним она пришла сама внезапно, видимо, уйдя за что-то от прежних хозяев. Красавица-кошка была эгоисткой, и она хотела жить в своё удовольствие. Так же внезапно, как пришла, так и ушла. А котик остался. Но, скоро этот самый котик вырос в огромного котищу весом в 19 фунтов (8,6 кг). Назвали его Тюхой, так как был он весьма безалаберным котом. Я же звал его Тимофеем. Раз брат с невесткой уезжали куда-то, а нас попросили ночевать у них, чтобы позаботиться о коте. Я приехал вечером. Тимофей мне жестами показал: «Не отсюда дай мне есть, а оттуда». Коты не говорят не потому, что глупы, а потому, что их голосовой аппарат не был спроектированным для общения с человеком. Вот и они и общаются жестами и знаками. Например, если у него что-то болит, то показывает лапой и головой где. Я предупредил кота: «Если ты ночью прыгнешь мне на постель, то я могу тебя спросонок застрелить». Это было понято. Ночью он разбудил меня и попросился наружу. Вот какой был кот. А несколько лет спустя у них появился ещё один кот, тоньше, легче и цвета в большей части серого, с белыми островками. Откуда он пришёл – не знаю, но, почему-то все знали, что его зовут Пинат (т.е., арахис). Оба кота, разумеется, дружеских чувств друг к другу не испытывали, но, как и все коты, которым приходится делить территорию, как-то уживались меж собой, стараясь, впрочем, каждый, не проводить много времени в обществе другого.
Поначалу, Пинат был дикий и посторонним, включая меня, в руки не давался. Но дочка моя, Нина, «собачья (и кошачья тоже) королева» сразу же его поймала, верней он сам к ней пошёл. Потом и ко мне постепенно привык. Как-то я проводил у брата Судный День. Как у нас часто бывает в сентябре, было жарко. Я сидел во дворе под навесом. Коты рядом. Тимофей, видать, задумал подраться с Пинатом. «Слушай – сказал я ему – ты-то ведь в шубе. И если ты начнёшь драться, то тебе будет ещё жарче». Довод подействовал, и драка не состоялась. Так что, Тимофей был котом, взимающим голосу разума. Когда у брата появился первый ребёнок, Сонечка, Тимофей готов был за неё перегрызть сто глоток, и положить свою котячью жизнь. Он всюду следовал за ней, охраняя её от всяких бед. Когда Сонечка чуть подросла, я назвал её как-то «Сонечка-котичек». «Это он» - она показала на Тимофея. «Нет, Сонечка, это ты, а он – котище». Но на старости лет, Тимофей начал впадать в детство и воровать еду со стола, чего нормальные домашние коты никогда не делают. Однажды он захватил куриную косточку. Я не знаю, но считается, что собакам и котам нельзя куриных костей, ибо они могут ранить свой рот и горло острыми осколками. И жена стала отнимать у него эту косточку. И тут он зашипел на неё. Это впервые в США, я услышал, как кот шипит. Тимофей прожил ещё несколько лет, а потом исчез. Брат говорил, что его тоже утащили койоты, но я так не думаю. Скорее всего его время пришло, и он забился в какое-то место и там умер. Пинат остался, ибо, видимо, был он намного моложе Тимофея. Как-то бывший наниматель заказал мне проект моечной машины для контейнеров из-под биологического материала. Это использованные медиками бинты, салфетки, повязки, тампоны, а также удалённые при операции ткани. Сначала идёт концепт и подсчитывается предварительная стоимость проекта. Потом, если заказчик утверждает, идёт детальная разработка. У брата был чертёжный комбайн, и он предложил мне сделать стадию концепта у него. Я согласился. В гараже у него был оборудован кабинет, типа, и я сидел в нём и изобретал машину. И тут Пинат внезапно полюбил меня. Он бегал за мной, как собачка, а когда я работал, садился на стол, и внимательно наблюдал. Иногда буцался со мной лбами. В молодости, я буцался с детьми, но скоро бросил: у ребёнка лобик бронированный: Господь, Бог наш, понимаю, что ребёнку придётся получать удары по головке, укрепил её. Моя голова уже на это рассчитана не была. А вот у Пината был мягкий лобик – любо-дорого. Но пришло и его время. Пинат исчез. Да, ничто не вечно под луной. Да и сама луна тоже. А о нас с вами и говорить нечего… После него, брат уже животных не заводил.
СОБАКА-ЛОШАДЬ.
Как-то мой сослуживец, Давид Гальперин (ныне покойный) сказал мне, что приезжает из Одессы его давний знакомый, и не мог ли я подыскать ему квартиру. Я мог: в форплексе, где я жил, как раз освободилась двухэтажная двухкомнатная квартира. Это моё предложение приняли, и рядом поселились бывший врач Арон Давидович Лодыженский, его жена Лиза и их дочь Оля. Это было единственное время за всю мою жизнь в США, когда мы жили рядом со «своими». Лиза, тоже врач, лет на двадцать с чем-то моложе своего мужа, усиленно занималась, готовясь сдать весьма нелёгкий экзамен на медицинскую лицензию в США. Оля была чуть моложе нашего сына. И вот, они взяли себе одного из многочисленных котят, серую с белым и коричневым кошечку, и назвали её Собака-Лошадь. Кошечка оказалась ласкова к людям, равнодушна к птицам, но при виде любой шерсти, моментально зверела. Я бы назвал её Гризобеллой, ибо она всех грызла. В квартире напротив, где жила эта самая Эндрия, что открыла Фурьку (мы встретили её много лет спустя, рецепшиониткой в нашей поликлинике), жил большой чёрный пёс Харли. Он почему-то полюбил меня и бегал за мной всюду, как собачка. Раз я нёс корзину белья в платную прачечную за гаражом нашего дома, а Харли, повиливая хвостом, бежал рядом. И вдруг он испугано отскочил в сторону: Собака-Лошадь, затаившись на подоконнике, прыгнула на него. Она вообще ничего не боялась. И как все шерстяные кошки, она забавлялась тем, что лёжа на солнышке, ловила всех пролетающих насекомых, оттачивая свои хватательные способности. А ещё она была сунькой (так мы зовём китаянок): всё, что было не в том порядке, каком она считала нужным, яростно оспаривала. У нас одно время не было телевизора (старый полетел, а нового ещё не купили) и самый канун Рождества пошли к Лодыжеским, которых не было дома, смотреть балет «Щелкунчик» (показ которого в это время является многолетней американской традицией). Во время рекламы, я пошёл к себе за пирожком с капустой (любимое моё лакомство; спекли накануне), Прихожу – а место моё занято: на нём возлежала Собака-Лошадь. Не твоё, мол, место и неча на ём тебе сидеть. С тех пор, если кто-то занимал чужое место, его/её называли Собака-Лошадь. А раз к нам приехал Давид Гальперин и пригласил меня в свою машину обсудить предлагаемое им изобретение. Пока я там сидел, Собака-Лошадь ходила по машине: это не твоя машина, и ты не должен в ней быть. Думаю, суньство у узкоглазов, детей и умных животных объясняется так свойственным всем им недостаточностью гибкости ума. Но кошке простительно… Когда Собака-Лошадь достаточно подросла, за неё началась «шестикотная война». В ней победил небольшого роста чёрный кот, которого мы прозвали Леопольдом. Несмотря рост, дрался он отчаянно, а, как известно, напор побеждает. Был этот кот какой-то смурной, всюду ходил, со всеми задирался. И ему удалось как-то разогнать всех. Собака-Лошадь давать ему не хотела, он её грыз и, в конце концов, залез. За ним и все остальные. Котят раздали. А когда Леопольд заглянул как-то раз к Собаке-Лошади во двор, та зверски его погрызла. Уж это-то, она умела делать в совершенстве. А вскоре, она пропала. Уже много лет спустя я вычитал воспоминания дрессировщика кошек. Он пишет, что у кошек, поле родов, часто случается белокровие. А это одна из самых страшных болячек, одинаково смертельная для всех.
КОША.
После попугая макао, описанного выше, а может, наравне с ним, эта кошка была одним из самых умнейших животных, которые встретились мне на моём долгом жизненном пути. Её история такова. Среди многочисленных котят в округе, был чёрный, с небольшими белыми пятнами, котёночек. Раз, он забрёл к нам, и ему нечаянно прищемили хвостик, но котёнок не обиделся. Его взяли к себе две сестры-подростки. Потом, они переехали, а котёнок пришёл, к кому же ещё, к нам. И так и остался у нас до конца своей жизни. К нашему удивлению, девки вскоре прислали нам письмо. Там была фотография кошечки, имя её (мы его тут же забыли) и что является её любимой едой. Мы поместили котёнка в гараже, ибо у нас была Пицца, и нас целый день не было дома. Кормили её со стола и обрезками мясного из бизнеса. Слыша всю дорогу «Где кошка», «Дай кошке», «Это для кошки», она решила, что это её имя и сохранила его на всю жизнь. Мы же для краткости стали звать её Коша. Она, конечно, сразу поступила «на вооружение» к жене, и только от неё принимала команды, но меня любила беззаветно. И я всегда мог уговорить её сделать, что я хотел. Я держал свой автомобиль в гараже, чтобы не запотевали стёкла, и сразу же мог утром поехать на работу, не обтирая их. Коша всегда меня провожала. Я очень боялся, сдавая назад, наехать на неё. И сказал ей: «Слушай, Коша, когда я сдаю назад, стой так, чтобы я мог тебя видеть в зеркало». Повторять два раза не надо было. И всё время она стояла у стены, видимая в зеркало. Мне рассказывали, когда я уезжал на охоту или ещё куда, Коша сходила с ума, разыскивая меня повсюду. Такая преданность бывает не у всякой собаки. Днём я работал инженером, а после работы приезжал в Пиццу и помогал там до закрытия. Потом мы ехали домой, смертельно уставшие, только бы до постели добраться. Для Коши везли что-нибудь ей поесть. А однажды, у нас ничего для неё не оказалось. Коша вышла, как обычно нас встречать. Она всё, казалось, понимала, и не сказала ни слова. Но мы молча переглянулись с женой, сели в её машину, поехали в ближайший гастроном (имеется в виду супермаркет) и купили кошке еду. С тех пор мы стали покупать её регулярно, и у нас она всегда была в запасе. Вы можете поверить мне, а можете и нет (ваше дело, но у меня жена – свидетель), однажды мы спросили у Коши: «Ты будешь это есть?» И она ответила: «Нет». Как я уже об этом говорил, кошки не говорят человеческим языком не потому, что они глупы. Им это просто не нужно для нормальной жизнедеятельности. А вот наша Коша сумела собрать со своих звукопроизводящих способностей всё, для произнесения слова «Нет».
Коша была профессиональной выживательницей. Как мы потом выяснили, за то время, пока мы корпели в Пицце, она совершала длительные прогулки по окрестностям, часто милю и больше от своего дома. При этом, ни разу не попала под машину, не стала жертвой злобной собаки или захвачена полицией по надзору за животными (Animal Control). Как-то раз, рядом с нами, в квартире только на втором этаже, поселилась нервная какая-то молодая дамочка. У неё был маленький ребёнок и маленькая же собачка Пенни, которую мы прозвали Пенька. Коша наша на эту последнюю не обращала ни малейшего внимания, а вот та дамочка, по причинам, которые она, наверное, и сама не знала, возненавидела Кошу. Как-то раз, мы увидели клетку-ловушку с банкой кошачьей жрачки внутри. Но Коша на приманку эту не клюнула. Мы позвонили по телефону на ловушке и потребовали убрать её. Нам ответили: им поступила жалоба, что кошка больна заразным кожным заболеванием. Если хотите убрать ловушку, принесите справку, что кошка здорова. Вот так! За своё доброе, мы должны были доказывать, что мы не верблюд. Не они, а мы! Но делать было нечего. Мы получили справку и ловушку забрали. Кто напустил гицилей на Кошу - в этом мы не сомневались. Коша тоже. И вот раз, когда дамочка, оставив багажник открытым, поднялась наверх с ребёнком и частью покупок, Коша заскочила туда, наложила кучу, и была такова. Бабёнка громко возмущалась, но доказать что-либо было невозможно, и она это понимала. А вскоре съехала от нас. Таким, как она, ужиться на одном месте трудно. А мы с Кошей продолжали жить там, каждый своей жизнью. К моему величайшему сожалению, коша оказалась «перьевой», и была прямо-таки помешана на птицах. Она даже бросилась на приземлившуюся в аллее дикую утку. К мышам она относилась равнодушно. Раз, дочка держала в гараже клетку с тремя мышами, а Коша ни кончиком уха не пошевелила. Что-то у неё произошло с вороной. Видать Коша раз схватила её, а та долбанула клювом. И ворон Коша сторонилась. Как-то при мне, она поймала птенца, воробьишку-вылетыша. Я закричал ей: «Отдай! Отдай!» Она охотно отдала. Подумаешь! Я их себе ещё сотню поймаю. А мы стали выкармливать птенца. Вынес я, однажды, на свежий воздух клетку с воришкой. Коша тут, как тут. Я держал её под шейку и уговаривал не трогать бедную птичку. Напрасно! Она так и рвалась из рук. Вышла жена: «В чём дело?» «Да вот, я её держу, чтобы на воробья не кидалась». Жена дала Коше пощёчину. Да я ничего, я так. Нельзя что ли посмотреть? И она ушла. Всё-таки жена была её хозяйкой, а с хозяйкой не спорят.
Когда мы в 1995 году переезжали в свой собственный дом на милю к востоку от нашей прежней квартиры, Кошу посадили в коричневый мешок и так привезли на новое место. И я к ней обратился с речью: «Вот смотри. Видишь, это твой собственный дом и двор. Не чей-то, а твой, и только твой». Американцы не зря говорят: «Кошка не арендует, она владеет». И Коша огляделась вокруг. Для лёгкого переезда, она не была уже, по кошачьей мерке, молода, и в ней боролись два противоречивых чувства. Хотелось вернуться на старое место, где родилась и выросла, где всё было так привычно и знакомо. Но тогда придётся расстаться с нами. Этого, я думаю, ей не хотелось. Или поселиться на новом месте, начать всё заново, но зато владеть своим собственным местом и заодно быть с людьми, которых она любила беззаветно. Коша выбрала второе. Она скрылась в гараже и два месяца не показывалась на глаза. Но еду брала и на песок ходила. Потом мы стали видеть её вышагивающей вдоль периметра двора много, много раз, туда и обратно. Что она делала – даже малейшего намёка не имею. Закладывала в свою GPS координаты границ своих владений, или что ещё. По прошествии двухмесячного, если можно так выразиться, акклиматизационного периода, Коша стала жить своей обычной жизнью. Игралась во дворе, ходила в дом, разведывала окрестности в радиусе одной мили. И ловила птиц. Сколько раз я находил во дворе аккуратную кучку перьев. То скворца, то дрозда, то воробья или ещё кого. Я читал ей лекции: что, мол, тебе корма не хватает? И вообще, птиц убивать нельзя. Они хорошие. Она внимательно меня выслушивала, со всем соглашалась, и… продолжала делать то же самое. А один раз загрызла крысу, и то потому, что та нарушила её владения. Другой раз, за свою территорию, яростно дралась с другой какой-то кошкой. Как я уже говорил, коты больше орут, а кошки сразу начинают драться молча и насмерть. Правда, тоже самое делают и суки, но мы до них ещё не дошли. Поражает также её безошибочная, не то интуиция, не то, я бы сказал, телепатия относительно намерений окружающих людей или животных в отношении её самой. Одних собак она игнорировала, за другими присматривала, а других убегала. То же касалась и людей. Как-то, ещё там, на квартире, по аллее шла девочка из школы, должно быть. «Можно мне погладить Вашу кошку?» «Можно, если она не против». Коша была тут, как тут. Она разрешила ребёнку гладить себя сколько той хотелось. Гладиться Коша любила больше всего на свете. Если был выбор – поесть или поглядится, она выбирала последнее. А вот детям, которые часто и много бывали у нас, в руки не давалась. Ела она хоть и немного, но со вкусом. Одно и тоже подряд не хотела. Один раз, на распродаже, купили ей большую партию жрачки «Шиба», самой лучшей. И что вы думаете, скоро это ей приелась, и она отказалась её есть. И это бывший уличный кот, брошенный на произвол судьбы.
Коша прослужила нам верой и правдой четырнадцать лет. Походила по окрестностям и по соседним домам. Рядом жил мужик, которого мы прозвали «лодочник», ибо у него была большая лодка. И были у него ещё две собаки питбулы. Этих собак-уродов специально вывели для драк с собаками, и они зверели от любой шерсти. Могли и человека загрызть. Особой свирепостью отличались ихние жучки. И вот идёт «лодочник», ведёт свою жучку, а Коша и не пошевельнётся. И вдруг, собака подходит к нашей Коше и начинает её вылизывать. Оказалось, они выросли вместе с кошками. Коша слышала наши машины за мили, когда они приближались к нашему дому. «Папа, вставай, мама приехала!» «Как ты знаешь?» «Кошка». Американские коты любят прятаться под автомобилями и знают их снизу, как свои когти, на своих лапках. И уж, конечно же, знают, как каждый из них звучит. У нас никогда не было собаки, но такого верного животного, как Коша, поискать надо. Но вот она стала болеть. Мы понесли её к ветеринару. Нам сказали, что, прячась под машинами, она, наверное, была в контакте с машинным маслом и от этого всё и происходит. Но Коша слабела с каждым днём всё больше и больше, пока не слегла совсем. Мы оборудовали ей постель с электрогрелкой, чтобы она не мёрзла. Покупали куриные крылышки и варили ей суп. Я кормил её с ложечки. Если бы вы могли видеть её взгляд, полный благодарности! Но она быстро уходила. Кто-то из семьи завёл разговор о том, не «помочь» ли ей. Я решительно воспротивился: это делается в случае, когда животное страдает. Коша не испытывала боли, иначе она об этом сказала бы. А просто жизнь уходила из неё, не причиняя боли. Однажды, придя вечером из Пиццы, пошли проведать Кошу. Но её в постели не оказалось. Видать, собрав последние силы, он ушла куда-то, чтобы, по кошачьему обычаю, умереть в одиночку. Ну, чтож, это была смерть, достойная её. Тело Коши, чтобы как-то похоронить её, мы так и не нашли. Никогда в жизни не забудем мы нашу Кошу. Как раз я сказал ей, когда мы её накормили вкусной едой: «Попробуй только сказать «Мяу». И она сказала: «Мур». Или как, когда дочка пыталась выгнать её из дома, она заскакивала мне на колени и победоносно глядела на всех: попробуй меня тронь! И правда: я за свою Кошу горой. Нет, такой умной кошки нам уже никогда не найти. Когда дети спросили, где кот, мы им ответили: «Она умерла, и находится сейчас в кошачьем раю» (перевод мой). Я тоже в это твёрдо верю.
КОТОК.
