Ярость Забвенного
АКТ I
Дымный чад факелов, черный холл, темно-пурпурный ковер залитый не засыхающей кровью. Колонны с прибитыми обезшкуренными скелетами мучеников. В конце, идол Мертвого бога.
Её вели к нему, забитые и уродливые поклонники темного бога.
- Смерть Мертвому дабы не Познал он плоти. - Вскричали они укладывая её на алтарь.
- Отдать душу и освежевать плоть - Вновь единым хором сказали они.
Над ней склонилось лицо с запавшими глазами. Лицо укрытое капюшоном, глаза мрачно сияют из тьмы, губы сухие и крепко сжаты. Растянулось лицо, обнажились желтые зубы и он произнес.
- Кровь. Мертвый бог жаждет плоти, утолим его жажду плотью невинных дабы не познал он жизни во плоти.
- Жизни во плоти - Подхватил хор из мрака.
Жрец достал из рукава кинжал из неестественно тусклого золота.
Он занес кинжал, глаза идола сверкнули лишь однажды когда орудие вонзилось в плоть"
***
Мрачные последователи Темного Бога не знали, не желали знать, кого же они принесли в жертву. Их Мертвый Бог потребовал свежей крови, немедленно и они подчинились, они не могли не подчиниться его воле. Кто-то бы сказал, что Бог пригрозил, что убьет их самих если они не принесут, нет, этот Бог не таков. Он заживо содрал кожу со своих последователей, медленно, ломтями и с наслаждением изверга, упиваясь их воплями агонии.
У крови нет принадлежности. Всякая текущая из вен и артерий кровь всегда одного цвета - Алого и Черного. Не важно, мужчина ты или женщина, черен или бел, однорук или слеп, кровь у всех одна. Темный Бог милосерден, понимающ и приветлив, он примет любую жертву, не беспокойтесь, каждый получит то чего достоин.
Король или простолюдин, все будут принесены в жертву, когда того пожелает Бог.
Несколько дней спустя, когда принцесса королевства Возол не прибыла в столичный город Новиноград, ее отец, король направил ищеек отыскать свою дочь. На пол пути до Новинограда, в местах проклятых и запретных. Слуги короля обнаружили не тронутую карету и брошенную сбрую, оружие, доспехи, драгоценности. Казалось, всё что было лишнее на страже эскорта и прислуги принцессы были брошено здесь, как нечто не заслуживавшее внимание. Его дочь, его девочка, не должна была ехать этим путем. Что же заставило командира эскорта изменить маршрут? Этого им было не узнать.
Следы вели от дороги на северо-запад, где по слухам находился Храм. Капище, где служили мессы таинственные и мистические слуги безумного и кровавого божества, коему приносились кровавые жертвы, людские жертвы. Сердце отца похолодело, когда ему поведали эти вести, казалось, весь мир рухнул в одночасье. Что-то подсказывало отцу, его дочери уже давно нет в живых. Надежда, часто пустая и бессмысленная, лишенная всякого смысла но такая притягательная. Хочется верить, хоть что-то да может измениться. Фортуной, богами, людьми, слепым случаем и твоя надежда исполнится. Позиция глупца.
Король велел собрать войска и на рассвете бил барабанный бой, гремели роги и дудок вой. Король ведет солдат на бой. Король был мрачен, неприветлив, потухший взгляд уперся в землю, что ждет его в конце? Любимой дочери объятья иль хладный труп объеденный мышами? Тонкий голосок, твердил не переставая, что только прошедших солнца три назад, остановилось сердце возлюбленной дочурки. Надежда, слепа и обаятельна всегда.
Адепты Мертвого Бога никак не ожидали того, что поздно ночью, ворота их храма выбил таран и в залы ворвались головорезы короля. Служители крали и приносили в жертву жителей десятки лет, опустошая деревни человек за человеком. Люди исчезали мистическим образом, ввергая скудные умишки жителей в первобытный ужас. Это происходило до тех пор, пока все окрестные деревни и небольшие города не вымерли в буквальном смысле. Оставшись воспоминанием, пустыми улицами и домами. Убегая, они побросали всё, что нельзя было унести в руках. Ни животные не люди не осмеливались селится в этих жилищах. Надо брошенными городами как облако висела атмосфера ужаса и страха, пугающей неопределенности, слишком много вопросов и нет ответов кроме досужих домыслов.
