Хочу и буду. Глава 3

Михаил Роуз
Меня посещали смутные желания. Настолько ли я глупа, чтобы начать играть в древнюю, как мир, игру «Я обернулся посмотреть, не обернулась ли она, чтоб посмотреть, не обернулся ли я»? Нет, не настолько. Годунов не обернется.

Это не только не его стадион, но и явно не его весна: дядечка далеко уже не так молод, чтобы приходить сюда за девочками бегать. Он с тех пор ни разу не взглянул в мою сторону. Он приходил вкалывать. И работал так, как, наверное, работают все профессионалы: упорно и методично. И пот с него лил ручьем тоже профессионально. Я не раз видела, как после «небесного экзерсиса» он сдирал с себя мокрую футболку, надевал сухую, вновь влезал в спортивную куртку и принимался за вторую половину экзерсиса. Слава богу, на земле.

И вот тут у меня возник вопрос, на который я пока не могла найти ответа: на брусьях Годунов делал до боли родной классический станок, а вот на траве футбольного поля отрабатывал что-то уж совсем на балет не похожее. Но и на цирковой номер это походило мало. И на брейк-данс. И на народные присядки-хлопушки. Бальный? Проскальзывает что-то такое… латиноамериканское, но… Нет, показалось, я не специалист в бальных танцах. Тогда что же это такое? Ох, боже… «колесо», «колесо без рук», «сальто». Что я вижу? Что это? Ну как это погуглить? Как сформулировать вопрос? «Неведомая акробатическо-змееобразная хрень»?

Я даже не поленилась сгонять домой в центр станицы, чтобы добраться до вайфая. Но интернет тоже терялся в догадках: что нужно этой девице, которая пытает его самыми невообразимыми запросами? Помог мне папочка. Случайно. Он обожает ролики Гоблина — Дмитрия Пучкова, но этот клип почему-то не вызвал его интереса, и папулечка, бросив видюшку на паузе, ушел пить чай с мамочкой. За ними радостно ускакал и вот уже с полчаса прыгавший через ловившего его за пятки кота Санька. Меня звать не стали, зная, что во время диеты я могу и обидеться на такое предложение.

Я, подустав от неплодотворных поисков, включила диктофончик и принялась бродить по залу, повторяя английские слова и размахивая руками и ногами — засиделась. Вскоре мое внимание привлекла картинка на папином ноуте. На ней в странно знакомой позе застыл парень, а его, словно виноградная лоза черешню, обвивала гибкая тоненькая девица. Ух ты!

— Папочка, я возьму пока твой ноут?

— Бери, киса, только мои вкладки не закрывай! — долетело из кухни.

Два каких-то достаточно странных чудика рассказывали явно скучавшему Гоблину о соревнованиях по новому направлению современного танца «Хастл». Я внимательно просмотрела отрывки тех видео, что мелькнули в клипе, и принялась рыться в ютубе. Да, то, что творили круто выглядевшие парни и девушки и даже мужики и тетеньки, отчасти напоминало движения Годунова.

Я подивилась смелости танцоров, выделывавших самые невообразимые па в такой опасной близости друг от друга, что, казалось, уже давно должны были наставить друг другу синяков и фингалов. Кувырки какие-то посреди танца и чисто спортивные кульбиты. Как они не сталкиваются? Не врезаются друг в друга? К счастью, ничего подобного ни разу не произошло, так же, как и Годунов ни разу не свалился с брусьев.

Я — порядочная трусиха. Помимо того, что я боюсь всего, что полагается бояться (по крайней мере, при мальчиках соответствующего возраста) всем приличным девицам — мышей, безобидных сороконожек и пауков, я на самом деле боюсь всего, что может привести к травмам.

Мамочка и папочка восхищенно вздыхают при виде всяких там «акселей» и «тулупов» наших фигуристов, а я тихонько выхожу из комнаты. Меня мутит при одной только мысли, что эта девочка, почти моя ровесница, может ошибиться на проклятый миллиметр, и тогда вместо гимна красоте и молодости на льду разыграется трагедия.

Не выношу я всех этих дрессированных людей, чье искусство вместе с восхищением втыкает в моё сердце иглы страха. Ну вот что им мешает просто красиво танцевать, а? Зачем нужно меня пугать? Почему зрителям так нравится пялиться на это вечное противоборство между земным притяжением и физическими возможностями танцора, гимнаста, фигуриста? Мне все это напоминает гладиаторские бои. «Хлеба и зрелищ!». А потом ютуб пестрит подборками: «Топ самых ужасных спортивных травм». И смотрят! Сотни тысяч просмотров! Наслаждаются, видимо. Садисты.

И этот тоже стремится преодолеть. Годунов. Я, понимаешь ли, стоя на восхитительно ровном и прочном полу, умудряюсь то голеностоп подвернуть, то большим пальцем ноги долбануться так, что искры из глаз, а этот лезет в поднебесье. Решил сняться в китайском фильме? В одном из тех, где что ни драка — то полет? А что? Нормальная версия. Я не раз слышала, что все эти крутые драки ставят хореографы. Хотя… может, это враки.