Долго после Коши мы не заводили животных. В 2004 году, я пошёл работать сторожем в заводе, производящем крепёж для самолётов. Работа моя была по субботам, воскресеньям и праздникам, только во второй смене: с четырёх до двенадцати. Как выразилась о ней жена, «комфортабельная работа». Не тяжелая, и вся неделя была в полном моём распоряжении. И хотя, как работнику с неполной загрузкой (part time), мне не положены были, медицинская и другие страховки, а также оплачиваемый отпуск, меня это не волновало: как пенсионер, имел я государственную медицинскую помощь (Medicare), а мой месячный заработок превышал в два раза мою пенсию и был большим подспорьем. Часто нам давали премии и подарки, как кредитная карточка на бензин и многие другие. Место было всего в шести милях от дома, так что, ехать туда совсем ничего. При заводе была небольшая чёрная кошка и с ней чёрный кот, которого она, видать, оставила себе от предыдущего выводка, как все кошки, обычно всегда поступают. На постоянно, по будним дням, работали ещё трое: белые муж и жена, Кен и Сью (Сюзан) и мексиканец Сэм, бывший морской пехотинец. Кен и Сью прикармливали котов. А у нас от Коши осталось масса корма. У меня в багажнике всегда был мешочек жрачки, и когда они приходили, я их тоже кормил. В холодную дождливую погоду коты заходили в будку, где и ели. Однажды я дал коту кусок хлеба, и он его съел. Время от времени, приходил большой чёрный кот, и коричневый, чуть поменьше, проверять на кошку – не готова ли она. Видимо, в одну из проверок, кошка оказалась готовой, и появились котята. Кошка держала своих котят под штабелем деревянных поддонов (pallets). Я разбрасывал корм, и котята из своего укрытия вылазили поесть, но недалеко. Они были чёрными и коричневыми (вопросы у вас будут?). Из котят выделялся один, черный с голубыми глазами. Он был чуть крупнее всех остальных, и бойчее. Не боялся отходить подальше. Я подманивал его, в надежде поймать и забрать себе, но он был настороже. Однажды утром Кен позвонил и спросил меня, не хочу ли котёнка. Я ему ответил: хочу. Мы взяли клетку для перевозки животных и сразу же приехали, благо было недалеко. Жена выбрала того самого бойкого котёнка. «На, подержи его пока». Котик начал рваться с рук. Говорю ему: «Успокойся, никто не собирается тебе ничего плохого сделать». И он успокоился. Вторым кандидатом был коричневый. Симпатичная такая кисячья мордашка. Но, наконец-то, жена выбрала чёрного. Я до сих пор жалею, что не взяли и того, коричневого тоже. Я уверен, кошка наблюдала за происходящим, спрятавшись где-то совсем неподалеку. Чёрного она, явно, собиралась оставить себе. И, что я забрал его, она посчитала предательством. Таких вещей коты не прощают. И кошка после этого, ушла от нас, найдя себе другую работу в соседней компании. Как я знаю? Видел котят за забором.
Мы привезли котика домой и выпустили. Он тут же уписался на песочек, хотя этому его никто не учил. Потом стал, затравлено озираясь вокруг, видимо соображая, что предпринять дальше. «Смотри, это ТВОЙ двор и ТВОЙ дом. Никто никогда не посмеет посягнуть на твою собственность. И тебе не придётся больше никогда думать о куске хлебе. Мы всегда будем тебя кормить и заботиться о тебе». Он сразу же успокоился и стал оглядываться по сторонам на свои новые владения. Ему выделили постель в гараже. Еду и питьё поставили возле двери во двор. Через несколько дней повезли его в ветеринарную клинику для деблохирования и деглистирования. После этого он получил неограниченный вход в дом. Зайдя в дом, и увидев Быдиса, он сразу же сделал стойку. Но я сказал ему: «Это ТВОЙ Быдиз!» Принял к сведенью, и никогда больше попыток к нападению предпринято не было. Спустя пару месяцев (по совету ветеринаров), ему сделали известную операцию. Я считаю это варварством, но так уж тут повелось. Котёнка ни за что не продадут в магазине без этого. Что интересно, одичавших котов, «нейтрализация» не касается, и они разводятся, как хотят, часто себе самим на беду. Котик у нас быстро подрос и получил имя Коток. Он был длиннее нормального кошачьего росту, и не толстый, скорей худощавый, в тоже время, и не тощий. Кот, как кот, только морда удлинённая какая-то, что говорило о большой пасти. Не уверен, отличался ли он большим умом, но понятлив был необычайно: всё, что бы не скажешь ему, всё было понято и выполнялось беспрекословно, или же, принималось к сведенью. По типу предпочтения в охоте, был он универсальным: ловил и мышей и птиц. Один раз поймал воробья и нёс его держа в пасти поперёк спинки. Я закричал ему: «Отдай! Отдай!» Он выпустил птичку и она улетела. Раз он, играясь, цапнул меня за руку, несильно. Я взял его за глотку (тоже не сильно): «Слушай, я тоже хищник, и, при этом, очень опасный. Не шути так со мной больше! ОК?» Больше он никогда этого не делал. И ещё одно открытие было сделано насчёт котов. Жена рассказывала, когда кот ночью хотел на улицу, то он подходил к кровати и смотрел на неё. Не мяукал, а просто смотрел. И она просыпалась, и выпускала его. Возможно, кот испускает ультразвуки, которые не слышны, но ощущаются как-то. Чего не знаю - то того не знаю. Привычка бывшего дикого кота бродить по ночам, сгубила нашего Котка. Мы одели на него ошейник с жетоном, где был наш телефонный номер. И вот, однажды ночью, нам позвонили из ветеринарной клиники и сказали, что был доставлен кот с головной травмой и такими-то приметами. Спасти его не удалось.
ПРОГУЛКА ВТРОЁМ: НАШ НЫНЕШНИЙ КОТ, БЫДИЗ и ваш ПОКОРНЫЙ СЛУГА.
КОТОК №2.
Я верю, души всех невинно убиённых - погибшие в бою, независимо, на чьей стороне они сражались - от несчастного случая или чужой злой воли (как жертвы бандитов) попадают в рай. Люди в людской, животные – в свой, по родам своим. Наш Коток, попав в кошачий рай, решил прислать себе замену. Один раз, выйдя в проход между домом и гаражом, жена в нём узрела незнакомого чёрного кота. Тот не убежал, а вместо этого подошёл поближе и прыгнул ей на руки, как будто знал её целую вечность. Кот был явно чей-то, ухоженный, неголодный. Может, его кто-то ищет. Мы добросовестно развешали объявления: «Найден кот с такими-то приметами. Звонить по телефону…». Но на объявления никто не откликнулся, и кот стал жить у нас, как будто он всю жизнь тут был. Он был крупнее Котка – при той же длине, намного, я бы сказал, «полнее» и тяжелей его, но жирным он не был. Характерной особенностью этого кота были нечто подобное бакенбардам с обеих сторон морды. И он был явно шерстяным: я ни разу не видел, чтобы он охотился на птиц, зато часто приносил «в подарок» жене то мышь, то крысу. Во всём остальном, напоминал своего предшественника, хотя был более вежлив, чем он. Ночью также просился на улицу и любил бродить по окрестностям. Но, также, как и в случае с Котком, он не был таким же внимательным и осторожным, какой была Коша. И это привело к трагедии. Котка Второго дружно любили все в нашей семье, а для жены он был как бы, дорогим существом, терапевтическим животным. Ей сделали очень сложную и тяжёлую операцию, и присутствие кота было важным элементом её выздоровления. Раз я пошёл в магазин что-то купить. По возвращении, к нам постучала соседка. «Посмотрите, не ваш ли кот лежит на той стороне улицы?» Я бросился туда, сердце зашлось от плохого предчувствия. На завалинке лежал наш кот. Видать, его сбила машина. Он был ещё жив, но вскоре скончался. Нашему горю не было предела. Особенно тяжело потерю перенесла жена. Меня тоже до сих пор мучает мысль, что кот, будучи на той стороне улицы, и увидев меня, идущего из магазина, бросился ко мне, не обращая внимания на мчавшиеся по улице автомобили. Но скорей всего нет: слышан был бы удар. Я уложил тело бедного котика в картонный ящичек и отвёз в ветеринарную клинику, где принимали подобранных на улице животных и птиц. Там, за двадцать долларов его отправили на кремацию. Спросили, не надо ли пепла? Я знал, что на собачьем кладбище собирают десятки мелких зверюшек, и сжигают всех вместе, так что, его пепла я бы всё равно не получил. Прислали открытку с отпечатками лапок и соболезнованием. Вот так, один за другим, наши коты стали жертвами автомобиля и своей неосторожности. Это жуткая трагедия, терять любимое животное.
НЫНЕШНИЙ КОТ.
Мы решили больше не заводить котов. Слишком тяжело привыкнуть к нему, а потом его не стаёт. Прошло много лет. В доме через улицу, наискосок, поселился полицейский. Как мы знаем? Он проводник служебной собаки. Таким разрешается брать домой не только собаку, но и служебную машину. На ней значиться: «К-9 Unit», это каламбур, что означает canine – собаковые животные. Есть у него и чёрный кот, который ходил по окрестностям, заглядывая в каждый двор. Нередко посещал и наш. Такие визиты становились всё чаще и чаще. Причём, я заметил, что кот не перьевой: один раз он прыгнул с забора на крышу пристройки, где полно было зябликов. Мог схватить любого, но никого не тронул. Кот ходил по двору, двже парочку раз подрался с другими за него, но в руки не давался. Первым дал себя погладить сыну. Мы с женой тогда в один голос воскликнули: «Свой свояка видит издалека (он служит в одной из силовой структур)». Потом подошёл к жене. А ко мне вот, никак не шёл. Однажды вечером, я пошёл закрыть дверь в гараже. Оттуда выскочил кот, отбежал немного и стал. Я обратился к нему с речью: «Слушай, скажи мне, я хоть что-нибудь тебе плохого сделал? Гонял тебя, орал на тебя, кидал в тебя что-нибудь? Чего ты тогда от меня убегаешь?» Кот продолжал стоять, думал. Довольно-таки долго. Потом всё-таки решил подойти, и я его погладил. Ему, видать, это понравилось. С тех пор, он стал проводить у нас всё больше и больше времени. А за мной бегал, как собачка, требуя, чтобы его погладили. Не то что просил, требовал. Затем, этот кот практически поселился у нас. Домой наведывается время от времени, ненадолго, чтобы его оттуда не выселили. Мы оборудовали ему место в гараже, стали покупать кошжрачку везде, где она распродалась, выделили ему кормушку и поилку. Содержание кота обходится нам не более 50 центов в день. Нам не составило большого труда определить, что кот – это не ле кот, а ля кот, но мы по-прежнему зовём его (её, то есть) «Кот». И он отзывается на это имя. Котик – тоже понимается. Вообще, понятливость этого животного превышает всякие пределы. Что бы не сказали, воспринимается и выполняется. «Пойди, запрыгни на стул». Пойдёт и прыгнет. «Не хочешь есть – иди, гуляй» И пошёл. Теперь мы гуляем втроём. Я с Быдизом и кот тут, как тут. Когда я сажаю на спинку стула птичку, кот прыгает на сиденье, и я его глажу. Это надо было увидеть своими глазами, как удивился кот, когда услышал, что птичка разговаривает. Я не боюсь за Быдиза: кот не перьевой, но боюсь за кота. Попугайчик так и норовит его укусить. Говорю: «Кот, твоя жизнь в опасности», и он отодвигается подальше. Иногда становится под насестом, на котором сидит птичка (см. фото выше). Я говорю: «Ты не хочешь быть обосранным!» Уходит. Конечно, и этот ля кот «поступил на вооружение» к жене и команды принимает только от неё. Я обращаюсь к нему с просьбами, которые сразу же или после некоторого раздумья всегда удовлетворяются (см. выше). Или с предложениями, которые принимаются или нет, по обстоятельствам.
Так он и живёт, по состоянию написания этих заметок (февраль 2018 года) у нас, на два дома уже много лет. Всё время просится в дом. И иногда я его впускаю, и он обследует кухню и близлежащее пространство, но тогда сразу же орут на меня и на него и приказывают ему выйти. О причинах такого запрета я расскажу позже в соответствующем месте. Любопытство его не знает пределов. Ни одно событие не может происходить без его присутствия. Чищу ли я во дворе кукурузу, развешиваю ли шмотки после «водных процедур» (бассейна и джакузи) или делаем что-то по хозяйству – кот тут, как тут, наблюдает. Когда я открывал ворота, чтобы вывезти мусорные баки, с интересом осмотрел запор. А приехал наш механик, вьетнамец Ли, забрать дочкину машину, оставив свою, кот немедленно отправился осматривать новый для него автомобиль. Не зря американцы говорят: «Curiosity kills a cat (любопытство губит кота)». Я слышал и читал о многих случаях, когда коты попадали в самые неожиданные места, под капот движущегося автомобиля, например, и часто гибли. Когда мы уезжаем, на несколько часов или на несколько дней, кот всегда нас встречает. В наше отсуствие, он приходит и дочка его кормит. Такой вот ля кот. Мне пришлось встретить за мою жизнь множество котов. Про всех не расскажешь. Тут рассказано лишь о тех, наиболее выдающихся и запомнившихся. Надеюсь, читатель подчерпнёт из этих моих заметок для себя что-нибудь новенькое об этих удивительных существах, живущих рядом с нами.
СОБАКИ.
Как я уже не раз повторял на этих страницах, мы никогда не держали собаки. Но собаки повсюду и, волей-неволей, каждому приходится соприкасаться с ними. И, опять же-таки, если собака не умнее кота, то это не означает, что она глупа. И многие собаки поражают нас умом, понятливостью и преданностью нам. Я считаю (поправьте меня, если ошибаюсь), те, которые не любят или боятся животных, чего-то лишили себя в жизни. Меня самого приучили любить животных с раннего детства, я и учил этому своих и чужих детей, а потом и внуков. Когда я гулял с Маечкой по паркам, люди гуляли собак. Собаки не такие любопытные, как коты, но тоже (как и все животные) любопытны достаточно. И им хотелось посмотреть ребёнка. Поражает такт собак. Они не лезли прямо в лицо ребёнку, понимая, что могут тем самым его испугать, а смотрели на некотором расстоянии. Я уговаривал Маечку: «Погладь собачку». Она сначала боялась, но потом стала их гладить. Помню, как мы шли обычным маршрутом вокруг школы. Какой-то человек-мужик что-то делал на передней лужайке. У него было две собаки. Одна, побольше, ходила свободно, а вторую, белую болонку, он держал на привязи. Большая подошла к Маечке, осмотрела её, и дала погладить. Малая же, рвалась с привязи, заливаясь лаем. «OK, OK, you too a beautiful dog» - сказал я ей. Мужик смеялся… Мои внуки не будут бояться и ненавидеть животных. Уж в этом-то, я абсолютно уверен.
Нюх у собак неимоверный. И их тоже можно использовать в медицине для диагностики рака. Каждая злокачественная опухоль имеет свой собственный запах, и, я думаю, что собак можно натренировать распознавать эти опухоли на ранней стадии. Насколько я знаю, работы в этой области уже ведутся. А о том, что собаки находят спрятанные наркотики, пластиковую взрывчатку и всякие другие запрещённые предметы, все знают. Здесь я хочу рассказать о тех собаках, с которыми мне пришлось соприкоснуться в течении моей жизни.
ПАЛЬМА.
Был 1949 год. Нас только что выгнали из Кургана. К счастью, у моей матери, в посёлке Красный Строитель, под Москвой, было полдачи на втором этаже. Нижнюю, большую часть помещения занимали некие Грибовы. И у них была собака Пальма, немецкая овчарка. Эти люди, по-видимому, её или не кормили совсем, а если и кормили, то весьма скудно, потому что она вечно была голодная. И хоть нам самим мало что было есть, я всегда, отрывая иногда от себя, находил для неё кусок хлеба, который она жадно съедала. Ничего другого я дать ей не мог: у самого не было. Сейчас-то, Красный Строитель (или, не знаю, как его теперь, зовут) - часть Москвы. Туда ходит метро и улицы заасфальтированы. А тогда это был жалкий дачный посёлочек. Ни тротуаров, ни мощённых улиц. В центре лужа, гордо именуемая прудом. Этот посёлочек связывала с Москвой Курская железная дорога, по которой до Подольска ходили в те времена электрички. До Курского вокзала было минут двадцать езды, и мы часто ездили в Москву. Меня определили в местную школу. До неё недалеко, с километр, не больше. Беда в том, что осенью и весной, дорога утопала в грязи. Школа была каменная, в два этажа. Туалет, не ватерклозет, а обыкновенный, с выгребной ямой, помещался внутри на первом этаже. «Аромат» в нём был такой, что выедало глаза. Но это частности. Всё, что запомнилось об этой школе, была наша учительница. Я давным давно забыл, как её звали. Это была тучная, весьма немолодая женщина. Как учила нас, тоже не помню, но судя по тому, что я до сих пор умею читать, писать и считать, чему-то да учила. Когда кто-то шалил, она заставляла всех положить руки на парту, ладонью вниз, шла и била по ним линейкой, правда, не сильно. Но запомнил я из всего того периода, больше всего уроки пения. Происходили они так. Учительница сидела за своим столом глухо. Первой вызывала девочку, которая пела «Старушка неспеша». Песня – антисемитская, хоть и добродушная. Но девочка не была антисемиткой. Она просто пела эту песню тонким ровным голоском, не вдумываясь в содержание. Следующим был я с песней «По улице шагает весёлое звено». Откуда я сам взял эту песню – пусть меня сошлют на остров Капри, если помню. Потом один пел «…а меня бедного матроса в Сибирь на каторгу свезут». И так весь урок с повторением на следующем уроке того же самого. Уже тут, в США, более, чем полвека спустя я всё думал об этой женщине. Что ей пришлось вынести в те страшные времена? Не топила ли она своё горе и одиночество в стакане. Этого уже никогда не узнаешь.
Учился я во второй смене. Темнело рано и возвращался домой по залитой грязью улице с редкими фонарями. Попутчиков у меня не было. Одиноко, тоскливо и жутковато. Дохожу до «пруда», и вдруг ко мне навстречу бросается живое существо. Пальма! Она сидела и ждала меня. Как она знала, когда я иду домой и какой дорогой - до сих пор теряюсь в догадках, но она была здесь. Теперь идти было весело и не страшно. Пусть кто попробует меня тронуть с такой большой собакой! Я проходил в эту школу до лета. И каждый день Пальма встречала у пруда и провожала домой. Если только люди были такими верными, чуткими всё умеющими понимать, быть благодарными и ценить дружбу, как собаки, насколько жизнь была бы легче и безоблачней. Летом мы переехали в Канаш. Но частенько наезжали в Москву, благо это было 600 километров, при тогдашней паровозной тяге, 10 часов – ночь в поезде. А так как мы ездили в четвёртом классе, то и недорого. Останавливались всегда на нашей даче. В следующий наш приезд, у Пальмы был щенок. Это надо было видеть, как она игралась с ним. Бросала палку и учила приносить её ей, как это, обычно делают люди. Но люди, ни Пальмой, ни её щенком, не интересовались. Судьба этой умной удивительной собаки была печальной, и я считаю, что по причине безразличия к ней хозяев, не кормивших её. Ещё в этот приезд, Пальма, будучи всегда голодной, приучилась воровать кур, и есть их. Причём, ела живьём, начиная с живота. Это, конечно же, к добру не привело. Приехав в следующий раз, узнали: Пальму застрелил какой-то курицын хозяин. Сейчас, с высоты этих лет, я понимаю: нельзя осуждать куровладельца так строго. Время было голодное, а ведь куры – это яйца и мясо. Да и кто может потерпеть воровство своего имущества. Как бы то ни было, а этого родного, всё понимающего существа не стало.