Какой отпор могли оказать несколько десятков жрецов и служителей храма королевской гвардии? Они рвались в святилище, ближе к идолу и жертвенникам. Даже прожжённых в боях солдат, чьи тела напоминали мозаику из шрамов, иной раз сдерживали приступы рвоты. От входа до самих дверей святилища. На вбитых в потолок крюках и настенных штырях были насажены ободранные, обесшкуренные тела, некоторые были до сих пор живы И только еле слышно хрипели, двигая вверх и вниз ободранной грудной клеткой, вперив в пустоту высохшие глаза без век. Давно лишенные крови, стекшей в желоба под ними, мученики вынуждены были медленно умирать, поддерживаемые неведомой силой. Им, солдаты дарили единственное милосердие возможное для этих несчастных - Смерть.
Адепты даже не пытались сражаться, они мирной колонной шли к идолу своего Бога, задние ряды которых настигали солдаты. Некоторые молили своего Бога о спасении но в ответ была только тишина и их последующая смерть. И странным казалось это действо, необычным для этих головорезов. Король удержал своих слуг и дал служителям войти в святилище. Затем, когда все сектанты вошли в зал своего бога, король первым вошел к ним. Они были там. Стояли длинными рядами в своих чуть грязных по краям рясах, с надвинутыми на пустые глаза капюшоном. А позади них, высилась черная огромная фигура идола их Бога. Устрашающий ублюдок, высеченный из темного материала. Две руки со сведенными в какой-то судороге пальцами с длинными когтями. Две длинные руки с серпами на концах. Четыре конечности растущие из спины напоминающие лапы паука. Впалая грудь с виднеющимися ребрами и огромный вспоротый живот расползшийся как гигантский колодец. Две лапы, растущие по бокам этого пуза, теряющиеся началом в нем. И лицо, напоминающее козлиный череп и одновременно человеческий. Казалось, его пустые глазницы следят именно за тобой, как бы задумавшись. От входа в зал шли колонны и на них были распяты такие же жертвы безумия сектантов как на входе, только здесь, не было желобков для крови. Пол, стены и даже потолок были залиты кровью, ковер устилающий собой пол от самого входа до подножия жертвенного алтаря был в не засыхающей, влажной и дурно пахнущей крови.
Вместе с королем, выступила и одна ничем не примечательная фигура из рядов служителей, кого-то из людей короля всё же таки бурно стошнило. И не мудрено, даже самого короля сильно мутило и он из последних сил боролся с тошнотой. Ему это давалось гораздо легче и одновременно сложнее. Он не мог себе такого позволить. Одно дело когда показывает слабость простой пехотинец, другое - Король или полководец. Каждый из них стоял со своей армией за спиной. За предположительно главным служителем стояли безмолвные, чуть сгорбленные фигуры жрецов, за королем, гвардия в золоченых доспехах. Король взял себя в руки и произнес.
- Где моя дочь ? - Его голос не дрогнул и разнесся как гром по полному тишины залу.
- Мы все , его дочери и сыновья. Чада, плоть от плоти его. Король Новинограда, преклони колени, перед Старшим Богом. - Голос служителя был пуст, он не угрожал, не пугал и в нем не было и оттенка фанатизма и пафоса, он говорил то, что было так и есть.
- Что ?! - Воины позади короля нервными движениями загремели доспехами и слегка лязгнули оружием. - Да как?!... ГДЕ МОЯ ДОЧЬ ?! - Взорвался криком ярости его величество царь Новинограда. -.... - Повисла тишина, служители промолчали. Король не мог ничего сказать или сделать, паузу прервал хрип и глубокий, тяжелый дробленый вздох.
- Валенсия... Это ты? - Обезображенное, ободранное до костей уродливое тело конечно не могло ответить. Кто-то бы сказал: Отцовское сердце подсказало - Но это было далеко не так. Скудно хрипевшее тело было свежим среди прочих и ...