Я, забыв обо всем на свете, словно гончая, взявшая след, упоённо гуглила «Хастл», находя все новую и новую инфу. Я вскакивала с места и крутилась перед зеркалом, как безумная, пытаясь припомнить хоть какие-то элементы из того невообразимого микса, что проделывал Годунов, а потом вновь бросалась к ноутбуку, чтобы сравнить «то или не то». Но, видимо, из меня танцор был еще тот. Чем больше я гуглила, тем сильнее меня охватывало разочарование: вроде что-то похожее я находила, но большого сходства не было.

Напрыгавшись, пропотев и основательно устав, я, наконец, угомонилась, сложила буйну голову чуть ли не на клавиатуру ноута и задумалась. Какого черта меня так это завело? А если и так, почему я не могу прямо подойти к нему и спросить: «Дяденька, а чем это вы занимаетесь?»

Ага, и выслушать в ответ еще более неприятную лекцию, чем предыдущая. Не.

Рано или поздно не дающая мне покоя экзотическая пташка ускользнет в свой танцевальный рай, а я останусь жить своей серенькой жизнью невзрачного толстенького воробышка. Зная себя, могу сказать лишь одно: мне этот гад уже успел отравить существование на ближайшие месяцы, а то и год-два. Теперь вместо того, чтобы повисеть часок в местной «Подслушке», я буду рыться в ютубе, надеясь, не мелькнет ли где на соревнованиях по хастлу знакомое лицо.

— Доча, а почему я не слышу боевого клича «Па, отвезёшь меня к бабушке?» — В комнату вошел папочка, на его шее ехал довольный Санька.

Я спохватилась: а ведь и правда, уже поздно. А завтра меня опять ждет встреча с неизвестным. Я не упущу ни минуты, чтобы насладиться нежданным подарком судьбы. Я буду любоваться им издалека, как любуюсь невероятной грацией Цискаридзе. И этот подарок навеки останется в моем сердце.

Надо только держаться от него подальше. А то опять гадостей наговорит.

Думаете, пронеслась неделя-другая? Не. Три дня оунли. То есть три занятия, это если считать вместе с первым.

А на четвертый я сломала «станок». Не выдержали ржавые перила веса моей тушки и пали. Вместе со мной.

«Ау… Больно!»

Я поднялась и, почесывая ушибленную задницу, обозрела стадион. Вариантов за что держаться было немного: забор в зарослях прошлогоднего высохшего бурьяна, стволы тополей как раз в той стороне, что превратилась в болото, шведская стенка и брусья. Надо было на что-то решаться. То есть осмелиться показаться на глаза высокомерному засранцу.

Я помялась минуту-другую, сожалея, что у меня нет и толики той развязности, что сейчас так популярна у девушек. Эх, надо было раньше тренироваться в методах захвата территории вроде: «Ой, а вы клёвый! Ну просто ми-ми-ми! А где вы так научились? А вам не скучно одному?».

Представив, как я произношу хоть часть из этого в лицо Годунову, я вновь начала рыскать взглядом по стадиону в поисках хоть чего-то, что могло бы сойти за эту чертову палку. О, вот еще один вариант: держаться за кирпичную стену трибун. Но это уж совсем неудобно, да и ногу некуда положить во время растяжки.

Что, если попробовать приходить позже Годунова, когда он освободит брусья и приступит к отработке движений на поле?

Похоже, что так и придется поступить. Жаль. Очень жаль. Мне понравилось делать станок одновременно с ним, словно подпитываясь исходившей от него энергией, насыщая свои движения подсмотренными у него элементами. Ну блин…

Я в огорчении села на шпагат в проходе между трибун. Так себе удовольствие: старый крошащийся цемент, влажно и холодно. Да и шпагат на полу не входит в число моих любимых элементов. Куда приятнее тянуться по станку — там можно «уйти в минус», а потом сразу же в «закреп» — подержать ногу на максимальной высоте до тех пор, пока она не станет трястись от напряжения. Но как-то надо делать растяжку. Буду мучиться здесь. И думать, как решить проблему. И размышлять, не является ли проблема надуманной: не пора ли поднять зад и решительно показать узурпатору, что он не один на стадионе, понимаешь ли!

— Эй, девушка!

Я вздрогнула, оперлась локтями на остатки сидений и чуть приподнялась, чтобы увидеть, что там стряслось.

— Да, вы, как вас там… не важно, — Годунов, переодеваясь на ходу, направлялся ко мне, а я чуть не потянула ногу, поспешив сойти со шпагата и вернуться в нормальное положение, чтобы встретить наглеца «Как-вас-там-не важно» суровой отповедью. Какого ему от меня надо? Чтобы я уступила ему мой последний плацдарм?

— Брусья свободны. Идите. А то застудите мышцы, — прокричал он, не доходя до меня метров пятнадцать. — У вас двадцать минут. Потом они мне понадобятся опять.

Он, застегнув ветровку, вытащил из кармана «гондонку» и отправился на поле.

Я растерялась. Вот же ж… И как это назвать-то? Он оскорбил меня или протянул руку помощи? Неважно ему, понимаешь, как меня зовут. Но важно, чтобы я не заболела? Черт-те что…

Я молча потрусила к брусьям. Обидки обидками, но двадцать минут занятий в относительно нормальных условиях у меня есть.

Остальные главы пока здесь:
http://ficbook.net/readfic/6548547#part_content

Потом кину и сюда.