КАЗБЕК.
В Канаше, у директора учительского института, Анисима Игнатьевича Мельникова, была красавица молодая жена, маленькая дочь от неё, Надя, и дочь от первого брака, Римма. И пёс Казбек, затрудняюсь сказать какой породы, но крупный, красивый жёлто-коричневого окраса шерсти. Отношения между падчерицей и мачехой были не самыми лучшими. Даже мне, в те времена девятилетнему, это было ясно. Я слышал не один раз, как та говорила на Римму, что у той «водянка на мозгу». Сама Римма по этому поводу никогда не высказывалась (во всяком случае, я ни разу не слышал). Мы, дети сотрудников института, в летнее время, во всяком случае, держались все вместе. Римма была крупной, высокой, неимоверно сильной и властной. Она верховодила в нашей компании. Я же, был полной ей противоположностью - «ростом малый, здоровьем слабый», физически не развитый. Вот и избрала она меня, какбы, своим домашним животным, игрушкой, что ли. Она всюду таскала меня за собой. У неё никак не могло быть «водянки на мозгу», но, действительно, особым умом не отличалась, читать не любила, и её кругозор вертелся вокруг житейских дел, вопросов и ходячих сплетен. И тут, я был ей противоположностью, начитанный и эрудированный, настолько, насколько, только в те страшные времена можно было быть эрудированным. Здесь, в глухой провинции, совсем не ощущалась зловеще сгущавшаяся политическая атмосфера в стране. Никто, из тех, кого мы знали, не был арестован и объявлен «врагом народа» за всё время нашего пребывания здесь. И в конце, никого не посадили, а просто всех разогнали. Компания, где верховодила Римма, состояла из одних девочек, и я был единственным пацаном. Что называется «восемь девок, один я, куда девки, туда я». И меня это, почему-то, тяготило. Может потому, что они считали меня, должно быть, совсем маленьким, и совсем меня не стеснялись. Я же бесполым совсем не был, и, даже помимо своей воли, смотрел и на голые ноги, и на начинающиеся вырисовываться у них грудки. А ещё был я для них источником информации. Я отвечал на все их нехитрые для провинциальных девочек вопросы. Теперь-то я знаю, многие ответы действительности никак не соответствовали, но превозносил я их столь солидно и уверенно, что сомнений никогда не возникало.
Я люблю сравнивать себя с полосой из тонколистовой пружинной стали. Меня можно, до какого-то предела гнуть, но никак нельзя сломать. И в какой-то момент, я распрямлюсь и бью назад. Вот, например, меня гнули, давили и пытались сломать большевики. Управы на них не было, и казалось, что можно сделать? Но я распрямился и вырвался из их власти. Это и был мой удар по ним. Так и тут, во мне постепенно назревал бунт против Римминой власти. И я поступил тогда, как добропорядочный мальчик поступать не должен: решил отыграться на ни в чём не повинном Казбеке, её любимце. Сказано-сделано. Ещё раньше я начал мастерить самопалы. Для тех, кто может не знать, это трубка, закрытая с одного конца, с «затравочным» отверстием сбоку, привязанная проволокой к «рамке», вырезанной из доски. Пропелентом у нас тогда служила «сера» из спичечных головок. Я тогда не знал, что «сера» - это сложный и опасный состав, который может взорваться от тепла и удара. Итак, я нашёл трубку, загнул её с одного конца и для герметичности залил свинцом. Треугольным напильником пропилил это самое «затравочное отверстие», выпилил «рамку» - и орудие мести готово. Купил несколько коробок спичек (их, в те времена, свободно продавали детям, так же как водку и сигареты) и начал сдирать с них «серу» в «ствол». Посчитав пропелента достаточно, запыживал бумагой и забил несколько кусочков свинца в качестве пули. Подойдя к ничего не подозревающему псу, который хорошо меня знал и спокойно стоял рядом, после нескольких неудачных попыток, я привёл в действие свою адскую машинку. Раздался громкий выстрел, но это был, как я сейчас знаю, не выстрел, а взрыв. Трубку разорвало в клочья, и она исчезла, горячий свинец вылился мне на ладонь. Задним числом удивляюсь, как мне не выбило глаза или, вообще, тяжело не ранило. Кроме ожога от свинца, никаких повреждений. Но и Казбеку, видимо, что-то попало. Он громко взвизгнул и убежал. Давайте-ка, уйдём на пару минут от нашей темы, и коснёмся вопроса о самопалах. Как я узнал позже, их делают везде, во всех странах, там, где доступ к оружию закрыт или сильно ограничен (например, на Филиппинах). Вот мы недавно купили за 29 долларов для своего внука Джеймса, гладкоствольное воздушное ружьё, стреляющее ВВ – дробинкой диаметром 4,5 мм. Для него уже наготове более серьёзная воздушная винтовка, нарезная, стреляющая колпачковой пулькой. Наш внук самопалов строить не будет. Ладно, когда встретилась Римма, то обратилась ко мне со стихами: «Это ты чего хулиганил, и Казбека нашего ранил?» Она утверждала, что попало ему в интересное место: он ей показывал. Что я мог ей сказать в своё оправдание? Я добился своей цели: Римма больше не обращалась со мной, как с маленьким, а стала теперь уважать. Но какой ценой? Причинив страдание ни в чём не повинному существу! Моя рана долго, несколько месяцев, не хотела заживать. Сильно болела. И вот возникло у меня какое-то странное убеждение: если поглажу кошку с длинной шелковистой шерстью, моя рана заживёт. Один раз, проходя мимо какого-то дома, я увидел такую кошку. Она, видно, чувствовала мои намерения и не убегала. Я погладил её вдоволь, и, что бы вы могли подумать, рана, действительно, вскоре зажила. Поправился и Казбек. У всех на глазах, он поймал какую-то сучку и долго драл её. Отпускал, опять ловил и опять драл. Так, целый день. Когда я подходил к нему, он глухо рычал. А потом простил и давал, даже, себя погладить. Не знаю, сумел бы я простить того, кто стрелял в меня без всякой моей вины. А он, вот простил. Ах, если бы люди были столь благородны и великодушны, как собаки…
КУТАН.
У тестя и тёщи брата жены, в селе Письмичёво, куда я одно время, вместе с ним иногда наезжал поохотиться на водоплавающую дичь, был цепной пёс Кутан. Какой породы – о том можно лишь гадать. Шурин рассказывал мне, как пёс, невзирая на боль и кровь, текшую с губ, растерзал ёжика. Свирепый был пёс. Меня он как-то признавал, но я старался держаться от него на некотором расстоянии. Так, на всякий случай, воизбежании недорозумениев. Вот раз, погожим вечером, мы стояли у крыльца и курили. Вдруг, я почувствовал что-то тёплое позади себя. Кутан. Его, видать, спустили с цепи, а он побежал и доверчиво прижался ко мне. Такие, как он, псы свирепы, пока на цепи, а спустишь с цепи – нет никого, добрей и дружелюбней.
ДРУГИЕ СОБАКИ.
Не то, что мне не совсем приходилось больше иметь никаких дел с собаками в бывшем Советском Союзе, но через чур уж особенного я припомнить о них не могу. Когда я переехал в США, то тут очень многие держат собак. Из-за любви к животным и, с моей точки зрения, потому, что их тут прокормить гораздо легче. Среди собачников много и нашего брата-иммигранта. И вот, хочу рассказать пару слов о тутошних собаках, исключительно для целей показать образ этих животных во всём его многообразии.
ШАНДОР и ФИЛАС.
Мы прибыли в США в конце 1978 года. Я долго готовился к переезду, учил английский, и специальность у меня была инженерная. Так что мне долгое время удавалось находить какую –то инженерную работу, терять её и опять находить. У жены не было ни английского, ни нужной тут специальности. Она вынуждена была перебиваться случайными работами, много денег не приносящими. А надо было выжить и вырастить сына и дочь. Вот и решили купить какой-нибудь бизнес. Такое решение обеспечивало заработок и возможность работать всей семьёй, привлекая, к ней, по возможности даже детей. После долгих поисков и попыток, мы нашли донатс шоп - пекарню и ресторанчик, где пекут и подают людям донаты. Донат (Doonut, Doughnut) – это пончик, печённый (а, точней жаренный) в масле. Они могут быть из только из теста, без ничего (plain – гладкий) или с всевозможными начинками. Донат и чашка кофе – это обычный завтрак для очень многих американцев в те времена. Хозяйкой этого и другого бизнеса, цветочного магазина, а также и здания с куском земли под ним, была Анна. Ещё в тридцатые годы (речь идёт о прошлом веке), её семья эмигрировала в Америку из Сербии. Они все пережили тут Великую Депрессию, держа питейное заведение. Воистину, никогда не останутся без работы медики (врачи всех типов, особо зубные, сестры и акушерки), судьи, полицейские, похоронщики, изготовители и продавцы спиртного. Чем хуже жизнь – тем больше пьют. Теперь, благодаря тяжёлому труду, у Анны был дом в богатом городе Ньюпорт Бич и это вот здание. Оно было двухэтажным. Первый – с этими двумя заведениями, а во втором были две квартиры, которая Анна сдавала. Когда происходили данные события, в одной из этих квартир жил Аннин непутёвый сын, излечившийся от алкоголизма и тоже бывшая алкоголичка с двумя малыми детьми – один грудной, другой – пацан лет трёх. Анна, очевидно, её жалела, беря небольшую квартплату. Пожалела она и нас: за бизнес взяла только пять тысяч, с последующей льготной выплатой ей же. Позже она мне призналась: «Я видела, что вы люди, которые будут работать». Действительно, мы работали. Какая это была каторга! Вставали в час ночи. Надо было наготовить и успеть зажарить пончики для самых первых посетителей, появляющихся в пять утра. У нас были ещё кофе и безалкогольные напитки из специальной машины. Делали мы и сэндвичи. Я помогал где-то до трёх. А дальше, жена могла управиться без меня и я шёл спать в офис. В шесть подымался, умывался, кое-как завтракал и ехал на работу. С работы забирал детей и мы ехали обратно туда. Дети помогали убрать, а после ехали домой. И так каждый день, с тремя выходными в год. Зато это было, за всю нашу жизнь, единственное время, когда у нас были деньги. Помню, однажды, когда у нас совершенно не было сил готовить обед, поехали в ресторан и оставили там сотню (большие для нас деньги) на четверых, ни капли не пожалев об этом.
У Анны были две собаки. Шандор (жандарм), немецкая овчарка, и Филас – питбул. Как я уже упоминал, питбулы – это выродки, которых, вместо того, чтобы уничтожить, как принято в собаководстве, наоборот, развели. Особенно свирепы и опасны жучки этой породы. Филас имела сына Тито (!?) – самое добродушнейшее существо на свете. А вот с Филас шутки плохи! Анна, которая не хотела иметь оружие, держала её при себе, когда развозила цветы, получая наличными, и у неё часто образовывалась большая сумма. Такого страшного оружия, как эта собака, ещё поискать надо (позже их запретили). Шандор раньше служил в полиции и был по ранению списан. По-видимому, его ранил мексиканец, потому как при виде мексиканцев, он глухо рычал. Но, если мексиканец заходил купить цветов, Шандор лежал глухо и тихо. Можно только поражаться его уму и уменью мгновенно оценить ситуацию, выработанному, должно быть, во время службы в полиции. Ещё у Анны был большой попугай в клетке, что весьма уместно держать в цветочном магазине. Он тоже вёл себя хорошо и никогда не орал. Анна сказала, что она даёт попугаю каждое утро по кусочку банана и яблока, что мы потом стали делать, когда у нас самих появились попугаи. Между обоими магазинами была дверь, и собаки часто наведывались в гости. Шандор подачек не брал, а Филас хватала и заглатывала. Наша кухня имела заднюю дверь, ведущую на пустырь за зданием. Такая же дверь была и у Анны. Через эти двери заносилось снабжение и выносился мусор. Вот раз, вышел через эту дверь именно для этой цели. Возле Анниной двери стоял её фургончик (station wagon) для цветов, и в нём - Филас. Собаки вообще болезненно воспринимают, когда что-то несут. Я нёс мусорную урну, и Филас вся напряглась, готовясь к прыжку. Как на грех, у меня вылетело из головы её имя. И хотя она была в закрытой машине, я вспомнил Кутана. Она могла, разбив стекло и, невзирая на боль, броситься. Что делать? Застрелить её? Анна, может и простила бы, но я не мог этого сделать, за её доброту к нам. К счастью, я вспомнил имя и закричал: «Филас! Филас!» Собака успокоилась и легла на пол машины. А в следующий раз, мусор выносил сын. Филас была на пустыре, разгуливая свободно. Собаки, которые рвут, никогда не лают. Она подошла к Сашке и встала, приблизив морду к его колену. В своё время, мать Филас уничтожили за то, что она у человека выгрызла начисто локтевой сустав. И мы это знали. Хорошо, что у него хватило ума стоять и не двигаться. Тем временем вышла Анна и забрала собаку.
Моей жены хватило на этот бизнес лишь на два года. Пару раз ей забирала скорая. Анна заменяла её, отказавшись от денег. И мы вынуждены были продать этот бизнес проклятым суням (по состоянию на данный момент, почти все донат шопы в руках узкоглазых. Только они, дружно работая всей семьёй, способны вытянуть такую нагрузку). А через год, купили Пиццу. Это тоже каторга, но не такая тяжёлая. Мы часто посещали Анну, приглашали к себе, в Пиццу. От неё мы узнали судьбу собак. Собаки, также, как и люди, тоже болеют и умирают от всяких болячек. Но главной причиной гибели собак являются рак и артрит. Вы можете сказать – артрит не смертельная болезнь. Правда, она не смертельная, но и неизлечимая. Людям, кто страдают от неё непрерывно дают обезболивающее. А собак «усыпляют», как тут, в Америке тактично называют эфтаназию. Так что, артрит для собак оказывается смертельным. А гадость эта неизбежно развивается у всех американских собак с возрастом. Может, из-за той собачей жрачки, которой их кормят, ибо, в моё время, я не наблюдал артрита у советских собак, какие жрали отходы, реже, специально приготовленную для них пищу. Помню, на Авторемонтном, в охране работала маленькая чёрная собачка. Она служила до последней минуты, после чего пошла в кусты и умерла. Никаких признаков артрита у неё не проявлялось. А вот у Шандора, ещё при нас, они были налицо. И привели его к гибели. Неужели американские ветеринары не знают причины артрита? Ведь можно же было разработать диету, предотвращающую это мучительное заболевание. Думается мне, им (как и врачам) выгодно, чтобы собаки (и люди!) болели. Это гарантирует заработок… Филас Анна забрала охранять её престарелую мать. Но её надо было время от времени выгуливать. И вот раз, увидев какую-то собаку, рванулась из рук. Анна пыталась её удержать, но не смогла. Потянув и вывихнув ей руку, Филас вырвалась и разорвала бедную собачку в клочья. Она разделила судьбу своей матери… Мы частенько проезжаем мимо нашего бывшего бизнеса, ибо здание это на углу главной в нашем околотке артерии, Бич Бульвара, и улочки Ньюмэн. Анны давно уже нет в живых, и мы будем помнить её до тех пор, пока наша память способна работать. Её непутёвый сын спустил всё, что она за долгие годы сумела накопить своим тяжким трудом. Там, где был донат шоп, теперь стрижка собак, а что на месте цветочного магазина, я, по причине плохого зрения, разглядеть не могу.
ПОМЕРАНСКИЙ ШПИЦ (ПОМЕРАНЕЦ), такой, как ПИПЕР (снимок из Интернета).
ПИПЕР, БЕЛКА и РАЙЛИ.
Приятель мой держит собак. Из них хочу рассказать только о трёх. Первым был Пипер. У него была порода померанец (точнее, померанский шпиц). Я такой породы раньше не знал, и даже не слышал. Это малая совсем и очень красивая собачка с симпатичной мордочкой и длинной шелковистой шерстью, маленькими прямыми ушками. Окрас у них бывает разный, у Пипера - оранжевый. Был очень разбалован вниманием семьи и гостей, мог, ни с того, ни с сего, облаять и, даже цапнуть. Кормили его собачьими бисквитами в виде хлебцов. Помню, он меня цапнул и, прижав ушки, ждал удара. «Не дождёшься!» - сказал я ему. Иногда он облаивал меня, а иногда подставлял головку, приглашая погладить. Эти собачки, немецкого происхождения, отличаются хорошим здоровьем. Пипер болел редко, прожил долго и умер от рака, разделив судьбу многих других собак.
ТАКОЙ БЫЛА БЕЛКА (снимок из Интернета)
Белка (производное от первоначального имени Белла) принадлежала дочери приятеля. Но её так часто оставляли с ним, что она, в конце концов, у него и осталась насовсем. Порода её называется American Eskimo Spitz, американо-эскимосский шпиц. На самом деле, это такой же померанский шпиц, как и Пипер (обратите внимание на сходство). Их начали завозить в США ещё в конце ХIХ века, но навали так во время I Мировой Войны, на волне анти-немецких настроений. На самом деле, эскимосам такая собачка ни к чему. Этот вид шпица развивался своим иным путём, чем померанец и поэтому отличается не только внешним видом, но и интеллектом, ласковым и уживчивым характером, добрым нравом и способностью к обучению. Не зря они в 30-х – 40-х годах прошлого века успешно выступали в цирке, будучи всеобщими любимцами. Белка была одной из самых умнейших собак, которых я когда-либо знал. Она узнавала себя в зеркале, понимала всё, что ей говорят и по-английски, и по-русски. Такой не надо было ничего два раза повторять. Помню, ещё задолго до того, как я начал ощущать боль в правом колене, она подходила, обнюхивала его и лизала. Как-то я сказал ей: «Слушай, раз лизнула правое колено, лизни и левое». Что она тут же и сделала. Ещё один аргумент в пользу применения собак для диагностики. Причём, её никто не обучал. Пару раз, я ходил с приятелем и Белкой на Собачий Пляж. Стоит немного отвлечься и рассказать моим читателям об этом месте. Когда-то я завидовал ялтинцам: вот живут у моря, и этого не ценят. Теперь я сам живу у моря, и тоже этого не ценю. Впрочем, редко кто ценит то, что у него есть. Но на море, Тихий Океан, то есть, мы время от времени ездим: ведь мы заплатили за такую возможность жить у моря всей своей прошлой жизнью. И тут возникает проблема: пешком – далеко, а найти парковку трудно: сюда съезжается чуть ли не вся Южная Калифорния. И тут, на наше счастье открыли этот самый Собачий Пляж – участок берега, куда можно приводить собак и прогуливать их. Множество людей, видать, не любят собак или просто не хотят быть в их обществе. Поэтому тут всегда можно найти место для стоянки. Вот мы приезжаем туда под вечер, стоим, смотрим на море или сидим на скамейке. Жене трудно ходить далеко, и я, иногда, оставив её сидеть, совершаю прогулки.