***
Ей дали выпить приятный на запах и вкус отвар, от которого сознание поплыло куда-то вдаль, отрешилось от реальности. Они раздели ее и повели совершенно нагую к жертвеннику. Длинные волосы спадали на грудь и дальше, сливаясь с ухоженными волосами на девственном лобке и едва прикрывая нежную девичью грудь. Бедра и белоснежный зад принцессы покачивались в такт движению прямых и красивых ног, чьи ступни уже давно пропитались кровью. Кристально чистая и невинная девичья красота пробудила бы неистовое желание в плоти любого мужчины. Но как говорил один поэт: Какой прок от прекраснейшего самоцвета если его некому оценить и чья красота не радует ничьих глаз?
- Поэт был прав, души и разумы служителей были пусты и бездонны как колодец уходящий в вечность. Сколько не бросай светящихся каменьев, у них не хватит сил разогнать тьму и смертное ничто. Души жрецов уже давно перешагнули все грани жестокости, черствости и безумия, уступив место бесконечной ледяной пустоте. Она легла на жертвенный алтарь, осквернив белизну своей плоти с синеватой картой виднеющихся вен, кровью мучеников, принесенных в жертву до нее. Она чувствовала блаженство, за которое казалось можно было умереть и затем... Боль, вечные страдания и муки.
***
- О боги... - Весь мир для короля рухнул. Его зашатало, казалось земля выпала из под ног, перед глазами все поплыло и казалось все окружающие звуки слились в одну целую какофонию. Он прикоснулся рукой к телу своей дочери, урод захрипел сквозь стиснутые зубы от боли, из остатков глаз потекли слезы, вызвавшие еще больше мучений.
- Новиноградское высочество, забирай свою дочь, свою армию и уходи, и никогда не возвращайся. - Тихо произнес святейший жнец.
"ЧТОООО ?! ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ?! НИЧТОЖЕСТВО! - Голос разорвал разум жреца и тот попытался мысленно успокоить... кого-то, обещая новые жертвы.
" НУ УЖ НЕТ. ТОЛЬКО ЗДЕСЬ, И СЕЙЧАС. - Голос завелся в приступе истерического хохота.
- Король молчал, он отнял руку от того что осталось от любимой дочери, на руке была кровь, ее кровь. Король закрыл лицо руками и бессильно зарыдал. Впервые, за долгие столетия в этих залах звучала безысходная горечь и скорбь. Все солдаты до единого молчали, склонив головы, никто из них не хотел и не мог упрекнуть своего монарха в прорвавшихся чувствах, все они очень любили добрую принцессу. Подошедший капитан не сразу осмелился прикоснуться к плечу монарха, тот вздрогнул и отнял руки от лица. Король повернулся к войскам, на его лице застыла чудовищная маска, не ярости но кошмарной решимости, пугающей сильнее от размазанной по ней крови вперемешку со слезами.
- Ты должен.... - Начал было жрец но... -ЗАТКНИСЬ СКОТИНА! - Не своим голосом вдруг заорал король - УБЛЮДОК, СВОЛОЧЬ, ВЫРОДОК ПОГАНЫЙ - Крик короля переходил на рев.
-.УБИТЬ! УБИТЬ ИХ ВСЕХ! РАЗОРВИТЕ ЭТИХ ТВАРЕЙ НА ЧАСТИ! ЧЕТВЕРТУЙТЕ, ДРОБИТЕ, РАСЧЛЕНЯЙТЕ ЧЕРТ ПОДЕРИ! НЕНАВИЖУ!!! - Король впал в бешенство и выхватил меч из ножен, как по команде, солдаты синхронно, одним лязгом извлекли орудия.
- А что принцесса ? - Осторожно задал вопрос капитан. Король мельком бросил взгляд на бессмысленно вперившую в него взгляд дочь. По его лицу пробежала неуловимая мимическая волна. Обезумевший монарх размахнулся и пронзил сердце принцессы, прекратив ее страдания, капитан в ужасе отшатнулся.
