В Польше было так невыносимо хорошо, что мне было плохо.
Через неделю нам снова возвращаться в свой «совок». Я даже заболела.
В один прекрасный день я сбежала от своих и отправилась, куда глаза глядят. Из метро я вышла в самом центре Варшавы.
Зайдя в первый попавшийся храм, белый, красивый, заглянув в ближайшую боковую часовню, я уселась на самую первую скамейку и стала злиться на весь свет.
В часовне, конечно, висела икона Ченстоховской Божьей Матери. Под ней на коленях стояли люди, в основном женщины и старушки. В деревянную узкую столешницу были вкручены серебряные таблички, и на каждой был отчеканен какой-то орган: то глаз, то сердечко, то рука.
«Надо же, - изумилась я. – Кто-то все-таки исцеляется».
Я недоверчиво посмотрела на икону. Черная Мадонна хмуро глядела на меня исподлобья.
«Ну как ей молиться? - безнадежно подумала я. – Она такая неприветливая, неулыбчивая. Да еще этот ужасный шрам на щеке».
И тут произошло чудо... С иконы мне улыбнулось милое женское лицо, и на щеке не было никакого шрама!
Я не верила своим глазам... Закрыла, снова открыла – шрама не было!
Я обернулась к людям и чуть было не обратилась к ним со словами: «Во дает!»
И хорошо, что не обратилась: люди молча смотрели на Мадонну, как ни в чем не бывало.
Меня осенила догадка:
«Они ничего не видят! Они не заметили, как шрам исчез... А почему же тогда я это вижу?»
Я крутила головой и так, и сяк.
«Может, солнце в окошко падает как-то особенно? Да нет вроде... Тогда что?»
Я думала, думала, думала…
А потом очнулась и поняла, что шрам – тут как тут: на месте. И хмурый взгляд, как тут и был. И улыбки никакой нет…
А была ли улыбка?
Ну как же – конечно, была! Я же не сумасшедшая.
Зачем Она мне улыбнулась? Что Она хотела мне сказать? Похоже, Она меня подбодрила, обнадежила: дескать, все будет хорошо. Я с тобой. Хочешь, чтобы Я улыбалась – так Я тебе улыбнусь.
И тут я почувствовала, что моя болезнь исчезла...
- ...Со мной вчера чудо произошло, - рассказала я все Дамиану, моему польскому приятелю.
Вообще-то я же не собиралась этого делать.
- Ну конечно, – ехидно произнес брат Дамиан. – Стоит какому-нибудь русскому приехать в Польшу, как ему тут же икона улыбнется.
Зря сказала.