НЕМЕЦКИЙ КОРОТКОШЕРСНЫЙ ПОЙИНТЕР, как РАЙЛИ.
Собаки нас не беспокоят. Наоборот, интересно видеть такое разнообразие этих существ. Многие подходят знакомиться. Ведь собака, в отличие от кота, животное социальное. Сидим до темноты, и едем домой всегда в хорошем настроении. Море находится внизу, где между скалистой стеной, под обрывом, и кромкой воды, проходит полоса песка, шириной где-то так метров 25-30. Вот по этой-то полосе, мы и гуляли Белку. Часть собак гуляло поверху, но и тут хватало множество собак всех видов и типов. Меня поражало одно: в общественных местах, они никогда не устраивают драки. Вообще, я заметил, собаки всегда остро чувствуют, когда и при каких обстоятельствах что можно делать, и чего нельзя. Некоторые играли. Одна такая, каменный ком мускулов нечаянно ударилась об меня. Почувствовал. Другие лазили в воду. Я думаю, это опасно. Океан есть океан. С ним надо «На ВЫ». В зависимости от близости Луны, приливы и отливы бывают от 20 до 50 метров. Прибойная волна огромна и может утащить за собой собаку. Но некоторые хозяева этого не понимают. Они кидают в воду палки и велят их принести. Большинство собак выполняют команду беспрекословно, даже если это может для них опасно. Помню, как один раз, какая-то женщина (нестарая и собой не уродливая) почему-то прониклась ко мне дружелюбием. Она заговорила со мной, и мы так и шли, разговаривая о том - о сём. Но её собаке это не понравилось. Она всячески давала мне знать: ты тут persona non grata. Женщина прикрикнула на собаку. Та, на время успокаивалась, потом опять за то же. Животные бывают очень ревнивы. И не только к другим животным, но и к людям, как вы могли уже видеть. Такие прогулки были для Белочка большой радостью. Но время, оно не безжалостно ко всем и не щадит никого. Пришло время и Белочке. Напали всякие болячки, из них в суставах – и Белочки не стало. Её всегда будут помнить все, кто её знал.
Райли появился у моего друга ещё при Белке. Его дал ему «позаботиться на время», зять и он тоже остался навсегда. Райли – пойнтер, охотничья собака, который никогда на охоте не был и, боюсь, уже не побывает. Он, прямо как ля кот, страшно любит гладиться и когда мы к друзьям приходили, отталкивал Белочку, требуя, чтобы гладили только его. Райли, в момент написания этих заметок, жив-здоров. В меру умён, понятлив, выполнят команды, отданные, как по-русски, так и по-английски. Как все охотничьи собаки (кроме, разве, такс и спаниелей), он очень дружественен к людям, особенно, к детям. Но никаких особых или феноменальных, как у Белки, черт характера у него нет. О собаках, также, как и о котах, можно разговаривать до бесконечности. Однажды, нас попросили присмотреть, пяток дней, за умирающей от рака собакой. Какое это было совершенство! Обычно, когда проводят собак мимо дома, где живут другие собаки, эти последние прямо-таки захлёбываются от лая. Как они вычисляют аут (например, один сунь нёс собаку в перевязи на груди) – для меня до сих пор загадка. Наша подопечная, явно зная про других собак, не произнесла ни звука. Но, в завершение «собачей темы», я хочу рассказать ещё о двух эпизодах. Как-то, мы с тем же приятелем – он с женой и, тогда ещё, маленькой дочкой, и я с женой – поехали в Дикий О'Нил Парк. Это, действительно, кусок дикой природы, спасённый от застройщиков, в который внесены минимальные, я так бы сказал, «культурные элементы». В числе последних был и прокат пони. Приятель и нанял одну такую, усадил дочурку и мы повели лошадку на поводу. Жён оставили на скамейке. Этот парк не зря звался диким. Тут можно было встретить «кисю» (пуму) и «собачек» (койотов). В самом конце парка, где дорога становилась загородным шоссе, находился какой-то домик, где давали напрокат лошадей. У домика лежала великолепная охотничья сука со щенками. И вот она перегородила нам дорогу, и начала что-то быстро говорить по-собачьи, указывая в то направление, куда мы шли, своей мордой. Я не знаю собачьего языка, но понял: она пытается предупредить нас об опасности впереди. Мы пренебрегли и пошли. Тут внизу, в расселине, в кустах, увидел красивую собачку. Начал звать её, а она как чухнет! Тут я понял: это койот, и об этом пыталась нам рассказать собака. Когда я рассказал об эпизоде одному человеку, то не то в шутку, не то всерьёз предложил составить словарь собачьего языка. Как сказал молодой Ахмед из песни Лещенко «А чи-чи нэт! (А почему бы нет)» Это вполне возможно.
ДОЛМАТИНСКАЯ СУКА. Раз, выйдя из дому, мы увидели собаку далматинца и ребёнка, мальчика лет трёх плетущегося за собакой. Собака была с ошейником, к которому был прикреплён поводок. Мы тут же поймали обоих. На вопрос, где живёт, он не отвечал. Или не говорил ещё, или не знал, как объяснить. Тогда мы решили так: пустим мальчика в обратном направлении, и он приведёт нас к своему дому. Он пошёл, а я повёл за ним следом собаку, держа за ошейник. Жена села в машину и поехала следом. Пацан пошел, а собака, пройдя некоторое расстояние, стала, как вкопанная. Дальше никуда не пойду. Мне и тут неплохо. И стала пастись на траве. Как быстро дети и животные чуют слабинку! Просто поразительно! Но тут подъехала жена. «Что у тебя за проблема?» Я что, я ничего, я так. И она пошла, как миленькая. Спустя некоторое время произвела звук «Хрр», как будто бы она задыхается. Так несколько раз. Я не знал, смеяться мне или сердиться. Наконец, завернули за угол, и пошли вниз по улице. Пройдя метров сто, ребёнок кинулся бежать в один из домов. Подъехавшая жена, взяв за поводок собаку, пошла следом. Из дома выскочила бабка. Долго перед нами извинялась (что мы ей прокуроры?). У неё, мол, тут несколько внуков. Собака убежала, а ребёнок пошёл за ней. Не доглядела. Три миллиона раз повторяю, меня никто не ставил и не выбирал судьёй. Скажу только, иногда мне давали до шести детей. Ни с одного из них, я не спускал, ни на минуту, свой глаз. А уж со своих-то детей и внуков – тем более.
ДОЛМАТИНЕЦ
СТАЯ.
Мой рассказ о собаках будет неполным, если я не поведаю читателям об эпизоде, над которым я до сих пор думаю, хотя и произошло это в 1957 году – тысячу лет тому назад. Один раз ночью я шёл в свою школу, где мы собирались, чтобы поехать на охоту. Ружьё у меня тогда было одностволка, и нёс я её на ремне открыто, что в те времена не запрещалось. И тут откуда не возьмись, меня окружила стая собак. Все они были разных пород и размерами от среднего до покрупнее, хотя особо больших среди них не было. Я не считал, но там было не меньше пятнадцати. Они окружали меня идеальным овалом. Шли молча, что настораживало и пугало. Во мне боролись два чувства. Вполне понятный страх: если набросятся, то мне уже несдобровать. А, с другой стороны, тянуло узнать, что же они, всё-таки, хотят сделать. Так вот прошли с километр. Собаки продолжали идти в том же порядке и так же молча. Наконец мои нервишки не выдержали. Я скинул с плеча ружьё и полез за патроном. Псы исчезли также как появились – стразу же и мгновенно. Как, вроде, их никогда и не было. Сколько бы потом я ни расспрашивал людей, ни у кого из них такого никогда не случалось, и никто ничего путного мне об этом рассказать не мог. И некто из многочисленных авторов тоже ничего подобного не описывал. Я понимаю, в те времена, многие хозяева выпускали собак на ночь «погулять», и они понятия не имели, чем их питомцы в это время занимались. А они собирались в стаи. Я даже видел голливудский фильм ужаса на эту тему. И хотя собак приручили добрых десять тысяч лет тому назад, инстинкт остался (и ещё раз, что вы хотите от бедных ниггеров, которых стали приручать четыреста лет тому назад). Вот они и собираются в стаи. А вот что они имели в виду насчёт меня, того я, видать, никогда не узнаю. Несомненно, они знали что такое ружьё и их, может, стреляли такие же «окружённые». Или же, увидев ружьё, решили, что я поведу их на охоту. Кто их знает.
ДРУГИЕ ДОМАШНИИ ЖИВОТНЫЕ.
КОРОВА.
Далеко, далеко, на лугу пасутся ко…Правильно, коровы.
Пейте дети молоко, будете здоровы.
Дурацкая песенка, не знаю даже чья
Предупреждаю, при мне у нас корову никогда не держали. Но контакты с коровами у меня были, и о них я и собираюсь рассказать. Весьма осязаемую часть своей жизни, я провёл сельской местности. С детским садиком на всё лето выезжали «на дачу». Если кто-то думает, что я огульно ругаю советскую власть, говоря: всё в ней было плохо, то «подумайте ещё раз», как говорят американцы. Поездки «на дачу» в те голодные послевоенные годы была совсем неплохая идея. Не берусь судить, все ли садики были охвачены этим мероприятием, сколько кормилось возле него, и сколько было разворовано. В те времена, как вы сами легко можете это понять, я над теми вопросами не задумывался. Но мне иногда доставался тонкий ломоть хлебе с ломтем осетрины или россыпью красной икры. И то дело! И поездки «на дачу», где мы дышали свежим воздухам, ели свежие продукты и пили парное молоко. И конечно же там было стадо коров. Мы наблюдали его в некотором отдалении. Кто-то сказал: «А вот бык». Этот шёл солидно, уверенно, не оглядываясь по сторонам. А зачем он? Вы не подумайте, мы, военные дети хорошо знали что к чему, но сама мысль о том, что из-за такой чепухи, держать и кормить целого быка, у нас в голове не укладывалась. Кто-то предположил: чтобы держать порядок в стаде. А тогда пастух на что? Ещё одно объяснение: «Корова даёт молоко, а бык, он даёт кофе». Были у меня встречи с коровами и раньше, были и после. После «дачи», стал чуть ли не каждое лето ездить в пионерский лагерь. И в Канаше, и в Днепропетровске. Потом охота и колхоз, в качестве раба большевиков. Стояли мы, не всегда, но нередко, по частным домам, а там - неизменная корова. Многие, почему-то боялись коров. А чего её бояться? Бывают они норовистыми, могут ведро при дойке опрокинуть, бывают бодливые, но чтоб на человека – я, лично, такого случая не помню. А раз, на охоте, шёл через село. Навстречу стадо. Вдруг, одна корова вышла из стада и пошла навстречу мне, выставив рога. Что у неё на уме? Но дурная натура моя, натура исследователя, превозбладала. Я остановился и стал ждать. Она подошла, протянула ко мне морду, и сказала жалобно-прежалобно: «Муууу!» Сколько тоски, сколько в этом голосе, сколько желания рассказать о своём незавидном положении и несправедливом к себе, было в этом голосе. «Бедная ты моя коровка! Я всё это тоже знаю. Но, к величайшему моему сожалению, помочь тебе ничем не могу». Я ласково гладил её по морде. Видимо, для неё, сама мысль, что её понимают и ей сочувствуют, пролила целебный бальзам не её раны, и она пошла своей дорогой. Есть анекдот «Почему у коровы глаза мутнее, чем у женщины». Надеюсь, его все знают. Да, корове не позавидуешь.
Когда мы начали ездить в охотничий домик, как я уже упоминал выше, егеря даржали в нём коров. Егерша называла их по месяцу, в котором они родились. В январе - Январка, в мае – Майка и т.д. Это была Марта, стало быть, значит, родилась в марте. Возможность пастись на воле-волюшке, где только самой хотелось, выработала в ней независимый, свободолюбивый и гордый характер. Опасаться за неё не приходилось: волки в этих местах не водились, воры – тоже. Кабаны на коров не нападали. Коровы достаточно умны, чтобы им не наесться в лесу какой-нибудь гадости, которая, впрочем, тоже там не водилась. Целый день Марта ходила по хозяйству, а под вечер исправно являлась домой. По виду своему и окрасу, она была гладкой бурёнкой, как та, что на фотографии выше. В теле, бока раздуты, шерсть гладкая, без единого изъяна. Большие карие глаза. Норовистая, но хозяйку слушала беспрекословно, ибо она была особой властной и возражений не терпела. Сын наш, в раннем детстве, боялся всего на свете. И вот, Марта, тактично, осторожно, чтоб не напугать, игралась с ним. То спрячется за столб, то выглянет, и смотрит на него весёлыми лукавыми глазами. Сын боялся всего, но он не боялся коровы - большого сильного животного с грозно торчавшими рогами. И, поневоле, приходила в голову мысль: это доброе умное и всё понимающее животное делает человеку только лишь добро, а какая благодарность? Я человек верующий, знаток Торы (поневоле, ибо мы учим её сначала и до конца каждый год). Знаком я и с Ветхим и Новым Заветами. Да, я знаю, Господь, Бог наш, дал на животных, чтобы мы пользовались ими себе на потребу. Ели мясо, пили их молоко, делали из него сыр и масло, шили из кожи обувь, сёдла, ножны для сабель и кобуры для пистолетов, ткали полотна из шерсти, ездили и пахали на них. Я ем говяжьи отбивные и котлеты, ношу обувь и ремни из кожи. Но, где-то в отдалённом уголке души, таится чувство, пусть не вины, но чего-то не так сделанного. Я, конечно, не ханжа, как эти противники охоты, пожирающие отбивные и осуждающие этих подлых убийц – охотников. На охоте у человека и его добычи равные возможности. У одного ружьё, а у другого нюх, обостренные слух, зрение и быстрые ноги. Послать бы их на мясокомбинат, где у бедных коровок нет совсем никакой возможности избежать неминуемой смерти. Интересно, но в Скинии Завета, а потом в храмах древних евреев, в жертву приносились животные, которые не успели ещё послужить людям.
КОЗЫ,
Как об этом уже упоминалось выше, в Канаше у нас были две козы, и обе Катьки. Доила коз матушка, а остальная забота о них лежала на мне, но больше всего, они заботились о себе сами. Коза удивительное животное – необычайно, почти по-собачьи умное, строптивое, вздорное, упрямое, предприимчивое и донельзя любопытное. У них хорошие зрение, слух и нюх. Они могут перелезть через забор и удрать, забираясь по стволу, объедать всю зелень у молодых деревьев, приводя их к гибели. В Канаше козы были стихийным бедствием. Управы на них никакой не было: в городке были полтора милиционера (ни одного из которых, за всё время жизни там, так никогда не увидел) и больше им делать нечего – как гонять коз. К чести наших Катек, они по городу не бродили и ущерб не наносили. Моё отношение к этому типа животных отнюдь не было дружеским. Помню, как в возрасте четырёх с чем-то, какая-то коза решила меня малость пободать. Я вцепился мёртвой хваткой в её рога и держал до тех пор, пока кто-то не избавил меня от задиристого животного. И это воспоминание оставило в моей памяти предубеждение к козам. Но козы были, если не кормилицами, то, во всяком случае, важным элементом в обеспечении нашего существования, и я, volence-nolence, должен о них как-то заботиться. Приводить в места, изобилующие травой и привязывать там, посматривать за ними и вечером запирать в сарае. Впрочем, они были предоставлены самим себе большую часть времени. Что за дьявольские отродья, эти козы были! Казалось, только о том и думали, чтобы как-то начудить. Как-то матушка читала своим студентам физику. Вдруг стук в дверь. «Войдите». Дверь открывается, и в аудиторию врываются обе Катьки… Коза – исключительно вздорное существо. Привяжешь её в парке, где густая сочная трава, а она просовывает морду между кольями ограды и щиплет чахлую за забором. Один раз, сидя на берегу в нашем лагере, мы наблюдали как коза, в течении многих часов бодалась с бычком. Я тогда мало что знал о козах (да, если честно, и теперь тоже). Это животное ближе по природе к оленю, и любит молодые побеги веток и листья, а трава не является главным источником её питания. Вот почему они деревья–то и объедали. Здесь, в США, коз используют для уничтожения кустарника в пожароопасных зонах, и они с этой задачей великолепно справляются. Надо было наломать им веток, но как я мог это знать? Когда мы уезжали, молодую Катьку продали, а старую зарезали. Мы, дети, из любопытства присутствовали при этой операции. Так же, как один раз, резали корову. У меня это зрелище вызвало отвращение, но у других может привести к жестокости. Нет, ни в каком случае, дети не должны такое видеть!
ДОМАШНЯЯ КОЗА (Capra Aegagrus Hirous).
ОВЦЫ.
«Баран букварь купил себе
И выучил его.
Однако, кроме буквы «Бе»,
Не знает ничего».
К чести барана, надо сказать:
Он знает ещё и букву «Ме».
ДОМАШНЯЯ ОВЦА (Ovis aries)
Разумеется, бывая в сельской местности, я с детства сталкивался с овцами. И у меня, с тех пор, создалось впечатление об овце, как о абсолютно невинном и безобидном существе, которое «и мухи не обидит». Баран же являл символ существа вздорно-упрямого, не только ничего не понимающего, но и не желающего что-либо понять. Вот под таким впечатлением об этих животных я пребывал до тех пор, пока, раз, в колхозе, меня не поставили помогать при стрижке овец. Дело это непростое, и требует незаурядных способностей и сноровки. При мне стрижкой занимался молодой мужик. Работал шофёром, но на период стрижки снимали его с машины и ставили к этому делу, ибо только он один мог и умел стричь. Читатель может мне не поверить, но остриг одной овцы происходит за считанные секунды. Стригун, держа за задние лапы, бросает овцу на скамью, сильно бьёт её кулаком в бок, и, специальной для этой цели, электромашинкой лишает её шерсти несколькими быстрыми проходами. После чего ей дают убежать. При этом, неизбежны порезы и, зная это, овцы стричься не любят. Мы пришли утром. Тут были два загона, навес (на случай дождя, должно быть), под которым стояли не то столы, не то скамьи для стрижки. Один загон открыли, и из него выскочил, ну, прямо-таки до смешного, голый баран. С криком «Ме», он побежал в другой загон, и вся банда – за ним. Ни о чём не спрашивая, ни в чём не сомневаясь. Моя задача заключалась в том, чтобы схватить одну из нестриженных овец, подтащить к стрижаку и удерживать до тех пор, пока он у меня её не возьмёт. Овца старалась вырваться, я не пускал. От злости, они ссали на пол. Ноги мои скользили по мокрой глине и, больше всего на свете, я боялся упасть в эту жижу. Уж как мне удалось, но не упал. Овца – это тупое, как двести жоп от ста прокуроров, но подлое и хитрое существо. Смотрит на тебя невинным кристально чистым взглядом, а сама, в это же время задумывает пакость. Вот и в этот раз, стоило мне на секунду ослабить внимание, и эта тварь вырвалась и убежала. Пришлось ловить другую. Шофёр-стрижак говорил: «Я курицу не могу зарезать. Но этих бы кромсал тысячами». Это был предпоследний день стрижки овец. Всех, кто на следующий участвовал в этом деле, приглашали на обед с мясом и выпивкой от пуза. Но я не пошёл, уговорив другого пойти вместо меня и соблазнив его этим самым угощением. Я не могу похвастаться знанием овец. Но с меня хватит, того, что знаю. И когда ем баранину, никаких сомнений морально-этического свойства у меня нет. Кстати, очень многие не любят этот вид мяса. Оно имеет характерный привкус и запах. Секрет заключается в том, что нужно его правильно приготовить и есть горячим. И вы найдёте в баранине свою прелесть.