- В ЧЕМ ДЕЛО ПОДОНОК ?! - Схватив свободной рукой капитана за грудь прорычал безумец. - В БООЙ! - Завыл король и отшвырнув ошеломленного капитана, рванул вперед размахивая мечом, ряды солдаты последовали за королем через впавшего в ступор капитана. Ряды культистов дрогнули и те попятились к Идолу. Но что-то было не так, они семенили-семенили и уперлись во что-то, невидимая преграда, что-то не пускало их дальше. Служители кричали, молили, били руками и ногами в преграду но их бог был неумолим и предвкушал море крови.
И он ее получил. Когда меч короля первым пробил грудь его святейшества. Освободив клинок и отшвырнув тело уже мертвого священника, меч вновь и вновь погружался в плоть. В слепом исступлении кромсая и полосуя живую плоть и уже павшим противников. Один из солдат клялся, мельком глянув в глаза Идолу, он заметил яркий свет. Они умирали, изрубаемые мечами, топорами, забиваемые до смерти булавами и дубинами, затаптываемые своими и чужими. Вскоре весь предел у стены превратился в одно большое кровавое болото. Армией короля овладела одна большая кровавая агония, в которой они перестали разбирать своих и чужих. Кровь и части тел залили потолок, пол и стены. Она чавкала и хлюпала под ногами, хлестала и била ручьями из ран, выдавливаемая бьющимся в смертной агонии сердцем. Солдаты впивались в друг друга ногтями и вырывали куски плоти, в припадке безумия пожирая заживо своих товарищей. Впиваясь зубами друг-другу в плоть и отрывали сочащиеся кровью шматы живой плоти. Вырывая и пережевывая, выхватывая кинжал и... КОЛОТЬ, КОЛОТЬ, РВАТЬ! Каждый из них чувствовал упоение происходящим. Было ли это их ощущение? Или чье-то иное?
Каждый акт насилия и жестокости вызывал волны экстаза и счастья, и каждый желал повторить его вновь и вновь, в конце концов увеча самих себя, но лишь бы заглушить боль новой волной радости. Никто не скажет, как долго это длилось, время потеряло счет в этих стенах. В конце остался только один король и он услышал Голос.
" ЕЩЕ! ЕЩЕ! Я ХОЧУ, ЖЕЛАЮ БООЛЬШЕ! ПРИНЕСИ МНЕ КРОВИ, ТЫ ПОЛУЧИШЬ ВСЕ ЧТО ПОЖЕЛАЕШЬ, ПРИВЕДИ МНЕ НОВЫЕ ЖЕРТВЫ СМЕРТНАЯ ТВАРЬ". - И чудовищен же был этот голос, он испытывал неподдельный восторг от происходившего и его чувства, слова - отрезвили короля. Тот поднялся и развернувшись пошел к выходу.
" СТОЙ ТВАРЬ, СТОЙ". - Орал издалека голос но чем дальше убредал король тем он становился тише пока не смолк. Невидимые удары незримых рук сопровождали путь короля до выхода, круша и полосуя когтями стены, оставляя длинные борозды. Вырывая и кроша в пыль колонны и все что попадало под руку. Все это мистическим образом обходило короля стороной вплоть до выхода из Храма...
Он вернулся в Новинград через неделю. Исхудавший, поседевший, постаревший казалось на сотню лет сразу и весь покрытый засохшей кровью. Его привели во дворец, раздели, омыли и увели в покои. Монарх ничего не ел и не спал, мутным и бессмысленным взглядом вперившись куда-то вдаль. Ему до сих пор слышался то безумный смех то вопли ярости чудовища. И кровь... Кровь, как ее не отмывали, он продолжал видеть свои руки в крови по горло.
Две недели он молчал и вместе с ним молчал весь город, впав в оцепенение. Наконец, король издал указ, никогда и ни за что не ходить в Те Земли, наказание - Смертная Казнь. Он не мог больше выносить... Это. На следующий день слуги обнаружили короля в уборной, голого с перерезанными венами на руках и глоткой, лежащего в луже крови, сжимающего в руке кинжал и лицо, навеки застывшее в кошмарном оскале.