Об овцах и чабанах написано немало историй, романов, повестей, рассказов и песен («А вiвчар жене отару плаем, к дiвчиноньке, що його кохае»). Это неудивительно, ибо овцы одно из самых древних прирученных человеком животных. Они неприхотливы и их легко развести в местах, где держать других животных трудно, если вообще возможно. Кроме того, они дают кроме шерсти, которая всегда в цене, молоко, мясо и шкуры. Странно, козы были приручены ещё раньше овец, но такого внимания в литературе им не уделяется. В Торе сказано, можно, не всегда, заменить козлёнком барашка, «Не вари козлёнка в молоке матери его», а ещё там о козлах искупления и отпущения (грехов). Первого режут в храме и сжигают на жертвеннике, а на второго возлагают бремя грехов и уводят его в азазель (на погибель, помните Азазело из «Мастера и Маргариты»). Это объясняется не такой универсальностью коз, которых не везде можно разводить, и независимым характером этих животных: они слепо ни за кем не бегают. Пасли овец и пророк пророков Моисей, и Яков, праотец еврейского народа, и его любимая жена Рахиль. Слово «пастырь» (чабан) стало синонимом мудрого предводителя, ведущего за собой стадо неразумных подопечных своих. Многие писали на библейские темы, но Яков в их писаниях был незаслуженно обойдён. Ваш покорный слуга, постарался это исправить в своей трилогии «Там, где ты, там и дом мой («Эпопея наших дней» на Прозе.ру)» в третьей её книге «К своим корням». И опыт общения с овцами мне здорово пригодился. А с овцами, после описанных выше событий мне встречаться, как-то, не пришлось. И вот раз, я со своим другом-охотником, Марио, находились в горах за городом Риверсайт милях в шестидесяти от того места где мы тогда жили (а я и сейчас живу), к юго востоку от него. И вдруг слышу «Беее» Мы подошли. Овец было штук двадцать. Чабан, он же хозяин отары, объяснил. Это тонкорунные овцы. Им не дают ни капли воды. Влагу они получают, поедая сочные растения пустыни – их основная пища. Шерсти этих овец ему хватает, чтобы сносно жить.
Я не пишу о домашних СВИНЬЯХ не потому, что они «не кошер», а просто, хотя мне иногда и приходилось иметь с ними дело, ничего особого о них я сказать не могу. Они умны, свирепы и очень опасны. Я своими глазами видел, как свинья таскала в зубах очень плоскую мёртвую кошку. Несмотря на кажущуюся неуклюжесть, свиньи ловки, динамичны, подвижны и, будучи всеядны, обладают крепкими и острыми зубами. До кабана мы ещё дойдём.
ЛОШАДИ.
В 1944 году жил я в Зелёном Городе, под тогдашним Горьким (Нижний Новгород). Отец был в местном артучилище политруком, а мать (хоть она и была инженером-электриком) – работала электриком (помню её трансформаторную будку). В углу нашей комнаты стояли, как сейчас помню, трёхлинейная винтовка и противотанковая граната. А ещё у отца была лошадь. Родившись и выросши в еврейской колонии Ингулец, под Кривым Рогом, где все мужчины были «еврейскими казаками», то есть поголовно обязаны были служить в армии, да к тому же повоевав в Первой Конной, был он прирождённый наездник. Раз захотел он взять меня к себе в седло. Не знаю почему, я испугался и поднял крик. Так я никогда в жизни не побывал в седле (и, вряд ли, уже побываю). Тогда, в послевоенные годы, было полно лошадей, конных экипажей и извозчиков, даже в самой Москве. Захваченные у немцев битюги перевозили там в телегах всякие тяжести. А уж в Кургане и Канаше, извозчик был и вовсе обычным средством передвижения. Когда мы уезжали из Канаша, нам выделили лошадь и извозчика. Лошадь-то, на поверку оказался жеребцом, и, увидев встречную кобылу, вдруг, захрипев, полез на неё в упряжке, чуть не опрокинув наши скудные пожитки. С большим трудом, извозчик справился с ним. Так что, контакты с лошадьми у меня были лишь в качестве пассажира. Знал я о них, так можно сказать, почти ничего, и считал лошадей животными глуповатыми. Когда мы в 1952 г. приехали в Днепропетровск, там лошади тоже, конечно же были, но они не были так заметны в огромном индустриальном городе, чем в таких местах, как Канаш. Как-то раз, во дворе, где была задняя дверь магазина, стоял жеребец, запряженный в телегу. Извозчик так назвал его «Шалун». И действительно, сначала он смеялся, показывая передние зубы, а потом начал то выпускать, то втягивать свой хек, с огромной залупой, достающий почти до земли, при этом лукаво улыбаясь. Там же гуляла молодая женщина со своим ребёнком. Мы переглянулись, и она неловко улыбнулась. А в году 1962 в Авторемонтный завод, где я работал токарем, заехала подвода с болванками. У нас был слесарь Лёнька Власенко, истый юморист, скажет – и ни один мускула на лице не дрогнет. «Ти дивi, а кiнь-то з яйцами!» Это стало потом моей поговоркой («Конь с яйцами» ).
По настоящему, мне пришлось познакомиться с лошадьми лишь во время пребывании вместе со своей группой в колхозе осенью 1963 года. Лошадей по сёлам осталось уже мало. Их потихоньку вытесняли трактора и грузовики. Но в этом колхозе была немалая конюшня с десятком или более лошадей. Каждое утро, мы, неквалифицированная рабсила собирались у нарядной, где нас распределяли по работам. И вот меня, с напарником Жорой, нарядили на подводе привезти кукурузную кочерыжку для подстилки в курятник. О курятнике том ходили по колхозу легенды. Курятник сначала готовили: завозили подстилку, корма, чистили клетки и ремонтировали оборудование. Как в мормонский храм до посвящения, только тогда могли в него войти посторонние. После загрузки кур, заведение сие запечатывалось. Работали в нём всего два человека. Говорили, после выхода оттуда, каждый покупал автомобиль. Цикл этот длился год. Мы как раз попали на его начало – подготовку. Мы пошли в конюшню за телегой и лошадьми. Нас за считанные минуты научили запрягать наших лошадей – кобылу и мерина. Строго говоря, у меня был некоторый опыт «вождения» лошади. Раз, в другом месте, в поле приехал бригадир и куда-то ушёл, оставив двуколку, запряженную лошадью. Расспросив тут же бывшего мужика о технике управления лошадью, я, ничтоже сумяшись, залез в коляску. А «техника» была такая: взять вожжи, сказать лошади «Но!» и она пойдёт. Потянешь за левую вожжу, пойдёт влево, за правую – вправо. Скажешь «Тпру» - станет. Я сделал «круг почёта» и стал на том же месте, где и взял экипаж. Но бригадир был ушлый. «Кто крутил моему коню голову!?» - вопросил он грозно. Ответа не было. У меня, к тому времени, был некоторый опыт вождения автомобиля, и меня поразило, как легко управлять конём. К тому же, лошадь ведь живое существо с мозгами и зрением. Если есть дорога, то она будет идти по ней. И не нужно следить за дорогой и крутить рулём, чтобы не съехать в кювет. Со всем этим, я отвёл себе роль кучера, а Жоре стал грузчиком. Жора сразу же сказал мне: «Лошадь животное ленивое и хитрое». И действительно, видя неумелых седоков, лошади шли еле-еле. Я сразу заметил, что заправляет всем кобыла, а мерин слепо следует за неё. «Вот видишь – размышлял я вслух, восседая на «водительском месте» телеги – отрезали ему яйца, и это отрицательно сказалось на его умственных способностях». И тут мерин повернул голову и посмотрел на меня так, как это делает человек, услышавший, что о нём говорят. Я верил: он понял всё, абсолютно всё из мною сказанного. Тут и пришла мне впервые мысль: лошади, наверное, гораздо умнее, чем я о них раньше думал. Это не замедленно подтвердилось. Уставши от той улиточной скорости, с которой мы передвигались, я сказал кобыле: «У, проститутка!» Она встала, как вкопанная и ни с места. «Ладно, я пошутил». Пошла. Жора увидел на обочине предлинную хворостину. Он соскочил с телеги, поднял и подал мне. «Огрей её хорошо!» Но сама мысль бить животину, для меня была совершенно неприемлема. И я приладил палку так, чтобы её тень была между тенью ушей лошади. Теперь упряжка пошла намного быстрее.
Мы благополучно добрались до поля, загрузились кочерыжкой и отвезли её в курятник. Это было большое, светлое и пустое пока помещение. Мы сгрузили всё одной кучей на пол и поехали за новой порцией. Вдруг я увидел, правое заднее колесо сильно виляет, делая, как это говорят велосипедисты, «восьмёрки». Дорога шла под уклон. Жора соскочил с телеги. «Я буду смотреть за колесом»… Он сам мне рассказал, что окончив офицерскую школу, служил в горнострелковых войсках. «А как ушёл?» «Да так…». Теперь я понял. В альпинистах трусам не место. Ладно. Увидев большой булыжник, я соскочил с телеги и забил им втулку в ступицу. С этим «восьмёрки» кончились. Так и прибыли обратно на кукурузное поле. И тут, пытаясь, на манер автомобиля, круто развернуться, я перевернул телегу набок. Телегу, всем хором, легко поставили на колёса, а вот постромки запутались, и пришлось лошадей выпрячь. Когда нам в конюшне давали этих лошадей, то напутствовали словами: «Смотрите, накормите их хорошо лучшей кукурузой. Что мы и сделали. Я давал мерину отборные кочаны, отгонял от него мух, гладил по морде и по холке. Он благодарно смотрел на меня умными и грустными своими глазами. Стали запрягать. «Дай щёку». Дал. «Нет, не эту, другую». Дал другую. После второго рейса, время было сдавать лошадей, и мы направились к конюшне. Завидев её, обе лошади понеслись с такой скоростью, что и меня оторопь взяла. Так вот, оказывается, с какой они скоростью способны бегать! На том, мой опыт вождения лошадей окончился. Но я с тех пор, к этим животным отношусь с должным почтением. А если они могут «понести» или совершать, время от времени чудные поступки – а разве мы не такие же?
КРОЛИКИ.
В Русской Православной церкви на Оргайл, были прихожанами Николай и Лина Серч (сокращённая для краткости при получении гражданства русская фамилия). Мы дружили. А раз Коля спросил: «Не хотели бы вы взять кролей?» Подумав немного, мы согласились и нам дали двух белых крольчат. Коля предупредил: у этой породы все самки злые и агрессивные, а самцы добродушные. Сначала мы держали их в ящике. Кормили специальной жрачкой для кролей (rabbit food), какую продавали во всех магазинах. Тут вообще можно купить корм для всех разрешённых к содержанию в домах животных, начиная от канарейки и кончая лошадью или коровой. Ещё нарезали веток повсюду и давали кролям, чтобы они стирали зубы. Кроли такие же грызуны, как белки, крысы и мыши. Зубы у них быстро растут в расчёте на то, что их будут стирать об твёрдую пищу, такую, как ветки. Ветки охотно пожирались. Крольчата наши быстро росли, и я решил сделать для них какое-то подобие вольеры. Нашёл около мусорника кем-то выброшенные фанерные щиты. Они пошли на крышу, заднюю и боковые стены. Дно и переднюю стену я решил сделать из железной сетки, чтобы видно было всё происходящее в клетке, а «бяки» падали вниз, откуда их легко будет убрать. Всё необходимое я мы закупили в хозяйственном магазине (hardware store). И я приступил. К четырём стойкам прибил сбоку и сзади щиты, поставил крышу под наклоном. Крольчата свободно бегали по нашему двору (patio – задний дворик). Кроль залазил по мне на плечо и с интересом наблюдал за работой. А я дразнил его: «Кроль, кроль, алкоголь – абсолютный ноль! Вот когда закончу, тогда и узнаешь, что это такое. Не обрадуешься». «Алкоголь» не обижался. Закрепил сетку ко дну. А вот для передней стенки я сделал раму, закрыл сеткой и соединил с остальной структурой на завесах, чтобы можно было подымать стенку для работы в клетке. Снизу поставил ручку для подъёма рамы. На том стройка окончилась. Мы поставили в вольере кормушку с поилкой, и запустили туда кролей. Вся их жизнь теперь была у нас на виду.
Крольчата быстро выросли. Крольчиха действительно оказалась свирепого нрава. Она гоняла кроля по кругу. Но тот не обижался, а продолжал домогаться, пока не залез. Стали мы ждать приплод. Чтобы крольчиха не съела крольчат, как они это часто делают, мы кормили её курятиной. Но мы прозевали, и она всё равно сожрала свой первый выводок. Чем больше я наблюдал за этими существами, тем меньше они мне нравились, хотя порой бывали даже и забавны. Но, как я говорю, «взялся за винтовку – полезай в кузов». Взяли их «на вооружение» - надо было о них заботиться, кормить и обслуживать. Появился и второй выводок. Крольчата были здоровы за исключением лишь одного, которого дети назвали Мишкой. Мы, как могли, заботились о нём, старались подкармливать его и создавать ему комфортабельные условия. Но, всё равно, однажды, нашли Мишку мёртвым. Он тянулся к корытцу с водой за клеткой, да так и умер. Скоро кролей стало много, больше, чем мы могли содержать. Разумеется, кролики эти были сугубо домашними животными. Мысль о том, чтобы употребить их в пищу, никому даже в голову не приходила. Но и держать их больше мы уже не хотели. Часть кролей удалось раздать и осталось у нас две пары – оригинальная и ещё одна, молодая. И мы ничего лучшего не придумали, как выпустить их на волю. Старую пару выпустили в Cleveland National Forest (Заповедный лес, имени президента Кливленда), находящегося в 50-60 милях от нас, к северо-западу, в горах. Нашли место, где протекал ручеёк, то есть вода, а пищей для кролей – вся зелень вокруг. Кролики некоторое время сидели, оглядываясь, прислушиваясь, может, и принюхиваясь, а потом, вдруг вскочили и исчезли в чаще. Вторую пару выпустили в Верхнем парке, в ту самую запретную зону, о которой говорилось выше. Мы не знаем дальнейшую судьбу наших кролей, выпущенных в лесу, так же, как и тех, что в парке. У них не было опыта жизни на воле, а врагов – полно. В Хантингтон Биче, казалось бы, таком урбанизированном месте, больше не придумаешь, ходят по улицам койоты и лисы. И они непрочь полакомиться крольчатиной. Но, думается мне, хантингтонбичская пара не только выжила, но и успешно, в больших количествах обзавелась многочисленным потомством. Спустя лет пятнадцать после описываемых событий, в газете появилось сообщение: дома, прилежащих к обоим паркам, подвергаются нападению множества белых кроликов. За пределами и внутри дворов, кроли уничтожали всю зелень. Проходя раз по парку, я увидел одного, спокойно разгуливающего по нему средь бела дня. Он здорово был похож на тех, кого мы когда-то здесь выпустили. От них он происходил или нет – того я знать мне не дано.
Что я могу сказать о кроликах? Из млекопитающихся, тоже можно выделить тройку, ну, может не совсем, но глупее всех остальных. Первой будет овца, кроль – вторым, а о третьем мы поговорим в следующей статье. Помню, как однажды крольчиха приболела. Я решил как-то побаловать ей и понёс ей кусочек морковки. Увидев меня, она зарычала, как бросающуюся в атаку собака и бросилась. Хорошо, что я был за сеткой. Другой раз принёс кролю молодую сочную зелёную веточку. Он её с удовольствием съел, а под конец, укусил и меня. Это первый раз я встретил существо, укусившее руку, дающую ему пищу. При этом, он был добродушным малым. Но люди их держат. Часто, или одного, или сделав им известную операцию. Вот одна женщина много лет ходившая в нашу Пиццу, держала кроля. Она не переставала восхищаться его умом. Ну, чтож, ей виднее. На территории школы, где сейчас учатся наши внуки, устроено, что-то вроде зоопарка. За высокой оградой из сетки можно увидеть уток, домашних и диких, кур двух типов, бойцовых и простых, есть козы и свиньи, даже ослик. Слышится милое моему сердцу пение петухов «Ку-ка-реку!». Но особо много там кролей, масти, от чёрного до серо-буро-малинового. Кроли явно дикие, ибо росту небольшого (о них смотри ниже). Кто смотрит за этим хозяйством и кормит животных, я не знаю. Иногда мы даём детям сухой хлеб, и они бросают его за ограду. Всё общество собирается, как штык. Даже черепашки их небольшого тут озерца – и те выползают. Все стараются схватить первыми, но драки нет. Детям же – масса удовольствия. Разумеется, кроли подрыли под оградой, и шастают повсюду поблизости. За школой, типичный в нашей местности «парк», описанный выше - большая лужайка с редкими деревьями, с бетонными дорожками и с неприменной детской площадкой. Там гуляют собак. И вот две гончие, убежав от хозяйки, стали загонять маленького чёрного кролика. Тот пытался удрать, но лапы у собак длиннее. Короче, они догнали его и стали, одна спереди одна сзади. Бедный кроль покорился своей судьбе – а что ему делать? Но собаки не собирались ничего плохого сделать: гончие не должны загрызать добычу, а только гнать её. Так и стояли, а тут я подошёл. «Как вам не стыдно! Две большие на такого маленького!». Собакам стало стыдно и они ушли навстречу разыскивающей их хозяйке.
ХОРЬКИ.
Да ты что!? Это же ведь дикий зверёк. Правда. Только благодаря чьему-то вывихнутому воображению, эта тварь стала домашним животным и, что самое страшное, поселившемся в моём доме. Хорьки относятся к семейству, в русскоязычной литературе именуемым куньим, а в англоязычном ласковым (weasel family). Это семейство включает в себя ласку – самого из всех меньшего зверька. Следующим по типоразмеру идут хорь, горностай, куница и соболь. В стороне пребывают норки и выдры – речная и морская, калан, самый большой представитель куньего (ласкогово) семейства. Из наземных куньих, следующий барсук, и за ним росомаха. Морских выдр можно наблюдать в аквариуме при океанографическом институте в городе Монтерей, сорок миль южней Сан-Франциско. Они там обитают на свободе, но держаться поблизости, ибо их кормят. Получив рыбу, усатый зверь забавно ложится на спину и неспеша закусывает. Что же касается остальных, то они ведут скрытный ночной образ жизни и увидеть их можно лишь по случаю (как мы с братом встретили горностая на охоте). Кому первому пришла мысль о том, чтобы держать хорьков в неволе в качестве домашних животных, я не знаю. С моей точки зрения, хорьки, меньше всего на свете, подходят для этой роли. От них исходит неприятный запах, они недолговечны и живут, даже в лучших условиях, не более семи лет. Их нельзя держать на свободе, как котов или собак. Большую часть времени они должны, лучше всего, находиться в клетке. Не надо забывать: несмотря на то, что предки этих домашних хорьков были выведены в неволе много лет назад, это яростный и беспощадный хищник и остаётся таковым, несмотря ни на что. Позже, я постараюсь это доказать. Мех всех куньих высоко ценится, особенно соболя. Из-за него их в России часто выбивали чуть ли не до полного уничтожения. Но у нас в Калифорнии тепло и мех у пушных зверей летний.
В ходе исследований на эту тему, я обнаружил статью, где домашними хорьками прямо-таки восхищались. Они, де, динамичны, игривы, любознательны и умны. Во-первых, не такие уже любознательные, а просто любопытны. А насчёт ума, то я позволю себе не согласиться. В одной программе публичного телевиденья (РВS) рассказывали о куницах (martin) – близких родственников хорьков. Так вот, один учёный восемнадцать (18) раз поймал одного и того же куницу на мёд. Да сорвавшаяся с крючка рыба больше не тронет наживку. Голубка, о которой я рассказывал выше, будучи пойманная и выпущенная, уже второй раз так не попадётся. А тут «умный» хищник давал из раза в раз себя поймать. Об уме куньих говорит и тот факт, что они бросаются на противника намного больше и сильнее себя (и очень часто побеждают за счёт напора). И это ум!? Я дико извиняюсь! Правда, из наших хорьков была одна, которая считала до трёх. Но во всём остальном, она умом ну никак не блистала. Из четвёрки, к которой хорьки относятся, сами они, в основном, оперируют на земле и под землёй = в норках. Двое - куница и соболь – обитают больше на ветвях (куница, как вы, может, знаете, ловит белок), горностай – и там, и там. Хорьки живут в норах, которые роют сами, или залазят в норы к грызунам, всех их поедают, а нору приспосабливают для свои надобностей. Как у всех животных, живущих в норах, да ещё, вдобавок к этому, ноктюрных, зрение у них слабое. Зато обострён слух и нюх. У хорьков есть ультразвуковой сонар, но он не так развит, как у кота. По этой ли причине, или по недостатку ума, но куньи не такие успешные охотники, как коты. Но они кровожадны. Часто могут убить добычу больше, больше, чем в состоянии съесть. Так, ласка может загрызть гуся, а хорьки, забравшись в курятник, задавить всех кур, хотя даже одна курица для них too слишком mucho. Обнаружив сладкий растительный материал, такой как, скажем, тронутые морозом ягоды, эта братва забывает обо всём на свете, и не успокоится до тех пор, пока до единой ягодки не сожрёт. Куница показывает медведю ульи, сидя на безопасном расстоянии, ждёт, пока тот разорит улей (получив N-е количество жал), наестся и уйдёт, а тогда лакомится остатками. Разумеется, хорьки тоже легко могут лазить по деревьям, но делают это редко, лишь тогда, когда созреют ягоды. Тело у них неимоверно гибкое: если залезая в нору, почуют что-то неладное, то разворачиваются и выскакивают наружу. Привычка лазить в узкие щели, приводит к тому, что, в домашних условиях, хорьки нередко застревают, и людям приходится их оттуда избавлять, ибо сами они освободиться не могут И надо же, пришла дочери бредовая идея завести хорька. У нас, Калифорнии, держать этих тварей запрещено (а что у нас разрешено!?), но зато они легальны во всех остальных штатах, в частности, в соседних – Аризоне и Неваде (в Лас Вегасе их продают в зоомагазинах). Там, где сходятся три штата – Калифорния, Невада и Аризона – есть маленький посёлочек Needles (Нидлс – иголки). На окраине его стоит утопающий в зелени дом с надписью “Ferrets (Хори)“. На самом деле хорьков тут нет. Их тут выбирают и оплачивают покупку. А чтоб получить на руки живых зверьков, следует переехать мост через реку Колорадо в Аризону. Я тысячу раз писал: все, до одного, законы на свете глупы, абсурдны, бессмысленны и оторваны от жизни. И, главное, они не могут ни кого предотвратить от их нарушения. Так и с хорьками. Все знают, что люди держат этих зверьков, в зоомагазинах продаётся корм и всё остальное, нужное для их содержания, а дурацкий закон остаётся в силе. Правда, позже приняли поправку: те, у кого есть хорьки, могут их держать, но новых заводить – ни, ни. Дочка моя проигнорировала этот закон (в зелёный цвет, три раза) и привезла сразу двух.
КАСИДИ и НИКС.
Это были две самки. Разумеется, их «нейтрализовали» (практика во всех зоомагазинах). Домашние хорьки бывают двух цветов – тёмные, как на фотографии, меньшего размера или же светлые, покрупней. Касиди относилась к первому типу, а Никс – ко второму. Как правило, тёмные более активны и подвижны, чем светлые. Касиди исключением не была. Как то раз, я, обрезая ногти на ногах, порезался, и, без внимания, одел носки. Через один носок выступила кровь. Хорьки почему-то любят обнюхивать носки. Не голые ступни, а именно, носки. Что их к ним привлекает – пусть меня сошлют на остров Капри, если я знаю. И вот, обнюхивая носок с кровью на нём, она наткнулась на эту кровь. Что значит дикий зверь, даже, если он много лет был «одомашнен». И раньше не отличавшаяся кротким нравом, Касиди мгновенно озверела. Шерсть у неё встала дыбом. Она отскочила и бросилась на меня. С большим трудом удалось мне отбить многочисленные яростные атаки. С тех пор она стала яростно бросаться на меня и жену. Когда её выпускали из клетки погулять, нам приходилось держать метлу или веник для отражения атак. Касиди прожила пять лет и умерла от целого ряда болячек. В отличие от неё, Никс была добродушным увальнем, и ни на кого не бросалась. Но была любопытна и всюду совала свой нос. Это она умела считать до трёх. Когда ей что-то давали, она отсчитывала три из них, а остальным не интересовалась. Лапы у хорьков чем-то напоминают руки человека, и они могут открывать двери, коробки, крышки. Кормят хорьков специальной жрачкой, дают ещё витамины и лакомства. Ходят они на «песок» для котов. Ящик с «песком» часто чистят, но всё равно, перефразируя Юрия Лозу, «А из хоринного закутка – ой какая вонь!» Когда они гуляют, закрываются все туалеты, чтобы хорьки не утонули в унитазе, или, хотябы, не «пили воды из» него. В остальных местах Никс ходила свободно. Раз, я сидел, извините, на горшке, закрыв за собой дверь. Вдруг, дверь открывается и появляется Никс. Как она её открыла – до сих пор не знаю. А как-то, оан подошла сзади, обнюхала мой носок и, вдруг, взяла мою пятку в зубы. Вот тут-то я и узнал, что такое хоринные челюсти. Это тиски. Хватка мёртвая. К счастью для меня, стоило только качнуть ногой, она отпустила меня и ушла. Больше я ей обнюхивать себя не разрешал. Никс пережила Касиди на два года, и быстро умерла, почти не болея.
ШКОДА и ОСТАЛЬНЫЕ.
Через некоторое время после смерти Никс, дочь с женой поехали туда же, и привезли в клетке хорёнка, которую назвали Шкодой. Эта была совсем маленькой и всю дорогу жалобно плакала. Её вырастили, и она прожила семь лет, ничем особым не отличаясь. Тихо жила, тихо умерла во сне, не болея и никого не беспокоя. Для лечения и осмотров хорьков везли в одну из ветеринарных клиник, в которой был специалист по ним. Для такой цели, у нас есть клетка, в какой, впрочем, возили и попугая, и котов. Раз мне с женой довелось повезти Шкоду. Надо было ехать по 91-му фривею на восток. Клиника располагалась над фривеем, а ещё выше от неё проходила железная дорога, по которой время от времени громыхали поезда. Помню, в клинику приехала женщина с какой-то экзотической тварью (клиника вообще обслуживала экзотических животных, и мы там их насмотрелись). С ней же была птичка-попугайчик, какой породы, не знаю. Птичка свободно летала по приёмной, садясь людям на плечо. Мы сказали ей, что так птичка может залететь в какую-нибудь опасную ситуацию. “It’s her chose (это её выбор)” – ответила она равнодушно. С тех пор, если кто-то совершает безрассудные поступки (или нечто подобное им), мы говорим: “It’s his/her chose.” Обычно, тела умерших хорьков мы отдавали в поликлинику, о которой было рассказано выше (в главе «Коты») для кремации. Но Шкоду похоронили в углу двора. Её сменил самец (почему-то дочь решила перейти на таких), имя которому не дали. Мы звали его Хрюрь (помните «Пампукскую Хрюрю»). Добросовестно отбыл он свои семь лет и «присоединился к народу своему», ничем особым не выделяясь. А в момент написания этих заметок, у нас обитают два самца. Тёмный, небольшой и светлый – побольше. У этих быстро развилась привычка воровать всё, что только могут унести, и прятать это под диван в общей комнате. Чаще всего, добычей воришек оказывается обувь – тапочки, туфли и шлёпанцы, которые мы держим у дверей. Иногда, такое зло берёт! Вот и всё, что я могу рассказать вам о домашних животных. Мы, одно время, держали ещё хомячков. С моей точки зрения, очень несимпатичные твари. Но, как написали на воротах Бухенвальда, “Jeden das seine (каждому своё)“. Возле оружейного магазина Turner’s Outdoorsman, есть магазин с экзотическими животными. Раз, мы заглянули туда. Там стояла девица со змеёй вокруг шеи. Зашёл человек-мужик с тарантулом на ладони (и таких держат!). Увидев это, девица сказала: «Фе!». Так что, не берусь судить тех, кто держит ящеров, саламандр и прочую живность. Как читатель мог уже увидеть, я люблю животных, всяких и разных, но семейство куньих… Из-за этих тварей в дом не пускают нашего нынешнего кота: он, мол, принесёт им блох.
ДИКИЕ ЖИВОТНЫЕ.
ВО ДВОРЕ, ВОЕРУГ ДВОРА и ДАЛЬШЕ.
ЕЖИ.
Я начал описание своих знакомств с дикими животными с ежа, неслучайно. Это та тварь, на которую я чаще всего натыкался за пределами города. Один раз еж жил у нас в квартире в Днепропетровске. Как он туда попал, а потом куда исчез – до сих пор является для нас самой непонятной загадкой. Знакомство моё с ежами началось с «дачи». Где бы я ни жил по всему тогдашнему Советскому Союзу – везде их было полно. Поймать ежа проще простого. Навёл на него луч фонарика – и он немедленно сворачивается в клубок. Скатил его в кепку (которые мы всегда носили до 1958 года) и он твой.
У нас были клетки, куда мы помещали пойманных животных и птиц. В клетку с ежом мы пустили нескольких ящериц. Чуя свою погибель, ящерица старалась убежать, но после пары неудачных попыток, ёж поймал её за хвост. Ящерица отделила хвост и убежала. Ёж схрустал хвост громко и на этом, напока, успокоился. Потом съел всех их. Много раз я ловил ежей на фонарик, и тут же отпускал. Накой он мне? Однажды мы с приятелем проводили свой отпуск на реке Самаре, притоке Днепра. Там был остров, и мы решили остановиться на нём. Остров в центре русла отделялся от берега протоками. То есть, всякая дрянь, шляющаяся по берегам нас беспокоить не будет. Стоял октябрь, обычно тёплый на Днепропетровщине, хотя вечера и ночи были прохладные. Комарихи или погибли, или запрятались – большой плюс. Как всегда, расставили, палатки, складной стол и стулья. Лодки вытащили и привязали на всякий случай. Вечером приготовили обед – суп с тушенкой – и зажгли костёр. И тут оказалось - на острове полно ежей. Они шныряли повсюду, шубуша опавшими листьями. На нас –ноль внимания. На ночь мы сложили припасы под деревом. Утром проснулись, сварили кофе. «У меня тут была пачка печенья». «Эта?» И он указал на пустую обёртку. Канальи как-то добрались до него – и сожрали. Ежами был преподан урок. С тех пор, мы все продукты запирали в багажниках или вешали высоко на ветки. Однажды летом, проходя по Самаре, мы пристали к Ежинному, как его с тех пор назвали, острову. Ежей видно не было: они ноктюрные животные и днём где-то прячутся. Зато были гигантские, полосатые и свирепейшие комарихи. И, из=за них, пришлось уходить оттуда. Больше мы летом туда никогда не приставали.
По-английски ёж называется hedgehog, т.е., свинья (hog), окружённая зелёной колючей изгородью (hedge). Мордочка ежа действительно чем-то напоминает свиную. И он роет, как и свинья, землю, правда, с другой целью: не только в поисках пищи, но и устройства нор для выращиванья потомства, укрытия и зимней спячки. В Северной Америке ежи не водятся. Но, одно время, была мода (не скажу, прошла ли) держать ежей в качестве домашних животных и их стали продавать в зоомагазинах. С моей точки зрения, это очень опасная тенденция. Эти всеядные, настырные и предприимчивые зверьки, оказавшись на свободе, в условиях дикой природы, нанесут непоправимый ущерб местной экологии. Вспомним воробьёв, скворцов и диких кабанов (до них мы ещё доберёмся). Ещё только этого не хватало!
ЕНОТ.
Моё знакомство с енотами произошло ещё на Днепропетровщине. Там они водились в степях и лесах в изобилие. Их называли ещё «енотовидная собака», хотя, как мы вскоре это узнаем, это далеко не собака. Правда, енот (и скунс), действительно, смотрится как красивая пушистая собачка. Но на этом сходство кончается. Передние лапы енота похожи на человечьи руки, и он может орудовать ими, как руками. Енот может лазить по деревьям, вертикальным стенкам и скалам. И, наконец, енот всеяден и особо любит угоститься сладкими ягодами или фруктами. В сезон охоты на пушных зверей, еноты разрешались к отстрелу, но я не слыхал ни разу, чтобы кто-нибудь добыл хотябы одного. Дело в том, что енот – ноктюрное животное, и днём, не лежит в степи, как зайцы и лисы, а прячется на ветвях или ещё где повыше, и, когда кто-то идёт мимо, в панику не впадает, а сидит глухо. Впервые я столкнулся с енотом в том же охотничьем домике. Звали его Борька и держали его для тренировки норных собак. Практика эта, вообще говоря, варварская, но в тогдашнем Советском Союзе - вполне легальная. Борьку запускали в искусственную нору, а собаки должны были его оттуда выгнать. Все собаки были понимающие, вежливые, тактичные, и Борька прожил два года. На третий попалась дурная и непонятливая собака. Она схватила Борьку за глотку. Енота отбили, но он заболел и умер. Где я сейчас живу, на юго-западе Калифорнии, как я не раз, и не сто писал, в городах полно диких животных, енотов включительно. Еноты – частые гости у нас во дворе. Как-то завелись у нас, в округе, три крысы. Если оставишь в гараже крупу или что ещё, мешок будет прогрызен и весь продукт испорчен. Кроме того, в газетах писалось, что крысы являются источником какого-то ханта-вируса, могущего оказаться смертельным для человек. Среди бела дня, это далеко не святая троица нагло прохаживалась по забору, как-то понимая, что никто ничего сделать им не может. Но вот, мы нашли одну крысу мёртвой среди двора. У неё были выедены мозги. За ней последовали две остальные. Те были просто задавлены. Во дворе завёлся енот. Питался оставленной снаружи фруктой. Любил персики и нектарины. Остальное не трогал. Один раз, даже, попробовал упавший с соседского дерева лимон. Ему явно не понравилось и он бросил фрукт надкушенным. Мы видели его несколько раз. Навещал он нас года три, а потом исчез. Или умер своей смертью или же попал под машину – в нашей местности обычный конец как диких, так и домашних животных. Крыс у нас больше никогда не было.
Через какое-то время объявился и другой енот. Если первый енот был скромным и не надоедал нам, то этот оказался наглым и дерзким. Он повадился поедать кошачью жрачку. Мы стали убирать её вовнутрь, как только наша ля кот поест. Но раз, этот гад открыл сетчатый экран, закрывающий летом дверной проём, схватил банку с кормом и драпать. Всё – прямо у нас на глазах. Посреди двора, он своими лапами-руками отвинтил крышку, но ума высыпать содержимое на землю не хватило. Сунул туда морду – не влезала. А чтоб лапой загрести тоже не догадался. Когда мы вышли с фонарями, он нехотя бросил банку и, отступив на несколько шагов, сидел нагло глядя на нас. Только крики и угрозы (исполнить которые мы не смогли бы) заставили его покинуть двор. Вскоре и этот куда-то пропал. Новых пока что нет. Но если вы хотите вдоволь насмотреться на енотов, то надо поехать в городок Лафлин, Невада. Это в 90 милях юго-восточней Лас Вегаса, на реке Колорадо. Тут, пусть утилитарные, без всякой такой роскоши, но вполне пригодные для игр или просто отдыха, гостиницы-казино. Тут, правда нет пышных шоу и бурных развлечений, но нет и суеты и толкучки (вдоль Лас Вегаса не то, что бы проехать, пройти пешком трудно). Поэтому, сюда любят приезжать люди возрастом постарше и поспокойней. Летом в этих краях жарко, температура (нечасто, но) может дойти до 50;Ц (в Лас Вегасе тоже). К ночи жара несколько спадает, и отдыхающие, не прикованные в казино к игральным машинам, высыпают на набережную (river walk – букв., прогулка вдоль реки). Она тянется от отеля Riverside, прерываясь у отеля Colorado Bell, и дальше до последнего отеля Harry’s. И вот тут-то на свет появляется множество енотов вместе с одичавшими котами. Днем они, видать, отсыпаются в расщелинах обрывистого берега в речной прохладе, а ночью гордо шествуют вдоль берега. Дойдя до отелей, эта ватага высыпает на набережную, подходят к отдыхающим, требуя (именно, не прося, требуя) подачек. Многие дают печенье, булочки или хлеб – у кого что есть. И те, и другие ходят группками. Охотно дают себя фотографировать. Я не видел ни малейшей попытки со стороны енотов загрызть котов, что они вполне способны сделать, ни драк между самими енотами. Но в местах, где обитают и разводятся птицы, еноты могут нанести большой вред. Так, когда я охотился в заказнике (wild refuge) Wister, там висело объявление: «Если хотите поохотиться ночью на енотов, то записывайтесь» (перевод мой). Видать, здорово они там насолили.
АМЕРИКАНСКИЙ ДИКИЙ КРОЛИК.
В наших краях, юго-западе США они распространены повсюду. Полно в пустыне, в горах, в городских парках и на кладбищах, где они едят траву с могил. Именно с них я начал охоту в США. Это небольшое животное, активное по ночам, но не так уж редко оперирующее днём. В США на них охотятся с смалокалиберными винтовоками. Не чтож, это ведь вызов (challenge) – попасть пулькой в движущуюся цель. Ведь охота – это спорт, а не добывание мяса, которое гораздо дешевле для вас купить в супермаркете. Мои винтовки – «мелкашка» и воздушка, из которой можно убить зайца - обе с оптическим прицелом, и стрелять из них навскидку будет, пожалуй однако, трудновато. Поэтому я использую ружьё. Есть крольчатину, по религиозным соображениям, мне нельзя и я отдавал добычу тем, кому можно.
ЗАЙЦЫ.
Всё моё знакомство с зайцами сводится к тому, что я на них охотился. Живого зайца я никогда сблизи не видел. Чем же отличается заяц (hare) от кролика (rabbit)? По обоим фото, они очень похожи. Да, они, пожалуй однако, очень близкие родственники. Но различия всё же есть. Самое главное из них в том, что заяц, в отличие от кроля, не роет нор. Вся его жизнь проходит на поверхности. Заяц – бегун. Его задние лапы намного длинней передних. Он, при беге, выбрасывает их далеко вперёд и совершает быструю серию прыжков один за другим. И может развить скорость до 70 км/час (как кенгуру, которая, по сути дела, является большим и сумчатым зайцем). В этом его спасение, ибо охотятся на него все, начиная от лисы и совы и кончая человеком. Впрочем, загнанный в угол, он ложится на спину и дерётся этими своими задними лапами. Нередко лиса или хищная птица становится жертвой его когтей. Пришлось мне видеть и охотников с глубокими шрамами на руках от заячьих когтей. Заяц больше всего питается ночью. Пищей ему служит трава, стебли растений и, обязательно молодые побеги и тонкие ветки деревьев и кустарников. Он ведь грызун, и ему надо стирать быстрорастущие у него зубы. Днём, заяц находит на открытом месте какую-нибудь выемку (например, борозду в пашне), и залегает в ней. Таким образом, покрасться к нему незаметно не получится ни у кого. Спит он чутко, выставив длинные уши. Его чуткий нюх также ещё одно предупреждение о приближающейся опасности. Все свои дела зайцам приходится делать на ходу, побыстрее. Спариваются они быстро, появившихся от этого дела зайчат зайчиха кормит недолго, ибо она понимает: останется живой – ещё зайчат изготовит, а нет – то её род прекратится. Если мимо пробегает зайчиха, то наткнувшись на чужих зайчат, она их кормит. Конечно, много их гибнет, но те, кто выживают, вскоре становятся способными убегать и самостоятельно питаться. Кто считает зайцев трусами, не понимает, что они просто пытаются выжить и делают это, как они сами могут, теми способами, какие предоставлены им природой. На Днепропетровщине, у нас обитали два вида зайцев – серяк и беляк. Приехав в Калифорнию, я обнаружил: тут тоже, в совершенно других условиях гор и пустыни, водятся те же зайцы. Серого здесь называют Jack Rabbit, а белого - Cotton Tail (действительно, белый хвостик его напоминает комок ваты). Даже шоссе, пересекающее 91-й фривей, называется Jack Rabbit Trail, т. е. Тропа Серого Зайца – когда-то пустынное места, сейчас застроенное.
Охотились мы в «старой стране» на зайцев так. Оружием для охоты служили дробовики 16, 12, реже 20 калибров – всё, что нам дозволялось иметь. Дробь была, чаще всего, четвёрка или тройка. Меньше нельзя – не убьёшь, больше – не попадёшь. Метод охоты был облавный или «котлом». Группа охотников образовывала полукольцо, и шла, прочёсывая местность, в которой могли быть зайцы и лисы. Как правило, это была пашня, где в борозде отлёживались на день зайцы и лисицы, но мог быть участок травянистой дикой степи. Лиса, зачуяв людей, уходила тихо по борозде. А заяц, вскочив, нёсся, как угорелый и… часто уходил. Начал я, в 1957 году, с того, что приходил в воскресенье в тупик четвёртого трамвая («четвёрки») к 5-ти утра. Когда набиралось человек с двадцать, шли недалеко, с километр, где, в те времена, город кончался и было пустое пространство. Там и охотились. Интересно, собирались молча, охотились тоже молча, и также молча расходились. Потом стали выезжать со школой на машине ЗИС-5, той, что я вдвоём со старым шофёром собрали их трёх старых грузовиков, пожертвованных нам за ненадобностью воинской частью на аэродроме. Со школы нас было: учитель труда Евгений Львович Иванов, новый шофёр Валентин Хлусов, весёлый молодой мужик, я и ещё двое таких же как я пацанов-охотников. Остальные были со стороны. Когда я начал в 1958 г. работать на Авторемонтном Заводе, то обнаружил там многих из тех, с кем охотился раньше. Я собрал их всех, и мы сколотили коллектив, к которому примкнул и Евгений Львович. А Валентин, совсем молодым, умер от рака. Какая жалость! Тем временем, город разросся, охотничьи правила и регулирования всё время менялись и ужесточались. В конце концов, нас закрепили к какому-то колхозу. Словом, охотиться нам на Украине становилось всё трудней и трудней. Приехав в США, я, первым делом записался в охотники. Здесь, чтобы охотиться, не надо состоять ни в каких обществах: лицензию на охоту выдаёт штат. Мы, с приятелем, хорватом Марио и всегда с кем-нибудь ещё, выезжали на зайцев. Видимо, повсюду в Европе, и в Югославии, в том числе, практикуется охота «котлом». Так и ходили, на этот раз, по пустыне. Там, в Советском Союзе, я как-то знал, что евреям нельзя есть свинину, а про зайчатину и кролятину не знал. И мне, почему-то это мясо никогда не нравилось. А вот теперь это знаю, а, по сему, на зайцев больше не охотюсь: они не кошер. Та нехай живуть!
ЛОСИ.
Встреча с лосями произошла у меня всего один раз, но запомнилась навсегда. Всякого рода бэмбиисты (от киплингского Бэмби) – лжезащитники природы, которые понимают в ней, не более, чем я в китайской грамоте, идеализируют оленьих животных. Они, мол, такие бедные, несчастные существа, зверски убиваемые этими злодеями-охотниками. На самом же деле, дикие рогатокопытные куда как более опасны для человека, чем все хищники, вместе взятые. Ведь хищники хорошо понимают: если тронуть человека, то придут люди, убьют их самих и заберут себе детёнышей. Я не хочу сказать, что копытные совсем уж глупы. Нет, для себя, они очень даже умны (например, в сезон, олени собираются в местах, где их стрелять нельзя). Но они недостаточно умны, чтобы думать о последствиях. А поэтому, по какой-то своей придури, могут броситься на людей, убить или тяжело ранить. Особенно опасны самцы во время гона – борьбы за самку. Вот именно в этот момент, я и нарвался на лосей. Самое, в этом случае, благоразумное – это спрятаться за толстое дерево. Что я и сделал (и вам советую в такой же ситуации). Прошла корова, а за ней трое лосей с огромными рогами. К счастью, им было не до меня. Но отвергнутый бык, может выместить своё зло на первом встречном. И не завидую тому, кто им окажется. А теперь (в который уже раз, я об этом писал во многих своих работах) я постараюсь рассказать тем, кто с этим вопросом не сталкивался, как ведётся охота вообще, и на оленьих, в частности. Во всех цивилизованных странах (и в некоторых, которые нет, как Иран) охотничье хозяйство функционирует на строго научной основе. Ведётся учёт по всем видам поголовья охотничьих (и других) зверей и птиц. Если какой-то вид в беде, то ему приходят на помощь. Если надо – восполняют. Вот, на Днепропетровщине, пополнили почти исчезнувшее в результате эпизотии поголовье зайцев, американскими. В США восстановили в тех местах, где они исчезли, поголовье волков. На каждую голову животного должно иметься определённая территория (100 га на голову оленя, например), чтобы прокормить его. Если в данной местности поголовье соответствует территории или ниже этого, то охоту на этот вид, в этот сезон не производят. На отстрел выставляются только излишнее поголовье. Допустим, в этой местности оказалось на сто оленей больше, чем земля может их прокормить. Статистика за прошлый сезоны показывает, что на десять разрешений добывается один олень. Значит, в этот сезон можно выдать тысячу разрешений (отстрелочных карточек, deer tags). Все расходы на ведение охотничьего хозяйства покрываются лишь за счёт средств, вносимых охотниками, в виде платы за лицензии, отстрелочные карточки, всякие другие разрешения, а в США, ещё за счет начислений при продаже оружия и боеприпасов. «Защитники природы» же, не дают на защиту этой самой природы даже ломанной японской йены.
КАБАН или КАК Я СТАЛ ЗНАМЕНИТЫМ.
Дикий кабан – животное свирепое, бесстрашное и грозное. Побаивается его даже сам медведь. Может и тигра убить. Но, в отличии от рогатокопытных, он не безрассуден. Никогда не слышал и не читал, чтобы он бросился на кого-то просто так, ни за что – ни про что, только лишь потому, что у него плохое настроение. И я могу это подтвердить на своём собственном примере. В Обуховском Охотничьем Хозяйстве, где располагался охотничий домик, столь тут упоминаемый и где я отдыхал и охотился, завели косуль и кабанов. Условия жизни для обоих были здесь весьма благоприятны, особенно для последних. Плавни с болотистыми берегами, деревья, поросшие сочной травой поляны и, самое главное, отсутствие естественных врагов: немногие, оставшиеся в живых на Украине, волки, предпочитали жить в степи, где незаметно подкрасться к ним было трудно. Зима здесь была сравнительно тёплая малоснежная. Таким образом, добыча корма круглый год для них, обычно, труда не составляло. Так как это было охотничье хозяйство, то в трудные времена, всех животных подкармливали, оставляя им в специально для этого устроенных кормушках заготовленное охотниками сено. Так что, обе популяции, а ещё и лоси, о каких речь шла выше, процветали. Одно время выкормили в домике оставшихся по какой-то причине без матери, полосатых поросят. Вот так обстояли дела, когда, однажды в октябре, я, оставив в домике жену и сына, ещё затемно отправился в плавни, надеясь в них подстрелить пару уток. Я подошёл к озерцу, с поросшими камышом берегами. Там, я слышал, плескалась стайка уток. Я решил подождать, пока они взлетят – и тогда хоть две будут моими. Начало сереть. Я удвоил внимание: стайка вот-вот должна вспорхнуть. И тут я услышал сзади шуршанье и чавканье. Оглянулся. Это был матёрый кабан. Вытягивал сладкие корни камыша (мучки) и с аппетитом хрустел ими. Такое соседство делало меня нервным. Я топнул ногой и сказал ему: «Кишь отсюдова!» Он удивлённо посмотрел, и продолжал своё занятие, не обращая на меня ни малейшего внимания. Тем временем, утки, не будь дурными, взлетели с другого конца озерца, да так, что не попали в поле зрения ко мне. Я только услышал хлопанье крыльев. Я порядком продрог. Ходить по плавням, и искать у моря погоды, чего-то не хотелось. И я поплёлся восвояси.
Когда я рассказал егерям про этот эпизод, они за голову схватились. Много раз в тех местах кабан загонял старшего егеря Бондаренко с мотоцикла на дерево. А тут, я позволил с ним такую вольность – и ничего. Оглядываясь назад, могу сказать, вёл я себя безрассудно и глупо: если бы пришлось стрелять по уткам, кабан мог подумать, что стреляют в него и пойти в атаку. И тогда был бы мне полный песец. Поблизости не было ни одного толстого дерева, а до него надо было ещё успеть добежать. Кабан же развивает в броске скорость до 70 км/час. Стрелять тоже было бесполезно. Дробь в моём ружье была четвёрка на утку и, притом, это дурное дело – стрелять кабану в лоб. Эта часть кабаньей морды представляет собой своего рода наклонный броневой щит, по которому может скользнуть даже винтовочная пуля. Так что, в случае броска, мои шансы выжить, были близки к нулю. После этого эпизода. Я уже в то время знаменитый из-за печки, стал совсем знаменитым. Когда я проводил в домике отпуск, а председатель охотничьего союза набирал команду для охоты на кабана, он меня не взял. И кабана тогда не добыли: ушёл. Охотятся на кабана двумя способами. Первый – это облавная охота с загонщиками. Партия делится на две команды. Одна, подымая шум, гонят кабана на номера, где стоит наготове вторая команда. По причине, о которой я уже сказал выше, убить кабана можно только выстрелом в бок и не одним, лучше всего, из винтовки. Но такоых нам простым советским людям не разрешали. Это был риск. Уж если кабан действительно ранен, то тогда пощады не жди. Другой – это индивидуальный, со специально натренированными собаками. Эти не обязательно должны быть породистыми. Главное, чтобы они были умными и обладали хорошим нюхом. Найдя кабана, такие собачки бросаются на него со всех сторон, проворно отскакивая, и доводят зверя до исступления. Тем временем подходит охотник, не спеша целится и стреляет. Часто, не всякая собачка успевает отскочить. Тот же Штауфер (о нем выше), в одной из своих лент, он показал, как охотился этим методом на кабана, притом, с несамовзводным крупнокалиберным револьвером (рискованное занятие). При этом, кабан смертельно ранил его лучшую собаку. Никогда не забуду её грустного взгляда. Сюда, в США, кабанов завезли невежественные люди, рассчитывая их развести и потом охотиться. Купили (или арендовали, ибо все леса государственные) они участок леса, окружили его забором и запустили туда диких свиней, не обременяя себя знанием, что свиньи роют. Вот прорыли они лаз под забором и разбежались. О, они развелись, только на свободе, нанося страшный вред экологии. А на острове Святой Каталины кабанов, вместе с бизонами развели сознательно. Из рекламы острова значило, что охота на кабанов возможна. Я подумал, а почему бы нет. Есть свинью мне нельзя, но это же вызов сражаться с таким опасным зверем. Но все мои попытки узнать подробности наталкивались на стену молчания. Раз на Gun Show – выставке-продаже оружия и всего с этим связанного, мы встретили «нашего». Был он «упакованный» и, видимо, «хорошо делал». Вот он упомянул, что охотится на кабанов. Когда мы спросили, где можно об этом узнать, он глянул на нас: «Это очень дорого стоит». Но только в 2013 я узнал, сколько именно: со всеми делами около пяти тысяч долларов. Я не жадный и понимаю, что не мы для денег, а деньги для нас. Но даже если у меня и были такие деньги, я бы их на эту охоту не стал бы их тратить. Это too слишком mucho.
ВОЛЧИЦА.
Когда я работал сторожем в ювелирном магазине, многие покупатели часто приводили с собой собак. И вот одна пара пришла со странной собакой, чем-то напоминающей овчарку, но не овчарка. Они объяснили: это не собака, а ручная волчица. Все до одного работники магазина посчитали своим долгом погладить её. Шерсть у неё была ну прямо-таки, как шёлк. Она не проявляла никаких эмоций, когда её гладили. Видно, привыкла. Вела она себя, что называется, безукоризненно. Я читал, такие как эта, ручные волки, не лают на незнакомцев, не охраняют собственность и не защищают своих хозяев от нападения, как это делают собаки. Но, в принципе, домашнее животное, как домашнее животное. Не хуже хорьков. Мне как-то не пришлось встречаться на воле с полноразмерными волками. Хотя, живя в Сибири, слышал их вой. Но это не в счёт. Так же как многочисленные койоты в нашей местности. Помню, как в зоопарке соседнего города Сан Диего, павлинов в клетках не держали, и они разгуливали по парку, где хотели. И вот, идёт такой экземпляр, надутый, хвост распустил и до того сам собой залюбовавшийся, что ничего вокруг не замечает. А из своей клетки смотрит на него старый и, видать, умный и мудрый волк. «Дурак, ты, дурак!» Но павлину мозги разве вставишь.
ОПОССУМ.
Года через два поле приезда в США, наш сын, в школе, записался в полицейские скауты. В этой организации, детям рассказывают, как работает полиция, берут, иногда на патруль, (там, где безопасно, разумеется), учат стрелять. И вот, однажды, в местной пожарной части было собрание этих самых полицейских скаутов, и мы с женой повезли нашего Сашу туда. И тут мы увидели, как по забору дефилируют, один за другим странные существа с голыми хвостами. И жена удивилась: кто это? И тут, по наитию, а может из многочисленных, прочитанных мною книг об американской жизни, я догадался: это опоссум – сумчатая крыса.
Опоссум – единственное сумчатое животное, проживающее за пределами Австралии. И это воистину ископаемое существо, живущее и поныне. Также, как и ящер с острова Комодо, он современник динозавров. Не знаю, как в других местах, но тут, у нас в Оранж Каунти, их тьма тьмущая. Вообще-то их насчитывается 19 видов и 108 подвидов (у некоторых нет сумок), но у нас обитает миссурийский опоссум, сумчатый. То есть, самка сначала вынашивает своих детёнышей, крохотных, размером с муху, в сумке, и выпускает тх только, когда они достигают более не менее крупных размеров. Другим уникальным свойством опоссума, является то, что у него 50 зубов – ни у кго их наземных млекопитающихся такого не наблюдается. Как и всякая крыса, опоссум всеяден, и, как всякая крыса, он предпочитает растительного происхождения пищу. Но, попав в курятник, может нанести значительный вред. И, без преувеличения, можно сказать, что в нашей местности опоссум в каждом дворе. Мы исключением не являемся. Если читатель помнит, когда мы жили на квартире, соседские коты – «арабская кошка» и Блу – в нашем патио проводили немало времени. И вот раз, оба кота стали вести себя как-то странно и непонятно. У них синхронно дёргались носы, то вправо, то влево, и вздрагивали ушки. Они оба смотрели куда-то в одну сторону. Я понимал, там кто-то есть, но кто, не знал. Понял я это только ночью, когда увидел в патио опоссума. Увидев меня, он стал неторопливо уходить к дыре в заборе, а когда я приблизился, остановился и оскалил зубы. На самом деле, опоссумы не защищаются, а если пришлось туго, притворяется мёртвым. И уж на кота напасть никак не может. То коты просто нервничали. Однажды, ещё в школе, наша дочь чем-то провинилась и ей, в виде наказания, предложили продержать одну неделю пять осиротевших детёнышей опоссума. Она согласилась. Мы поместили их в ящик с подстилкой, которую мы ежедневно меняли. Кормили их отварными куриными крылышками. Они лежали в ящике и не делали ни малейшей попытки выбраться из него. Через неделю дочь отнесла их туда, где взяла. В 2014 году, за будкой для всяких вещей (shed), стоящей во дворе нашего дома, заметили опоссума. Это была, несомненно, самка, ибо у неё на спине были детёныши. Заметив нас, она нырнула по будку. Похоже на то, что либо она сама, либо кто-то из её потомства до сих пор там живёт. Ибо стоит оставить кошжрачку, как этот друг (или подруга) тут, как тут. Зазеваешься – сожрёт всё до крошки. Заметишь – неспеша удирает. Такой вот зверь. Из-за медлительности и столь характерного для них тугодумства, много их гибнет под колёсами автомобилей. Правда, как вы, уже видели раньше, не они одни.
БЕЛКИ.
И этих у нас полно. Не только в парках или в сосновом лесу высокогорного посёлка Big Bear (возле одноименного озера), но и вокруг нашего двора. Каждое утро, одна гордо шагает по высоковольтному кабелю, как по мосту, через улицу. Нередко можно встретить такую на нашей лужайке. Людей она не боится совершенно. Шастают они повсюду, только, в отличии от опоссумов, днём. Моё первое знакомство с белкой произошло в Сибири, на даче в 1947 г. У нас была повар, тётя Паня, высокая грузная женщина средних лет. Вот она и поймала белку, накрыв её своим фартуком. А та пребольно укусила её за руку своими острыми, как иголки зубами. Но всё равно, проказница была водворена в одну из клеток нашего самодеятельного зверинца. Где бы я ни жил по Союзу, белки везде были. А раз, составляя список изюирателей, мы забрели в барак, где жили офицеры. У одного из них были белки. Они прыгали по клетке и бегали в беличьем колесе. Это необходимо: без достаточного движения, зверёк захворает и может умереть. Белки забавны и смотреть на них можно бесконечно. Раз я гулял в верхнем парке с внучкой Маечкой в коляске. Ребёнок уснул. Я сел на скамейку: пусть она поспит на свежем воздухе. Внизу под деревом трудилась белка. Что она там делала, чего собиралась достичь, я до сих пор не знаю, но ходила вокруг ствола, ничего не ела и ничего не грызла. И так до моего ухода. Да, забавный зверёк. Но не следует забывать, что это грызун, и, посему, она всеядна. Хотя белки предпочитают растительную пищу, но если попадётся что-то живое, скажем птичка, то пощады не жди – съест. Они также разоряют птичьи гнёзда, и спасения нет от них: ведь они могут лазить повсюду. В бывшем Советском Союзе (я не знаю как сейчас), белок стреляли из-за шкурки. В США их стреляют на мясо. В штате Огайо я познакомился с одной женщиной. Она стреляла белок из ружья 16-го калибра. За цену патрона – целый обед. У нас в Калифорнии тоже можно стрелять белок там, где разрешена охота, но никто этого тут не делает: «здесь жевательных продуктов просто некуда девать».
ОСТАЛЬНЫЕ: ПРЕСМЫКАЮЩИЕСЯ, ЗЕМНОВОДНЫЕ и ПРОЧИЕ.
ЗМЕИ.
Как можно, не зная предмета, с важным видом, говорить об этом. Вот невежественные люди рассказывают сказки о змеях. Какие они агрессивные, как сидят в засаде, поджидая ни в чём не повинных людей, чтобы броситься и укусить. Они ни разу в жизни не видели живую змею (может, в зоопарке под стеклом). А уж я-то навстречался с ними предостаточно. Первой змеёй был уж. В самодеятельном зверинце, он как-то выбрался из клетки и вознамерился удрать. На его беду, я оказлся рядом и схватил его за шею ниже головы. Бедный уж отчаянно извивался, потом извергнул из себя какую-то беловатую массу, полетевшую далеко в сторону от него. Это сопровождалось характерным и неприятным запахом. Наконец, я умудрился, в ту самую дыру, из которой он удрал, всунуть его хвост, затем всё тело и, швырнув всю змеюку вовнутрь, закрыть лазейку. Внутри клетки было несколько лягушек, которых мы бросили ему на прокорм. Он злобно зашипел и стал бросаться на них, но ни одну из них не загрыз, видать, не был голодным. Так я впервые слышал шипенье и наблюдал змеиную злобу. Больше мне с ужами встречаться не пришлось. Конечно, я видел толстого старого питона в зоомагазине, о котором рассказал выше, видел неядовитую медноголовую змейку, но это не в счёт. Кобры, к счастью, не обитают в европейской части бывшего Советского Союза, ни в Северной Америке – местах, где я жил и живу. Так что все остальные змеи в моей жизни были гадюки. Их много всяких и разных. Можно даже сказать, что практически все ядовитые змеи, если не кобры, то гадюки. Но мне встречались только два вида -– гадюка обыкновенная и гремучая змея (тоже гадюка). Первая в «старой стране», вторая – здесь в США.
ГАДЮКА ОБЫКГОВЕННАЯ
Так вот, неуважаемые «эксперты по змеям», змея никогда в жизни не нападёт первой на существо, которое она не в состоянии заглотать. Так все как ядовитые змеи малы по длине и диаметру, самое крупная тварь, которая может пройти через (весьма интересную) систему заглатывания добычи такой змеи – это крыса. На них они и охотятся. При встрече с крупными животными или человеком, змея, в первую очередь, старается убежать. Дело в том, что змеи очень уязвимы: малейшая царапина, как, скажем, нанесённая корчащейся в предсмертных судорогах отравленной крысой, может привести змею к гибели. Кроме того, врагов у змей, тьма тьмущая. Это ежи, хищные птицы, рыси (которые гипнотизируют змей, заставляя ползти к ним), особенно свиньи. В жировых тканях мало кровеносных сосудов, яд в кровь никак не может попасть, и свинья пожирает змею заживо. Но самый страшный враг – невежественные люди, убивающие змей из иррационального и ничем не обоснованного страха перед ними. Вот почему, если уйти не удалось, змея готовится к обороне. Она складывается пополам (см. фото), сворачивается в кольцо, в центре которого держит голову, готовая защитить любой из участков своего тела. Если вы, проходя по лесу или по пустыне, нарвётесь на такую сцену, то не спешите хвататься за ружьё, пистолет или палку. Помните, змея обнаружила вас раньше и приготовилась к встрече. Всё, что надо сделать - остановиться. Видя, что вы не собираетесь на неё нападать, змея уползёт. Для копуляции, змеи собираются в клубок. Интересно, у самцов змей два хека, и они используют тот из них, который поближе к желаемому отверстию. Если вы окажетесь свидетелями этого события, то идите себе своей дорогой: змеям не до вас. Как правило, гадюки обитают в сырых болотистых местах и прилегающим к ним лесах. Все змеи избегают поросших высокой травой открытых пространств: там они ничего не добудут, а сами легко могут стать добычей.
ГРЕМУЧАЯ ЗМЕЯ,
Охотничий домик, как раз, находился в самом гадючьем месте. Наткнуться на гадюку было делом обычным. Я их не стрелял и не бил, и они уползали. Гадюка, обычно, даёт знать о своём присутствие громким шипением. Но не всегда. Кусает змея только лишь тогда, когда ей абсолютно некуда деться. Правда, существует опасность наступить на змею, или, шаря в кусте за чем-то, приблизить руку к засевшей там гадюке. Впрочем, у меня было несколько таких вот случаев, и гадюка меня не цапнула. Так как, гадюк не трогали, то и они людей не боялись. На Украине, за всю историю её, единственным человеком, умершим от укуса гадюки был Вещий Олег, у которого, по-видимому, была аллергия на змеиный яд. Яд гремучей змеи несколько более сильный, чем у обыкновенной гадюки, но случаев смерти от укуса гремучей змеи, у нас тут, в Южной Калифорнии, зафиксировано не было. Но, при всех раскладах, пострадавшего от змеиного укуса (приняв такие меры, как жгут и высасывания яда) следует как можно скорей доставить в медицинское учреждение. Чем ближе к голове, тем опасней укус. То есть, укус за палец, намного опасней укуса в ногу. Змеиный яд (как и кураре) опасен только, если попадёт в кровь. Вот почему, если у вас ранка во рту, отсасывать яд нельзя. Не знаю, как там у них, в Херсоне… Я имею в виду другие страны, но и в станах бывшего СССР, и в США змеи находятся под охраной Закона. И дело не только в том, что они питаются мышами и красами. Доля змей в уничтожении этих смертельно опасных для нас тварей ничтожна. А самое главное: не мы их создавали, не нам их уничтожать. Кромке того, большую ценность представляет змеиный яд. Из него готовят мази для лечения боли в суставах и многие другие препараты. А ещё я читал прог такой случай. Человек умирал от рака пилорической части желудка. Ему начали делать уколы кобриным ядом. Опухоль исчезла, и человек встал со смертного одра. Этим же ядом вылечивали эпилепсию. Но авторы отмечают: этот метод работает не всегда и не для всех, Но змеиный яд остаётся ценным сырьём. Надеюсь, тем кто «знал о змеях плохо» я помог от этих самых страхов избавиться. Берегите змей!
ЯЩЕРИЦЫ.
Все вы их видели. Их превеликое множество. От совсем маленьких, до весьма солидных размеров. А в соседнем штате Аризона водятся даже три вида ядовитых ящериц. Некоторых их них, таких как, хамелеонов, иегуан и гекконов люди держат в клетках в качестве домашних животных. В наших зоомагазинах даже продают живых сверчков для корма этой экзотики. Поэтому, я тут расскажу лишь об одном виде ящерицы, который обитает в нашем дворе уже много лет. Мы невольно развели их. Случилось это так. Когда с наших двух сосен срезаются или ломаются от сильного ветра крупные ветви, мы их не выбрасываем, а разрезаем на куски где-то 30 см., а зимой сжигаем их в камине. Как-то раз, тонкие веточки не были убраны и, по причинам, мне самому непонятным так пролежали кучей с год. Вот в них-то и вывелись ящерицы. Как туда попала первая парочка – того я никогда в жизни не узнаю. Впрочем, позже, от нас они стали распространяться по околотку. Должно быть, и к нам пришли в поисках лучшей жизни. Теперь их много. Мы в личную жизнь рептилий не вмешиваемся: число ящериц саморегулируется, в зависимости от наличия пищи – насекомых. Я заметил: одни из них, ну вроде как, нормальные, а часть «толстые». Потом до меня дошло: эта ящерица - «живородящая». То есть детёныши развиваются в теле матери. Из книжки внука, я узнал: этот вид называется Wall Lizard, буквально, «настенная ящерица». Они совокупляются открыто и где угодно – на бетоне перед гаражом, на стене и на вершине забора. После этого и появляются «толстые ящерицы», а некоторое время спустя – малыши. Не берусь сказать, заботится мать о своём приплоде, хотябы в первые часы их жизни. Скорей всего, нет. И они шныряют повсюду, нередко заскакивают в дом, откуда их моя жена вежливо и осторожно выдворяет. Оперируют днём и только в тёплую погоду. Бегают по забору горизонтально – как угодно (откуда название). На землю спускаются редко. Кого ловят – я не видел, но в доме нашем надоедливые насекомые бывают редко. И растения в полном порядке.
ЛЯГУШКИ.
И этих все знают, ибо, «нет воды, где нет лягушек». Кто ж из нас, выросших и проведших большую часть жизни в бывшем Советском Союзе, не помнит лягушечьи хоры летом. И как мы ловили лягушек просто так, из чистого любопытства. В Днепропетровске, мы, обычно, начинали навигацию в апреле. Вода была ещё ужас как холодной. Но это не мешало нашей, тогда ещё маленькой, дочке входить в воду и ловить оцепеневших лягушек. А раз, на охоте, в позднем октябре, я поймал двух лягушек, посадил в банку с водой и принёс домой. Там мы их пересадили в большую банку, оставив достаточно воздуху, чтобы они могли выплывать и дышать. Одна лягушка была какой-то вялой, сидела на дне банки и шевелилась мало. Другая была активной, плавала, выныривала на поверхность. Как-то муха пролетала над открытой горловиной банки. Раз! Длинный тонкий язычок выстрелил изо рта «активной» лягушки – и муха исчезла. Не желая лягвам смерти, я на следующий день отнёс банку с ними к заливу, где находилась наша лодочная стоянка, и выпустил.
РЫБЫ, РАКИ и КРАБЫ.
О рыбе я могу сказать только, что ем её и ловлю. Я, вообще-то говоря, охотник, но ловля рыбы тоже увлекательное и азартное занятие. Первую свою рыбу я поймал в возрасте шести лет в реке Тобол, в Кургане, удочкой, за исключением крючка, полностью изготовленной из подручных материалов мною самим. Удилище из ивы, леска из конского волоса, поплавок – пробка с воткнутой в неё тонкой палочкой. А за грузило не спрашивайте. Это кусок свинца, в котором гвоздём пробита дырка. Позже, оправляясь на утиную охоту, я всегда имел при себе удочку. Туда отправлялись заранее, и до начала охоты ловили рыбу. Однажды, наловили так много, что я сварил уху для двадцати охотников. В США я раз ловил рыбу в Тихом океане. Это была макрель (скумбрия) и морские окуньки. Начали с того, что пошли на Лонг Бич (крупный город, предместье Лос Анжелеса) и там на барже у берега купили с полведра анчоуса. На него и ловили. Макрель клевала осторожно, и отчаянно сопротивлялась. А окуньки сразу же покорялись своей судьбе. Что касается раков, то, хотя я не знал, что мне нельзя их есть, они, почему-то, сразу мне не понравились и, попробовав раз, я их больше не ел. Их было полно в норах в берегах под водой. Моя жена и дочь с удовольствием ели. Крабов можно увидеть на берегу любого моря. Я их ловил и тут же отпускал. Особую статью составляют лобстеры (или, как мы их зовём, омары). Тут уж, да простится мне мой грех, я удержаться не смог. Правда, я ем их нечасто, нередко, не каждый год. Но, поверьте мне, из всей животной пищи нет ничего вкуснее…. Тут, в нашей местности, в многочисленных зоомагазинах имеется рыбки, во всем многообразии пород, видов и размеров, аквариумы всех размеров, и, при том, недорого. Мы несколько раз порывались держать рыбок, но это, как-то не прижилось.
ПАУКИ и ЯДОВИТЫЕ НАСЕКОМЫЕ.
Очень многие люди, включая мою дочь, боятся пауков. Это абсолютно иррациональный и ни на чем не обоснованный страх. В европейской части бывшего СССР, в Сибири, на Востоке и севере страны нет ни одного паука, который бы представлял угрозы для жизни человека, не страдающего аллергией на паучий яд. У нас, в Южной Калифорнии, единственным, более-не-менее ядовитым пауком, является чёрная вдова. Но у неё слишком мало яда, для того, чтобы убить человека. Один раз, она цапнула за руку мою жену. Появилось красное пятно, которое поболело недолго, а потом оставалось месяца три, не причиняя никого беспокойства. В дпух соседних штатах – Неваде и Аризоне – водятся скорпионы. Но и их яд, тоже, не опасен для нормального человека. Единственный паук в США, укус которого может вызвать смерть, и то, не у каждого человека, является коричневый отшельник или скрипичный паук, обитающий в глубинке (heartland) страны. Назван он так, что сторонится всех (одна семья прожила с десятками тысяч их в доме, и даже этого не заметила), а на спинке его имеется рисунок, чем-то напоминающий скрипку. Но, чтобы паук укусил, надо найти его и придавить. Наш дом, в котором мы сейчас живём, находится в паучьем царстве. До появления ящериц, они здесь, буквально, кишели. Часто залезали в дом. На ветке, где я садил Быдиза, свили паутину крохотные паучки, которых я назвал «замочные», ибо они были похожи на замочки. Я их не трогал, ибо они убирали надоедливую мошку, роившуюся тут. Но, поселившиеся однажды в доме, осы их убили. А раз, мы, выйдя во двор, обнаружили гигантского паучище округлой формы в центре круглой же редкой паутины. Зная фобию дочери, я принёс свой воздушный пистолет. Я не видел, но жена сказала, что паук взорвался и разлетелся на куски. В этом нет ничего необычного. Тело паука заполнено жидкостью, которая под давлением закачивается в лапки. Вот почему пауки ходят, не касаясь брюшком земли и их трудно отравить контактным ядом. При попадании пульки произошёл гидравлический удар, взорвавший паука. Вообще-то так делать не следует: пауки уничтожают 80% насекомых, сделавших бы нашу жизнь совсем невыносимой. Достаточно разрушить паутину (иногда ещё пару раз) – и паук уйдёт. Помню, как раз мы ужинали во дворе. Возле лампы над дверью, какой-то прыткий паучок свил свою паутину. Буквально за какие-то 15 минут, он поймал и высосал трёх майских жуков, после чего свернул паутину и отбыл. Так что старайтесь не убивать пауков, если можно.
Гораздо большую опасность для людей и домашних животных представляю ядовитые насекомые – пчёлы и осы. Но их, почему-то, не боятся. А зря! Яд осы-шершня или земляной пчелы шмеля может легко убить человека (правда, шмели жалят очень редко). Многие осы, в основном, специализируются на охоте за пауками. Причём, чем сам ядовитей паук, тем более ядовита оса, охотящаяся на него. Например, оса-сколия охотится на тарантулов, практически неядовитых пауков. И яд у неё слабый. Однажды, когда сын был маленький, он ел яблоко и не заметил сколию, прилетевшую на лакомство. И она штрикнула его в язык. Я только могу себе представить, какая это была страшная пекучая боль для ребёнка. Но через полчаса она прошла. А вот если вас ужалит маленькая чёрная оса, охотящаяся на чёрных вдов, вы будете три дня больны. Жало осы напоминает зазубренную тонкую вольфрамовую проволочку. Оса впрыскивает в свою жертву нервнопаралитический яд, который не убивает, а парализует её. Затем, она сносит на неё яйцо, а вылупившаяся из яйца личинка съедает жертву заживо. Так что, убивать пауков есть кому. Если яд пауков и ос направлен против насекомых, то яд пчёл – против всех, ибо мёдом полакомиться хотят не только многие насекомые, но животные от мыши до медведя. Насекомые и всякие мелкие животные, такие мыши и крысы, погибают от пчелиного яда мгновенно. Почему-то очень уязвимы к нападению пчёл собаки. Пять-шесть жал может их убить. И человеку придётся несладко, если на него нападут пчёлы. Не шутите с ними, и возле пасек, ведите себя осторожно. Лучше всего, держитесь от них подальше. Но, как и змеиный яд, пчелиный может лечить. Об этом написано тысячи книг, и пересказывать их содержание не имею желания. Расскажу, что сам знаю. Со мной работал расточником (то есть, на расточном станке) некий Иван Давиденко. У него случил сильный радикулит, который сделал его инвалидом. И вот он стал платить по десять копеек пацанам за принесённую ими пчелу. Пчел он прикладывал к позвоночнику. И поправился, и снова начал работать на своём огромном станке, где нужно было двигать тяжёлые детали. Но, вы должны понимать, не всем и не всегда помогает одно и тоже.
Ну вот, дорогие мои читатели, я рассказал вам почти всё о тварях больших и малых, мне пришлось иметь дело с которыми за мою некороткую жизнь. Может тех из вас, кто не любит животных или относится к ним равнодушно, моя скромная работа побудит задуматься. Если так, то я не зря потратил время на эту работу.
Апрель 2018.